Сказал вот так извозчик и уехал. А капитан задумался. Тогда ещё царская охранка, как таковая, не существовала, но многим людям уже страсть как хотелось наушничать. И зарабатывать этим.
Совет извозчика очень пригодился, ускорил процесс, ещё нескольких помещиков уговорил "столичный капитан" переезжать в Санкт-Петербург. Но в двух-то случаях не помогли угрозы, пришлось-таки напрячься и проявить особую изобретательность. В двух последних деревнях попались крепкие орешки.
В один из таких хлопотных денёчков, капитан, припадая, как всегда, на "раненую ногу" приблизился к крайней избе села Никитино. Из неё вышла крепостная девка с корытом белья.
- Приветствую тебя, красавица!
Девка поставила корыто, улыбнулась, кокетливо подоткнула юбки.
- И вам здравствовать, коли не шутите!
Капитан достал из табакерки очередную дозу табака на самокрутку.
- Я никогда не шучу! Шутки дело столичных бар, а я служивый человек, раненый в боях.
Девку пришла в восторг.
- Ой! Так вы Наполеона видели?!
- Видел.
- И какой он из себя?
- Великий, как и подобает Наполеону.
- Говорят, он ростом невелик… как вы…
- Как я? Ну да… Я тоже ростом невелик. Зато велик душою! Помогаю людям, чем могу…
Не желая терять времени, капитан уселся на любимого конька.
- Скажи, красавица, а хозяин у тебя есть?
- Это уж как водится!
- А кличут его как?
- Барином кличут! Ещё Никитой кличут, когда как… Он добрый, вы его не бойтесь!
Капитан, в своей жизни никогда и никого не боявшийся, так уж сложилось, решил вдруг уточнить: вдруг и вправду стоило поостеречься.
- Я-то не боюсь его, поскольку ни разу не видел, но с удовольствием послушаю, что люди говорят о твоём барине…
Девка снова бросила бельё, начала описывать добродетели хозяина.
- Он ведь какой: ни одну не облапил, ни одной ни разу не обидел, хотя и все права имеет…
- Так-таки ни одной не тронул? Ни разочка?
- Говорю вам, хороший человек!
Служивый многократно смерил девку взглядом, оценил и формы, и росток, и с лица пригожесть.
- Ну, ежели тебя ни разу не обидел, стало быть, действительно хороший…
Девка засмеялась. Поняла ли шутку?
К разговорам с крепостными временный хромой прибегал редко. Толку от рабов мало, все как один пустобрёхи, обделённые барской лаской. Им только дай позубоскалить!
После краткой перепалки с прачкой капитан решил немного отдохнуть. Не сразу приступил он к личному знакомству с барином Никитой, далеко не сразу. Перед новой встречей необходимо было новую речь придумать. Пришлось побродить по деревне, побормотать, порепетировать.
Кроме того, пришлось письмецо написать - Репкиным. В белый конверт положить. Благо, почтовая карета проезжала по деревне. Дал молодому посыльному денег, наплёл небылиц для острастки.
И вот, наконец, ближе к ночи, когда стемнело, капитан, очень сильно хромая, приблизился к усадьбе поручика Баранова. При свете Луны и огарка свечи, всегда имевшегося в кармане, стал рассматривать ограду, затем фруктовые деревья, затем дом, стоявший в глубине сада.
- М-да… Это имение, пожалуй, побогаче будет, нежели Болотниковская усадьба…
Послышался скрип отворяемой двери, лай собак.
Из-за угла особняка вышел хозяин.
- Я гляжу, кому-то напрочь не спится в столь поздний час…
Капитан, изобразив испуг, сначала уронил курительную трубку, затем поднял. Затем картинно схватился за сердце.
- Уф-ф-ф! И напугали ж вы меня!
Хозяин дома, пребывавший до того в благодушном настроении, явно не хотел менять его ради незнакомца.
- Кто вы?
- Имею честь представиться: штабс-капитан Заступников Фёдор Пафнутьич, участник многих сражений обладатель бесчисленных наград…
Реакция хозяина усадьбы была на удивление спокойной.
