Джесс, с трудом ухватившись за край скалы, едва сохранил равновесие. Даже не посмотрев наверх, дабы убедиться, что она не смеется, он вернулся на дно каньона и разулся. Прежде чем теплый песок осушил его кожу, он легко поднялся по древним ступеням. Когда он перебирался через край верхней площадки, Осени нигде не было видно. Он исследовал тускло освещенную пещеру, пока не заметил ее в одном из отсеков. Он наклонился, чтобы войти в жилище, и был застигнут своим прошлым.
Холодная поверхность пола, покрытая пылью веков, забивавшейся между его голых пальцев ног, пыльный запах старого помещения, голос его бабушки, как бы отдававшийся эхом от каменных стен, когда она рассказывала ему старинные предания – Джесс не хотел помнить все это.
– Я бывала тут уже много раз – в этих пещерах, – объяснила Осень.
– Как здесь пусто, – заметил он. Она тряхнула головой.
– Я знаю, что это все мое воображение, но, когда я хожу по пещерам, мне кажется, я бывала здесь раньше.
Джесс вернулся к краю и посмотрел на долину внизу.
– Большой Хозяин сказал бы тебе, что, наверное, ты бывала здесь в своих снах.
– Ты тоже так думаешь? – Она встала рядом.
– Нет. – Джесс знал, что его ответ слишком краток. Он отодвинулся, отведя глаза от ее испытующего взгляда. – Это всего лишь сказки. Ты ведь не веришь им.
– В какой-то степени они не лишены смысла. – Она оглядела пещеру. – Но на самом деле у меня не было времени, чтобы много над этим раздумывать. Доктор Дэвидсон всегда загружает нас работой.
Джесс изучал выражение ее лица: что-то, казалось, послышалось в ее голосе.
– Ты говоришь так, будто тебе это не очень-то нравится.
Она пожала плечами:
– Это большая ответственность. Я никогда раньше не участвовала в подобных раскопках.
Ее сила неожиданно дала трещину, и Джесс увидел какую-то неуверенность. Он почувствовал желание защитить ее, хотя и сомневался, что она оценит это. И все-таки он предложил свою помощь, уверяя себя в том, что ему непременно нужно оставаться с ней в близком контакте.
– Я помогу во всем, как смогу. Рассчитывай на меня. Все, что тебе нужно, – сила, ум, связи. Я чертовски изобретателен и предприимчив.
– Вылитый герой.
– Зато теперь ты знаешь, чего я стою.
В ее глазах заискрились смешинки. Он заметил их, подошел ближе.
– А как насчет твоего ранчо? Разве у тебя там нет работы?
– Я оставил ранчо на управляющего. Со списком в милю длиной.
Он сделал еще шаг.
Она отступила назад и указала на каменные плиты, протянувшиеся вдоль стены.
– Доктор Дэвидсон хочет, чтобы все тут так и было. Чтобы каждый мог рассмотреть это как следует.
Изумленный Джесс стал изучать плиты. Солнечный свет едва проникал в комнату через окно и упирался в стену. Было трудно разглядывать выбитые на плитах надписи.
– Это все он нашел?
Проходя в угол помещения, он слегка задел ее.
– Представь себе, что там, за стеной. Кто-то ведь выбил здесь, в камне, пещеру и обнес стеной плиты.
Он просунул голову за стену.
– Они явно хотели, чтобы плиты были незаметны. Как вы их обнаружили?
– Доктору Дэвидсону показалось, что стена выглядит странной. Он простучал все пространство и услышал пустой звук.
Джесс покачал головой.
– Я бывал здесь много раз еще ребенком, но мы понятия не имели об этом.
– Мы? Мне кажется, ты говорил, что у тебя нет братьев.
– Нет. – Джесс не выдал своего сожаления, что он единственный ребенок в семье. Он давным-давно смирился с этим. – Энрике Вальде и я проводили дни напролет, лазая по этим пещерам.
