Эвен показал им на провода, идущие к дому с поля, от телефонного столба. Это их немного смутило. Но бородач не дал себя запугать.
– Меня зовут Альбин, – сказал он. – Это моя девушка. И она получит свое. Не сегодня, так завтра.
– Глупости говоришь, парень. Что за удовольствие брать девушку силой?
Тот рассмеялся.
– Они это любят.
– Да? – удивился Эвен. – Ну хорошо, а сейчас идите спать.
Он затоптал на земле сигарету и вернулся в дом. В кухне погасил свет и через окно посмотрел на дорогу за воротами. Парни еще какое-то время постояли, совещаясь, а потом спрятались за кусты жасмина, которые росли за придорожной канавой.
Девушка стояла рядом и тоже всматривалась сквозь стекло темного окна. Она касалась его теплым плечом, Эвен чувствовал запах шерсти, ткани, травы и человеческого пота.
– Я ведь тебе сказал, чтобы ты сидела на скамейке, – сказал он вдруг со злостью.
Испугавшись, она отошла от него и послушно села.
– Почему вы сердитесь?
– Потому что получилась глупая история, – заявил Эвен, вглядываясь через окно в ночной мрак. – В кустах за дорогой сидят три твоих дружка, а я не знаю, как тебя от них спасти. Они вооружены?
– У них два топора, собирались в лагере развести костер. Кроме того, у них длинные ножи. А Альбин показывал лезвие бритвы с деревянным черенком. Он из Вроцлава. Рассказывал нам, что порезал лица двум девицам во Вроцлаве. И со мной сделает то же самое.
– Дурацкая болтовня. Он просто хвастался и грозил, чтобы ты испугалась.
– Так вы думаете, что я утром смогу пойти к автобусу?
– Нет. Похоже, я был не прав. Они говорили, что один из них твой брат.
– Это неправда. Один из них – брат моей подруги. А эти двое приехали из Вроцлава. Взяли напрокат "Омегу" и уговорили нас поплавать, чтобы найти место для ночевки на другом берегу.
– Глупая ты.
– Я знаю. Но один раз я уже была в таком лагере с другой своей подругой и двумя парнями, и ничего особенного не случилось.
– В тот раз тебе просто повезло. Безнадежно глупая история.
– Вы можете позвонить в милицию?
– Могу. Но этого не сделаю.
– Почему?
– Потому что начальник отделения милиции мой хороший знакомый. Если я ему позвоню и скажу, что у меня скрывается девушка, которую хотят изнасиловать трое молодых парней, то через полчаса сюда приедет милицейская машина. Парни убегут в лес, как только увидят свет фар машины. И милиционеры их вообще не заметят. Вежливо выслушают наш рассказ, возьмут тебя в машину и спокойно увезут. А начальник потом позвонит мне и скажет: "Слушай, старик, если хочешь избавиться от девушки, не зови милицию, потому что у нас и так полно работы". А если даже поверит в этот рассказ о парнях за воротами, то скажет: "Зачем ты живешь один в деревне, если трусишь?". Впрочем, я всю жизнь подобные дела любил решать сам.
– Будет лучше, если я здесь подожду до утра, а потом пойду к автобусу.
– А если они станут тебя ждать? Придется идти лесом целый километр. И нигде ни одного дома.
– Вы меня проводите.
– От меня будет мало толку. Их трое, а я один. Успеют тебя порезать бритвой.
– А собаку не можете взять с собой?
– Не знаю. От породистого пса всего можно ожидать.
– Что это значит?
– Очень просто, он может выкинуть что угодно. Еще неизвестно, как себя поведет. Однажды испугался листа, который плыл по воде. Но может тут же броситься на человека, если в его руке увидит палку. Нож или топор. Очень боится газеты.
– Газеты?
– Ну, да. Обычной, свернутой в трубку газеты.
– Вы шутите.
