Всё о внешней разведке - Александр Колпакиди 19 стр.

Рыбкин Борис Аркадьевич

19.06.1899 - 27.11.1947. Полковник (1943).

Родился в. Екатеринославской губернии в семье мелкого ремесленника. В 1909 г. после окончания 4 классов сельской школы переехал в Екатеринослав, где работал учеником, а затем наборщиком в типографии. Окончил коммерческое училище. После революции, сдав экстерном экзамены за курс вечерней школы, был принят в Петроградскую гор­ную академию. В 1920-1921 гг.-в РККА.

В июле 1921 г. по путевке губкома мобилизован на рабо­ту в Екатеринославскую ЧК. С 1923 г. учился в ЦШ ОГПУ. В 1924-1929 гг. помощник начальника отделения КРО ОГПУ, затем помощник начальника Сталинградского окротдела ОГПУ.

С 1931 г.- представитель ИНО в ПП ОГПУ по Средней Азии в Ташкенте. В декабре 1931 г. направлен в Иран под прикрытием сотрудника закупочной комиссии НКВТ, а затем вице-консула СССР в г. Мешхеде. За время работы приобрел нескольких надежных агентов. После этого побы­вал в командировках во Франции, Болгарии, Австрии. С 1934 г. работал в центральном аппарате ИНО, участвовал в разработке планов и осуществлении разведывательных ме­роприятий.

25 сентября 1935 г. Б. А. Рыбкин (Кин) в качестве легаль­ного резидента ИНО прибыл в Хельсинки под прикрытием консула, а затем второго секретаря полпредства СССР в Финляндии Бориса Николаевича Ярцева. В это время замес­тителем резидента в Хельсинки работала 3. И. Воскресенс­кая (Ирина), ставшая женой и помощником Кина. В начале апреля 1938 г. отозван в Москву. 7 апреля 1938 г. был принят И. В. Сталиным, от которого получил задание: в ходе сек­ретных переговоров попытаться настроить финское руковод­ство на оборонительный договор с СССР, направленный на недопущение немецких войск в случае войны на финскую территорию, а также предложить финнам обмен территория­ми. В апреле 1938г. Кин вернулся в Хельсинки в качестве временного поверенного в делах СССР в Финляндии.

В связи с начавшейся советско-финской войной в 1939 г. Б. Д. Рыбкин вернулся в Москву, где был назначен началь­ником отделения 5-го отдела ГУГЁ НКВД, а в феврале 1941 г. - начальником отдела 1-го управления НКГБ СССР. В сентябре 1941 г. направлен резидентом в Стокгольм под прикрытием советника миссии, а затем посольства СССР в Швеции Б. Н. Ярцева.

По возвращении в СССР в июле 1943 г. зачислен в "ДР" на должность заместителя начальника отдела 4-го управле­ния НКГБ СССР. В 1944 г. назначен начальником отдела 4-го управления. Курировал заброску нелегальной агентуры и разведывательно-диверсионных групп в оккупированные немцами страны Восточной Европы. В феврале 1945 г. являл­ся офицером связи со службами безопасности союзников на Ялтинской конференции.

С февраля 1947 г. в отделе "ДР" (спецслужба) МГБ СССР у П. А. Судоплатова. Выезжал в Турцию и другие страны для восстановления связи с нелегальной агентурой на Ближнем Востоке и в Восточной Европе и осуществления оперативных мероприятий. Во время спецкомандировки в Чехословакию 27 ноября 1947 г. "при исполнении служеб­ных обязанностей" погиб в автокатастрофе под Прагой. По­хоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Награжден орденами и медалями, знаком "Почетный работник ВЧК-ГПУ", маузером с надписью "За беспощад­ную борьбу с контрреволюцией" и грамотой от Коллегии ОГПУ (1931).

Рыбкина (Воскресенская) Зоя Ивановна

28.04.1907 - 8.01.1992. Полковник (1945).

