Отметим, что, несмотря на прогрессирующую старческую немощь, Брежнев вынужден был иногда все же выезжать в республики, дабы у населения и, главное, парт- и гос-элиты не сложилось мнение, что он окончательно выпустил бразды правления из своих рук. Правда, подобных выездов с каждым годом становилось все меньше. Так, в 1981 году Генсек сделал это лишь дважды: в начале мая посетил Украину (отпраздновал там День Победы), после чего направил свои стопы в Грузию, где отмечалось 60-летие установления Советской власти (вторая половина того же мая). Естественно, везде Брежнева встречали по высшему разряду, хотя грузинское гостеприимство, конечно, оказалось куда более пышным, чем украинское. Как мы помним, Эдуард Шеварднадзе вообще был непревзойденным мастером лести среди всех республиканских секретарей и умел так пустить пыль в глаза, что даже у вполне адекватных людей порой терялось ощущение реальности (чего уж говорить о престарелом и больном Брежневе). Вот и в этот раз Генсек так расчувствовался, что неоднократно пускал слезу, причем не скупую мужскую, а самую что ни на есть обильную.
Между тем, несмотря на пышно отпразднованную дату, советской власти в Грузии оставалось все меньше, а вот национализма - все больше. Как напишет много позже журналист В. Марьян: "Национализм стал в Грузии всеохватным явлением. При внешнем флере интернационализма. А в реальности приоритет одной нации над остальными стал доминировать буквально во всем. В культуре, в образовании, при приеме на работу и продвижении по службе. К примеру, к 1970-м годам в аппарате ЦК КП Грузии, где за два десятилетия до того работало немало русских, армян и представителей других национальностей, даже в машбюро их не стало. Чувство превосходства над другими стало внушаться грузинским детям с раннего детства. В передачах грузинского радио, в детских книжках их убеждали в том, что грузинская нация самая великая, самая героическая, самая красивая, самая талантливая и т. д. и т. п. В быту шовинизм стал проявляться в унизительных прозвищах инородцев…"
Брежнев, естественно, всего этого не видел, да и не знал, судя по всему. Во-первых, был нездоров, во-вторых - те, кому было положено ему об этом доложить, предпочитали этого не делать, чтобы не портить настроение своему старенькому патрону. Поэтому субсидии Грузии из Центра продолжали идти в таком же большом объеме, что и раньше, ставя эту республику в этом отношении чуть ли не на первое место среди остальных. Видимо, в Центре рассуждали следующим образом: грузин (как и всех кавказцев) обижать не надо, поскольку они слишком вспыльчивы и обидчивы. К жителям среднеазиатских республик применялся другой подход: дескать, они и без того лояльны Центру, зачем их еще и баловать? Чем обернулось такое задабривание, хорошо известно: именно с Кавказа в Центр и пришел сепаратизм, угробивший страну.
Тем временем весной 1982 года Брежнев совершил еще один вояж - на этот раз в Узбекистан. Официальной целью этой поездки было вручение республике ордена Ленина (пятого по счету, которого она была удостоена еще в 1980 году) и Шарафу Рашидову - ордена Октябрьской Революции. Отметим, что, учитывая здоровье Брежнева, ему сподручнее было бы не ехать в такую даль, а послать туда кого-нибудь из более молодых членов Политбюро. Но Генсек предпочел сам отправиться в Ташкент. Более того, на это мероприятие (вручение орденов) он собрал всех (!) руководителей среднеазиатских республик: Д. Кунаева (Казахстан), Т. Усубалиева (Киргизия), М. Гапурова (Туркмения), Д. Расулова (Таджикистан; отметим, что ровно через месяц последний скончается в возрасте 69 лет и на его место придет Рахмон Набиев, занимавший до этого пост председателя Совета Министров Таджикистана). Судя по всему эта поездка Генсека не была случайной, а стала результатом тех событий, которые произошли в Москве за несколько месяцев до этого. Что же это за события?
