В прошлом году моей маме после операции врачи порекомендовал теплый песок и морской климат. И я решил сделать ей подарок. Несмотря на развитие курортов Краснодарского края, в котором я живу, было принято решение отправиться на отдых в Феодосию через паромную переправу порт Кавказ – порт Крым.
Итак, в начале июня мы поселились в пансионате "Золотой берег", сохранившем традиции и порядки советских времен, начиная с системы питания и заканчивая контингентом отдыхающих. Повалявшись день на чистом песке и наслушавшись разноязыкой речи граждан бывшего СССР, я задумался о правильном проведении досуга и удовлетворении желания понырять. Прихватив с собой дайверское снаряжение и фотоаппаратуру, успокоив маму и пообещав каждый вечер посвящать только ей, я сел на машину и уехал к другу в Феодосию, с которым заранее созванивался по поводу дайвинга. Игорь оказался дома. И мы с ним, пропетляв минут десять по Феодосии, оказались на городской спасательной станции. Три следующих дня опытные водолазы-спасатели Павел и Михаил знакомили нас с подводным ландшафтом Феодосийского залива.
Начнем с того, что наиболее интересные погружения в акватории Феодосии можно осуществить только с их помощью, так как некоторые объекты находятся в зоне порта, и для ныряния там нужно специальное разрешение. Не стоит забывать и о пограничниках, с которыми нужно согласовывать дайвинг в Крыму. К тому же Павел и Михаил показали себя с наилучшей стороны по знанию местных подводных достопримечательностей и мореходному делу. Да и воздух в баллонах, которые забивал Миша, был по-особенному вкусным: курортно-крымским.
Рассказывая об интересных объектах, ребята поведали мне о заводе "Гидроприбор", в просторечии – торпедном заводе в поселке Орджоникидзе. А мой друг Игорь Бжежинский, профессиональный военный, увлеченный изучением батальной истории Крыма, прочитал целую лекцию об этом оборонном объекте, на котором он уже нырял несколько раз.
– До революции 1917 года на месте Орджоникидзе был рыбацкий поселок Двуякорное. Позже селение стали называть Бубновка, так как прибрежный участок земли принадлежал герою обороны Порт-Артура вице-адмиралу М.В. Бубнову и там находилась его дача, разрушенная в Гражданскую войну.
В 1912 году по заказу правительства Николая II акционерное общество "Ноблесснер" (созданное братом Альфреда Нобеля – Людвигом) начало здесь строительство минной станции для российского военно-морского флота. Сначала объект планировалось построить на берегу Феодосийского залива, но городская дума Феодосии в 1911 году проект не одобрила. Вице-адмирал Бубнов, имевший акции "Ноблесснера", предложил для строительства свой земельный участок в бухте Двуякорная. Морской министр Российской империи адмирал И.К. Григорович, заместителем которого был М.В. Бубнов, лично приехал на закладку торпедного завода. После войны во время восстановительных работ на заводе нашли серебряную табличку с перечислением чиновников, участвовавших в мероприятии, и датой закладки: 26 марта 1914 года.
После революции 1917 года предприятие перешло в ведение Наркомата обороны СССР, получило литерный номер 181 и стало самостоятельным заводом "Гидроприбор".
Завод продолжал работать и достраиваться уже при советской власти. В 1937 году поселок Бубновка был переименован в честь Серго Орджоникидзе – министра тяжелой промышленности СССР.
Во время Великой Отечественной завод был основательно разрушен. После его восстановления и территория завода вместе с Двуякорной бухтой и поселок Орджоникидзе надолго стали закрытыми объектами по причине секретности. В цехах завода собирались и прошли испытания практически все виды торпед советского военно-морского флота.
В специальном "отстрелочном" павильоне, который был вынесен на 200 метров от берега в сторону открытого моря, производили испытательные пуски торпед без боевого заряда. Торпеды на дне находят до сих пор. Недавно, в 2010 году, торпеда времен Первой мировой войны была обнаружена аквалангистом в 50 метрах от берега.
После развала СССР разруха постигла и завод "Гидро-прибор". Первым делом с его складов исчезли серебросодержащие элементы, которыми комплектовалась аккумуляторы торпед. Позже эти элементы стали усиленно искать многочисленные аквалангисты на морском дне в акватории Двуякорной бухты.
Сейчас завод находится в частной собственности. Секретное оборудование демонтировано и закрыто в одном из цехов. Собственно из-за этого территория завода и продолжает охраняться. Администрация поселка Орджоникидзе планирует на месте завода строительство курортной зоны с яхт-клубом. Название курорту уже придумано – в честь легендарного приморского города Александра Грина – Зурбаган. А пока среди живописных развалин проводят съемки фильмов и устраивают арт-фестивали.
