Этот некрополь, "город мертвых", лежал на западе от древней столицы, Мен Нофера – Мемфиса. Древние египтяне называли его только Западный Город, и покоившихся здесь ни за что на свете не назвали бы мертвыми, в крайнем случае – утомившимися. Ведь они и сами мечтали со временем попасть сюда, в число живущих и после погребения. Поэтому Западный Город все дальше и дальше простирался по узкой полосе на левом берегу Нила, на рубеже между плодородной землей и пустыней, достигнув в конце концов 60 км в длину.
В этом странном городе имелось немало и живых людей, главным образом жрецов и храмовых слуг, ухаживавших за знатными покойниками. Так как ушедшие из земной жизни, по общему поверью, продолжали жить дальше в загробном мире, их надо было снабжать едой и питьем: фараонов – ежедневно, других – раз в неделю или еще реже. Жрецы Западного Города получали обычно в дар землю – поместье, чтобы до конца земной жизни не было у них других забот, кроме верного служения "утомившимся". Служили "утомившимся" и другие: погребенные вместе с ними рыбаки, охотники, пастухи, землепашцы, хлебопеки, пивовары, повара, писцы, музыканты, танцовщицы…
К счастью, подобные массовые погребения всегда, если не считать самых древнейших времен, были символическими. Вместо реальных слуг усопшего вельможу сопровождали в гробницу символизирующие их маленькие статуэтки или каменные барельефные фигуры. Считалось, что достаточно их изобразить, чтобы в таинственном мраке замурованной погребальной камеры они ожили и продолжали каждый заниматься своим делом. Бывали и такие случаи, когда мастер, вырезавший и раскрашивавший изображения на барельефах в гробнице, увековечивал среди многих других фигур и себя, таким образом даром обеспечивая себе бессмертие.
У нас все это вызывает недоуменную улыбку. Египтяне же не видели в этом ничего смешного, ничего несообразного. И именно твердая вера в продолжение жизни побуждала их к созданию таких художественных творений, которые никак не могут вызвать снисходительной усмешки. Мы смотрим на них, и даже через столько тысячелетий нас охватывает изумление, а иногда даже благоговение.
Мы точно знаем, какая гробница была предком тех шестидесяти с небольшим дошедших до нас пирамид, более того, догадываемся даже, в чьей голове зародился ее проект. Звали его Имхотепом. Он был сановником фараона Джосера (в 2700 гг. до н. э.), сведущим во многих науках, но прославился больше всего как врач и зодчий. Позднее египтяне чтили его как бога. Много скульптур Имхотепа вырезали и вылепили египтяне, изображая его сидящим на стуле со свитком папируса в руках и в раздумье смотрящим перед собой. От того времени, когда жил Имхотеп, до нас дошел лишь постамент скульптуры с остатками ступней ног, на котором можно прочесть его имя. Этот постамент подтверждает, что Имхотеп был реально жившим человеком.
Но тогда могут быть правдой и те легенды, в которых говорится, что проект усыпальницы Джосера, предшественницы всех пирамид, и целого ряда окружающих ее строений принадлежит Имхотепу. Территорию в 150 000 м Имхотеп обнес каменной стеной высотой в 10 метров, в которой после окончания работ не было ни одного входа. Имелись в ней четырнадцать ворот, но это все были ложные ворота, тщательно замурованные. Внутри стояли дворцы и святилища, а посередине возвышалась шестиступенчатая, прямоугольная, высотой в 60 м пирамида, точнее, шесть поставленных одна на другую уменьшающихся кверху мастаб. Находящаяся под ними погребальная камера уходила в землю на 28 метров.
Весь комплекс заупокойных сооружений был построен из камня, хотя в долине Нила, как свидетельствуют археологические находки, до тех пор строили лишь из глины, сырцового кирпича, тростника и дерева, камень же использовался редко.
Откуда набрался Имхотеп храбрости взяться за такое предприятие? Как сумел он сконструировать или поручить сконструировать другим никогда ранее не виданные орудия, инструменты, средства передвижения, которые были необходимы для этих монументальных работ? Где он нашел или как воспитал умелых мастеровых, ремесленников и художников: каменотесов, камнерезов, перевозчиков камня, строителей, ваятелей, резчиков барельефов и живописцев?
И как вообще пришло Имхотепу в голову, используя труд тысяч работников, поставить такое огромное строение над погребальной камерой Джосера? Многие объясняют это тем, что гигантские пирамиды-ступени, по верованиям египтян, должны были помочь душе усопшего фараона подняться на небо.
