Графиню посещала императорская семья, к ней съезжались посланники и министры. Нищий, мелкопоместный, пока еще незнаменитый Гоголь и помышлять не мог о том, чтобы быть ею принятым. Но эту "трагедию" он разрешил не трагически, как пушкинский Германн, пробравшийся тайком к графине и фактически убивший ее, а по-своему, по-гоголевски: комично. Мечту о посещении графини, о славе и успехе он передал вертопраху Хлестакову. Сам лукавый и гениальный Гоголь уверен в настоящем своем успехе. А уж Хлестаков – пусть! Во втором варианте "Ревизора" Хлестаков изложил свою страстную мечту о посещении дома графини как реальность, а по сути – дурацкую фантазию: "Меня одна графиня очень того… Один раз приезжает ко мне карета, убрано все это великолепнейшим образом, камердинер весь в золоте, спрашивает… Вы Иван Александрович? <…> привозят в великолепную комнату <…> и что же я вижу: передо мной красавица, вообразите, в полном совершенстве, одета как нельзя лучше. Шляпа на ней в перьях, бриллианты сияют. Белизна лица. Лицо просто ослепительно… Ну само собою разумеется, что тот же час воспользовался". Тот же дом, та же Пиковая дама – но все на гоголевский веселый манер.
К столетию Гоголя, в 1909 году, улица эта была названа в его честь. В девяностые годы, в безудержном порыве возвращения к старым названиям, улицу снова назвали Малой Морской. В 2009 году мы отмечали двухсотлетие Гоголя. Что еще ждет великого писателя в нашем городе, где не только нос майора Ковалева, но даже и бронзовый памятник носу, вделанный в стену на том самом доме, где жил цирюльник Иван Яковлевич, исчез однажды самым загадочным образом?
За Большой и Малой Морскими, за Адмиралтейством и Невой расположены острова.
6
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
Петербург начинался с островов. Надо было приплыть, высадиться, сразиться, победить и лишь потом строиться. И начинать строительство с крепости, чтобы землю эту не отобрали шведы.
В 1703 году русские войска под командой генерал-фельдмаршала Шереметева осадили крепость Ниеншанц при впадении в Неву реки Охта. В осаде принимал участие и Петр I. Крепость была взята и переименована в Шлотбург.
Ответного нападения шведов следовало ждать с залива, с устья Невы. Поэтому Петр с приближенными стал выбирать остров в Невской дельте, где можно было поставить крепость, что закрыла бы вход в Неву. По преданию, Петр высадился на заросший лесом остров Люистранд (Веселый). "Когда сшел на средину того острова, почувствовал шум в воздухе, усмотрел орла парящего, и шум от парения крыл его был слышен; взяв у солдата багинет и вырезав два дерна, положил дерн на дерн крестообразно и, сделав крест из дерева и водружая в дерны, изволил говорить: "Во имя Иисус Христово на сем месте будет церковь во имя Верховных апостолов Петра и Павла"".
16 мая 1703 года здесь была заложена земляная Петропавловская крепость. И храм, и крепость были построены необычайно быстро, в несколько месяцев. Для ускорения работ царь и его приближенные сами руководили работами. Крепостные бастионы с той поры так и называются: Государев, Головкин, Зотов, Трубецкой, Нарышкин, Меншиков.
В 1712 году первый архитектурный гений Петербурга, Доменико Трезини, стал строить каменный Петропавловский собор, увенчанный наверху, на высоте ста одного метра, летящим золотым ангелом. Храм этот – самое старинное и самое знаменитое здание Петербурга. Шпиль его с золотым ангелом виден отовсюду. Можно сказать – из любой точки мира. Все его знают и, увидев на картине или по телевизору, сразу узнают Петербург.
Поняв, что враги на Петропавловку не нападут – побоятся, энергичный Петр стал привлекать сюда друзей – купцов всего мира, устроив на острове пристань и первый городской порт. Согласно легенде, Петр I в качестве кормчего сам привел к этой пристани первый голландский корабль и потом очень смеялся над испугом голландского капитана, понявшего с большим опозданием, что перед ним – царь! Такие шутки Петр очень любил.
Но на маленьком острове порт было не разместить, и он был переведен сперва на Стрелку Васильевского острова, а потом на Гутуевский остров, открытый заливу.
Кроме того, в крепости был построен Комендантский дом, гауптвахта, домик "дедушки русского флота", как называли ботик Петра I, Монетный Двор. Внутреннее пространство Петропавловки лучше всего сохранило колорит петровского времени: входишь в ее замкнутое пространство – и оказываешься в тех временах.