- Я тоже воевал… И что?
Барин не спешил тащить гостя в дом, в отличие от казака Репкина и другой гостеприимной деревенщины. Образовалась пауза.
- Я вот думаю… - промолвил раздосадованный капитан, давненько помышлявший о застолье и прочих проявлениях гостеприимства, к коим успел уже привыкнуть. - Смотрю на вас и думаю…
- Думаете? - почему-то вдруг растрогался Баранов.
- Думаю-гадаю! Кумекаю-соображаю!
- О чём же, не томите?
Изголодавшемуся гостю стало ясно: наступил черёд финальной фразы, которую он готовил и даже репетировал вслух почти полдня.
- Готовы ли вы…
- К чему?
- Готовы ли расстаться со всей этой красотой, да и с верными собаками в придачу, ежели, к примеру, найдётся подходящий вариант в столице?
Никита почесал затылок.
- Не думал о таком, признаюсь… А уж судачить о таких вещах при лунном свете вовсе не решусь…
- Так пригласите меня в дом! Али боитесь?
Никита почесался весь, ещё чуток подумал. Оценил фигуру капитана, примерно так же, как давеча служивый оценивал девкины достоинства.
- Заходите! Вреда от вас будет мало, даже если и надумаете чудить…
Глава 8 Никита Баранов
Дальнейшая беседа гостя и хозяина протекала уже не при Луне, а при светильниках. И под знатное угощение. Капитану удалось-таки нащупать душевные струны поручика. И хорошенько брякнуть по ним!
- Стыдно, батенька, позорно герою войны в деревне загнивать, когда в столице дел невпроворот. Это всё лень помещицкая в вас говорит… Столица, может быть, только и живёт ожиданием своих героев, ей, матушке, может быть, тошно плодить щелкопёров-чиновников, устала она, может быть…
Никита почесал затылок, пожал плечами.
- Да накой я ей нужен, столице-то?
- Как это "накой"?! Вы меня удивляете! Страна, может быть, стоит на пороге войны с Польшей…
- Что вы говорите! Неужели?!
- Али газет не читаете совсем?
- Читаю!
- И ничего не помните из прочитанного?
- Признаться, нет… Выпиваю я, сильно выпиваю с горя… Вдовый я, бездетный…
Капитан, будто сильно удивившись, заорал:
- Бааааа!!! Удача-то какая!!!
Баранов тут же захотел объяснений. И получил их. Все пояснения были выданы ему в форме военных сводок.
- Выражусь коротко, - с надрывом начал капитан. - По проверенным слухам, в Польше зреет восстание.
Никита поёжился.
- Бр-р-р-р! И Польша катится в тартарары, не только матушка-Россия?!
- Совершенно верное ваше замечание. Неблагодарные поляки, освобождённые нами от Наполеона, так и норовят отделиться, уменьшить размеры великой империи…
- Как по мне, катились бы они, эти поляки, на все четыре стороны!
Сказав так, хозяин дома с жадностью набросился на студень, стал уплетать его, громко чавкая.
- Э-э-э! Не по-государственному мыслите! - воскликнул капитан. - Неправильно!
- А как надобно мыслить?
- Чувствуется в вашем понимании этакий застой, этакая тухлость деревенская. Ну, ничего, мы эту затхлость вашу, эту лень преодолеем!
- Каким же образом, если не секрет?
Склонившись над тарелкой и не перестав жевать, Никита быстрым жестом отправил к себе в горнило стакан водки.
- Простите великодушно, но одинокому вдовцу малая толика непонимания простительна… А водочка просто-таки необходима! Вот и батюшка благословил…
Капитан с досады вынул трубку. Стал нервно набивать её. Самокрутки при таком серьёзном разговоре были неуместны. Закурив, начал ждать более разумного ответа.
Дабы скрасить ожидание, служивый, поднявшись с табурета, несколько раз обошёл гостиную. Припадая строго на ту конечность, которая отдыхала в селе Болотникове, на хуторе у Фросенькиного отца.