Он уже рассказывал ей, что они по очереди проводили лето на ранчо друг у друга, когда росли.
– Я видела его здесь. Он приехал, чтобы услышать об открытии доктора Дэвидсона?
– У него есть дело. Сегодня в ночь он возвращается домой.
Он и Вальде должны быть вне подозрения. Он подошел к дальней стороне плиты и, пробуя ее на вес, приподнял за край.
– Это то, что ты хотела видеть?
– Да, но я должна их почистить.
Она показала на маленькую ручную щетку в углу.
– Лучше выйди в другую комнату – будет пыльно.
Ей не понадобилось много времени, и когда она закончила, то вытерла руки и присоединилась к нему. Пылинки летали в воздухе, парили над ними и были легко заметны в лучах солнца.
– А не будет ли проще для всех – осмотреть плиты при дневном свете?
Она провела рукой по лбу, оставляя полосы грязи на влажной коже. Запах ее разгоряченного тела смешался с мускусным запахом ее духов, наполнив всю пещеру и возвращая из прошлого образы, которые он не хотел вспоминать и не мог не вспомнить.
– Ты прав. Но он планирует спустить их в лагерь позже, на этой неделе. Он хотел, чтобы и другие увидели, где именно он нашел их. Ты знаешь, что такое чувство открытия?
В этот момент ему непреодолимо захотелось дотронуться до нее и ощутить тепло, которое излучало ее тело. Когда она прошла мимо него, чтобы выйти из комнаты, он почти коснулся ее.
Как только она шагнула наружу, пещера показалась ледяной. Он потряс головой. Это место подавляло его. Склонив свои широкие плечи, он выбрался из пещеры, чтобы присоединиться к Осени, которая любовалась видом, открывавшимся внизу.
В южном конце каньона ученые по-прежнему толпились вокруг доктора Дэвидсона и Вейна. Джесс не мог видеть отсюда лагерь. Но он видел, как Риккер размашисто мерил шагами плато, где разбивали палатки.
Доктор Дэвидсон хотел, чтобы таблички из пещер перенесли в каньон по двум причинам: во-первых, плато было идеально ровным, во-вторых, ему не угрожала опасность во время разлива.
Прямо под ними журчали Ручьи Койота. Джессу захотелось, словно невинному младенцу, обнажиться и поплыть в освежающей воде. Он взглянул на Осень.
Но она разглядывала вид внизу.
"Это прекрасное место для поселения, – думала она. – В источнике круглый год бьет вода. А то плато – высокое, оно убережет от наводнений. Идеально для посевов зерна".
– Тысячи лет назад анасази жили здесь. Ты представляешь себе эту жизнь? – говорила она. Голос ее был тих и мечтателен. – Когда я здесь, то почти слышу болтовню женщин позади нас, слышу, как они мелят зерно, чтобы приготовить пищу к вечеру. А внизу я представляю детей, играющих в охотников. Видишь, там, неподалеку, можно представить женщин, обрабатывающих поля, в то время как мужчины ушли на охоту.
Он взглядом встретился с ее глазами.
– А ты любишь рассматривать прошлое?
Да, он мог. Но перед ним была явно другая картина. У излучины образовалась заводь. Рядом был затравеневший холм. Что он мог видеть – так это образы мечты. Джесс закрыл глаза, неуверенный, что можно позволить себе эти воспоминания. Голос Осени навевал забытье и возвращал в прошлое, и он не мог отогнать от себя эту картину. Перед его взором был тот же сон, который повторялся с тех самых пор, как Дайя привела его сюда впервые, когда он был маленьким.
Она сидела посреди цветов. Ее платье мягко спускалось и шуршало складками, а волосы светились в лучах солнца, И она ждала. Его.
Возвращаясь домой с охоты, последние полмили Джесс почти бежал. Его полуобнаженное тело блестело от пота. Он остановился перед ней, бросил перепелку и кролика к ее ногам, – охотничьи трофеи, полагающиеся его женщине.
