Из акустических колонок, замаскированных пластиковой виноградной лозой, доносилась музыка - "Get Into The Groove" Мадонны, сыгранная на цитре. Они ели черствый хлеб и подгоревшую баранину, салат, приправленный едким уксусом, но все это казалось вкусным. Спустя некоторое время даже вино показалось сносным, похожим на жидкость для полоскания рта с любопытным вкусом, и вскоре Эмма почувствовала себя готовой нарушить правило номер два. Обязывающее не флиртовать.
Признаться, флиртовать она никогда не умела. Ее потуги изобразить сексуальную кошечку выглядели неуместно и неуклюже, словно она пыталась вести обычный разговор на роликах. Но солнце с добавлением рецины вскружило ей голову и сделало сентиментальной. Эмма встала на ролики:
- У меня идея.
- Выкладывай.
- Если мы пробудем здесь восемь дней, у нас совсем не останется тем для разговора, верно?
- Необязательно.
- Но чтобы уж точно этого избежать, - она наклонилась и положила ладонь ему на запястье, - мне кажется, каждый должен рассказать другому то, что тот, другой, о нем не знает.
- Секрет?
- Именно секрет - что-нибудь необычное. И мы будем делать это каждый вечер весь отпуск.
- Вроде игры в бутылочку, что ли? - Декстер оживился. Он считал себя игроком в бутылочку мирового класса. - О'кей. Ты первая.
- Нет, ты.
- Почему я?
- У тебя больше секретов.
И верно, его запас таких историй был безграничен. Например, он мог бы признаться, что наблюдал за ней, когда она одевалась вечером, или что открыл дверь ванной нарочно, когда принимал душ. Что курил крэк с Наоми, что перед Рождеством торопливо и безрадостно перепихнулся с соседкой Эммы Тилли Киллик - все началось с массажа ног, который, к его ужасу, перерос в нечто большее, пока Эмма ходила в магазин за елочной гирляндой. Хотя, пожалуй, лучше выбрать историю, рассказывая которую он не будет выглядеть ограниченным и озабоченным самовлюбленным вруном.
Декстер задумался.
- Ладно, - сказал он, откашлявшись. - Пару недель назад в клубе я познакомился с парнем.
Эмма раскрыла рот.
- С парнем? - Она рассмеялась. - Снимаю шляпу, Декс, ты воистину полон сюрпризов.
- Ничего не было, мы просто поцеловались, да и я был пьян…
- Все вы так говорите. Так расскажи, что случилось?
- Ну, дело было на гей-вечеринке под названием "Противные" в клубе "Язычок"…
- "Противные" в клубе "Язычок"! И куда делись дискотеки с названиями "Рокси" или "Манхэттен"?
- Это не дискотека, а гей-клуб.
- Но что ты делал в гей-клубе?
- Мы всегда туда ходим. Там музыка лучше. Более тяжелая, а не этот дерьмовый веселенький хаус..
- Ты просто чокнутый…
- Так вот, я был там с Ингрид и ее приятелями, я танцевал, а этот парень просто подошел ко мне и начал целовать, а я… я просто взял и ответил.
- И тебе…
- Что?
- Понравилось?
- Ну так, ничего. Обычный поцелуй. Губы как губы, понимаешь?
Эмма громко рассмеялась:
- Декстер, в тебе живет поэт. Губы как губы. Какая прелесть. Это разве не из Синатры?
- Ты понимаешь, что я имею в виду.
- Губы как губы, - повторила она. - Самая подходящая надпись для твоего надгробия… И как отреагировала Ингрид?
- Просто рассмеялась, и все. Да она не против, ей даже понравилось. - Он безразлично пожал плечами. - Все равно она бисексуалка и…
Эмма закатила глаза:
- Разумеется, она бисексуалка, иначе и быть не может.
Декстер улыбнулся, точно бисексуальность Ингрид была его идеей:
- Эй, да что в этом такого? В нашем возрасте принято экспериментировать с сексуальностью.
- Правда? А мне никто ничего такого не говорил.
- Ты отстала от времени.
- Ну, как-то раз я связалась с современным парнем вроде тебя, и смотри, куда меня это привело.