Родилась на ст. Узловая Тульской губернии в семье же­лезнодорожника. Детство провела в г. Алексине. В 1920 г., после смерти отца, вместе с матерью и братьями переехала на жительство в Смоленск. С 1921 г., в четырнадцатилетнем возрасте, библиотекарь и переписчица 42-го батальона ВЧК, затем боец штаба ЧОН Смоленской губернии. В 1923- 1925 политрук в колонии малолетних преступников в с. Старожище под Смоленском. В 1927 г. по комсомольской путе­вке направлена на завод им. М. И. Калинина. Там работала паялыцицей, была организатором пионерских отрядов. В 1928 г. - заведующая учетно-распределительным подотде­лом орготдела Заднепровского РК ВКП(б) Смоленска.

Осенью 1928 г. по партийной путевке приехала в Москву для работы в Педагогической академии им. Н. К. Крупской, однако была направлена в распоряжение ТО ОГПУ. С нояб­ря 1928 г. машинистка отделения ДТО ОГПУ на Белорус­ском вокзале. В мае 1929 г. приглашена на оперативную ра­боту в ИНО ОГПУ.

Работала в организациях прикрытия: с мая 1929 г.- завмашбюро Главконцесскома СССР и с ноября 1929 г. - заместителем заведующего секретной частью Союзнефтесиндиката. В мае 1930 г., пройдя стажировку в Восточном отделении ИНО, направлена на оперативную работу в Китай. С мая 1930 г. - сотрудник харбинской резидентуры ИНО, под прикрытием заведующей секретно-шифроваль­ным отделом представительства Союзнефти. В 1932г. для изучения обстановки и ознакомления с жизнью за грани­цей выезжала в краткосрочные командировки в Ригу, Бер­лин, Вену. Находясь в Германии и Австрии, совершен­ствовала знания немецкого языка и его региональных диа­лектов.

По возвращении в СССР в 1933 г. она переводчик, а затем начальник отделения ИНО ПП ОГПУ ЛO, работала по странам Прибалтики.

В 1935 г. под прикрытием представителя ВАО "Инту­рист" направлена в Хельсинки в качестве заместителя ле­гального резидента (Ирина). Отвечала за связь с нелегалами. Неоднократно выезжала в Скандинавские государства для контактов и восстановления связи с источниками. При­влекла к сотрудничеству ряд лиц, в том числе жену сотруд­ника японского посольства в Финляндии. Руководила рабо­той ценного нелегального источника - одного из бывших руководителей Кронштадтского восстания С. М. Петричен­ко. Выезжала в Норвегию для координации работы неле­гальной разведывательно-диверсионной группы Антона (Э. Вольвебера). Во время командировки в 1936 г. вышла замуж за руководителя резидентуры Б. А. Рыбкина (Кин).

По возвращении в Москву в 1939 г. она в резерве назна­чения. С 1940 г.- оперуполномоченный 2-го отделения, а затем, в январе 1941г.,- старший оперуполномоченный 1-го отделения 5-го отдела (ИНО) ГУГБ НКВД. Отвечала за информацию, поступавшую из Германии от нелегальных источников. Входила в возглавляемую П.М.Журавлевым аналитическую группу, занимавшуюся оценкой планов и намерений гитлеровской Германии в отношении СССР, руководила направлением "внешняя политика Германии". С мая 1941 г. - заместитель начальника информационного от­деления 1-го отдела 1-го управления НКГБ СССР.

В июле 1941 г. переведена в распоряжение Особой груп­пы при НКВД СССР, занималась отбором и подготовкой к переброске в тыл противника разведывательно-диверсион­ных групп. Участвовала в создании первого партизанского отряда, сама готовилась к заброске в немецкий тыл под прикрытием сторожихи на маленькой железнодорожной станции.

В конце 1941 г. вернулась во внешнюю разведку. С конца 1941 по 1944г. вместе с мужем, резидентом НКВД-НКГБ, работала в стокгольмской резидентуре под прикрытием пресс-атташе миссии СССР в Швеции Александры Нико­лаевны Ярцевой. Находясь в Стокгольме, с присущей ей энергией Ирина развернула пропагандистскую работу по информированию шведской общественности и дипкорпуса о жизни и борьбе советского народа, истинном положении дел на советско-германском фронте. По поручению послан­ника СССР в Швеции А. М. Коллонтай издавала "Инфор­мационный бюллетень".