Она протянула к нему руки. Он привлек ее к себе, чтобы она встала перед ним, гордая и желанная. Он медленно развязал тесемки, и платье соскользнуло к ее ногам…
Нет! Он старался не думать о своей мечте. Но образ заново представал перед ним. Женщина слишком напоминала Осень.
Когда доктор Дэвидсон представил их друг другу, Джесс понял, что она – женщина из предсказаний Дайи. Его друзья удивлялись той скорости развития отношений, когда дело коснулось Осени. Для двух предыдущих знакомств, понадобились годы, чтобы они перешли в связи. Но с Осенью он преодолел свою нерешительность за неделю.
Он знал, что с лихвой заплатил за свою поспешность. Теперь он испытывал адские мучения, желая ее, и его не могло остановить даже то, что она, возможно, вовлечена в криминал, с которым он поклялся бороться до самой смерти.
Он вспомнил Марию и ту жестокость, которая сопровождала ее убийство. А воспоминание о его отце, в последнее время постоянно пьяном и никому не нужном, бесцельно скитающемся по ранчо, совсем вытеснили образ Осени. Потом он силился вспомнить, как устраивались потасовки в интернате, где он учился – когда он не позволял одноклассникам упоминать, что в нем течет кровь индейского племени.
Из всего этого не вышло ничего хорошего. Ему все также хотелось протянуть руку и коснуться ее. Он хотел плавать с ней в заводи, быть с ней и слушать возгласы страсти… Голос Осени вернул его к реальности. – Джесс?!
Осень внимательно смотрела на человека стоящего рядом с ней. На его лице было странное выражение – как будто он только что узнал плохие новости. Она быстро окинула взором долину внизу, пытаясь определить, не увидел ли он там чего-то необычного. Но ничто не привлекло ее внимания. Она снова взглянула на Джесса, который стоял, потирая шею. Странное выражение лица исчезло, но она чувствовала напряжение, таившееся в нем. И ей захотелось подойти к нему, встать рядом и снять скованность его мускулов легкими движениями рук. Сколько раз он позволял ей совершать это чудо – до тех пор, пока он не расслаблялся и не упивался ее объятиями… Осень прикрыла глаза на томительный миг: запах тела Джесса донес до нее легкий ветерок, помогая вспомнить о былом. Он стоял так близко, что почти касался ее. Что это значило – его неожиданная близость? Его кажущийся интерес? Ей не хватало смелости спросить его. Она боялась, что за неожиданным дружелюбием таится какой-то скрытый мотив. Ее прошлые раны были еще слишком свежи, чтобы бередить их снова. Джесс двинулся вперед и оглянулся, как будто что-то услышал.
– Духов увидел? – пошутила она, но он не воспринял ее шутку.
– Я возвращаюсь в лагерь. – Его голос прозвучал, как гром среди ясного неба. Он подошел к краю и легко спустился на дно каньона.
Осень вздохнула. На какое-то время она подумала, что, возможно, они смогли бы вернуться к тому, что между ними было, но его внезапный уход положил конец этим мечтам. Волна разочарования охватила ее.
Снова и снова она размышляла о неожиданном разрыве их отношений. Ни в одного мужчину она никогда не влюблялась настолько страстно, как в Джесса. В самом деле, все ее прежние связи были рассудочными и сдержанными. С ним было не так.
С того самого момента, когда взглянула на него впервые, она поняла, что это особенный человек в ее жизни. Их месяц вместе был подлинным раем. Его отказ от нее превращал жизнь в сущий ад.
Что-то в его жизни происходило такое, что он должен был разрешить. Она чувствовала, что многое во всем этом касалось ее. Но та же интуиция подсказывала, что тут не была замешана другая женщина. Он отдал Осени слишком много самого себя. Ей страшно хотелось, чтобы он поверил в нее. А он не верил. И это означало, что она не могла помочь ему. Осознание этого разрывало ее сердце. Единственное, что она могла для него сделать, – дать ему свободу и молить Бога, чтобы он усмирил демонов, которые лишали его покоя.
