Интенсивные этнокультурные контакты между германскими племенами приводили к образованию надплеменной организации, при которой уже не племя, как таковое, а группа племен выступала в виде определенной этносоциальной общности. Отдельные многоплеменные образования создавались, возможно, и за счет сегментации единого ранее германского племени (семноны). Причем, если племя объединяло несколько родов, обладавших общими органами власти, то союзы племен обычно не имели достаточно устойчивого внутреннего единства (свевы). В результате разделения разраставшихся племен возникали новые племена под старыми или новыми наименованиями (бастарны, видиварии, остроготы, везеготы). Особенно интенсивно процессы разделения племен и распада племенных союзов происходили во времена массовых передвижений с севера на юг и с запада на восток. До начала Переселения союзы племен у германцев были кратковременными и непрочными. Чаще всего племена консолидировались в военных целях и для совместного совершения культовых ритуалов. В их преданиях жили воспоминания о происхождении из одного корня и общих обычаях.
Итак, в преддверии Переселения в подавляющем большинстве случаев германские племена постоянно или периодически взаимодействовали между собой, перемещались на новые территории, порой расширяя ареал обитания, а иногда вытесняясь более сильными конкурентами. Нередко могучие, процветающие племена распадались и сходили на нет, а какая-то мелкая безвестная группа становилась центром объединения нескольких племен, превращаясь в грозную силу для окружающих. Могучие волны передвижений были обусловлены тем, что германцы вступили в конечную стадию первобытнообщинного строя – период военной демократии, который отмечен исключительной подвижностью населения. В ходе Переселения распадались старые и возникали новые военно-племенные объединения. Внутри их нарушались прежние родоплеменные связи, быстро укреплялась роль вождей, возглавлявших переселившиеся союзы племен и опиравшихся на силы дружины.
Во II–IV вв. характер этнических процессов у германцев существенно изменился. Активизировались процессы этнической консолидации и дифференциации. У большинства племен они проходили почти одновременно, но в одних случаях доминировало все еще этническое разделение и обособление, в других – решающую силу набирала интеграция. При этом в одно территориальное целое племена зачастую включались насильственным путем. Отдельные племена консолидировались в "новые", "большие" племена. Эти "большие" племена занимали и контролировали огромные территории, вели между собой войны за захват лучших земель. Общественная и военная организация германцев этого времени претерпела изменения. Сфера деятельности народного собрания сузилась. Совет старейшин уступил место совету дружины. Власть конунга усилилась, стала прерогативой одного рода. Социальный вес свободных германцев определялся уже их состоятельностью. Выделяются предводители племенных союзов. Они служат в римской армии как наемники и федераты. Конунги и вожди германцев получали от Римской империи военные и гражданские должности и звания. Судьба этих "больших" племен сложилась по-разному. Восточногерманские племена после переселения на земли Империи растворились в романской среде. Начавшиеся у них процессы интеграции не завершились. Им не удалось этнически консолидироваться. Многие факторы препятствовали этому, в том числе и то, что интеграция развивалась на полиэтничной основе. В конечном итоге романская среда поглотила и "большие" западногерманские племена, несмотря на то, что уровень их консолидации был более высоким. В то же время часть германских племен, столь же активных, но не поддавшихся соблазну миграций, продолжала оставаться на своих традиционных землях, в Германии, и при всех тех же сложностях сумела даже смешиваясь и объединяясь завершить этот процесс образованием народности.
Состав многих "больших" племен этого времени говорит об их полиэтничности. Свое название они получали, вероятно, по имени изначально единого ядра, некоего исходного этноса, особенности и традиции которого сохранялись и поддерживались. Нельзя не учесть и то, что в условиях, когда "война и организация для войны становятся… регулярными функциями народной жизни", союз племен мог быть назван именем того племени, которое составляло ядро военной дружины. По названию этого племени могло обозначаться все войско, а за ним и весь племенной союз. При этот контекст исторических свидетельств показывает, что подобное применение этнонима часто сопровождалось переакцентуацией его содержания: "готы", "франки", "аламанны" и т. д. – зачинатели похода, а следовательно они лучшая, храбрейшая часть дружины. А поэтому наименование всех участников похода "готами", "франками", "аламаннами" и т. д. есть акт морально-нравственный и поднимающий все остальные племена данного союза до уровня главного и храбрейшего. Во многих случаях "готы", "франки", "аламанны" и т. д. – это лучшие среди тех племен, которые входили в данный союз, либо эти племена, но в минуты проявления их храбрости или мудрости.
