- Пробовал, но у меня столько ошибок! Почти в каждом слове! Не знаю, как сдам экзамен!
- Не переживай! В запасе еще несколько недель - нужно только набить руку.
- И почему у тебя всегда все без ошибок?
- Я читала много, слова зрительно помнятся. Да и не забывай, что у нас мамка - филолог. Так что, не отрывайся от коллектива!
Вскоре они переместились в детскую и Вика стала начитывать из сборника диктантов небольшие тексты.
Ее серьезный взгляд внимательно скользил по выводимому слову, останавливаясь время от времени на знакомых вещах, заполнявших комнату. На стареньких цветных обоях в огурцах, на развешанных по всей стене вымпелах и грамотах за первые места на соревнованиях, выигранных Васей, плакатах с Виктором Цоем, "Металликой", фотографиях из их жизни, яркими воспоминаниями поблескивающими на книжной полке, на протертом до дыр диване, на котором они в ту пору, когда еще семья была вся в сборе, спали, обнявшись, словно две мартышки. Заворожено уставился на картину с изображением прекрасной обнаженной девушки, находящейся в объятьях ужасного монстра с огромными черными, как ночь крыльями. Темно - красные очи с испепеляющей страстью устремлены на юное совершенной красоты лицо, застывшее в небывалом экстазе. Алая струйка крови стекает с пронзенной острым когтем округлой ягодицы… Так эротично! Перед глазами неожиданно всплыла синяя груша, подвешенная на крюк к потолку и один уголок губ недовольно пополз вниз. "Откуда он эту то красоту притащил?!"
- А здесь как правильно писать? - тонкий голосок нарушил тишину. Потом, после секундного "Хм", фраза закончилась густым низким басом. - Хоть убей, не помню!
- Проверь ударением, - мягко улыбнулась про себя сестра.
- А здесь?
- А здесь просто запомнить надо.
Раздался тяжелый протяжный вздох, вновь вызвавший скрытую улыбку.
- Я все не запомню!
- Куда ты денешься? А чего забудешь - из коридора позвонишь, спросишь.
- Прямо, как в первом классе. Помнишь, как ты со мной сидела?
- А то нет! Сначала попить, сходить в туалет, посмотреть, потом звонок другу - и так весь вечер! Приходилось держать тебя в ежовых рукавицах.
- Вот-вот. Издевалась над ребенком!
- Ага, над таким бедным, инфантильным ребенком! Занимался бы тогда с мамой!
Вспомнив тот единственный раз, когда мать, раздосадованная довольно жестким обращением дочери с сыном во время домашних уроков, попробовала позаниматься с ним сама, оба покатились со смеху.
Уточнив, что было задано, мама со всей ответственностью произнесла: "Занимайся, сынок! Сделаешь - проверю". После этого с книжкой уселась рядом на диван. Вика, с любопытством заглядывающая в детскую (а вдруг и вправду сам начнет вдумываться и без палки?!) видела лишь счастливые глаза брата, что-то чертившего в тетради, и уже предчувствовала, что сегодня сделать ничего не успеют. Через полчаса прозвучал вопрос: "Ты математику всю сделал, сынок?" "Всю!" - последовал уверенный ответ. "Покажи!" Через минуту из комнаты раздалось: "Здесь же все неправильно!" Взяв себя в руки и придав голосу терпеливые нотки, мама уточнила: "А почему ты умножаешь груши на яблоки? Что нужно сделать? Разделить? Почему? Ах, тогда сложить? Ты, вообще, задачу-то читал?!" Ее голос становился все более грозным и в конце концов вырос в одно большое всхлипывание: "Вик, я с ним больше не могу!" "Что и требовалось доказать!" - усмехнулась про себя та и шустро подсела к брату, показав для пущей убедительности, как для норовистой лошади - шенкель, свой кулак. Озорной блеск в глазах тут же сменился скучной гримасой - эта, как ни крути, спуску не даст. Все равно вникать заставит! С того дня вопрос о том, как и кому делать уроки с Васей больше не поднимался.