А она в это время сосредоточит свое внимание на раскопках. Тут были новые люди, предстояли новые встречи. У съехавшихся экспертов будет чему поучиться.
Она снова оглядела каньон. Как же плохо, что Донни и Майк не могут видеть этого. Если бы ее братья были здесь вместе с ней, они бы вообразили целые страницы истории – точно так же, как делали это детьми. Она прекрасно помнила то время, когда все они наперегонки воображали, что живут в древние века в разных странах. Вот они – все трое – то гладиаторы на арене Колизея, то ораторы на ступенях Парфенона, или же солдаты Моора, берущие в плен замки в Испании…
Что же случилось с племенем, которое жило здесь? Восемь веков назад они исчезли, оставив свои жилища, и никто до сих пор не знает, почему. Правда ли, что они пришли из Мексики и вернулись туда же?..
Скоро об этом узнает весь мир. После того как доктор Дэвидсон покажет всем каменные таблички. Осень снова оглядела каньон. Плато по другую сторону Ручьев было идеальным местом для лагеря археологов. Большие кусты отбрасывали прохладные тени. Трава густо устилала землю. Да, это было отменное местечко! Можно было бы наслаждаться созерцанием его, вместо того чтобы изнывать от одиночества, которое охватывало ее, когда она думала о своих братьях и Джессе.
4
В тот вечер каньон был переполнен звуками – звоном посуды, потрескиванием костра, постукиванием молотков по палаточным колышкам, монотонным бормотанием голосов… Все это резко контрастировало с той глубокой тишиной, к которой привыкла Осень. Дела шли хорошо, если учитывать то, что это первый день с гостями.
Несмотря на различные мелкие неурядицы, вечер выдался отличным. Теперь те, кто покончил с едой и обустроился на ночь, собирались группой вокруг лагерного костра. Осень облокотилась спиной на красную глыбу песчаника позади нее. Силы ее были на исходе. И все же интуитивное чувство заставляло ее быть начеку. Ученым не терпелось увидеть скорее эти таблички, и Осень не осуждала их. Завтра наступит исторический момент. И пока ей казалось, что тут собрались люди, близкие по духу, что они будут вместе, чтобы работать и жить в такой сплоченности в течение нескольких ближайших месяцев.
Осень задумалась о том, возникнут ли какие проблемы, и тут же взгляд устремился к Конни Тернер, которая сидела на своем спальном мешке рядом с другими четырьмя корреспондентами. Она состроила капризную гримасу, потирая свои истертые ноги. К счастью, она останется здесь на день или два.
Осень оглядела всех ученых и экспертов-искусствоведов. Все они явно были заядлыми археологами. Одетые в походную одежду и крепкие ботинки, они сидели у костра. Два человека постарше разговаривали с доктором Дэвидсоном, и по тону их беседы Осень поняла, что они знакомы с профессором много лет, – возможно, с самых первых раскопок. Все эти годы она думала, что ее учитель был одиночкой. А тут оказалось, что его знакомые внезапно прибывают отовсюду. Она улыбнулась про себя, продолжая осматривать местность.
Джесс Баррен бренчал на гитаре, развлекая собравшихся популярными западными песнями. Волнующие звуки гитары зачаровывали Осень. Она заметила, как тихие голоса наполняют иным смыслом то, что несла с собой мелодия изначально. Слова песен рассказывали о приключениях, испытаниях и отваге. Мужские голоса звенели силой, готовой достойно встретить бури. Когда Джесс дарил своей аудитории простодушные улыбки, глаза собравшихся ответно сверкали в ночи.