Но почему тогда потомки Джосера строили пирамиды не ступенчатые, а правильной формы? Не знаем. Мы не знаем многого, еще очень многого и, пожалуй, не узнаем никогда.
Пирамиды со всеми относящимися к ней храмами, залами, коридорами фараонов строились еще при жизни фараона. Преемникам, в крайнем случае, доставалось закончить постройку. Но в этих случаях она и выглядела как работа несовершенная, возведенная наспех. Поэтому каждый фараон старался закончить свою усыпальницу в срок. С пирамидой первого царя IV династии, фараона Снофру, случилось непредвиденное. Он хотел, чтобы она достигала 120 м в высоту. Но когда строители дошли только до 40 м, они заметили на строящемся каменном колоссе подозрительные трещины. Они тщательно заделали их, но по совету своих ученых фараон решил сделать пирамиду не столь круто идущей ввысь. Грани были надломлены, и пирамида получилась высотой лишь в 97 м. Но трескаться продолжала и дальше. Потолок и стены скрытой в ней погребальной камеры пришлось подпереть кедровыми балками. Снофру решился ради вечной жизни построить еще одну пирамиду. На этот раз ему повезло: она была готова не только вовремя. Пирамида высотой 99 м была совершенно безупречной и получила название "Снофру сияет". Превзошла ее только гробница следующего фараона Хеопса.
Пирамиды не дают покоя человечеству: вот уж где на каждом шагу тайны и загадки. В пропорциях и размерах усыпальницы Хеопса, поражающих своим совершенством, одни прочли законы мироздания, ставшие известными жрецам Древнего Египта и ими зашифрованные. Другие видели в пирамиде Хеопса то солнечные часы высокой точности, то обсерваторию, третьи – причал для библейского ковчега или посадочную площадку "летающих тарелок".
Но даже если отвлечься от экзотики, то загадок остается много. И одна из главных: сохранилась ли мумия фараона, а если да, то где ее искать?
В середине 80-х годов XX в. два молодых французских архитектора вместе с группой инженеров и техников решили убедиться, действительно ли внутри пирамиды Хеопса остались неизвестные помещения. Их бурильные установки проникли в какое-то помещение, но оно оказалось забито песком. За французами последовала экспедиция японских ученых, пользовавшихся сверхчувствительной аппаратурой. Данные электромагнитных исследований, заложенные в компьютер, должны были уточнить внутреннюю структуру пирамиды. Приборы обнаружили неизвестные пустоты и множество подземных камер вокруг пирамиды. Куда они ведут?
Почти пять тысяч лет назад главный строитель Хемиун создал для фараона усыпальницу, где его тело, подготовленное для вечной жизни, спокойно дожидалось бы возвращения царственной души. Хемиун сделал все, чтобы преградить живым доступ в погребальную камеру фараона.
Современные любители мистики не верят Геродоту, который описал тяжелый, просто титанический, но вполне понятный процесс строительства пирамиды. Они говорят о неизвестных нам видах энергии, доступных египтянам, при помощи которых многотонные блоки они перемещали по воздуху. Но все оказалось до обидного просто. Хемиун придумал "обстроить" скалу. Как говорил Филон Александрийский, не предполагая, наверное, насколько он близок к истине: "Горы камня на горах камня".
На поверхности скалы в процессе подготовительных работ прорезали наклонные плоскости для подъема строительного материала. По мере строительства наклонные плоскости, перекрытые сверху плитами, становились лазами. По ним шел вверх поток блоков. Получалось, что внутреннее обустройство пирамиды шло снизу вверх, а наружная обкладка – сверху вниз. И никакой мистики.
В первые десять лет строили и подъездную дорогу, и внутрискальные работы – их проводили открытым способом. Об этом тоже рассказали Геродоту жрецы. Очевидно, именно в первые десять лет в скалах были вырублены те 30 комнат для сокровищ, о которых повествовала в "Тысяче и одной ночи" Шахразада. Но доступ к ним Хемиун преградил надежно и хитроумно. Он сохранил рабочие лазы, отслужившие свое в качестве транспортных путей, водостоков, воздуховодов. Они стали для грабителей пирамиды дорогой, ведущей… в никуда. Чтобы сбить их с толку, одному из рабочих помещений зодчий придал вид царской комнаты. Даже для достоверности саркофаг сюда поставил! Как показали позднейшие события, расчет его блестяще оправдался.