Петропавловка с золотым ангелом на высоком шпиле – одно из главных украшений города. Но нельзя забывать и о другом предназначении крепости – ее называли "самой красивой в мире тюрьмой". Защищать город крепости не довелось – узнав о ней, шведы и прочие супостаты сразу поняли, что здесь не пройдешь. И тогда правители России нашли крепости другое применение. То, что тюрьма эта была на самом виду, на самом широком разливе Невы, может быть, даже и устраивало правителей – "чтоб видели и не забывали". Трагедия любой истории состоит в том, что она всегда встречает сопротивление и шагает по телам жертв. И невозможно сказать, кто тут прав – кто жаждет перемен любой ценой, или тот, кто считает эту цену чрезмерной. В казематах крепости побывали и противники перемен, и их сторонники. Одним из первых узников крепости был сын Петра Алексей – вокруг которого, как мы знаем, сплотились противники Петра, "переламывающего Русь через колено". Получается, крепость Петр для сына построил – но совсем не в том значении, как хотелось бы ему. Царевич Алексей скончался тут, в Трубецком бастионе, после тяжелых пыток. По версии фильма "Петр I", снятого в сталинские времена, царевича Алексея приговорил к смерти Верховный Совет под руководством Петра – такая поучительная версия устраивала Сталина больше всего. Он и сам сурово обошелся с сыновьями! Согласно народной легенде, записанной Пушкиным, "царевича Алексея положено было отравить ядом. Денщик Петра Первый Ведель заказал оный аптекарю Беру. В назначенный день он прибежал за ним, но аптекарь, узнав, для чего требуется яд, разбил склянку об пол. Денщик взял на себя убиение царевича и вонзил ему тесак в сердце".
Народная молва связывает с этими событиями название Алексеевского равелина – хотя он построен через 15 лет после смерти царевича и назван вовсе не в честь сына Петра I, а в честь его отца.
Другая история, тоже весьма популярная у романистов и кинематографистов, связана с именем еще одной жертвы Петропавловской крепости – княжной Таракановой. Эта красивая авантюристка объявила себя в Италии дочерью Елизаветы Петровны и ее фаворита Разумовского, и значит, законной наследницей престола. Екатерина II послала за ней в Европу Алексея Орлова, который нашел ее, соблазнил, заманил в Россию и заточил в крепость. Вот такими способами цари удерживают власть!
Согласно романтической версии, Тараканова погибла в камере во время наводнения. Этому событию, которое вряд ли было в действительности, посвящена знаменитая картина Флавицкого: изможденная женщина стоит на тюремной койке, с ужасом наблюдая, как через окошко хлещет невская вода. В ногах ее ползают крысы, выбравшиеся из поднимающейся воды.
Но самая печальная картина, особо грустная, потому что она реальна, – утро казни декабристов. Когда их вывели на казнь ранним утром в июле 1826 года, эшафот (как и любой другой объект в нашем государстве) к сроку оказался не готов. Четверо декабристов сидели на траве, тихо беседуя. Каховский стоял в стороне. Мрачный мизантроп, неудачник, весь погрязший в долгах, которые даже не пытался возвращать, потешивший свое уязвленное честолюбие тем, что убил Милорадовича, любимца всего Петербурга, он был презираем даже соучастниками, и даже перед смертью, когда другие декабристы прощались и целовались, никто не подал ему руки.
Много "борцов за свободу" побывало здесь. Правы ли были они – или только умножали людские страдания? Здесь сидели и Достоевский, и Чернышевский. Ореол мученичества всегда почитаем у нас, это касается и многих современников, среди которых есть и писатели, считающие своим долгом пострадать.
В 60-е годы прошлого века, когда возникла новая сила – разночинцы, и антимонархическая оппозиция перешла к действию, в крепости оказались многие – особенно из числа студентов. На гранитных стенах крепости появилась размашистая надпись – "Петербургский университет". Мол – вот где находятся лучшие из студентов!
На моей памяти в восьмидесятые годы на гранитных стенах крепости появилась другая надпись, взбудоражившая город – "СССР – ТЮРЬМА НАРОДОВ".
Нельзя не восхищаться мужеством молодых людей, сделавших это. Бдительные органы разыскали их. Теперь "тюрьмы народов" не существует. Выиграли мы или проиграли? Стоило ли рисковать? Разговор бесполезный. Бунтари, как и жандармы, будут всегда.
Похоже, что лучше жить от истории отдельно. Когда могилы всех царей собрали под сводами Петропавловского собора, кто-то проницательно заметил, что такого собрания сыноубиийц, отцеубийц, мужеубийц вряд ли где можно найти во всем мире. Петр I убил сына, с согласия Екатерины II убили ее мужа Петра III, Александр I знал о покушении на своего отца императора Павла и не помешал этому. Да, тяжела история – хотя золотой ангел парит на шпиле собора на стометровой высоте, благословляя город и прощая грешников… на него вся надежда.