В числе объектов, заинтересовавших гостя, была стопка скатертей, с виду, вроде бы, ни разу не использованных. Далее взгляд его остановился на часах старинной работы, висевших на крашеной белилами стене.
Интересно, что все стены горницы, а их было почему-то шесть, ввиду тупости некоторых углов, все стены были каждая иной расцветки.
Вот, например, бордовая с золотыми росписями стенка давала весьма своеобычное впечатление. Расписать бы так всю горницу, можно было бы принять её за приёмную борделя, отнюдь не дешёвого.
Радовала глаз и стена с премилыми квадратиками - жёлтыми на голубом фоне. В каждом квадратике помещалась надпись чёрными чернилами. Вероятно, то были автографы наиболее уважаемых посетителей. Либо имена крестников. Либо ласковые прозвища любовниц. Либо и то, и другое, и третье. Можно было и спросить, но риск сбить с мысли незадачливого барина представлялся слишком уж огромным. Оставалось молча ждать, когда, наконец, пьяный деревенский увалень начнёт задавать умные вопросы. По существу сделанного предложения. А пока можно было посвятить себя исследованиям.
Если уж исследовать, так всё. Не обделил вниманием хромой вояка и следующую стену, коричневато-красную, однотонную. Вся она была усеяна картинками, исполненными неуверенной рукой, почему-то мелом. Сюжеты представлялись несколько сомнительными, равно как и сопутствующие надписи к ним, однако все эти узоры общий вид не портили.
Не портила вида и стоявшая прямо на полу, двумя рядами, изысканная коллекция небольших фигурных бутылочек, с диковинными надписями на этикетках. Не зная иностранных языков, но применив фантазию, можно было догадаться, что ранее в тех пузырьках хранились анисовые капли, водку редкого урожая, экзотические вина и так далее. А можно было ничего не думать, так спокойнее.
Была ещё стена с огромными иконами, не поместившимися в красный угол.
Последняя стена ничем не радовала, ибо денег на её убранство явно не хватило. Она была бревенчатой, невыносимо голой. Но зато не раздражала пестротой и аляповатостью. Что ж, гуляя по такому вернисажу, можно разное удовольствие получить.
Ждать, однако, капитану пришлось не очень долго. Его хитрый расчёт удался: через минуты три Никита не выдержал, бросил вилку, вытер лицо салфеткой, пошёл к иконам, стал креститься. Тут уж и гость не выдержал.
- Перестаньте вы поминутно крестом себя осенять, чай не в церкви находимся!.. Приказываю вам немедленно собраться и мысленно сосредоточиться, иначе…
- Иначе что?
- Иначе разговора у нас с вами не получится! Не удастся мне вас в Петербург перетащить…
Никита, игриво махнул салфеткой.
- А-а-а… Ну… Это пустяки! Сущие пустяки!..
Он снова сел к столу.
Гость решился на крайнюю меру: сменил капитанский тон на полковничий.
- Приказываю вам… Немедленно встать! Встать, говорю!
Никита поднял на него изумлённые глаза, икнул.
- Встать? Зачем?
Капитан брызнул слюной.
- Встать, когда старший по званию вам велит! Увалень вы этакий…
Никита неохотно поднялся, стал по стойке "смирно", попытался подтянуть живот.
- Господин штабс-капитан, вам и невдомёк, что мне теперича вся эта муштра, всё это кровавое… воинское… мракобесие… без интереса… без надобности…
- Что такое?!
- Я уж и обет дал… Монастырю… И всё имущество туда… им… скоро отпишу… Не о чем мне больше волноваться в этой жизни…
Вот так удар! Капитан полдня потратил составление речей. К тому же, им было, пока в уме, подсчитано, сколько земель у отставного поручика Баранова, сколько работников и какая движимая часть имеется.
Никите же было не до подсчётов. Он с новым рвением принялся уплетать остатки ужина, с довольным видом поглаживая живот. Регулярно отрыгивая.
Заступник ветеранов посерел с лица.
- Погодите… Погодите… Что-то я не понимаю… Какой обет?!