После такого исторического экскурса мое решение было однозначным: увидеть все своими глазами! Погрузившись утром на катер, мы не спеша проследовали мимо Феодосийского морского порта, осмотрели с моря развалины Генуэзской крепости на Карантине, прошли мимо маяка и разрушенных немецких дотов на мысе Ильи… Перед нами раскинулась Двуякорная бухта, впереди виднелся мыс Ки-ик-Атлама, а правее за ним возвышалась вершина Кара-дата.
На первое погружение мы остановились в районе бухты Лаваш, известной своими интересными подводными ландшафтами. Это место славится прозрачностью воды, но не в этот раз – поднятая при очистке порта илистая муть растянулась береговыми течениями вдоль всех соседних бухт. Но даже при практически нулевой видимости вблизи порта здесь было уже 3–4 метра относительно чистой воды. Живности здесь под водой гораздо больше, чем на Кавказском побережье Черного моря. По разнообразию подводного мира с Крымом, на мой взгляд, может поспорить, наверное, только район Малого Утриша недалеко от поселка Абрау-Дюрсо.
Но вернемся к нашим приключениям. Впереди по курсу был завод "Гидроприбор"… Величественное некогда здание испытательного павильона, построенное на берегу живописной бухты, сейчас вызывало жалость своей заброшенностью. У причала, где когда-то швартовались заводские катера-торпедоловы, стоит пара сейнеров и чьи-то частные катера. На стенке порта ржавеет готовое к разделке на металл судно. Бурная зелень пробивается через потрескавшийся асфальт дороги. Зияют выбитыми окнами заводские цеха. Пейзаж прямо из кинофильма "Сталкер", правда, к счастью, радиация отсутствует.
Следующую остановку мы делаем у внешней стенки, ограждающей порт завода. Здесь заводчане затопили списанный катер-торпедолов, честно отслуживший свое. По последним данным, это – ТЛ-14 проекта 386. На глубине около 8 метров лежит корпус катера. Надстройки на палубе нет. Ее демонтировали на заводе после списания. Видны следы пожара, который прошелся по катеру во время сварочных работ. Отверстие почти метрового диаметра в корме катера служит неиссякаемым источником легенд местных дайверов: это "следы прямого попадания снаряда (мины, бомбы) во время десанта", "корабль погиб геройски"…
На самом деле отверстие в корме служило для поднятия по слипу учебной торпеды, выловленной торпедоловом после стрельб.
Катер покрыт водорослями и при условии прозрачной воды является неплохим объектом для фотосъемки. Но мне сделать снимки не удалось из-за обилия в воде взвеси.
Наш катер медленно подходит к одному из тоннелей, арки которых на несколько метров выше уровня воды… Длина тоннеля около 50 метров. В самой дальней его части сбоку находится выход в надводные помещения здания. По дну разбросан различный металлический мусор, оставшийся со времен эксплуатации. Недостаток освещения создает погружению особую ауру.
Ни я, ни мой подводный фотоаппарат не можем передать нереальность и красоту подводного пейзажа. Представьте, что вы парите в невесомости среди гигантского железного леса. В темноте то и дело в луче фонаря проплывают какие-то странные металлические конструкции. Вот по железобетонной стене пробежал краб, грозно растопырив клешни… В груде таинственного железа мелькнула и пропала стайка мелких рыбок… Послышался непонятный шум, идущий со всех сторон, и вдруг, пикируя прямо на меня, появился мой напарник Алексей на подводном буксировщике. Он вынырнул из стального леса, развернулся и исчез в темноте…
С нами на погружение пошли и технические дайверы. Эти товарищи под водой с суровыми лицами и с фонариками на левой руке вызывали невольную улыбку, потому что в жизни они веселые и отзывчивые ребята. В завершение скажу, что по обилию артефактов и по антуражу подводная часть бывшего "Гидроприбора" вполне подойдет для съемки если не фантастического фильма, то уж точно нового подводного боевика с иностранными шпионами, охотящимися за секретными торпедами. А за шпионами, как водится, будет гоняться доблестный подводный спецназ… А местные дайверы найдут на затонувшем торпедолове шпионское снаряжение… Вот вам и почти готовый сценарий!..
В свой логбук (ноут для дайверов) я всегда сразу же заношу свои впечатления и указываю интересное место для дайвинга. Так было и с моими подводным приключениям на бывшем торпедном заводе. А еще всегда советую друзьям не жалеть ни времени, ни денег, не бояться трудностей, а нырять много и с удовольствием!
Как спасали "Ласточкино гнездо"
40 лет назад "Ласточкино гнездо" в полном соответствии с законами физики могло рухнуть, если бы не команда реставраторов и рабочих треста "Ялтаспецстрой" под руководством архитектора Ираклия Татиева и инженера Владимира Тимофеева, которые, естественно, внести коррективы в законы физики не могли, но в какие-то природно-временные процессы вмешались.