Названия находящихся в постоянных передвижениях племен – категория сложная и неоднозначная. Зачастую, когда исследователи употребляют тот или иной этноним, то подразумевается прежде всего некое этническое целое, которое якобы должно отразиться и в единстве археологических древностей. Однако в эпоху миграций и передвижений этнически "чистых" племен было мало. Были союзы племен и они эволюционировали. Особенно трудно разобраться с происхождением названий "больших", "комплексных" племен и племенных союзов. Во-первых, сами себя они могли именовать не так как соседи (например, готы). Во-вторых, закрепиться в памяти поколений мог один вариант названия по каким-либо случайным причинам. В-третьих, зачастую невозможно выявить, что при этом сыграло определяющую роль: признаки антропологические, географические, языковые, хозяйственные или религиозные. К концу эпохи Переселения народов номенклатура этнонимов германских племен отражает огромный объем информации. Этнонимы германцев косвенно указывают на районы проживания племени, на род занятий и уровень этнической консолидации. Этноним являлся важным средством описания германцев. После переселения в Империю имена многих германских племен употребляются для обозначения не только этнической принадлежности, но и образа жизни данной этносоциальной общности.
Возникновение новых этносоциальных общностей у германцев было ускорено их переселением на земли Римской империи. К этому времени у германцев сохранялись еще некоторые черты прежнего родоплеменного устройства. Лишь свободные германцы могли участвовать в судебных собраниях и оказывать влияние на политическую жизнь. Из них формировалось военное ополчение, после походов они получали часть добычи. Только из числа соплеменников избирались конунги. Поселение германцев в римских провинциях сопровождалось переходом от родовой организации к территориальной. Внутренние стимулы для создания устойчивой этнической общности были довольно слабыми. Однако имелась потребность в управлении завоеванными территориями и удерживании власти над местным населением. Этническая структура тех районов Империи, куда переселялись германцы, была довольно пестрой, как неоднородным был и этнический состав самих германцев. В римские провинции Империи переселились племена, далекие друг от друга по происхождению. Господствующее положение среди них обычно принадлежало какому-либо одному наиболее сильному племенному союзу. Расселение "пришлых" племен сопровождалось интенсивными этническими процессами. Взаимодействие не связанных родством этносов, вероятно, имело сложный характер. Нам известны лишь конечные результаты этих процессов, которые шли не одно столетие и завершились победой латинского языка и латино-иберийского этноса в одних районах и германо-кельтского в других.
В подобной многоэтничной ситуации этническая принадлежность имела престижное значение и зачастую определяла статус человека. Население тех районов, куда переселялись германцы, постепенно принимало германские имена, если это им давало какие-то выгоды. В литературе отмечалось, что, например, применительно к Галлии решающей вехой подобных процессов следует считать VI–VII вв., когда количество германских антропонимов увеличилось и продолжало расти, достигнув в VIII–X вв. своего максимума: в некоторых районах Северной Галлии доля варварских имен превышала в это время 90 процентов. Стимулом для принятия германских имен были соображения престижного характера: знать стремилась влиться в правящую франкскую элиту, а низшие слои – повысить свой социальный статус. Имел место и обратный процесс, когда в ходе Переселения германцы принимали латинские, греческие, а после принятия христианства и ближневосточные имена.
"Качели" престижности и динамика принятия имен в некоторой степени отражали и сложные глубинные процессы, связанные с развитием феномена этносоциальной корпоративности германцев. В ходе Переселения у них имела место как этническая корпоративность, которая объединяла этнооднородные германские племена и позволяла им быть ядром какого-либо исторического действия, события, так и этноориентированная корпоративность, имеющая в большей степени социальный характер. Именно она сплачивала в послеадрианопольский период этнически разнородные племена вокруг одного, которое более ярко несло в себе главную идею, или как считает Р.Венскус, "ядро традиции" сплочения, и наиболее последовательно реализовывало цели этого сплочения. Такое племя выступало как бы коллективным лидером, побуждало ведомые им племена принимать порой хотя бы на время не только этнические имя своего лидера, но и усваивать некоторые стереотипы его поведения. В ходе переселения на земли Империи готы, вандалы, бургунды, франки, лангобарды сплотили под свои знамена множество племен и народов, которые не всегда были одной с ними крови, например, аланы, сарматы, но которые принимали обычаи и правила, образ жизни и систему ценностей этих германцев. Безусловно, нельзя преувеличивать степень внутренней солидарности и закрытости таких этносоциальных объединений. Они имели разную степень консолидации. Нельзя забывать о наличии еще и такого психологического фактора, как само чувство принадлежности к тому или иному "большому" племени. Это чувство создавало некий комфорт, ибо оно поддерживало, вдохновляло, спасало и ограждало. Сознание принадлежности к определенной этносоциальной общности, "большому" племени, превратилось для германцев в один из главных признаков, отделяющих "своего" от "чужака".