- Тебе надо раскрепоститься, Эм. Избавиться от комплексов.
- Ох, Декс, ты у нас прямо секс-эксперт. А вот что был одет твой друг в "Шаловливом язычке"?
- Не шаловливом, а просто "Язычке". На нем были портупея и кожаные гетры. Оказалось, его зовут Стюарт, и он работает инженером в "Бритиш телеком".
- И как думаешь, ты со Стюартом еще увидишься?
- Только если телефон сломается. Он не в моем вкусе.
- А я думала, все в твоем вкусе.
- Это всего лишь интересный случай. Что смешного?
- Просто у тебя такой довольный вид…
- Ничего подобного! Гомоненавистница! - Он устремил взор поверх ее плеча.
- Эй, ты что, заигрываешь с официантом?
- Хотел заказать еще выпивку. Теперь твоя очередь. Рассказывай секрет.
- Я сдаюсь. Мне ни за что тебя не переплюнуть.
- Что, ни разу не ныряла в пилотку?
Она безнадежно покачала головой:
- Знаешь, Декс, однажды с такими разговорчиками ты наткнешься на настоящую лесбиянку, и она сломает тебе челюсть.
- Так тебя никогда не привлекали…
- Не будь идиотом, Декс. Так ты хочешь узнать мой секрет или нет?
Официант принес греческого бренди - за счет заведения, потому что за такую бормотуху никто никогда не стал бы платить. Эмма сделала глоток и поморщилась, затем подперла рукой щеку, как свойственно всем, кто пьяно откровенничает.
- Секрет… Дай-ка подумать. - Она постучала пальцем по подбородку. Она могла бы признаться, что подглядывала за ним в душе и что знала всё, что он устроил вместе с Тилли Киллик на Рождество, про тот массаж ног, который, к его ужасу, перерос в нечто большее. Могла бы даже признаться, что в 1983 году поцеловала Полли Доусон в своей спальне, но понимала, что он будет припоминать ей это до конца жизни. Кроме того, она с самого начала знала, что он скажет. Зазвучала мелодия очередной песни Мадонны, "Like a Prayer", исполненная на цитре, а Эмма облизнула губы, сделала взгляд томным и предприняла еще несколько незаметных усилий, в результате чего лицо ее приняло, как ей казалось, самое удачное выражение - такое, как она делала во время фотосъемки.
- Когда мы только познакомились в университете, еще до того, как стали… ну, знаешь, друзьями, я вроде как была в тебя влюблена. И это был не просто интерес, а настоящая любовь, между прочим. Это длилось очень долго. Я даже писала тебе глупые стихи и все такое.
- Стихи? Серьезно?
- Самой стыдно.
- Ясно. Ясно. - Он скрестил руки на груди, облокотился на край стола и опустил глаза. - Извини, Эм, но этот твой рассказ не засчитывается.
- Почему?
- Потому что ты сама сказала: каждый должен рассказать о себе то, чего другой не знает. - Он улыбался, и она в который раз убедилась в том, что его способность выводить ее из себя поистине уникальна.
- Ты ужасен! - Она слегка шлепнула его по щеке в том месте, где кожа сильнее всего обгорела.
- Ай!
- Как ты узнал?
- Я… мне Тилли рассказала.
- Спасибо Тилли.
- Так что было потом?
Она опустила глаза, смотря на дно стакана:
- Наверное, само прошло. Как лишай.
- Нет, правда, что случилось?
- Я узнала тебя поближе. Ты вылечил меня от себя.
- Хотел бы я почитать те стихи. Какая рифма к слову "Декстер"?
- "Кретин". Я пишу белым стихом.
- Нет, правда, где те стихи?
- Уничтожены. Я сожгла их много лет назад. - Чувствуя себя обманутой дурочкой, она осушила стакан. - Слишком много бренди. Пора идти.
Она начала оглядываться в поисках официанта, и Декстер тоже почувствовал себя дураком. Он так много мог ей сказать, но почему же снова поступил как самодовольный клоун, не способный говорить от чистого сердца? Стремясь загладить свою вину, он коснулся ее руки:
- Может, пойдем прогуляемся?