Основной задачей советской разведки в Швеции был сбор информации о политическом и экономическом поло­жении Германии, ее военных планах. Подчиненные рези­дентуре разведывательные группы, как в самой Швеции, так и в Норвегии, регистрировали переброску в Финлян­дию немецкой военной техники и воинских частей, наблю­дали за взаимными германо-шведскими поставками.

В сложнейшей оперативной обстановке Ирина проводи­ла плодотворную разведывательную работу, привлекла к сотрудничеству несколько ценных источников, в том числе Альму - бойца норвежского Сопротивления, которая пере­дала советской разведке информацию чрезвычайной важ­ности о немецких работах по созданию "сверхоружия", в частности о расширении производства на территории Нор­вегии "тяжелой воды". На регулярной основе Альма через своих курьеров сообщала в резидентуру о передвижениях в Норвегии немецких войск и военно-морских судов.

После того как Б. А. Рыбкин был отозван в Москву в 1943 г., Ирина еще 9 месяцев работала в Стокгольме в ка­честве и. о. резидента.

По возвращении в Москву, с марта 1944г.,- на руко­водящих должностях в немецком направлении внешней раз­ведки: в 1944-1945 гг. - начальник 1-го отделения 1-го от­дела 1-го управления НКГБ; с 1946 г. - 3-го отделения отдела "5-А" ПГУ МГБ. В 1947-1949 гг. - заместитель на­чальника 3-го (немецкого) отдела 2-го (европейского) уп­равления КИ при СМ-МИД СССР. С 1950 г.- начальник 3-го отдела ПГУ МГБ, с марта 1953 г. - ВГУ МВД СССР. Весной 1953 г. выезжала в спецкомандировку в Берлин.

В сентябре 1953 г. была выдвинута в партком ВГУ МВД, однако выступила в поддержку арестованного в августе 1953 г. П. А. Судоплатова, после чего была уволена из раз­ведки "по сокращению штатов". В декабре 1953 г. по соб­ственной инициативе была переведена в систему Гулаг и направлена в Воркутлаг начальником спецотдела лагеря. За­тем возглавляла Оперотдел объединения лагерей, насчиты­вавшего в 1954 г. около 60 тыс. заключенных.

С 1956 г. - в запасе МВД.

Член ВКП(б) с апреля 1929 г. В 60-80-е гг. - ведущая отечественная детская писательница, автор "Рассказов о Ленине".

В результате Вольвебер был осужден шведским судом на три года тюремного заключения. А в 1944 году был освобожден и передан представителям советского прави­тельства.

Группой Вольвебера после его ареста руководил нор­вежский коммунист Асбьерн Сюнде (Освальд).

С 1944 по 1946 год Вольвебер находился в Москве, а затем выехал в Восточную Германию. В ГДР он с 1946 по 1953 год официально занимал пост начальника дирекции морского флота в Департаменте транспорта. Но его главной задачей было воссоздание "Лиги Воль­вебера" под прикрытием навигационной школы в Вустрове. В результате с 1950 года в портах Западной Европы вновь начались диверсии. Так, в апреле 1950 года в топ­ливных танках британского авианосца "Иллюстриос" была обнаружена вода, а в мае в машинном отделении французского лайнера "Оран", находившегося в Марсельском порту с грузом военного снаряжения для французских войск в Индокитае, взорвалась термитная бомба.

После начала, в июне 1950 года, войны в Корее ди­версии на морских коммуникациях Европы участились. Уже в июле в английской гавани Портсмут был взорван караван из девяти барж с артиллерийскими снарядами, предназначенными для военных кораблей, направляю­щихся на Дальний Восток. Через две недели около Ферт-о-Форт потерпел аварию английский миноносец "Кавендиш", в машинном отделении которого были об­наружены "посторонние предметы". А в сентябре 1951 года на якорной стоянке близ Сен-Мало был взор­ван французский миноносец "Лапас". Вал диверсий по­шел на убыль только после начала мирных переговоров в Корее.