После того, как с подачи Андропова (КГБ) и Рекункова (Прокуратура) летом 1981 года был приговорен к расстрелу заместитель министра рыбного хозяйства СССР Рытов и арестован другой крупный правительственный чиновник- заместитель министра торговли РСФСР Лукьянов, "днепропетровский" клан предпринял ответные действия: в ноябре был снят с должности курировавший эти дела начальник следственного отдела Генеральной прокуратуры В. Найденов. Одновременно с этим Щелоков (МВД) начал наступление на "бриллиантовую мафию", которую курировало ведомство Андропова. События на этом фронте борьбы были похожи на лихо закрученный детектив.
В поле зрения МВД давно попала популярная киноактриса Зоя Федорова, которая выполняла конфиденциальные поручения "бриллиантовой мафии". Однако трогать ее люди Щелокова не решались, зная, что она дружит с Галиной Брежневой. Однако в конце 1981 года это табу, видимо, было решено нарушить. Но эмвэдэшники опоздали: 10 декабря Федорова была застрелена неизвестным убийцей в своей квартире на Кутузовском проспекте. Тогда МВД предприняло новую попытку потревожить "бриллиантовую мафию". Накануне Нового года была ограблена квартира не менее знаменитой артистки цирка Ирины Бугримовой - у нее украли коллекцию бриллиантов. Это преступление дало повод МВД завести уголовное дело и начать активно "шерстить" чуть ли не всех "бриллиантщиков", находившихся под колпаком у чекистов.
Однако и противоположная сторона (КГБ) тоже не сидела сложа руки. Чтобы заблокировать следствие, чекисты предприняли арест любовника самой Галины Брежневой - певца Большого театра Бориса Буряце. Этот арест вызвал бурю негодования в близком окружении Генсека и привел к тому, что все расследования по "бриллиантовым делам" были приостановлены. В разгар этих событий случилась трагедия.
19 января 1982 года на своей даче в Усково застрелился заместитель Андропова генерал Семен Цвигун. Вполне вероятно, что это самоубийство было вызвано все тем же: противостоянием между Щелоковым и Андроповым. Видимо, Цвигун оказался под огнем с трех сторон (МВД, КГБ и семья Брежнева) и предпочел свести счеты с жизнью. Этим же, судя по всему, объясняется и то, что Брежнев отказался подписывать некролог на самоубийцу, видимо, посчитав, что покойный выбрал не "ту" сторону.
Тем временем спустя несколько дней грянула еще одна смерть: 25 января из жизни ушел главный идеолог страны Михаил Суслов (он умер в силу естественных причин - ему шел 80-й год). Кто займет его место какое-то время было неизвестно, поскольку Брежнев колебался в своем выборе между несколькими людьми, в число которых также входили Константин Черненко, Юрий Андропов и ряд других лиц. Именно в этот момент Брежнев и отправился в Узбекистан.
Судя по всему, он хотел заручиться поддержкой среднеазиатских элит на предмет своих дальнейших действий. В его ближайшие планы входило приведение к власти в стране хозяина Украины Владимира Щербицкого (он должен был стать Генеральным секретарем), а себя он видел на посту Председателя ЦК (копия того, что было в Компартии Китая). Андропова Брежнев собирался убрать из КГБ и пересадить в кресло главного идеолога, а к руководству КГБ должен был прийти "варяг" - друг и соратник Щербицкого Виталий Федорчук (руководил КГБ Украины с 1970 года), который должен был в кратчайшие сроки провести чистки в вверенном ему ведомстве - убрать из него ставленников Андропова.
Поскольку у Щербицкого были плохие отношения с Рашидовым и натянутые с остальными руководителями среднеазиатских республик, Брежнев, видимо, хотел прозондировать почву на этот счет, лично встретившись со всеми руководителями среднеазиатских республик (отметим, что среди последних был один член Политбюро (Д. Кунаев) и один кандидат (Ш. Рашидов). Существует версия, что Брежнев собирался объявить последнему о том, что в ноябре на очередном Пленуме ЦК КПСС того введут в состав Политбюро, что было в общем-то закономерно, поскольку Рашидов ходил в кандидатах дольше всех - уже 21 год (своеобразный рекорд). Если бы это произошло, то мусульманское лобби в высшем кремлевском ареопаге выросло бы до двух человек. Но этого так и не случилось. Более того, эта поездка едва не стоила Генсеку жизни.