Она не была уверена, что хочет этого, но, помолчав, сказала:
- Хорошо. Пойдем.
Они вышли и двинулись вдоль залива, мимо недостроенных домов маленького городка, раскинувшегося на побережье, нового туристического комплекса, который они, разумеется, отругали, как и следовало, и, пока они разговаривали, Эмма дала себе обещание в будущем быть более сдержанной. Бесшабашность и спонтанность ей не шли, и у нее плохо получалось быть такой, а результат всегда оказывался отличным от того, на который она рассчитывала. Признавшись во всем Декстеру, она словно со всей силы ударила по мячу, после чего ей только и осталось, что смотреть, как он летит по воздуху, чтобы несколько секунд спустя услышать звук разбившегося стекла. Она решила, что остаток отпуска будет вести себя взвешенно, не напиваться и помнить о правилах. Помнить об Ингрид, красивой, незакомплексованной, бисексуальной Ингрид, которая ждет Декстера в Лондоне. Никаких больше компрометирующих признаний. Но память о дурацком разговоре не давала ей покоя, волочилась следом, как кусок туалетной бумаги, налипший на каблук.
Город остался позади, и Декстер взял ее за руку; пошатываясь, они спотыкались о сухие дюны, все еще теплые от дневного солнца. Они пошли к морю, где песок был мокрым и спрессованным, и Эмма заметила, что он все еще держит ее за руку.
- Куда мы идем? - спросила она, заметив, что язык заплетается от выпитого.
- Я лично иду купаться. Хочешь?
- Ты с ума сошел.
- Пойдем!
- Я утону.
- Не утонешь. Смотри, какая красота.
Море было очень спокойным и прозрачным, как чудо-аквариум с нефритовой водой, вспыхивающей флуоресцентными бликами; стоило зачерпнуть воду рукой, и она сияла в ладони. Декстер уже стянул рубашку через голову:
- Пойдем. Мы сразу протрезвеем.
- Но я не взяла купаль… - И тут она догадалась. - О, я поняла, - рассмеялась она, - теперь я вижу, что происходит…
- Что?
- Я сама напросилась, правда?
- О чем ты говоришь?
- Старая как мир уловка с купанием голышом. Надо напоить девушку, а потом пойти к ближайшему водоему…
- Эмма, ты такая святоша. Как можно быть такой святошей?
- Купайся, я здесь подожду.
- Ладно, но ты еще пожалеешь. - Он повернулся к ней спиной и снял брюки, затем трусы.
- Трусы можешь не снимать! - крикнула она ему вслед, глядя, как его длинная загорелая спина и белые ягодицы удаляются в сторону моря. - Тут тебе не клуб "Язычок", знаешь ли!
Он нырнул в волны лицом вниз, а она встала, пьяно качаясь и чувствуя себя брошенной и глупой. Ведь ей в глубине души как раз хотелось испытать нечто подобное. Почему она не может быть более раскованной, более беспечной? Если она боится даже плавать без купальника, как тогда ей набраться храбрости и сказать мужчине, что она хочет его поцеловать? Не додумав мысль, Эмма наклонилась, взялась за подол и одним движением стянула платье через голову. Сняла трусики, отбросила их ногой, оставив лежать там, где упали, и, смеясь и чертыхаясь про себя, побежала к кромке воды.
Стоя на цыпочках так далеко, насколько позволял рост, Декстер протер глаза, посмотрел в сторону берега и подумал, что будет дальше. Угрызения совести - он чувствовал, как они подступают. Кажется, назревает ситуация, а разве он не пообещал себе избегать на время ситуаций и стать менее беспечным, менее спонтанным? Как-никак, это же Эмма Морли, его драгоценная Эмма, вероятно, его лучший во всем мире друг. И как же Ингрид, которую он с приятелями тайком называл Ингрид ужасной? Вдруг он услышал восторженный возглас, повернул голову на звук и мельком увидел голую Эмму, которая нырнула в воду так, будто ее толкнули сзади. Честность и искренность - вот чем он должен руководствоваться. Эмма поплыла к нему, неуклюже орудуя руками и ногами, и он решил для разнообразия хоть раз быть честным и откровенным и посмотреть, к чему это приведет.
