Аркебуза, или арекбуз (это название происходит от искаженного немецкого слова "гакснбюксэ", Hakcnbuechse, то есть, "ружье с крюком"), представляла собой обычное для Европы того времени ручное огнестрельное оружие, заряжавшееся с дульной части, - в него забивали заряд пороха, свинцовую пулю, пыж, после чего поджигали фитиль и производили выстрел. Причем, в отличие от более тяжелого фитильного ружья - мушкета, аркебуза была достаточно легкой для того, чтобы целиться и стрелять из нее без опорной сошки. После того как португальские корабельщики продемонстрировали изумленным "боевым холопам" возможности этого невиданного теми дотоле оружия и объяснили им, как делается порох, местный "дайме" из рода Симадзу, пройдя месячный курс обучения стрельбе из аркебузы, приобрел у португальцев за огромную сумму две аркебузы. Предприимчивый князь повелел своим кузнецам-оружейникам, скопировав оригиналы, изготовить по португальским образцам свои, японские, смертоносные "огненные трубки". Талантливые японские мастера на удивление быстро справились с поставленной перед ними задачей, вскоре наладив настоящее ружейное производство. Всего через шесть месяцев изготовленными ими аркебузами оказалось возможным вооружить уже шестьсот человек. Известие о новом, ни на что не похожем, оружии распространилось по всей Стране восходящего солнца со скоростью ветра. Технология изготовления ружей распространилась очень быстро, и кузнецы стали отовсюду приезжать на остров Кюсю, чтобы учиться искусству изготовления нового вида оружия. Правда, "тэппо" поначалу считалось очень престижным и дорогостоящим оружием, поэтому оно далеко не сразу стало массовым.
Тем не менее вскоре во всех крупных японских городах появились свои собственные умельцы, изготавливающие аркебузы. В небольшом приморском городке Сакаи, близ Осаки, было даже налажено массовое производство "огненных трубок". Пули из этих аркебуз летели на расстояние до двухсот метров. Опытный стрелок из аркебузы мог производить до пяти выстрелов в минуту.
Подобно европейской, японская аркебуза приводилась в действие тлеющим фитилем, который поджигал порох. Фитиль - пропитанный особым маслом шнур - закреплялся на S-образном рычаге. Когда стрелок нажимал на спусковой рычаг, тлеющий фитиль опускался к запальному отверстию, которое, во избежание несчастных случаев, закрывалось плотной медной крышкой. Процесс забивания пороха и пуль в ствол проходил без проблем, однако укладка более мелкого затравочного пороха на полку, скорее всего, требовала удаления фитиля на безопасное расстояние (непонятно, как это делалось). Аркебузир обязательно должен был иметь при себе запасной фитиль: для того, чтобы пользоваться ружьем в течение дня, требовалось в среднем около двух метров фитиля. Некоторые "огненные трубки" имели в ложе отверстие, через которое пропускался "резервный" фитиль.
Японцы внесли ряд усовершенствований в аркебузы. Например, они изобрели лакированные футляры, чтобы ружья, когда ими не пользовались, оставались сухими. Далее, они создали водонепроницаемый щиток для запального отверстия, чтобы можно было вести стрельбу в дождь.