- Знаешь, мне это очень помогло в работе, - поделилась сестра, - после того, как я сумела организовать тебя, организовывать других оказалось очень легко.
В комнате вновь раздался дружный хохот.
Глава 12
Месяц закончился. Вика полностью погрузилась в работу, разнося данные и уточняя, что к чему. Кораблева же старательно избегала предложений сесть вместе и посмотреть как работает новая программа. Никакие уговоры, слова, что принцип у всех программ одинаковый, только в этой работать легче и удобнее и доступ есть у всех, свое действие на женщину не возымели. Каверзные вопросы, загонявшие девушку в тупик, следовали один за другим. Зная все тонкости законодательства, нерешенные противоречия в букве закона о строительстве, Инна Александровна умело пользовалась ее неосведомленностью и наслаждалась замешательством.
Когда эта ситуация доходила до ушей директора, главный бухгалтер, довольная тем, что может проучить этих новобранцев, с улыбкой разжигала костер страхов и сомнений, описывая все возможные неприятности, которые могут случиться в будущем, и радовалась, отмечая очередной всплеск эмоций и брани в сторону своей новоиспеченной начальницы, которая непонятно чем занимается, вместо того, чтобы решать насущные проблемы.
Колесникова переживала ужасно, видя, как на ее горизонте сгущаются свинцовые тучи, но ничего поделать не могла. Ей нужно время. Она отдавала себе в этом отчет и допоздна засиживалась на работе. И еще стало понятно, что главный бухгалтер, не долго думая, решила избавиться от нее. Как от назойливой мухи. Договариваться о чем-либо смысла больше не имело. Остальная "старая гвардия", посмеиваясь над многократными попытками разобраться и узнать, с чего начинается строительство и чем заканчивается, видя неподдельный интерес Вики и настойчивость, приняло ее в свои ряды, прощая повторяющиеся вопросы и делая скидку на неопытность. Наконец, все данные разнесены, документы разложены в требуемом порядке. Литература, стоявшая рядком в шкафу Кораблевой, прочитана. Но какая радость от всего этого? Конфликт между ними нарастал.
Каждый день, приходя на работу, женщина открывала новую программу и молча смотрела с пустой экран, не пытаясь что-то понять или изучить. Когда Вика выходила за порог или, на счастье Кораблевой, уезжала в банк, открывалась старая программа и туда как можно быстрее заносились все накопившиеся документы. Завидев на горизонте финансового директора, Инна Александровна сворачивала бурную деятельность и снова продолжала смотреть в пустой экран, не говоря ни слова. Вика была в бешенстве. Такая ситуация - с двумя главными бухгалтерами, работающими параллельно в двух разных программах, выводила из себя, сводила на нет все усилия, создавала тупик. Уговоры не действовали. Попытки надавить казались опасными. Единственное, что радовало - к ней стали подходить другие сотрудники за информацией, зная, что получат быстрый и подробный ответ. Несмотря на брызжущую ревность из глаз соседки, этот факт не мог не доставлять Вике удовольствия.
Директор держался отстраненно, не желая ни во что вмешиваться, как, впрочем, и сама Вика, которая также старалась держаться от него подальше, помня о том, что тот готов вспыхнуть, как спичка в любую секунду, готов давить на нее по поводу и без. К тому же, постоянные замечания о том, что она не так села, не так встала, не так ручку держит не вызывали ничего, кроме растерянности, а затем возмущения с ее стороны. Ссориться не хотелось. Но вспыльчивая природа брала свое. Колкости время от времени возвращались бумерангом обратно, при этом окружающие замечали попытки сохранить субординацию. Вика была в замешательстве. Не зная, как правильно держаться с суровым, всегда надменным шефом, задавалась вопросом: "Чего ему от меня надо? Что он меня постоянно пытается переделать? Я что, кубик - рубик?"
- Ничего хорошего от тебя не дождешься! - бурчал себе под нос Мухин, глядя сквозь пальцы на ее всплески.