Запыхавшаяся Эмма приблизилась к нему. Заметив в этот момент, что море абсолютно прозрачно, она попыталась плыть, прикрывая грудь одной рукой.
- Так вот как это, оказывается!
- Что?
- Купаться голышом!
- Ага. Ну и как тебе?
- Вроде ничего. Очень весело. И что теперь делать - дурачиться и брызгаться, или как? - Она сложила ладони домиком и слегка обрызгала его. - Я все делаю правильно? - Прежде чем он успел брызнуть в ответ, течение подхватило ее и толкнуло ему навстречу. Упершись ногами в морское дно, он поймал ее, и их ноги сплелись, как пальцы в замке, а тела соприкоснулись и снова отстранились, как в танце.
- Какое у тебя сосредоточенное лицо, - сказала она, чтобы нарушить тишину. - Эй, ты же не писаешь в воду?
- Нет.
- Так в чем же дело?
- Я просто хотел… извиниться. За то, что сказал тогда…
- Когда?
- Там, в ресторане, за то, что вел себя как дурак.
- Ничего. Я уже привыкла.
- И еще я хотел сказать, что чувствовал то же самое. Тогда, в университете. Ты тоже мне нравилась, в романтическом плане, я имею в виду. Нет, я, конечно, не писал стишков, ничего такого, но думал о тебе, и сейчас думаю… о тебе и себе. Ты мне нравишься.
- Правда? О!.. Правда? Хм… М-да… Хм… - Значит, все-таки это случится, подумала она, прямо здесь, сейчас, в Эгейском море, где они оба стоят голыми.
- Проблема в том, - он вздохнул и улыбнулся уголками губ, - понимаешь ли, что мне нравятся почти все!
- Понятно, - только и могла она сказать.
- Все, даже когда я иду по улице, как ты и сказала, все в моем вкусе. Это просто кошмар!
- Бедняжка, - безжизненным голосом проговорила она.
- Я просто хочу сказать, что тогда был не готов - да и сейчас не готов - ко всей этой канители: ты моя девушка, я твой парень… Мне кажется, мы хотим разного. От отношений.
- Потому что… ты голубой?
- Эм, я, между прочим, серьезно с тобой разговариваю.
- Неужели? Я уже и не пойму.
- Ты злишься?
- Нет! Мне все равно! Я же сказала, это было давно.
- И все же, - его ладони под водой легли на ее талию, - если ты хотела развлечься…
- Развлечься?
- Нарушить правила…
- Ты имеешь в виду игру в "Скрэббл"?
- Ты знаешь, что я имею в виду. Небольшое развлечение, пока мы здесь, - без обязательств, без последствий, и ни слова Ингрид. Это будет нашим маленьким секретом. Я не против. Вот, пожалуй, и все.
У нее из горла вырвался звук - что-то среднее между смехом и стоном. "Я не против". Декстер заискивающе улыбался, как продавец пластиковых окон, предлагающий выгодную скидку. "Это будет нашим маленьким секретом". Да таких секретов у него небось сотни. "Губы как губы", - снова вспомнила Эмма. В этой ситуации она могла сделать лишь одно. Забыв о собственной наготе, она подпрыгнула и, надавив всем своим весом, потопила его голову, удерживая ее под водой. Начала медленно считать. Раз, два, три…
Высокомерный, самодовольный ублюдок…
Четыре, пять, шесть…
Дура, какая же я дура, что любила его и думала, что ему не все равно…
Семь, восемь, девять…
Он начал барахтаться, наверное, лучше его отпустить и обратить все в шутку, притвориться, что пошутила…
Десять… Она убрала руки и позволила ему всплыть. Он смеялся, тряс головой, протирал глаза, и она засмеялась тоже: неестественное ха-ха-ха.
- Полагаю, это твой способ сказать "нет", - наконец проговорил он, высморкавшись соленой водой.
- Пожалуй. Тебе не кажется, что у нас был шанс, но мы его давно упустили?
- Да. Пожалуй. Ты уверена? А то мне кажется, нам обоим станет намного лучше, если мы раз и навсегда уберем это препятствие с пути.