Разумеется, аркебуза, наряду с перечисленными выше достоинствами, имела и свои недостатки. Например, процесс ее перезарядки требовал немалого времени. К тому же она обеспечивала, особенно на первых порах, меньшую точность попадания, чем лук. Несмотря на это, еще в 1555 году наш старый знакомый - князь Сингэн Такэда, один из величайших полководцев своего времени, приобрел триста "огненных трубок" а в 1571 году приказал своим полевым командирам сокращать в войсках число копейщиков, увеличивать число аркебузиров и постоянно проводить занятия по огневой подготовке и учения для проверки меткости стрельбы. Будущее было однозначно за японскими "тэппо" - за аркебузами, чьи пули пробивали самурайские доспехи, и за пушками, чьи ядра разрушали стены самурайских замков. И "боевые холопы", невзирая на всю свою доблесть, ничего не могли противопоставить неумолимому ходу истории…
Именно своими, отечественными аркебузами, изготовленными японскими мастерами из Сакаи, вооружил свою армию грозный воитель Ода Нобунага, выступив в поход, чтобы положить конец междоусобным войнам "эпохи воюющих провинций", и воссоединить Японию. Успех этой дальновидной меры превзошел все самые смелые ожидания: как нам уже известно, в решающей битве при Нагасино (1575) три тысячи вооруженных аркебузами (или, выражаясь тогдашним русским языком, "огненным боем") стрелков Нобунаги Оды меткими залпами из-за палисадов скосили блестящую самурайскую конницу противника (эту победа замечательный японский кинорежиссер Акира Куросава запечатлел в своем замечательном, уже упоминавшимся нами выше художественном фильме "Кагэмуся", или "Тень воина"). Урок был столь впечатляющим, что и преемники Нобунаги, "объединители Империи" Хидэёси Тоётоми и Иэясу Токугава, отдали должное огнестрельному оружию. Именно "огненному бою" (в первую очередь - аркебузам, во вторую - артиллерийским орудиям, также заимствованным сынами Ямато у европейских "заморских варваров") они были, прежде всего, обязаны теми блестящими победами, которыми смогли наконец завершить дело Нобунаги, вернув Японии мир и единство.
Итак, огнестрельное оружие (по-японски: "тэнно") сыграло в истории Страны восходящего солнца решающую роль. Так, например, в эпохальной битве при Сэкигахаре, только в составе подкрепления, посланного Масамунэ Датэ на помощь своему командующему в октябре 1600 года, из общего числа в три тысячи "буси" четыреста двадцать бойцов были конными меченосцами, восемьсот пятьдесят - пешими копьеносцами, двести - лучниками, а тысяча двести (больше половины!) - аркебузирами (о вооружении остальных трехсот тридцати воинов сведений не сохранилось). Другой резервный контингент, состоявший из двух тысяч "боевых холопов", включал двести семьдесят конных воинов, пятьсот пятьдесят копейщиков, двести пятьдесят стрелков из лука и семьсот аркебузиров (опять-таки больше половины личного состава). К 1600 году основным видом вооружения японских армий стала аркебуза, вторым по значению - копье (достигавшее в описывемое время длины трех метров, превратившись, по сути дела, в пику, и ставшее главным оружием как конницы, так и пехоты), и только третьим - лук со стрелами (бывший главный вид оружия "буси" и символ принадлежности к воинскому сословию). В Японии "тэнно" квалифицировалось не по калибру (как в тогдашней Европе), а но массе пули (варьировавшейся от пятнадцати до ста десяти граммов). Пушки в те времена считались малоэффективными: они стреляли ядрами массой от одного до двух килограммов, причем имели небольшую дальность и в целом были не слишком надежны (нередко при стрельбе пороховые газы разрывали не слишком прочные пушечные стволы, убивая и калеча при этом орудийную прислугу). Однако уже после битвы при Сэкигахаре от английских и голландских торговцев были получены более качественные артиллерийские орудия, которые довольно хорошо зарекомендовали себя при осаде Осаки в 1615 году.
Аркебуза стала популярным видом оружия еще и потому, что изменился социальный состав японских армий. Если для обучения стрельбе из лука и физической подготовки требовалось подчас несколько лет, то спешно мобилизованного крестьянина-"асигару" можно было обучить стрельбе из аркебузы всего за несколько дней. Таким образом, "огненные трубки" стали идеальным оружием для мобилизованных солдат, временно бравшихся за оружие и не относившихся к самурайскому сословию.
Именно в силу вышеуказанных причин "огненная трубка" так и не прижилась в полной мере именно среди самурайского сословия. Хотя с необходимостью применения "огненного боя" в новых условиях примирились, как с неизбежным злом, и даже вооружили аркебузами не только "асигару", но и самураев низших рангов, знатные "буси" по-прежнему старались брать аркебузы (а впоследствии - мушкеты и пистолеты) в руки как можно реже. Причину столь отрицательного отношения истинных "буси" к "огненным трубкам" легко понять: огнестрельное оружие и тактика боя с его применением противоречили самой сути "бусидо". Этика "пути воина" требовала сходиться с противником в смертельной схватке лицом к лицу. А огнестрельное оружие превращало сражение в кровавую бойню, в которой почти не оставалось места для личной доблести, и рыцарское искусство поединка (способность которого обеспечить победу была впервые поставлена под вопрос еще в период двух поочередных вторжений в Японию монголо-китайско-корейского экспедиционного корпуса каана Хубилая) отступало на второй план. Поэтому в Японии, после достигнутых первых успехов в деле столь многообещающих усовершенствований "тэппо", перестало ощущаться стремление к дальнейшему усовершенствованию перенятого у португальцев огнестрельного оружия, несмотря на его многократно доказанную бесспорную эффективность. На момент "революции (реставрации) Мэйдзи" 1867–1868 годов, лишившей самурайское сословие власти над Японией, японские стрелки были все еще вооружены "огненными трубками", мало чем отличавшимися от фитильных аркебуз, привезенных португальцами тремя столетиями ранее.