- Меня нужно любить и хвалить. Тогда получите все, что захотите! - безапелляционно заявила как-то раз Колесникова, отдавая ключи от своего сердца в его пухлые руки, но ее никто не услышал.
Команда директора держалась приветливо, но также несколько отстраненно, копируя поведение начальства во всем. Иван пришелся Вике по душе - любому было бы ясно, что этот худенький и невысокий паренек в очках - просто лапонька! Они держались все вместе, как единый организм, клан, выполняя поручения Мухина или Ворона, о которых она, сидевшая отдельно, не имела никакого понятия.
Вадима видела редко, присматриваясь с опаской, когда тот проходил мимо по коридору. Высокий, широкоплечий, громкоголосый. Здороваясь с ней, исчезал в кабинете, где сидел Мухин, и оттуда вскоре раздавались отборные матерные ругательства, слышимые далеко за пределами офиса.
- Чего он так орет? - округлив от удивления глаза, спрашивала Инна Александровна.
- Не знаю. Мухину попадает каждый раз так, что не позавидуешь.
- У нас директор тоже орал, но все же не так. Стекла не дрожали. Когда приезжал, все десятый угол искали, но мат, во всяком случае, не употреблял. Зато вопросы все решал. Я только говорила, что мне нужно и все. А этот Мухин? Сидит себе в углу, как пень, ничем не интересуется! Что ни спросишь - не знает. Кричит, да хамит. Позволяет себе все, что вздумается! Сначала к одному руководству привыкаешь, потом, без предупреждения, новое приходит - привыкать нужно. Все другое, требования другие, ломает каждый под себя, как хочет. Какая психика тут выдержит?
"А с тобой какая психика выдержит?" - пробубнила финансовый директор себе под нос и сказала гораздо громче:
- А Вы не знали, что фирму перекупают?
- Откуда? Нам никто ничего не сказал, словно мы - стадо овец. Один раз пришел этот - громкоголосый с аудитором. Какое-то время там посидели. Потом Зингерман сюда зашел, походил - походил, пару папок открыл, закрыл и ушел. А через неделю приехал Мухин. Нас всех собрали и познакомили с новым руководством.
"Мило!" - рассудила Вика. Такой поворот сюжета ей бы и самой не понравился. Наверное, поэтому вся "старая гвардия" ходит такая недовольная!
Как-то раз, когда девушка заглянула в кабинет к главному инженеру, тот поинтересовался:
- Вик, а ты в курсе, что у нас дом до сих пор не сдан?
- Нет. А почему?
- И мне хотелось бы знать, почему.
- А Михаилу Федотовичу говорили?
- А почему я должен говорить? Он что, сам не знает? А дом этот у нас до сих пор на баланс ТСЖ не передан. Считай, который месяц за свет, да за электричество платим. С жильцов ведь потом эти деньги не спросишь.
- Может, не знает?
- Я подходил, говорил, да он только отмахнулся. Таких директоров еще не видел!
Выяснив, как обстоят дела на самом деле и проверив документы, Вика заглянула к Мухину.
- У нас проблема.
- Какая?
- С уже построенным домом. Его передавать надо, налоги платить, а документы до сих пор не готовы.
- Так этим вроде юристы занимаются.
- Я их спрашивала - ответили, что не до этого. С почтовым адресом никак не разберутся, а расходы капают.
- Ну, так скажи юристам, чтобы поторопились.
- А Вы не хотите им сказать?
- Почему я должен?
- Чтобы ускорить процесс. Дом нужно на баланс ТСЖ передавать, там какие-то претензии есть. Может, тоже созвонитесь?
- У меня телефона их нет.
- У строителей есть.
- А чего ты так торопишься? Быстрее налоги хочешь заплатить?
Ирина настороженно прислушивалась к разговору, а Иван - с улыбкой, наблюдая за реакцией Мухина.
- Платить все равно придется. По договору мы давно уже квартиры должны были передать, а все никак. Куча вопросов лишних может быть. И не только от налоговой. Хорошо, что жильцы в суд на нас пока не подают.
- Ладно, подумаю.