– Никаких шуток, я говорю серьезно. У него комплекс с детства. Я его бил газетой. Достаточно, если кто-нибудь из парней зашелестит газетой, он тут же убежит. А если на кого-нибудь нападает, то не знаю, смогу ли я его удержать. Однажды на моем лугу оказалась телка, которая переплыла канал и случайно попала сюда. На моих глазах он одним прыжком добрался до ее горла, только раз схватил зубами, и телка упала мертвой с перегрызенным горлом. Он весит шестьдесят килограммов, у него такие зубы, что может перегрызть коровью ногу. Что будет, если он бросится на кого-нибудь из парней? Существует такое понятие, как предел необходимой обороны.
– Я этого не понимаю.
– Ясно, что не понимаешь, но это не имеет значения. Просто дело в том, что они еще только грозят. И пока они грозят, я не могу допустить, чтобы собака кому-то перегрызла горло. А когда они от угроз перейдут к делу, защищаться будет поздно.
– Понимаю.
Девушка тяжело вздохнула и какое-то время сидела молча. Он тоже молчал, потому что положение было действительно глупым.
– Может, я останусь у вас дня на два и прогуляю занятия. Учебный год уже кончается, – предложила она. – Ребята взяли напрокат яхту только на сутки. Им придется вернуться в Илаву. А я у вас приберу в доме и, когда они уплывут, пойду на автобус.
– Это невозможно, – засмеялся он.
– Почему?
– Два дня в моем доме, ты что, с ума сошла? Неужели ты не понимаешь, что я ничуть не лучше их? У меня уже месяц не было ни одной девушки. Мне придется тебя отправить домой как можно скорее. Ну, не бойся, – смягчился он, видя, как у нее задрожали губы. – Я тебе ничего не сделаю. Сейчас я пойду переоденусь. А ты зажги газ на плите и поставь чайник с водой. Попьем чайку. И повторяю: не бойся, уж я что-нибудь придумаю.
Он оставил ее в кухне и поднялся наверх, чтобы переодеться. По дороге он заглянул в шкафчик с постельным бельем и вынул из него пистолет, который два года назад купил в Гамбурге. Пистолет был газовый, восьмого калибра. Патронов оказалась целая пачка, однако на ней было написано, что срок их действия всего лишь шесть месяцев. Прошло два года, патроны могли уже потерять свои свойства. На всякий случай он все же вставил магазин в пистолет и один патрон загнал в ствол. Поставил на предохранитель и всунул пистолет в задний карман брюк. Однако потом подумал, что ведет себя как мальчишка, вынул пистолет и бросил его в ящик на постельное белье.
В кухне на чайнике подскакивала крышка. Девушка налила заварку в два стакана и залила их кипятком.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Семнадцать исполнилось в феврале.
– И соглашаешься ехать с парнями на ночевку в лесу? Глупая курица!
– Больше этого не будет.
– Тебя тянет к этим вещам?
– Тянет, – призналась она, помолчав, – но я боюсь. Говорят, что это больно.
– Да. Вначале, – сказал Эвен, отхлебнув чай. – Но и так, похоже, ты скоро потеряешь невинность.
Она ничего не ответила, только смотрела на него с ужасом, отражавшимся в ее больших телячьих глазах.
– Не бойся, я не люблю девственниц, слишком много с ними проблем и почти никакого удовольствия.
Они какое-то время пили молча чай.
– Придумали, как меня вызволить?
– Я мог бы отвезти тебя на машине. Но я уже месяц не выезжал из дома. Аккумулятор сел. Что ты так трясешься? – забеспокоился он, увидев, что у девушки дрожат плечи и руки.
– Не знаю, – шепнула она.
– Я же тебе сказал, чтобы ты не боялась. Со мной тебе ничего не грозит.
– Я знаю. Но меня все равно трясет.
– Может, тебе холодно?
– Да. Наверное, холодно.
– А температуры у тебя нет? – Эвен протянул руку к ее шее, чтобы проверить, не горячая ли она.
Когда он коснулся ее, девушка, вскрикнув, вскочила со стула и оказалась у двери.