Очередной поворот в карьере Вольвебера произо­шел в 1953 году, после печально известного восстания рабочих в Восточном Берлине. После этого тревожного сигнала руководство СЕПГ во главе с Вальтером Ульб­рихтом приняло решение реорганизовать органы госбе­зопасности. В результате в июле 1953 года Вольвебер был назначен госсекретарем государственной безопас­ности и заместителем министра внутренних дел, а в ноябре 1955 года- министром государственной безо­пасности.

Заняв этот пост, Вольвебер сосредоточил основные усилия на противодействии агентуре западногерманской разведки, которой в то время руководил Рейнгард Ге­лен. Уже в сентябре 1953 года по всей территории ГДР была проведена хорошо скоординированная молниенос­ная операция, в результате которой было арестовано 98 агентов организации Гелена. 14 ноября 1953 года в За­падном Берлине сотрудниками Вольвебера был похи­щен начальник пункта связи с агентурой в Восточной Германии майор Вернер Хаазе. А в декабре в средствах массовой информации были опубликованы данные о структуре организации Гелена, ее личном составе и проводимых ею подрывных операциях. Все это заставило западногерманскую разведку надолго прекратить аген­турную работу в ГДР.

На посту министра госбезопасности Вольвебер про­работал до 1957 года. К этому времени у него возник конфликт с Ульбрихтом, который был очень недоволен тем, что Вольвебер сосредоточил основные усилия МГБ на контрразведывательных операциях, а не на слежке за собственными гражданами. Кроме того, рвущийся к вла­сти заместитель Вольвебера Эрих Мильке поведал Ульб­рихту, что его начальник поддерживает контакты с оп­позиционной последнему группой в ЦК СЕПГ, которую возглавлял член Политбюро Карл Ширдеван. Развязка наступила после того, как Вольвебер во время одной из встреч с председателем КГБ СССР Иваном Серовым пожаловался на разногласия среди руководства ГДР, на­звав их проявлением прозападных настроений, противо­речивших линии международного коммунистического движения. Серов сообщил об этом разговоре Хрущеву. А тот на обеде, сопровождавшемся обильной выпивкой, сказал Ульбрихту:

- Почему вы держите министра госбезопасности, который сообщает нам об идеологических разногласиях внутри вашей партии? Это же продолжение традиции Берии и Меркулова, с которым "її Вольвебер встречался в сороковых годах, когда приезжал в Москву.

Ульбрихт понял, что руки у него развязаны, и не­медленно потребовал от Вольвебера подать в отставку, обвинив его в "антипартийном поведении". В результате 1 ноября 1957 года Вольвебер был вынужден написать заявление с просьбой об отставке, сославшись при этом на плохое здоровье. В тот же день министром госбезо­пасности был назначен Мильке. А на следующий год Вольвебер был исключен из СЕПГ "за нарушение ее устава".

Умер Вольвебер, будучи в опале, З мая 1967 года.

Герои "Красной капеллы"

Название "Красная капелла" прочно пристало к не­скольким резидентурам советской разведки, действовав­шим на территории Западной Европы во время Второй мировой войны. Человек, недостаточно знакомый с ис­торией советских спецслужб, может подумать, что речь идет о некой сети, руководимой единым резидентом и подчиненной одному московскому Центру. Но это не так. На самом деле эти резидентуры, работавшие в Герма­нии, Бельгии, Франции и Швейцарии, подчинявшиеся одни - разведотделу НКВД, другие - Разведуправлению Генерального штаба РККА, не составляли единой сети, а их контакты между собой были вызваны крайними обстоятельствами и носили единичный характер. Что же касается названия "Красная капелла", то первоначально так именовалась зондеркоманда СС (SS-Zondercomander Rote capelle), в задачу которой входила организация ра­диоперехвата сообщений нелегальных передатчиков на оккупированных Германией территориях. Позднее такое же название получила операция нацистских спецслужб . по борьбе с советской разведкой в Западной Европе.