Не успев выйти, Вика услышала грозный голос Мухина, обращенный к юристам. "Процесс пошел! Интересно, а почему Инна Александровна про то, что дом уже сдан молчала? Решила достать этот скелет из шкафа попозже, по случаю? Готовит очередную пику мне в спину? Мол, она обладает всей информацией, а я - нет? Нет, надо срочно залезть к ней в сейф! И у аудитора не мешало бы еще раз уточнить, чем нам эта задержка грозит!".
Она, словно хищная кошка, походила кругами вокруг сейфа, но узнав, что комплект ключей только у ее соперницы, сильно расстроилась. В жизни ей не видать этих ключей! И Мухин - не помощник. Позже залезла в программу и нахмурилась. Ни один документ так и не разнесла! В знак протеста! Что же делать? Не драться же с ней! "Ладно, не переживай. Когда-нибудь это закончится", - убаюкивающее прошептал внутренний голос. Вздохнув, стала набивать суммы сама. Расправившись с документами, Колесникова подняла голову. Кто-то вошел в комнату.
- Привет, - поприветствовала ее Оля. Чего так поздно?
- Ты меня спрашиваешь?
- Я прихожу обычно к обеду и работаю допоздна - вечером лучше думается. И клиент один должен подъехать.
- Симпатичный?
- Я на внешность внимания не обратила. Капризный - точно, мне вокруг него приходится вприсядку прыгать. Но, вроде, договорились.
- Левый заказ?
- Да, подрабатываю.
- А что, мало платят?
- Не то, что обещают.
- Понятно. Надежда умирает последней. Так ты не на Вадима Сергеевича работаешь?
- Можно сказать, что на него. Частично. У нашей мастерской договор на проектирование с ним.
- А тут что, помещение арендуете?
- Нет, нас бесплатно посадили. Чтобы чертежи было удобнее смотреть - воля заказчика. Я не против, подальше от начальства - поспокойнее.
- Можно к обеду приходить, - подмигнула Вика. Соседка нравилась ей все больше. - Чаю хочешь? У меня есть вкусный. Или кофе?
- Пойдем лучше ко мне. Угощу!
- Пошли. Интересно на ваше царство посмотреть.
Вика, вслед за архитектором, решительно направилась в соседний кабинет, на пороге встала, как вкопанная. Ее взору открылась небольшая комнатка, утрамбованная столами так, что двигаться приходилось боком. На столах, в углу, на полу - всюду, куда бы ни падал взор, лежали длинные рулоны бумаги. Завал!
- Чертежи?
- Ваши планировки. Сто пятьдесят вариантов.
- Покажи!
Архитектор развернула несколько листов и стала объяснять:
- Это - планы первого этажа, это - парковки…
От кучи чуть видимых линий зарябило в глазах. Вика наклонилась, прищурившись.
- Ты сама все рисуешь?
Оля рассмеялась:
- Нет, программа. Вручную долго.
- Параметры задал и вперед?
- Да. Вот, последние планировки. Придется переделывать опять.
- Почему?
- Мухину кухня показалась маленькой.
- А сколько там?
- Двадцать метров.
- Ничего себе! У меня дома - восемь. Хотя, если судить по Мухину…
Девушка довольно хмыкнула, представив грузную фигуру директора, плавно рассекающую по двадцатиметровой кухне.
- Я пойду, чайник принесу, пока горячий, - спохватилась Оля.
Вскоре они сидели, уплетая найденные в ящиках конфеты и печенье, запивая все это сладкое богатство чаем с ароматом жасмина, привезенного кем-то из-за границы. Вика, прихлебывая из чашки, тщательно рассматривала одежду своей спутницы, так не похожую на ее. Светлые хлопковые штанишки с рисунком в мелкий цветочек, желтую мужскую рубашку, сандалии из рогожки, фенечки с каким-то незатейливым рисунком, детские кулончики…
Этот мир художников, архитекторов, переводчиков, музыкантов был для нее чем-то далеким, незнакомым, непостижимым, словно другая планета. Все они какие-то странные, видящие красоту там, где и не подумаешь; одевающиеся, как хиппи в какие-то обноски. "Гарантию даю, что эти неказистые штаны кучу денег стоят"! Несмотря на разницу в миропонимании, заметную невооруженным взглядом, Оля ей очень нравилась - чувствовалась доброта, тепло, ум, порядочность. С ней легко, непринужденно. И очень интересно.