– Что с тобой происходит? – его охватил гнев.
– Нет. Нет. Я не боюсь. Но лучше не трогайте меня.
– Ну и дурочка же ты, – пробурчал он. – Иди спать.
Девушка кивнула головой, что готова это сделать. Он допил чай и отвел ее в гостиную, где на стенах висели старые распятия. Диван был здесь удобным, под пушистым одеялом ей будет тепло.
– Ложись и постарайся заснуть. Впрочем, я думаю, что лекарство, которое я тебе дал, скоро начнет действовать. Тебе уже хочется спать?
– Нет.
– Все равно, ложись и спи.
– А вы?
– Я пойду в свою комнату и тоже постараюсь заснуть.
– А мне можно побыть с вами? Я посижу на стуле, а вы будете спать.
– Хочешь спать со мной?
– Нет! – крикнула она. – Вы будете спать, а я посижу.
Эвен выразительно постучал пальцем по лбу и позволил ей пойти с собой в спальню. Она присела на краешек скамейки у камина. Эвен принес из гостиной одеяло и покрыл ее им как плащом. Потом погасил свет и перешел в другую комнату, откуда окно выходило на дорогу. Парни, похоже, еще сидели за кустами жасмина, потому что собака беспокойно бегала по двору.
Эвен отодвинул постель в сторону и в одежде лег на спину. Попытался заснуть, но присутствие девушки раздражало его. Ему казалось, что ее глаза блестят в темноте как глаза дикого зверька. Он чувствовал ее взгляд на себе и слышал учащенное дыхание.
– Почему ты не спишь? – рассердился он.
– Не знаю.
– Я тебе дал лекарство. Оно даже лошадь может усыпить. Может, тебе холодно?
– Нет.
Видимо, потом Эвен на минуту заснул, потому что его разбудил лай собаки. Он встал с дивана и подошел к окну.
Кто-то шел по дороге. Вероятно, это была вторая девушка. Она искала парней, которые сидели за кустами и ждали Эву. Вероятно, они позвали ее к себе, потому что девушка неожиданно пропала, а пес снова успокоился.
"Кошмарная ночь", – подумал он.
Девушка в его комнате все еще не спала. Она сидела на скамейке, закутанная в одеяло, и ее глаза блестели как при лихорадке.
– В какой класс ты ходишь?
– В третий лицеальный.
– Почему не спишь?
– Не знаю.
– Тебя зовут Эва?
– Да.
– А кто твои родители?
– Отец – рабочий на лесопилке, а мама сидит дома.
– Братья или сестры у тебя есть?
– Брат в армии.
– А ты знаешь, кто я?
– Нет.
– А хочешь знать?
Она молчала.
– Может, не стоит так пялить на меня глаза в темноте?
– Я думала, что вы не видите.
– Я это чувствую. И всегда знаю, когда кто-то смотрит на меня. Не бойся. Я не собираюсь на тебя бросаться. Только прошу, не смотри на меня так, потому что я не могу заснуть.
– Хорошо, – сказала она, но через секунду он снова почувствовал ее взгляд на своем лице.
Эвен спрятал голову под подушку и, кажется, заснул, потому что, когда проснулся, было уже светло.
Эва сидела на скамейке, закутавшись в одеяло, и неподвижными глазами смотрела на него.
– Что они делают? – спросил он.
– Не знаю.
Эвен взглянул на часы. Было уже семь часов утра. Он встал, потянулся. Через окно была видна поверхность озера, по которому начали ходить небольшие гребни волн. Похоже, день снова обещал быть солнечным и ветреным. "Через час поднимется сильный ветер", – подумал он.
Эвен вышел во двор на бодрящий утренний воздух. На траве еще была роса, каждый шаг оставлял большой, хорошо заметный след.
За кустами их не было. Вероятно, ночью они решили вернуться в лагерь, а сейчас, притаившись где-то в лесу у дороги, ждали, когда Эва пойдет на автобусную остановку. Эвен хотел в этом убедиться, открыл калитку и выпустил собаку. Большой пес тут же нашел рыжего, спящего в ямке за небольшим пригорком. Пес встал над парнем и внимательно следил за его движениями.