Возможно, и для строительства пирамид Хефрена и Микерина, и для знаменитого Большого Сфинкса тоже использовали скальное ядро.
Считалось, будто три пирамиды в Гизе строились в разное время, с разрывом чуть ли не в столетие. Однако исследования последнего времени пошатнули эту каноническую версию. Обсчеты и сопоставления площадей оснований, объемов всех трех пирамид позволили говорить о явной архитектурной гармонии всего этого ансамбля. И если Хемиун – автор всех трех проектов, тогда не только Хеопс, но и другие фараоны столь же хитроумно защищены сетью обманных лазов и ходов своих усыпальниц.
Еще одна версия: пирамиды Хеопса и Хефрена возведены над подземными озерами, в середине которых находятся (до сих пор!) острова с усыпальницами фараонов. Об этом писал Геродот: "вода по искусственному руслу образует остров, на котором, как говорят, погребен Хеопс".
Исследователи Геродоту не поверили и даже досадовали по поводу того, что в V в. до н. э. он распространял цветистую выдумку. Кстати, о наличии в пирамиде бассейна говорила и Шахразада. Но не следует забывать и религиозную традицию. Она диктовала необходимость озера-бассейна для загробной жизни фараона, и Хемиун его построил. Современные приборы с их проникающей способностью вполне могут показать искусственное русло, идущее под стволом тупикового колодца в направлении восток – запад. Русло, по которому можно проникнуть туда, куда живым вход запрещен.
А может быть, и не стоит искать мумию Хеопса? Сохранились сведения о том, что многолетнее строительство чрезвычайно надоело египтянам. Вскоре после смерти Хеопса они подняли восстание и выбросили драгоценную мумию, чтобы он уже никогда не возвратился.
Дочь Амона
До сих пор археологам не удалось отыскать каких-либо документов, описывающих обряд погребения царских жен. Но, судя по всему, церемония мало отличалась от обряда погребения фараонов. Тело торжественно препровождали в гробницу и совершали обряд "отверзания уст и очей" – ритуальное "оживление" усопшей. Перед погребением тело царицы бальзамировали и мумифицировали, чтобы оно как можно дольше оставалось нетленным. Ведь душа снова и снова будет воссоединяться со своей телесной оболочкой, и таким образом царица сможет обрести бессмертие.
Древние египтяне всегда хоронили царственных супругов порознь. В период Древнего и Среднего царств для них строили разные пирамиды, причем пирамиды фараонов были, конечно, гораздо внушительнее. С наступлением эпохи Нового царства, когда "в моду" вошли скальные гробницы, местом упокоения фараонов стало пустынное ущелье западнее Фив, так называемая Долина царей. Находящуюся в полутора километрах Долину цариц отвели для жен, детей и придворных. Фараоны и их супруги при жизни, а значит и после смерти, выполняли разные функции. Как правило, роль царицы в Древнем Египте была весьма скромной, хотя ее почитали как будущую мать сыновей Амона-Ра и земную ипостась богини Мут. Фараон же считался воплощением верховного бога Амона-Ра и должен был заботиться о незыблемости миропорядка и в земном, и в загробном мире. Смерть фараона означала, что вселенский порядок нарушен – восстанавливался он только после подобающего погребения умершего и воцарения нового живого бога.
Однако, невзирая на эту иерархию, в Долине царей найдены и женские захоронения. Археологи обнаружили там несколько погребальных камер, правда, более скромных, чем мужские. На роскошную гробницу в Долине царей женщина могла претендовать лишь в том случае, если она становилась фараоном. И некоторым из них это удалось вопреки традиции. В 1479 г. до н. э. после смерти фараона Тутмоса II его вдова Хатшепсут, благодаря поддержке могущественных фиванских жрецов, стала полновластной правительницей Верхнего и Нижнего Египта
Судя по останкам, Тутмос II умер еще молодым, пораженный какой-то болезнью. От царицы Хатшепсут, дочери Тутмоса I и царицы Яхмос, он имел дочь, царевну Нефрура, и оставил после себя одного наследника, сына от наложницы по имени Исида, будущего Тутмоса III. Поскольку царица потерпела неудачу в наиболее важной своей обязанности – рождении сына, трон был передан "ребенку из гарема". Должным образом названный Тутмосом III, этот ребенок был предназначен для того, чтобы стать одним из великих египетских фараонов-завоевателей. Но ко времени смерти своего отца, он, вероятно, был еще младенцем и считался слишком молодым, чтобы управлять. В таких случаях во времена Нового царства была принята практика, согласно которой овдовевшие царицы правили как регенты, пока их сыновья или, как в данном случае, пасынок-племянник не достигали совершеннолетия; Хатшепсут получила это назначение. Так что обвинять Хатшепсут в узурпации власти (недавно – общепринятая точка зрения) нет оснований.