После окончания войны название "Красная капел­ла", возможно во многом после издания мемуаров Вальтера Шелленберга, стало ассоциироваться с теми, с кем боролась зондеркоманда. Многие чудом уцелев­шие немецкие антифашисты категорически возражали против отождествления их с "Красной капеллой". Так, жена одного из руководителей берлинского подполья Грета Кукхоф в своих воспоминаниях писала: "Так нас назвал наш непримиримый враг, и мы с этим не мо­жем согласиться, ибо это неточно и унижает нас". Но название продолжало жить своей жизнью, и скоро име­нем "Красная капелла" называли только подпольные антифашистские группы и отдельные резидентуры со­ветской разведки, в большинстве своем разгромленные гестапо. А французский писатель Жиль Перро свою кни­гу о Леопольде Треппере, нелегальном резиденте ГРУ в Бельгии и Франции, вышедшую в 1967 году, так и озаг­лавил - "Красная капелла". По этому поводу один из членов так называемой "Красной капеллы" Генрих Шеель сказал следующее:

"В истории немало примеров, когда противник, же­лая дискредитировать своих антагонистов, давал им уни­зительные прозвища и клички. Но затем из проклятья они становились символами совершенно иного звучания. Так произошло и с "Красной капеллой". О зондеркоманде едва ли кто сейчас помнит, а о делах тех, за кем она вела охоту, все непредубежденные люди говорят с ува­жением и восхищением".

В связи с тем что термин "Красная капелла" устоял­ся, мы в данном очерке также будем называть им аген­тов внешней разведки, действовавших в Германии в 1935-1942 годах. Что же касается конкретных агентурных групп ИНО НКВД, то, на наш взгляд, будет правиль­ным называть "Красной капеллой" группы Арвида Харнака, Харро Шульце-Бойзена и Адама Кукхофа.

Нелегальная сеть "Красной капеллы" в Германии бе­рет свое начало в августе 1932 года, когда член немецкой делегации ассоциации "АР-ПЛАН" Арвид Харнак посе­тил с визитом Москву.

Арвид Харнак родился 24 мая 1901 года в городе Дармштадт в семье известных ученых. Он учился в уни­верситетах Йены и Граца и в 1924 году получил ученую степень доктора юриспруденции. В 1925 году он выехал для продолжения образования в США, где изучал по­литическую экономию. Там познакомился с Милдред Фиш и в 1926 году женился на ней. Вернувшись в 1928 году в Германию, Харнак поступил в Гессенский университет и в 1931 году защищитил диссертацию на тему "Домарксистское рабочее движение в Соединен­ных Штатах".

Глубокое изучение истории рабочего движения, боль­шой практический опыт и интерес к проблемам постро­ения социализма в СССР привели его в лагерь коммуни­стов. Но подобно многим представителям немецкой ин­теллигенции, Харнак предпочитал не демонстрировать свои коммунистические убеждения путем вступления в КПГ, а стал членом "Союза работников умственного труда", под чьим прикрытием КПГ действовала среди служащих, ученых, учителей. Зимой 1931 года Харнак стал одним из основателей ассоциации "АР-ПЛАН", ста­вящей своей целью изучение советской плановой эконо­мики, а в августе 1932 года организовал ознакомитель­ную экскурсию 24 экономистов и инженеров по индуст­риальным центрам СССР.

Именно тогда на Харнака обратили внимание со­трудники советской разведки, работавшие под "крышей" ВОКС ("Всесоюзное общество культурных связей с заг­раницей"). При помощи дипломата Александра Гиршфельда, советника по культуре советского посольства в Германии, с которым Харнак поддерживал контакты в Берлине, началась осторожная работа по вовлечению председателя "АР-ПЛАН" в агентурную сеть ИНО НКВД. После прихода к власти Гитлера эта работа была ускоре­на. И в июле 1935 года начальник внешней разведки Артур Артузов санкционировал вербовку Харнака, кото­рая была проведена 8 августа 1935 года в Берлине Гиршфельдом. После трехчасовой беседы Харнак согласился работать на советскую разведку, хотя для этого ему при­шлось порвать с КПГ, что противоречило его принци­пам. Первым оператором Балта (такой псевдоним полу­чил Харнак) стал сотрудник берлинской резидентуры ИНО Наум Белкин (Кади).