Осень изучала лицо Джесса и не могла понять причины неожиданного возвращения к предупредительности сегодня днем, после обеда. С момента ее стычки с Риккером и Арло он был внимателен и дружелюбен. Если это означало, что он собирается восстановить их отношения, она будет счастлива, но по-прежнему начеку – ее сердце было слишком изранено, чтобы еще раз испытать боль. Кроме того, у нее было чувство, что его внимание к ней увлекало не только их двоих. Возможно, он играл на публику. В конце концов, ученые и репортеры представляют собой одну из наиболее впечатлительных групп людей…
Конни Тернер встала перед ней и загородила Джесса. Журналистка склонилась над певцом и дала ему что-то – возможно, чашку кофе. Их смех уносился в ночь. И Осень резко поднялась, неожиданно расстроенная.
Конни была привлекательна, и, кроме того, она похожа на тех женщин на двух фотографиях, которые висели у Джесса на ранчо. Блондинки, видимо, ему были больше по вкусу.
Голос Конни донесся до костра.
– Могу заверить вас, что я бы с удовольствием воспользовалась теплой ванной, которая у вас дома.
Джесс улыбнулся:
– Она по-прежнему там. Послезавтра вы вернетесь на ранчо.
– Слава Богу. Такие примитивные условия хороши для всех этих амазонок. А я предпочитаю пить вино из хрусталя, поданное прямо в постель.
Смех Джесса совершенно убил Осень. Она прикрыла глаза и на мгновение сумела отогнать от себя увиденное. Легкий ветерок касался ее щек, когда она вслушалась в знакомые звуки: сквозь гул голосов ей была слышна песнь древесной лягушки – и ее крик производил тягостное впечатление. На нее вдруг нашла тоска по одиночеству, которое полюбилось ей в последний год. Вначале ее пугали все эти ночные звуки, но теперь она к ним привыкла, и они были ей желанны. Пустыня казалась безбрежной и одинокой, но она научилась ценить эту своеобразную красоту.
– Только не говори мне, что ты спишь, – пробормотал совсем рядом тихий голос.
Осень открыла глаза и обнаружила, что она пристально смотрит в серебристо-серые глаза. Неожиданное блаженство охватило ее. Она улыбнулась Джессу.
– Это невозможно в такой шумной компании, – отозвалась она, поинтересовавшись, почему он больше не беседует с королевой телевидения.
– Похоже, у нас есть все, что требуется для раскопок. – Джесс продолжал удивлять ее, когда он сел на глыбу, на которую облокотилась она. – У нас есть топограф, картограф, стратограф. Целая команда. Хотя я удивляюсь, почему они не взяли с собой побольше студентов.
Осень перевела взгляд туда, где Вейн Карсон сидел, сортируя свой и профессорский багаж.
– Я думаю, что доктор Дэвидсон просил не отрывать их от обычных занятий.
– И тебе по-прежнему нравится заниматься этими раскопками?
– Это дает мне чувство единения с родиной. Я провела год в походах по этим местам. – Она прервалась, чтобы разглядеть лица в кругу, освещенные пламенем костра. – Когда-нибудь я снова привыкну к толпе. И снова буду рада, если рядом окажется кто-то, с кем можно будет поговорить. Для разнообразия.
Джесс опустился и уселся на песок рядом с ней.
– Я хотела выяснить, где моя настоящая семья. Думаю, этим я причинила сильную боль своим близким.
Джесс не реагировал на ее слова. Его выражение лица осталось неподвижным даже тогда, когда они встретились глазами.
– Они участвовали в твоих поисках?
– Нет! Родные сыновья моих приемных родителей, Донни и Майк, до сих пор думают, что я ненормальная. – Она пожала плечами. – Может быть, они не хотят думать о том, что в моих жилах течет индейская кровь?
Она поежилась. Она была начеку и напряженно всматривалась, как он пытается спрятать ярко вспыхнувшее чувство. Но то было слишком мимолетное наблюдение, чтобы она точно могла сказать, что это было именно так.