После мощного землетрясения в 1927 году казалось, что 9-балльные толчки едва потревожили замок "Ласточкино гнездо": в море упали лишь шпили башни, из-под балкона выпал кусок скалы, а под замком пробежала небольшая трещина. Только через сорок лет выяснилось, что замок устоял чудом.
В 1966-м в Ялте зарегистрировали несколько небольших толчков, которые практически никто не почувствовал, разве что в квартирах посуда звенела. Но именно тогда замок и начал проседать, из основания выпадали камни.
Позже специалисты выяснят, что посыпалась бетонная плита, установленная под основание замка еще в 1912 году. А пока подходы к скале перегородили. На самом верху было принято решение "Ласточкино гнездо" восстановить. Только как это сделать с трехэтажным зданием на краю стометровой скалы?
59-летний Игорь Стручек, работавший в то время сварщиком-бетонщиком треста "Ялтаспецстрой", близко знаком с "Ласточкиным гнездом" уже более сорока лет.
– Мы его разобрали. Правда, не полностью, до первого этажа. – Игорь Стручек был в числе тех, кто нумеровал камни и аккуратно складывал их в безопасное место. – Таким образом, нагрузку на основание уменьшили.
Так как трещины в скале после землетрясения открыли доступ воздуха и плита под основанием замком посыпалась, пришлось укреплять ее остатки. В балкон засверлили анкера, на которых закрепили люльки. В них рабочие треста "Ялтаспецстрой" спускались по тросам к основанию, туда же опускали стройматериалы. Подъезд к замку из-за неустойчивости скалы был исключен. Поэтому бетон, арматуру, швеллер таскали вручную с территории близлежащего санатория.
Смена Игоря Стручека в люльке длилась два часа. Работали впятером.
– Для начала по периметру здания оббили бетон метра на полтора в глубину. Потом стали закладывать балки камнями, армировать и заливать бетоном, – продолжает Игорь Стручек.
Если альпинисты привыкли проводить свои "рабочие дни" над пропастью, то для специалистов "Ялтаспецстроя" такое было, мягко говоря, в новинку.
– Высота не смущала?
– Поначалу, конечно, было не по себе. Работали все-таки над морем на высоте более ста метров. А потом привыкли.
К чему рабочие так и не смогли привыкнуть, так это к любознательным туристам.
– Мало того что лезли фотографироваться. Как-то раз появился парень с двумя девушками. Думаю, он был выпившим. Решил перед дамами выпендриться, залез на балкон замка и прыгнул в море. Говорили, он себе печень и почки отбил. Но остался жив: вовремя скорую вызвали.
После того как рабочие "Ялтаспецстроя" укрепили основание, одев его напоследок в антисейсмический пояс из свинца, реставраторы собрали замок как конструктор и провели окончательную реставрацию.
В 1971 году обновленное "Ласточкино гнездо" обрело, на радость всем, кто любил и любит Крым, новую жизнь – жизнь символа Южного берега Крыма, разошедшегося по всему миру миллионами открыток и фотографий.
Кстати, Игорь Стручек участвовал еще в двух реставрациях этого объекта: в 1985 и 1993 годах. Во время последней итальянец, который взял замок в аренду под ресторан, раздобыл старые эскизы "Ласточкиного гнезда". Поэтому замок восстановили в точности таким, каким он был построен в 1912 году инженером Александром Шервудом для нефтепромышленника немецкого барона Рудольфа фон Штенгеле.
– Сейчас замок хорошо смотрится, – говорит Игорь Стручек. – Но реставрационные работы надо каждые 15 лет проводить. Климат у нас для замка не очень гостеприимный, морской воздух разъедает основание. Видите, скалы как будто ржавые.
Профессионалу надо верить!
"Атомный" полигон на Керченском полуострове
В поселке Багерово, что в 14 километрах от Керчи, уже и не помнят военных авиаторов, базировавшихся тут в филиале Ворошиловградского высшего военного авиационного училища штурманов. В войну тут был полевой аэродром. Советский, потом немецкий, потом снова советский.
А ровно 60 лет назад здесь был образован полигон по испытаниям авиационных компонентов ядерного щита, просуществовавший до начала 70-х годов прошлого "атомного" века. Ряд его тайн сохранен и по сей день, но все же в последнее время многое открылось. В частности, в редкой книге бывшего заместителя начальника полигона С.М. Куликова "Авиация и ядерные испытания", изданной в Москве несколько лет назад.
Кое-что я узнал из воспоминаний ветеранов, которых осталось совсем немного.