– Что вы тут делаете? – спросил Эвен рыжего.
– Неужели не видите? Сплю. А может, нельзя?
Эвен свистнул собаке и вернулся во двор. Потом тщательно закрыл калитку на ключ.
Его удивляла настойчивость, с которой они охотились за девушкой. "Это неудачник заставляет их так поступать, – думал Эвен. – Такому всегда доставляет удовольствие заставлять девушку делать то, чего она не хочет".
Он попросил Эву спуститься в кухню и приготовить завтрак.
– Найдешь яйца в холодильнике, – сообщил он.
Эвен побрился, почистил зубы и вымыл лицо. Девушка подала яичницу и хлеб, намазанный маслом.
– Вы что-нибудь придумали?
– Да.
– Я знала, что вы обязательно что-то придумаете… – она говорила словно про себя, в ее голосе слышалось восхищение.
Эвен обратил внимание на то, что она не ест, а просто сидит над тарелкой с яичницей.
– Ты не голодна?
– Нет.
– Ночью тебе не хотелось спать, сейчас тебе не хочется есть. Ешь, говорю! – приказал он. – Я имею право приказывать, потому что ты могла бы быть моей дочерью. Мой сын гораздо старше тебя.
Она послушно отщипнула кусочек хлеба и взяла в рот немного яичницы. Но так медленно двигала челюстями, что было видно – она не ощущает вкуса еды.
– Что с тобой? Ты себя плохо чувствуешь?
– Нет… Не знаю. Я никогда так себя странно не чувствовала, как сейчас, – она это сказала после довольно долгого молчания.
– Ты умеешь управлять яхтой?
– Да. У нас работает база водного спорта для школьников. Я с двенадцати лет плавала на "Кадетах". А потом на "Омегах".
– Это хорошо, – кивнул он головой. – Ты будешь моим фокманом.
– А у вас есть яхта?
– "Ремблер". Стоит в канале. Полностью оснащена. Достаточно лишь отдать швартовы. Мы отплывем на глазах твоих мальчиков и поиграем с ними на озере. Борьба, понимаешь, девушка? Нет ничего более прекрасного, чем борьба за женщину.
Он вдруг понял, что эта фраза звучит смешно. Поэтому небрежно добавил:
– Ты еще не женщина, но регаты мне всегда доставляли большое удовольствие.
Эвен говорил неправду. Возможно, она еще не была женщиной, но формы у нее уже были женственные. Когда девушка встала из-за стола, чтобы положить в тазик грязную посуду, он видел ее стройную шею, округлые бедра и обозначившиеся груди. "Ее душа похожа на озеро, по которому еще никто не плавал", – подумал он, ибо ее тело в эту минуту его мало интересовало. Такие девушки обычно имели покрытую прыщами спину и неприятно пахли потом. Но он понимал, что это женское тело скрывает душу ребенка, которого еще никто не научил любви.
– Неужели ты, девочка, думаешь, – сказал он, – что каждый, кто носит брюки, у кого на лице растительность, уже мужчина? Нет, дорогуша. Вы просто стая кур, которых некому топтать и отсюда ваше нетерпеливое и жалкое кудахтанье. У меня ты бы не убежала из палатки.
Девушка слушала его с прикрытыми глазами, и Эвен вдруг увидел, что она беззвучно плачет.
– Не бойся, черт тебя подери! – рявкнул он, разозлившись оттого, что снова ее напугал. – Сейчас мы выплывем отсюда, и ты вернешься домой.
Он оставил ее на кухне, а сам принес из шкафа две штормовки.
– На озере может быть холодно, – объяснил он, набросив ей куртку на плечи. – А сейчас идем на пристань.