- Друзья подарили, - заметила на себе та изучающий взгляд. - А это, - она дотронулась до кулона на шее, - сама сделала. Нравится?
- Нравится.
"Только у меня такие племянница носит", - подумала Вика, но вслух не проронила ни слова, боясь обидеть новую подругу.
Глава 13
Следующим летом два брата приехали погостить к матери с женами. Мария не без содрогания вспоминала свой первый визит к свекрови в качестве полноценной супруги. Устав после долгой и утомительной дороги, она рассчитывала наконец-то отдохнуть, перекусить на скорую руку и вытянуться на диване. Но не тут-то было. Свекровь с нетерпением ждала рабочую силу для помощи в огороде. "Для вас же стараюсь", - объяснили ей и вручили мотыгу. Окучивая ненавистную картошку, невестка проклинала все огороды и усады вместе взятые и валилась с ног от усталости. Бок нещадно саднило, нежная кожа ладоней покрылась водянистыми волдырями, спина превратилась в одну сплошную боль. Мало ей дома работы! Когда же они закончат? Украдкой посмотрела на другую невестку - может у той хватит смелости прекратить этот никому не нужный изматывающий марафон? Но жена старшего брата со сноровкой и невозмутимым спокойствием выполняла черновую работу в любой удобный момент демонстрируя свекрови и мужу, кто тут лучший работник. Взглянув на мужа, Маша поняла, что с его стороны понимания и поддержки она точно не дождется. И выхода нет. Придется терпеть, смириться. Ее долгожданный отпуск! Как она о нем мечтала! Нет сил работать и все бросить и уехать нельзя. Она бессильна что-то изменить. Крушение иллюзий было слишком болезненным, - всхлипнув, молодая жена утерла навернувшиеся слезы и уже мучительно ждала, когда они наконец-то уедут домой.
Свекровь, в свою очередь, внимательно, с тревогой наблюдала за молодыми. Старший сын с женой переглядывались, подмигивали друг другу, подшучивали над собой, иногда над ней. "Поладили. Хорошо", - подумала вдова и все ее взоры обратились на младшего, любимого сына. Там явно проблемы. Невестка то и дело обиженно отворачивалась. Или молчала или резко что-то выпаливала невпопад. "Даже злиться не умеет! Хоть бы толком объяснила, чего дуется! Сама, небось, не знает, чего дуется. Избалованная ведь какая! Сама сосватала, - горько вздохнула женщина, - и чего она говняется? В ее то положении впору прощения просить за все, что нам пришлось вытерпеть, да кланяться мне, ведь я - мать ее мужа все-таки. Да-а, ошиблась я, ничего тут больше не скажешь".
В деревню к свекрови невестка старалась больше не ездить, находя любой предлог. Зато ее супруг туда писал, ездил, время от времени жаловался на неподдающуюся перевоспитанию супругу. Отношения с невесткой только ухудшались, несмотря на периодические усилия обеих сторон проявить терпимость к друг другу и дипломатию. Даже рождение двух дочек не сделало их брак в глазах свекрови полноценным.
Рождение детей для Маши стало тем событием, которое наполнило наконец-то смыслом нескладную до этого жизнь. Пока она была в больнице, муж каждый день навещал ее, писал письма, стоя под окнами роддома. Было приятно, что у нее, как у всех, есть муж, дети. Акушерки в роддоме уважительно смотрели на золотое кольцо и заботливо сообщали о том, как чувствует себя ребенок. С разницей в два года на свет появились две дочери. Лиза и Вика. После рабочего дня усталый Алексей торопился домой и с удовольствием пеленал, гулял и кормил малышей. Наконец-то, и в ее семье наступило что-то, похожее на гармонию.