- А чего там понимать! Вы такой же православный, как и я, а значит про обеты монастырские в курсе, не притворяйтесь. Обыкновенный обет я дал! И молебен ради этого отстоял, а на другой день - и обе службы, утреннюю и вечернюю…
- Погодите… Погодите… И что же получается в результате всего этого стояния, моления и… давания обетов?
- А то, что я уже обязан отписать всё своё имущество, движимое и недвижимое, вкупе с крепостными душами, на сугубо монастырские нужды…
- Кому лично отписывать вы всё это собрались? На чьё имя?
- Да какая теперь уже разница…
- Разница есть, и огромная! Если имя женское, а оно непременно женское, в женском-то монастыре…
Капитан, уже в который раз, вынул из-за пазухи пачку бумаг, потряс ею в воздухе.
- Я-то преотличнейше разбираюсь во всех тонкостях закона и прочего крючкотворства, а вот вы, милейший, я вижу, совершеннейший профан в этом деле!
Он с ненавистью глянул на Баранова. Вот уж… баран.
- Больше скажу: вы, Никита Гордеич, в данный момент олицетворяете собой… Вселенское зло!
Баранов, догладывавший косточку, снова громко отрыгнул.
- Не может быть! Неужели я вчера так размашисто бедокурил?! Слуги донесли вам, признайтесь!.. Честно, говоря, со мною в пьяном виде всякое возможно…
Капитан чуток послушал. Затем сделал снисходительную мину.
- Полно-полно, не пугайтесь, я ведь пошутил. Но… Шутки шутками, будь на моём месте кто-нибудь из императорских шпиков, мигом бы состряпал на вас дельце, да не одно…
Баранов даже кушать перестал. Напрочь.
- Какая же вина на мне? Извольте объясниться!
- Изволю! Вот, к примеру, вы только что оклеветали невинного человека.
- Кого?!
- Матушку-настоятельницу. Главу того монастыря, куда вы, с позволения сказать, хотите бросить… Нет, не бросить, а… изрыгнуть весь свой капитал, ни секунды не задумываясь о последствиях!..
- Да как же это?!
- Очень просто. Сначала вы назвали священный долг защитника отечества кровавым мракобесием. Потом, хоть и косвенно, утверждали, что именно матушка-настоятельница внушила вам такие мысли, лишь бы только вы не ехали в столицу, не устраивались там и не продолжали верой и правдой служить отечеству.
- О-о-о… А ведь и правда, в наши дни за такие вольности посадят…
Никита положил голову на стол, накрыл её руками, стал издавать нечеловеческие звуки.
- О-о-о… Что же теперь делать?..
Баранов ещё несколько минут пребывал душевных муках. Капитан стоял над ним, победно ухмыляясь.
- Сколько я могу вам повторять, бестолочь вы этакая: своё доброе имя вы можете доказать лишь в столице, возобновив служение императору…
Никита поднял голову.
- Я не прочь!
- Не прочь? Вот и поладили…
Гость снова достал пачку листков, начал раскладывать их на столе. Хозяин с любопытством наблюдал за его действиями.
- Как бишь, я запамятовал, ваше полное имя-отчество-то будет?
- Никита Гордеич…
- А фамилия?
- Баранов…
- Невероятно! Неужели же и впрямь "Баранов"?! - продолжал глумиться капитан. - Он снова закурил, стал хищно улыбаться, шевеля усами.
- То, что отчество у вас "Гордеич" - это хорошо-с! Это значит, что гордость в вас имеется. А вот "Баранов"… С такой фамилией, вам, братец, стыдно будет претендовать на звание главного интенданта Петербурга. Зря я, что ли, к бумажкам приставлен? Даю вам новую фамилию - "Воеводин"!
- Не надо…
- Как "не надо"?! Как "не надо"?! Плох тот солдат, который не стремится стать генералом!
Никита снова рухнул лбом на скатерть, замычал уже членораздельнее.
- Без надобности мне титулы, особенно после смерти жены… Покойница любила всякие чины - для неё всю жизнь старался выслужиться, а теперича в тягость мне всё это!