Они вышли во двор. Эвен закрыл на ключ дверь дома. Рыжий вернулся из своей ямы и начал с беспокойством наблюдать за ними. Вероятно, в любой момент он был готов сорваться и бежать к своим приятелям, чтобы они успели перехватить их по пути к автобусной остановке. Его удивило, что вместо дороги они вышли на луг.
Рыжий сопровождал их вдоль высокого забора, огораживающего весь участок. Все время с другой стороны ограды шла собака, рыча на парня. И только тогда, когда забор довел их до канала, рыжий увидел пристань и яхту. И понял, что они уплывут по воде. И тут же бросился бежать по дороге в сторону поляны, где разбили лагерь его друзья.
Ветер дул с запада, в порывах доходя до четырех баллов. Через залив Эвен мог пройти на яхте галфвиндом, а дальше надеялся плыть бакштагом. Его "Ремблер" имел когда-то такой же такелаж, как "Омега". Но два года назад Эвен сам его переделал, грот типа "Маркони" спрятал в сундук и велел сшить дакроновый гафельный парус. Он выдвинул бугшприт и, когда ему приходилось плыть с фокманом, кроме фока поднимал еще и трехметровый кливер. Лодка становилась немного неустойчивой, но выигрывала в скорости.
Быстрыми движениями Эвен поставил гафельный грот, велел девушке встать на носу и приготовиться поднять фок. Потом отбросил швартовы и, помогая себе шестом, медленно вышел из канала в залив.
– Поднять фок? – спросила девушка, когда яхта оказалась в галфвинде.
– Нет. Мы слишком быстро отплывем, и у них отпадет охота за нами гнаться, – крикнул он в ответ.
Они шли правым галсом. Эвен поставил руль прямо и пошел по ветру. Был уже виден край поляны и "Омега" у берега. Парни еще не успели поставить паруса. Похоже, рыжий только прибежал к ним с известием, что они выплыли на озеро.
Наконец, Эвен увидел белое полотнище грота яхты. Тогда он повернул руль и пошел фордевиндом в сторону левого берега озера.
– Проход во второе озеро вон там, – девушка показала ему на противоположный берег.
– Ничего. Так надо, – крикнул он.
Когда дул западный ветер, он всегда уходил к левому берегу, хотя это казалось нелогичным. Правый берег был высоким и заросший лесом, ветер там ослабевал, а у левого берега дул с большой силой. Благодаря этому яхта выигрывала в скорости и, подойдя к южному берегу, делала поворот, а затем по ветру входила в пролив быстрее, чем те, кто держался правого берега.
Поднятый фок давал "Омеге" значительное преимущество над его "Ремблером". Через десять минут парни уже сидели у него на корме, но не решались на абордаж, видя, что "Ремблер" уплывает к левому берегу. Как Эвен и предполагал, они пошли вдоль правого берега, решив остановить его в проходе на второе озеро.
Теперь он приказал девушке поднять фок и бросить ему шкоты. Затем Эва подняла кливер. Яхта тут же рванула вперед, и они понеслись, с громким плеском рассекая воду.
Эвен закрепил шкот кливера, девушке велел сильно выбрать фок. Они шли галфвиндом, раз за разом сотрясаемые порывами ветра. "Омега" осталась далеко у правого берега, Эвен жалел, что не взял бинокля, тогда можно было бы полюбоваться на кислые лица молодых людей.
Девушка сидела рядом с ним и старалась с левого борта уравновешивать наклон яхты. Они не разговаривали, радуясь скорости и ветру, который хлестал их лица. Волны сильно бились о левый борт, иногда их обдавало каплями ледяной воды. Время от времени девушка поворачивала к нему лицо и тогда он видел ее большие зеленые глаза, чуть более темные, чем волнующаяся вокруг них, раскачивающаяся бездна озера. Они были, как зелень лесов, которые росли на берегу, полные тенистых буков и косматых елей. Но когда ее глаза встречались с его взглядом, девушка словно теряла сознание, шкот фока медленно выскальзывал из ее руки и парус начинал вспучиваться.
– Выбирай его! Сильнее! Крепче! – покрикивал Эвен.