Судя по тем фактам, которые станут известны от очевидцев позднее, ЧП в Ташкенте было результатом случайного стечения обстоятельств. Однако, учитывая все перипетии той борьбы, которая тогда происходила в кремлевских верхах, есть вероятность того, что это могла быть спланированная акция тех сил в высшем советском руководстве, кто, обеспокоенный внезапной активностью Брежнева в деле передачи власти "не тому, кому надо", мог предпринять против него акцию устранения, убивая тем самым сразу двух зайцев: физически убрать как Брежнева, так и Рашидова (в случае, если последний остался бы жив, а первый погиб, то карьера хозяина Узбекистана наверняка была бы завершена сразу после ЧП).
О том, что же случилось в Ташкенте 23 марта 1982 года рассказывает очевидец событий - личный телохранитель руководителя страны Владимир Медведев:
"В тот день по программе визита мы должны были посетить несколько объектов, в том числе авиационный завод. С утра, после завтрака, состоялся обмен мнениями с местным руководством, все вместе решили, что программа достаточно насыщена, посещение завода будет утомительным для Леонида Ильича. Договорились туда не ехать, охрану сняли и перебросили на другой объект.
С утра поехали на фабрику по изготовлению тканей, на тракторный завод имени 50-летия СССР, где Леонид Ильич сделал запись в книге посетителей. Управились довольно быстро, и у нас оставалось свободное время. Возвращаясь в резиденцию, Леонид Ильич, посмотрев на часы, обратился к Рашидову:
- Время до обеда еще есть. Мы обещали посетить завод. Люди готовились к встрече, собрались, ждут нас. Нехорошо… Возникнут вопросы… Пойдут разговоры… Давай съездим.
Гостеприимный Рашидов, естественно, согласился:
- Давайте, Леонид Ильич, давайте съездим.
Разговор зашел уже при подъезде к резиденции. Вмешался Рябенко (начальник охраны Брежнева. - Ф. Р.):
- Леонид Ильич, ехать на завод нельзя. Охрана снята. Чтобы вернуть ее, нужно время.
Брежнев жестко ответил:
- Вот тебе пятнадцать минут - возвращай охрану.
День стоял чудесный, ясный, мы вынесли из резиденции кресла, и Леонид Ильич с Шарафом Рашидовичем уселись на ярком солнце. Они беседовали о чем-то, Брежнев смотрел на часы, нервничал. Рябенко связался с местными руководителями госбезопасности, те стали звонить на завод. Прошло всего минут десять, не больше, Леонид Ильич не выдержал:
- Все, выезжаем. Времени на подготовку у вас было достаточно.
Колонна машин двинулась в сторону авиационного завода.
Мы знали, что принять все меры безопасности за такой короткий срок невозможно. Что делают в таких случаях умные руководители? Просят всех оставаться на рабочих местах. Пусть бы работали в обычном режиме, и можно было никого не предупреждать, что мы снова передумали и высокий гость все-таки прибудет. Здесь же по внутренней заводской трансляции объявили: едут, встреча - в цехе сборки. Все бросили работу, кинулись встречать.
Мы все-таки надеялись на местные органы безопасности: хоть какие-то меры принять успеют. Но оказалось, что наша, московская охрана успела вернуться на завод, а местная - нет. Когда стали подъезжать к заводу, увидели море людей. Возникло неприятное чувство опасности. Рябенко спросил:
- Давайте вернемся?
- Да ты что!
Основная машина с Генеральным с трудом подошла к подъезду, следующая за ней - оперативная - пробиться не сумела и остановилась чуть в стороне. Мы не открывали дверцы машины, пока не подбежала личная охрана.