О ТОМ, ГДЕ И КАК ЖИЛИ "БОЕВЫЕ ХОЛОПЫ"
Как мы уже говорили, "боевые холопы" были изначально сельскими жителями - главами семейств, правившими своими имениями или поместьями. Они брались за оружие лишь по призыву своего господина и военного предводителя. Спустя столетия, после установления нового, внутренне стабильного, режима под началом "сёгуна" Иэясу Токугавы, условия резко изменились. Япония стала единым военизированным государством, беспрекословно подчинявшимся воле "сёгуна" и его "бакуфу". В Стране восходящего солнца быстро росли города. Этот процесс начался еще раньше, когда в условиях социальной нестабильности владетельные князья-"даймё" стремились укреплять свои резиденции, возводя замки. Так, "даймё" Ода, предок Нобунаги, в 1457 году основал замок Эдо, положив начало будущему Токио. Города такого рода назывались призамковыми, поскольку возникали вокруг укрепленных княжеских резиденций.
В результате из четырехсот тысяч "боевых холопов" в сельской местности осталось всего несколько тысяч. Гораздо больше представителей самурайского сословия переселилось в города. те "боевые холопы", что постоянно состояли в свите "сёгуна", проживали в столице страны Эдо, в то время как подавляющее большинство самураев служило у местных "даймё" в столицах провинций.
Так самураи из некогда сельских жителей превратились в жителей городских. Происшедшие перемены отразились и на облике городов. Теперь в их центральной части, олицетворяя собой власть, возвышался замок-крепость владетельного князя. Кроме самого "даймё" и членов его семьи, в замке жили также его самые близкие слуги - министры, советники и т. д., самураи, занимавшие другие важные должности, - конюшие, оружейники, зодчие, специалисты по фортификации, управляющие, смотрители и многие другие. Кроме того, в каждой крепости имелся военный гарнизон - офицеры и рядовые воины, которые денно и нощно несли сторожевую и полицейскую службу, а также дежурный отряд, находившийся в постоянной готовности на случай войн или мятежей, в целом не меньше нескольких сотен человек.
Замки строили вместительными и просторными - ведь места должно было хватить всем этим людям, составлявшим придворную челядь "даймё", и членам их обычно весьма многочисленных семейств (бездетные японские семьи обязательно принимали на воспитание чужих детей - причем не только осиротевших). Кроме дворца "дайме", с его нагромождением крыш и фронтонов, в кольце стен крепости находились несколько площадей и улиц с домами самураев, оружейными складами, хозяйственными постройками и конюшнями.
Если житья не хватало на всех, то оставшиеся без крыши над головой "боевые холопы" вместе со своими семьями селились у подножия крепостных стен. Их дома образовывали как бы внешнее кольцо города, вокруг которого, на подобающем расстоянии, теснились дома остальных горожан.
Одним из самой мощных крепостей средневековой Японии был заложенный в 1583 году замок в Осаке. Его сохранившийся по сей день цоколь был сложен из мощных валунов. С внешней стороны крепость опоясывал глубокий и широкий ров, заполненный водой, с земляным валом, за которым высились каменные стены с бойницами. Однако замок казался легким и светлым благодаря стройной белой сторожевой башне, в которой размещались личные покои "даймё". Из-за обилия золотых украшений на фронтонах ярусов крепость прозвали "золотым замком".