Процессы консолидации и развития этносоциальной корпоративности германцев были теснейшим образом связаны с динамикой института власти. Известно отношение германцев к авторитету власти, почти мистическая их вера в то, что народ и конунг связаны одной судьбой. Отношение к власти конунга определяло социальный статус рядового германца. Через это отношение формировалась определенная система ценностей. Династические браки служили высшим залогом стабильности. Властные структуры выступали в качестве того ядра, вокруг которого консолидировалась конкретная этносоциальная общность германцев. Они играли роль арматуры, скрепляющей племя, союз племен и тем самым выполняли важную этническую функцию. Позже, в варварских "королевствах" имела место даже тенденция к фиксации этнических границ средствами власти. Местное население жило по римскому праву, а германцы по своим законам. Им вверялась военная служба и защита "королевства", а римлянам административное управление и юриспруденция. Один из способов фиксации этнических границ – это переселение, когда из прежних своих ареалов народ перемещается в этнически чуждую им среду. Притом такие переселенные группы (например, готы Атанариха или "малые готы") обычно искусственно средствами власти поддерживались как замкнутые. Власть конунга усиливала и закрепляла естественную в таких условиях тенденцию к сохранению своей этнокультурной индивидуальности.
Таким образом, мы видим, что этническая история германских племен в ходе Переселения являла не менее сложные и противоречивые процессы, чем хроника их войн, набегов, передвижений. Остается лишь сожалеть, что эта история нашла значительно меньшее отражение в сочинениях древних. Необходимо отметить, что некоторые из высказанных выше соображений в определенной степени гипотетичны. Исследование этнической истории германцев времени Переселения находится на начальном этапе. Однако, можно обоснованно предполагать, что в процессе переселений и передвижений германцы прошли не один виток этногенеза. Для большинства из них эти "скачки" в новое качество оказались в конечном итоге "скачками" в никуда. Системно-хронологический подход, использованный в данной работе, позволил лишь обозначить основные перспективные направления дальнейших исследований истории германцев в Великом переселении народов. И вместе с проблемой роли германцев в Переселении встает не менее сложная проблема – роли Переселения в истории германцев: Переселения, которое одних наградило легендой об их былой славе и могуществе, других удостоило кратким упоминанием в малоизвестном труде современника, третьим открыло путь в историческое будущее.
Славянское расселение и эволюция общественного строя славян
Славяне выходят на сцену Великого переселения народов относительно поздно – в VI в. Первыми авторами, сообщающими информацию о славянских передвижениях, являются Иордан и Прокопий Кесарийский (середина VI в.). Концом V – началом VI в. датируются первые достоверно славянские археологические памятники. Они представлены т. н. пражско-корчакской и Пеньковской культурами. Памятники типа Прага-Корчак распространяются в VI–VII вв. от Эльбы на западе до Днепра на Востоке (с северной границей примерно по 52-й – 53-й параллелям), в Чехии и Словакии, верхнем Поднестровье, нижнем Подунавье. Ареал памятников Пеньковского типа – от Прута и низовьев Дуная до Левобережья среднего Днепра.
Расположение исходного ареала, из которого началось славянское Расселение, является предметом спора. В настоящее время можно выделить две группы точек зрения (внутри каждой из которых имеются свои модификации). 1. Славяне первой половины I тыс. н. э. занимали территорию от Среднего Повисленья до Среднего Поднепровья (включая верховья Днестра), с ними в той или иной степени связаны памятники пшеворской, Черняховской и киевской археологических культур. 2. Славяне обитали в первой половине I тыс. н. э. в регионе, ограниченном на севере Западной Двиной и верховьями Днепра, на востоке – Десной, на юге – Припятью и на западе – Неманом и Западным Бугом. Решение спора во многом зависит от накопления нового археологического материала.