С ангелом на шпиле (сделанном, как говорят шутники, "в натуральную величину"), тоже связано немало легенд. Одна из них – Петр Телушкин, взявшийся запросто поправить накренившийся после сильной бури шпиль. Не возводя дорогостоящих лесов, лишь с помощью веревки он добрался до ангела, закрепил веревку там и сумел выпрямить шпиль. По легенде, ему поставили специальное клеймо на шее, щелкнув по которому он мог требовать любую выпивку в любом кабаке – якобы отсюда и появился знаменитый жест.
Петропавловка по-прежнему притягивает к себе взгляды, остается главным сооружением Петербурга. Когда здесь похоронили прах Николая II и его семьи, город вернул себе старое название – Петербург. К 300-летию здесь заложен каменный памятный знак в честь основания города.
ПЕТР ТЕЛУШКИН
При том скоплении царей, великих и невеликих, знаменитых революционеров и заговорщиков, чья жизнь и смерть связаны с Петропавловкой, назвать культовой личностью простого плотника – поступок неожиданный, но, как мне кажется, давно уже назревший. Ведь это они, в сущности, а не цари и даже не архитекторы, построили великий наш город.
Когда после очередного урагана главное украшение парадного Петербурга – шпиль Петропавловки вместе с ангелом вдруг резко покривился, испуганное правительство собрало несколько самых высоких научных комиссий – никто не смог предложить ничего толкового. И тут появился Петр Телушкин, в лаптях и с веревкой через плечо, и сказал, что берется дело поправить, если в награду ему будет дозволена бесплатная выпивка во всех кабаках Питера и России. Пришлось обещать – тем более никто и не верил в его удачу. И Петр Телушкин – вот глазомер! – сумел закинуть петлю на ангела, забраться туда и спустить веревку. После этого надо было лишь как следует дернуть! Главное украшение парадного Петербурга встало на место. Кроме того, вскоре ангел был сделан вращающимся – флюгером в сущности, и ветер нагнуть его уже не мог.
А изобретательный Петр Телушкин велел поставить себе на шею клеймо с гербом. Щелчок по горлу с тех пор означает предложение налить. Это второе, после выпрямления ангела, и, может быть, даже более гениальное изобретение нашего самородка.
7
ПЕТРОГРАДСКАЯ СТОРОНА
Петроградская сторона – тоже остров, но очень большой. От Петропавловки он отделяется речкой Кронверкой, называемой так потому, что уже на петроградском берегу ее выстроен Кронверк, оружейный арсенал. Это могучее сооружение из красного кирпича красуется и сейчас. Петроградская соединена с Петропавловкой не очень длинным Иоанновским мостом. Это первый мост в нашем городе. Некоторое время он был единственным: Петр I не поощрял строительство мостов, заставляя жителей плавать на кораблях.
Потом в Кронверке был Артиллерийский музей, собравший орудия всех времен. Я с отцом пришел туда еще шестилетним и с упоением ползал по могучим пушечным стволам.
Помню, что мое внимание привлек обелиск на небольшом возвышении – но отец, не желая портить настроение яркого солнечного дня, не сказал мне тогда, что тут были повешены пятеро декабристов.
Приятна жизнь свободная, независимая, индивидуальная, но, говорят, что не история для нас, а мы – для истории. Без общей, государственной истории нам и тут не обойтись. Тем более – тут она и началась. Расположенная на Березовом острове (Петроградской стороне), напротив ворот Петропавловки, Троицкая площадь и была поначалу главной площадью города. Неподалеку от нее на берегу Невы стоял самый первый, маленький домик Петра, построенный на голландский манер. Стоит он и сейчас, правда, внутри каменного чехла. Троицкая площадь стала так называться, когда в 1710 году здесь выстроили деревянную Троицкую церковь – первую в городе. Отсюда все и началось. Понимая, что жизнь неоднозначна, Петр сразу же распорядился поставить напротив церкви "питейный дом" и Гостиный Двор для торговли товарами с прибывающих кораблей. Злоумышленники Гостиный Двор подожгли. Вскоре они были изловлены и повешены по углам пепелища.
Остров некоторое время служил строгим государственным интересам – в частности, был местом казни. В 1826 году тут, на Кронверке, повесили декабристов. Гораздо раньше, 27 июня 1749 года, по требованию фаворита Анны Иоанновны Бирона на эшафоте Сытного рынка были казнены "заговорщики", не захотевшие жить под пятой иноземца: кабинет-министр Волынский, советник Хрущов и гениальный архитектор Еропкин, автор трех лучей – улиц, отходящих от Адмиралтейства, – благодаря ему наш город так прекрасен.
Четверть века спустя, 15 сентября 1764 года, на том же рынке был казнен подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Мирович, предпринявший попытку освободить из Шлиссельбургской крепости и посадить на престол несчастного сына Анны Леопольдовны, Иоанна Антоновича.