О ЖЕНЩИНАХ СОСЛОВИЯ "БУСИ"
В 1672 году, в период нахождения у власти "сегунов" из воинского дома Токугава, так называемый "период Эдо" (1603–1867), в Стране восходящего солнца появилась книга под названием "Онна Дайгаку" то есть "Великое наставление для женщин". Это фундаментальное сочинение, которое приписывали весьма уважаемому ученому Ёкикэну Каибаре (1630–1714), запечатлело складывавшийся столетиями идеальный образ японской женщины. Вот несколько характерных фраз из этой книги:
"У женщины нет надлежащего повелителя. Значит, на своего супруга ей надобно смотреть как на своего господина и служить ему со всем уважением и почтительностью".
"Великий, вечный долг жены есть послушание".
"Жена всегда должна быть при деле, ей положено строго следить за своим образом жизни. Утром ей надобно пораньше вставать, а вечером попозже удаляться на покой".
"Жена пусть будет занята, подобно обычным служанкам, пусть никогда не перестает она хлопотать обо всем сама. Ей положено шить одежду своему свекру и своей свекрови, готовить им еду, всегда следовать повелениям своего мужа. Ей положено складывать его одежду и вычищать его покрывало, растить его детей, мыть, стирать и вообще пребывать в средоточии домашних забот".
"Если жена поступает так, то ее супружество будет… благостным и долгим, а дом ее станет вместилищем мира и покоя".
То есть жене "боевого холопа" полагалось быть покорной, сдержанной, самоотверженной, верной своему долгу, беспрекословно повинующейся мужу.
Их мир был ограничен домом и семьей, и в нем они пользовались доверием и уважением. Жена самурая обычно происходила из самурайской семьи и, следовательно, всей своей жизнью в родительском доме была наилучшим образом подготовлена к роли матери и жены, считая эту роль наилучшей возможной для себя.
Впрочем, воспитание самурайской девочки не ограничивалось развитием у нес лишь добродетелей, воспетых в "Онна Дайгаку". Будущую жену "боевого холопа" с самого раннего детства, вместе с братьями, обучали обращению с оружием. Ведь в случае необходимости она была обязана, в отсутствие мужчин, сама с оружием в руках защищать домашний очаг и семью. Поэтому се сызмальства приучали к обращению с прямым копьем-"яри", глефой-"нагинатой", коротким дротиком "ути-нэ" и коротким кинжалом-"каикэном", который японские женщины самурайского рода с детства носили при себе в целях самообороны и, в случае необходимости, самоубийства (мечи, не полагающиеся им по положению, самурайские женщины использовали для самоубийства лишь в исключительных случаях - например, когда под рукой не оказалось "каикэна", или в иных экстраординарных ситуациях).
Мы уже упоминали выше о японской "кавалерист-девице" - супруге Ёсинаки Кисо Минамото (согласно другим хроникам - его возлюбленной, а согласно третьим, не входящим в детали межличностных отношений, - просто "девице неописуемой красоты") Годзен (госпожи) Томоэ, явившейся редчайшим примером "самурая женского пола". О том, как эта отважная "девушка-буси" сражалась, в составе "бусидана" Ёсинаки Кисо Минамото, во многих сражениях, поднося ему, как и самураи мужского пола, в качестве трофеев и наглядных свидетельств своих военных заслуг, отрубленные головы побежденных в честном рыцарском единоборстве противников. О том, как она, когда военное счастье отвернулось от Минамото, хотела лишить себя жизни, и как Ёсинака (возможно, руководствуясь не столько чувством жалости, сколько далеко не чуждыми самураям чисто эстетическими соображениями), лично настоял на том, чтобы столь же отважная, сколь и прекрасная "истинная дочь Ямато", сохранив свою жизнь, нашла спасение в бегстве.
Бесстрашие и презрение к смерти прививали с детства не только будущим "боевым холопам" державы Ямато, но и их будущим верным спутницам жизни.
Насколько эти качества входили в плоть и кровь всякой японки самурайского рода, говорит следующий факт. Если ей угрожали насилие, унижение и нужно было защитить свою честь, она немедленно, одним ударом кинжала в шею, убивала себя, проткнув сонную артерию. Иногда (судя по средневековым японским гравюрам и иллюстрациям) женщина самурайского рода (как уже указывалось выше) совершала самоубийство, перерезая себе горло мечом. Кровь при этом била фонтаном…