- Препятствие?
- По-моему, это еще больше нас сблизит. Как друзей.
- Ты волнуешься, что если мы не переспим, это испортит нашу дружбу?
- Наверное, я не так выразился.
- Декстер, я прекрасно тебя поняла, в этом и проблема.
- Если тебя пугает Ингрид…
- Она меня вовсе не пугает, я просто не собираюсь делать это лишь для того, чтобы потом была возможность сказать: мы это сделали! А также для того, чтобы услышать от тебя фразу "пожалуйста, не говори никому" или "давай забудем о том, что произошло". Чем хранить маленькие секреты, не лучше ли вообще без них обойтись?
Но он смотрел мимо нее, прищурив глаза. Смотрел в сторону пляжа, и когда она повернулась, то увидела маленькую и тощую фигурку, несущуюся по песку во всю прыть. Воришка держал рубашку и брюки над головой, и те развевались, как победный флаг.
- О нет!!!
Декстер поплыл к берегу, крича и хлебая воду; потом побежал, комично вскидывая колени, пытаясь догнать мальчишку, укравшего всю его одежду.
Когда он наконец вернулся к Эмме, запыхавшийся и злой, та сидела на пляже одетая и абсолютно трезвая.
- Не догнал?
- Нет! Все пропало! - сказал он с досадой. - Пропало к чертям! - Легкий ветерок напомнил Декстеру о том, что он все еще голый, и он раздосадованно прикрыл причинное место рукой.
- А твой бумажник тоже там был? - спросила она с искренним участием на лице.
- Нет, только немного денег - не знаю, десять, может, пятнадцать фунтов… маленький поганец.
- Что ж, полагаю, это одна из опасностей купания голышом, - пробормотала она, слегка улыбаясь.
- Больше всего штаны жалко. От Хельмута Ланга, между прочим! А трусы марки "Прада"! Мне эти трусы в тридцать фунтов обошлись! Да что с тобой такое? - Но Эмма не ответила: она давилась от смеха. - Ничего смешного, Эм! Меня ограбили!
- Знаю, прости…
- Это были штаны от Хельмута Ланга!
- Знаю! Просто… ты так злишься, и при этом голый. - Опустившись на колени, она низко наклонилась, ударяя кулаком по песку, потом повалилась на бок.
- Прекрати, Эм. Не смешно! Эмма! Эмма! Прекрати!
Когда она наконец смогла встать, они некоторое время бродили по пляжу молча. Декстер вдруг притих и засмущался. Эмма скромно шла впереди, глядя под ноги и пытаясь сдержать смех.
- Каким же надо быть козлом, чтобы украсть трусы! - сокрушался Декстер. - Знаешь, как я отыщу этого поганца? Найду единственную стильно одетую деревенщину на этом острове, и это наверняка будет он!
Эмма снова рухнула на песок, согнувшись пополам от хохота.
Не найдя плавки Декстера, они принялись прочесывать пляж в поисках хоть какой-нибудь одежды. Эмма нашла большой синий пластиковый мешок. Декстер облачился в него, смущенно придерживая у талии, как мини-юбку, а Эмма предложила разорвать мешок и сделать что-то наподобие фартука, после чего снова зашлась смехом.
Путь домой лежал вдоль главной набережной.
- Здесь намного больше народу, чем я предполагала, - заметила Эмма.
Декстер прошагал мимо уличной таверны, притворившись, что ему самому смешно, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на раздавшийся вслед ему свист. Они углубились в город и, свернув в узкий переулок, вдруг столкнулись лицом к лицу с парочкой, устроившей голышом барбекю на пляже. Те раскраснелись от спиртного и солнца и пьяно цеплялись друг за друга, спускаясь по лестнице к гавани. Увидев Декстера в мини-юбке из мешка, они округлили глаза.
- Одежду украли, - коротко пояснил Декстер.
Парень с девушкой понимающе закивали и прошли мимо, а девушка обернулась и крикнула им вслед:
- Классная юбка!
- Она от Хельмута Ланга, - объявила Эмма, и Декстер злобно сощурился в ответ на ее предательский комментарий.