Город разрастался вокруг Троицкой площади. О том, кто селился тут, говорят названия улиц, до сих пор сохранившиеся или заново восстановленные: Большая и Малая Дворянские, Пушкарская, Зелейная (слово "зелье" означало порох), Монетная, Ружейная.
ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО
На Дворянских, Большой и Малой, селились вельможи. Традиция эта сохранилась и до последних времен. В тридцатые годы прошлого века над площадью поднялся огромный конструктивистский Дом политкаторжан. Ясно, что те, кто при царе были политкаторжанами, стали в советское время большими начальниками, хотя жизнь в том доме была неспокойная. Из 144 семей 132 оказались выселены. И многие из жильцов снова вернулись на каторги, гораздо более суровые, нежели царские. Однако статус "Дома для начальства" сохранился. Один мой знакомый врач, родом из старой революционной семьи, жил в этом доме этажом выше знаменитого секретаря обкома Григория Романова. Даже фамилия – царская! Жизнь у моего друга была напряженная – то его не впускали в подъезд, то не выпускали: "Подождите минуточку, Григорий Васильевич выйдет". Мой знакомый даже хотел поменять квартиру, но его вызвали в ЖЭК, где какие-то строгие люди объяснили ему, что квартиры в таких домах не меняют.
К этому дому пристроили в 1964 году еще один дом для высшей партийной номенклатуры. По аналогии с бывшей Большой Дворянской улицей и благодаря составу жильцов дом этот прозвали в народе "Дворянским гнездом". Дом этот гордо возвышается над первым домиком Петра, который даже вместе с каменным флигелем, внутрь которого он помещен, кажется крохотным. Кроме вельмож, в новый дом также селили и "отборную" интеллигенцию.
Я там бывал с моим приятелем Лешей Лебедевым – в квартире, подаренной властью его отцу, замечательному актеру Евгению Лебедеву. В те далекие шестидесятые квартира казалась непривычно огромной, барской. Тем более что она была соединена пробитой в капитальной стене дверью, соединяющей квартиру Лебедева с квартирой еще более знаменитого Георгия Товстоногова, с которым они были родственниками, поскольку Евгений Лебедев был женат на сестре Товстоногова Натэлле, женщине тоже весьма известной в городе, властностью не уступающей своему великому брату. Все-таки сильные люди неплохо могли поставить себя и в советское время, и даже могли уверенно пробивать по своей прихоти капитальные стены в вельможных домах. Обе квартиры демонстрировали, чего может добиться талант, помноженный на энергию, заслуженный апломб и деловую хватку. По стенам сияли многочисленные портреты двух гениев, исполненные такими же знаменитыми художниками, как и сами портретируемые. Художники были как наши, так и самые известные в нашей стране зарубежные – помнится, я там видел работу Ренато Гуттузо, гремевшего тогда у нас. Кроме того, стены пестрели афишами премьер и гастролей на всех языках, акварелями, экзотическим сувенирами, театральными и ритуальными масками. То был музей таланта, успеха, международной известности, произведший, помнится, на меня неизгладимое впечатление. То было время, когда еще зарубежная роскошь не проникла к нам. Но в эти две квартиры она уже проникла! Помню комфортное, коричневой кожи, кресло Товстоногова. Великие люди у нас были всегда!
Под окнами сверкала широкая Нева, за ней вдали можно было разглядеть великолепную решетку Летнего сада. Прекрасна жизнь в нашем городе – особенно если она удалась.
Однако прелесть Петроградского острова в том, что он сберег статус острова, не стал центром города, сохранил вольный дух, сельский колорит. Все-таки хорошо, что не все замыслы Петра сбылись, в ухабах и рытвинах истории иногда оказывается очень уютно. Все-таки не захотели вельможи при Петре жить на отдельном острове, переехали на континент, да и сам Петр построил себе сравнительно благоустроенный дом на той стороне, в Летнем саду.
Благодаря этому пару столетий Петроградская сторона сохраняла прелесть захолустья, и мы это отчасти еще застали: Петроградская абсолютно не похожа на центр. Бурная застройка ее началась только после строительства Троицкого моста, представляющего собой технический и художественный шедевр. Произошло его открытие в 1906 году, в годы расцвета архитектуры стиля модерн, благодаря чему Петроградская представляет собой волшебное царство великолепного, затейливого, уютного стиля – гораздо более человеческого, индивидуального, прихотливого, гораздо более приспособленного к наслаждениям, нежели государственный и вельможный стиль центра. Жизнь вела меня вглубь этого острова, даже манила. Остров этот не похож на остальной четкий, правильный, расчерченный регулярный Петербург. Петроградская дышит простором, вольностью, манит непредсказуемостью, неправильностью, асимметрией.