Капитан неприятно захихикал, потёр руки.
- Опять неверно мыслите! Полагаете, что жена ваша вас сейчас не видит?!
- А вы полагаете - видит?!
Никита стал вертеть головой, с любопытством изучая пространство. Тут уж капитан заржал в полный голос.
- Ха-ха-ха! А ещё православным числитесь! Неужто запамятовали, что наши родные души за нами с небес наблюдают? Неужто матушка-настоятельница вас этому не научила? Чему она вас там вообще учила? Ведь не только я, а и другие заинтересоваться могут!
Никиту передёрнуло.
- Не говорите мне больше о матушке-настоятельнице, умоляю!
- Хорошо, не буду! - согласился капитан. - А вот что касаемо вашего будущего - тут уж извольте, не перестану уговаривать! Назначаю вас главным военным интендантом Петербурга - и точка!..
- Не может быть!..
- Только так, и никак иначе!
- О-о-о-о-о… Пожалуй, соглашусь! Дайте я вас расцелую, дорогой вы мой человек!..
Баранов встал из-за стола и с "бараньей" миной пошёл на гостя. В планы капитана это не входило.
- Что вы, право, как животное какое, аки бык или… баран… на меня навалились? Пустите меня! Приказываю отпустить!
Никита, неохотно, но всё же выпустил из рук благодетеля.
- О-о-о-о-о… Простите великодушно! Обижать вас и не думал! И в мыслях не имел!
Капитан перевёл дух, отряхнулся.
- Одно слово - деревня! Этак вы совсем тут одичаете! Водкой баловаться да монашенок совращать - дело непристойное, мужицкое…
Никита выкатил глаза.
- Не было этого! Я верен своей жене и после её кончины!
- Ну, не было - так не было! Это я так, шутки ради…
Уже пора была заканчивать, но тут прибежал поварёнок.
- Барин, к вам гости пожаловали! Из соседней деревни помещики - господин Бузинов с супругой! Прикажете пригласить?
- Приглашайте!
Капитан в отчаянии замахал руками.
- О, нет! Только не это! Не нужны нам гости! Пока не нужны…
- Пошто вы гостей моих так не любите? Ещё и не знакомы вовсе - а уж невзлюбили!
Капитану пришлось крякнуть и изобразить почтение.
- Скорей всего, эти гости не ваши, а очень даже мои! Как, вы говорите, их фамилия?
- Бузиновы-с!
Гость снова порылся в своих бумагах, вынул одну, вчитался.
- Так и есть! Оне-с! Ко мне-с! Видимо, не дождались письма и сами с челобитной препожаловали! Видимо, им кто-то уже донёс, что я у помещика Баранова гощу!
Никита снова перекрестился.
- Воистину слухами полнится земля наша святая!
Капитан сурово зыркнул на поварёнка.
- А теперь кыш! Доложил - и марш на сеновал дрыхнуть! Да, и попроси гостей на время выйти со двора и подождать за воротами усадьбы. У меня дело к ним зело секретное! И чтобы я тебя до утра не видел! Увижу - убью!
Никита нахмурился.
- Уж больно вы суровы с моей дворней! Нехорошо-с!
- А что хорошего в их беспардонном поведении? - зашевелил усами капитан. - Я из-за этих ваших… тварей… чуть важных посетителей не лишился - отпугнуть ведь могли, бестии!
- Так уж и отпугнуть…
После отбытия поваров Никита посуровел. Взгляд его сделался пытливым, более осмысленным. Тут надлежало капитану стушеваться, но он, как человек военный, знал: лучшая защита наступление.
- Ладно, некогда мне с вами тут рассуждать! Готовьтесь к моему визиту через месячишко-другой. О том, что тут говорено, ни слова, ни полслова, никому.
- Никому-с! Клянусь!
Гость благосклонно хмыкнул.
- Кому-кому, а вам-то клясться нет нужды. Если кто-нибудь проведает о ваших отношениях с матушкой-игуменьей…
- Не продолжайте-с! Понял! Буду всё держать в секрете, только вот…
- Что ещё?