Выйдя из машины, двинулись к цеху сборки. Ворота ангара были распахнуты, и вся масса людей также хлынула в цех. Кто-то из сотрудников охраны с опозданием закрыл ворота. Тысячи рабочих карабкались на леса, которыми были окружены строящиеся самолеты, и расползались наверху повсюду, как муравьи. Охрана с трудом сдерживала огромную толпу. Чувство тревоги не покидало. И Рябенко, и мы, его заместители, настаивали немедленно вернуться, но Леонид Ильич даже слушать об этом не хотел.
Мы проходили под крылом самолета, народ, заполнивший леса, также стал перемещаться. Кольцо рабочих вокруг нас сжималось, и охрана взялась за руки, чтобы сдержать натиск толпы. Леонид Ильич уже почти вышел из-под самолета, когда раздался вдруг скрежет. Стропила не выдержали, и большая деревянная площадка - во всю длину самолета и шириной метра четыре- под неимоверной тяжестью перемещавшихся людей рухнула!.. Люди по наклонной покатились на нас. Леса придавили многих. Я оглянулся и не увидел ни Брежнева, ни Рашидова, вместе с сопровождавшими они были накрыты рухнувшей площадкой. Мы, человека четыре из охраны, с трудом подняли ее, подскочили еще местные охранники, и, испытывая огромное напряжение, мы минуты две держали на весу площадку с людьми.
Люди сыпались на нас сверху, как горох.
..Леонид Ильич лежал на спине, рядом с ним- Володя Собаченко (телохранитель. - Ф. Р.). С разбитой головой. Тяжелая площадка, слава Богу, не успела никого раздавить. Поднимались на ноги Рашидов, наш генерал Рябенко, местные комитетчики. Мы с доктором Карасевым подняли Леонида Ильича. Углом металлического конуса ему здорово ободрало ухо, текла кровь. Помогли подняться Володе Собаченкову, сознания он не потерял, но голова была вся в крови, кто-то прикладывал к голове платок. Серьезную травму, как потом оказалось, получил начальник местной "девятки", зацепило и Рашидова.
Доктор Косарев спросил Леонида Ильича:
- Как вы себя чувствуете? Вы можете идти?
- Да, да, могу, - ответил он и пожаловался на боль в ключице.
Народ снова стал давить на нас, все хотели узнать, что случилось. Мы вызвали машины прямо в цех, но пробиться к ним не было никакой возможности. Рябенко выхватил пистолет и, размахивая им, пробивал дорогу к машинам. Картина была - будь здоров, за все годы я не видел ничего подобного: с одной стороны к нам пробиваются машины с оглушительно ревущей сиреной, с другой - генерал Рябенко с пистолетом.
Ехать в больницу Леонид Ильич отказался, и мы рванули в резиденцию. В машине Рябенко доложил Брежневу, что случилось, кто пострадал. Леонид Ильич, сам чувствовавший себя неважно, распорядился, чтобы Володю Собаченкова отправили в больницу. У Володи оказалась содрана кожа с головы, еще бы какие-то миллиметры, и просто вытекли бы мозги.
Конечно, если бы мы не удержали эту тяжеленную площадку с людьми на ней - всех бы раздавило, всех, в том числе и Брежнева.
В резиденцию вызвали врачей из 4-го управления Минздрава, которые прибыли с многочисленной аппаратурой. Остальных пострадавших на машине "скорой помощи" отправили в больницу. Володя Собаченков очень скоро, буквально через час, вернулся из больницы с перебинтованной головой. Врачи осмотрели Леонида Ильича, сделали рентген и, уложив его в постель, уехали проявлять снимки.
Результаты предстали неутешительные: правая ключица оказалась сломана. К счастью, кости не разошлись.
Леонид Ильич отдохнул, пришел в себя, началось всеобщее обсуждение, сможет ли он завтра выступить с речью на торжественном заседании ЦК Компартии республики и Верховного Совета Узбекистана. Косарев и местные врачи настаивали прекратить визит и возвращаться в Москву. Но Брежнев ответил, что чувствует себя вполне прилично, а возвращение домой вызовет в народе массу ненужных кривотолков.