Решение о создании 71-го полигона ВВС для авиационного обеспечения ядерных испытаний было принято Центральным комитетом КПСС и Советом министров СССР 21 августа 1947 года.
Долго выбирали место для полигона, отвечающее задачам безопасности, и остановились на поселке Багерово, где во время войны был полевой аэродром. Здесь, по статистике, много солнечных дней, что существенно для обеспечения визуального наблюдения за испытываемыми объектами. При этом учитывались безопасность испытаний и соблюдение режимных условий, а также возможность отчуждения для полигона значительной территории.
Восточная граница полигона от Багерова выходила к Азовскому морю в районе Чокракского озера, а западная – к Казантипскому заливу. На отведенной площади все бывшие аэродромные сооружения и взлетно-посадочная полоса были разрушены, жилой фонд отсутствовал. В месте дислокации будущего гарнизона не было дорог, источников водоснабжения, линии электропередачи.
Приказ главкома ВВС о формировании 71-го полигона как воинской части номер 93851 с его штатной структурой был подписан 10 ноября 1947 года.
Темпы работ, их организация с позиции нынешнего времени кажутся невероятными. Для выполнения строительных работ полигону вначале был придан строительный батальон, который был затем заменен строительной бригадой, оснащенной техникой и специалистами. Все это позволило, как и планировалось, своевременно приступить к летным испытаниям изделий. Вначале полеты выполнялись с взлетно-посадочной полосы, покрытой металлическими плитами. Строительство ее было выполнено как внеочередное.
В последующем была уложена взлетно-посадочная полоса с железобетонным покрытием и созданы соответствующие аэродромные системы, обеспечивающие полеты в дневных и ночных условиях всех существовавших и проектировавшихся в то время самолетов. Вошли в строй лаборатории и измерительные пункты, оснащенные совершенным по тому времени оборудованием. За сравнительно короткое время казарменная и жилая зоны городка были благоустроены, к ним подведены все коммуникации. Построили жилые дома, солдатский клуб и гарнизонный Дом офицеров, две гостиницы, госпиталь и поликлинику, четыре магазина, среднюю школу, детский сад, пионерский лагерь. Городок радовал чистотой и порядком, благоустройством дорог и зелеными насаждениями.
На полигоне были штаб, летно-испытательная часть в составе трех авиационных полков и непосредственно связанные с нею инженерно-авиационная служба, научно-испитательная часть с лабораториями и отделами, службы тылового обеспечения.
В летно-испытательную часть входили 35-й бомбардировочный полк, 513-й истребительный и 647-й смешанный авиационный специального обеспечения.
В составе 35-го бомбардировочного авиационного полка (БАП) были самолеты Ту-4, а затем Ту-16, Ту-95, ЗМ, Ил-28, Бе-12, Су-7Б. Поступавшие в полк самолеты, как правило, были оснащены дополнительным специальным и испытательным оборудованием. Они подвергались аттестации и по его результатам в последующем использовались на ядерных испытаниях в качестве самолетов-носителей и самолетов-лабораторий.
На вооружении 513-го истребительного авиационного полка (ИАП) были самолеты-истребители Ла-9, МиГ-15, а затем МиГ-17. Они предназначались для выполнения задач по сопровождению и охране самолетов-носителей при полетах с изделиями на базе 71-го полигона ВВС, а также на Семипалатинском полигоне при полетах самолетов-носителей с испытываемыми образцами ядерного оружия.
При выполнении полетов самолеты-истребители снаряжались полным боекомплектом стрелково-пушечного вооружения. Им предписывалось применять это оружие вплоть до поражения для предотвращения умышленных уходов самолетов-носителей за пределы оговоренных заданием зон.
В 647-й смешанный авиационный полк специального обеспечения (САПСО) входили самолеты и вертолеты различных типов (По-2, Як-12, Ли-2, Ил-14, Ил-28, Як-25, Ан-8, Ан-12, Ан-24, Ми-6). Они предназначались для отбора радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва, проведения воздушных фото– и киносъемок различных этапов ядерных испытаний, отработки и испытания ядерных авиационных бомб, для связи и транспортирования грузов.
Структура научно-испытательной части состояла из лабораторий и отделов: отдел испытаний ядерных авиационных бомб, отдел испытаний специальных боевых частей авиационных ракет, отдел испытаний самолетов, отдел самолетных измерений, отдел испытаний средств эксплуатации, временного хранения и подготовки изделий к применению, отдел по средствам отбора радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва и дезактивации самолетов, лаборатория механических и климатических испытаний.
Часто посещали полигон представители конструкторских бюро, ученые и разработчики ядерного оружия: П. Зернов, Ю. Харитон, Н. Духов, К. Щелкин, В. Алферов, А. Александров и другие специалисты – создатели советского ядерного щита.