Утром следующего дня, 24 марта, состояние Брежнева ухудшилось. Врачи вновь просили его вернуться в Москву, и вновь он отказался, просил сделать все возможное, чтобы он смог выступить на праздничном торжественном заседании. Руку его укрепили на повязке.
На торжества он поехал. Перед выступлением повязку сняли. Встретили его овацией. Выступал больше часа! Надо отдать должное его выдержке, если хотите - мужеству. Он осторожно перелистывал страницы доклада, и из всего огромного зала только мы знали, что каждое мало-мальское движение руки вызывает у него нестерпимую боль.
Движения были скованные, речь заторможенная. Он был похож на человека, который накануне сильно выпил. Так думали не только многие телезрители или слушатели в зале, но и люди из ближайшего окружения Генерального. Нам не стеснялись задавать вопросы на эту неприятную тему. Каждому не объяснишь. Обидно…"
В тот день Брежнев прикрепил к Красному Знамени Узбекистана орден Ленина, а на следующий день вручил орден Октябрьской Революции Рашидову. Во время последнего мероприятия Генсек произнес довольно большую речь (учитывая происшедшее накануне), которую условно можно поделить на две части: хвалебную и критическую. Приведу несколько отрывков из обоих частей:
"…Руководить такой крупной партийной организацией, как Компартия Узбекистана, не простое дело (отметим, что по своей численности КП Узбекистана находилась на 3-м месте после РСФСР и Украины. - Ф. Р.). Для этого нужны немалый жизненный опыт и беззаветная преданность делу партии. Для этого необходимы талант организатора, умение критически оценить достигнутое, неугасимое чувство нового, воля и настойчивость в достижении поставленной цели. Необходимы хорошее знание людей и чуткость к людям.
Эти качества помогают товарищу Рашидову и всему руководству парторганизации Узбекистана обеспечивать успешный ход дел в республике.
Очень хорошо, товарищи, что коммунисты Узбекистана не останавливаются на достигнутом, а стремятся все время идти вперед, брать еще более высокие рубежи.
У вас сейчас развернулась напряженная работа, можно даже сказать - напряженная борьба за выполнение продовольственной программы, за ускоренное развитие животноводства.
Душой этого дела, как всегда, выступают Компартия республики, Бюро ЦК и, конечно, прежде всего первый секретарь ЦК, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС товарищ Рашидов.
Высокая награда Родины, которую он получает сегодня, - это и знак того, что партия и государство ждут от него новых значительных дел, ждут от коммунистов и всех трудящихся Узбекистана дальнейших побед в коммунистическом строительстве…"
Во второй части речи Брежнев сказал следующее:
"…Если говорить о вашей республике, то ведь только в прошлой пятилетке здесь введено в строй 67 крупных промышленных предприятий. Основные фонды и оборотные средства ныне превысили 53 миллиарда рублей. Это- огромное богатство, товарищи. Задача в том, чтобы как можно полнее и эффективнее его использовать.
В целом промышленность у вас работает устойчиво, обеспечивает плановые задания. Это хорошо, это мы приветствуем. Однако надо научиться использовать все резервы, а они у вас немалые.
Нельзя не заметить, что в прошлом году каждое четвертое предприятие не выполнило план реализации продукции с учетом обязательств по поставкам. Они недодали продукции более чем на 400 миллионов рублей. А ведь ее ждут предприятия-смежники в различных районах страны.
В таких отраслях, как химическая, легкая промышленность, строительных материалов, слабо используются производственные мощности.
Серьезным вопросом для вас является рост производительности труда. В 1981 году за счет этого фактора получено лишь 56 процентов прироста промышленной продукции. Надо, товарищи, и трудовую дисциплину подтягивать, и лучше использовать достижения науки и техники. А ведь у вас пока что внедряется в производство немногим более половины научных разработок, передаваемых народному хозяйству…