Если верить заявлению, сделанному впоследствии Тутмосом III, он в бытность царевичем занимал весьма скромное положение в общегосударственном храме Амона. Однако в один прекрасный день, когда Тутмос II совершал жертвоприношение, а Амона торжественно обносили по храму, идол якобы отыскал царевича и возвел его на царское место. Возможно, все это было, как думают некоторые, сочинено впоследствии в противовес подобному же рассказу о провозглашении Тутмосом I своей дочери Хатшепсут фараоном. Как бы то ни было, после соправительства с отцом или без него престол беспрепятственно перешел к Тутмосу III.
Юному фараону недолго пришлось наслаждаться властью, лишь первые годы после смерти родителя его признавали единовластным государем. Но постепенно честолюбивая вдова покойного фараона Хатшепсут – круглолицая женщина с удлиненными глазами и орлиным носом – смело забрала в свои руки бразды правления. С Тутмосом III никто не считался, сановники считали возможным докладывать или льстить только царице, забывая о фараоне. Не будучи царем, она в глазах двора была уже правительницей Египта, которой он повиновался и служил.
Через некоторое время Хатшепсут открыто провозгласила себя фараоном под именем Мааткара Хенеметамон (Истина (маат) – двойник (ка) бога Солнца (Ра)) со всеми регалиями и дочерью Амона-Ра (в образе Тутмоса I), тело которой было создано самим богом Хнумом. То, что Хатшепсут смогла стать фараоном, специалисты объясняют довольно высоким статусом женщины в древнеегипетском обществе. Тысячелетним титулам фараона были приданы женские окончания, чтобы согласовать их с полом носительницы, что не мешало прилагать их к ней и в мужском роде.
Тутмосу III по-прежнему позволялось величаться царем, появляться на столичных празднествах, грести на них в священной лодке. Даже подарки делались от имени фараона Хатшепсут и "брата ее" Тутмоса III. Впечатление от необыкновенного зрелища фараона-женщины вряд ли особенно ослаблялось приданием ей на храмовых изображениях черт мужского телосложения и привязанной бороды. Приняв титулатуру фараонов, Хатшепсут стала изображаться в головном уборе хат с уреем и накладной бородкой. Так как фараон в Египте был воплощением Хора, он мог быть только мужчиной. Поэтому Хатшепсут часто надевала на официальных церемониях мужские одежды и искусственную бороду, однако далеко не в обязательном порядке: отдельные статуи царицы продолжают изображать ее в прежнем виде – в обтягивающей женской одежде, в накидке-немесе и без накладной бороды. С помощью храмовых изображений и надписей Хатшепсут старалась уверить подданных в том, что она – законный фараон, рождена главной царицей Яхмос от самого Амона, принявшего образ ее супруга Тутмоса I, и венчана на царство еще при жизни последнего. Власть царицы была узаконена с помощью легенды о теогамии, или "божественном браке", во время которого сам бог Амон якобы снизошел с небес к земной царице Яхмос для того, чтобы, приняв облик Тутмоса I, зачать "свою дочь" Хатшепсут. Кроме того, в церемониальных надписях утверждалось, что царица была избрана наследником египетского престола еще при жизни своего земного отца. Впоследствии официальная пропаганда постоянно использовала легенду о божественном происхождении Хатшепсут для оправдания ее пребывания на престоле.
Она охотно распространялась о своих задушевных отношениях с Амоном и неукоснительном выполнении его указаний. Поводом для подобного умонастроения могла послужить отправка ею по требованию Амона (вернее, его оракула) военного отряда в так называемую страну Пунт, которая находилась, по всей видимости, на северном побережье полуострова Сомали. Хотя связи между Египтом и Пунтом, родиной фимиама и мирры, восходили еще к Старому царству, при ближайших предшественниках Хатшепсут между обеими странами существовал только опосредованный обмен. Предпринятое Хатшепсут мероприятие было военным в не меньшей степени, чем торговым. Оно было осуществлено в 9-м году "царствования" Тутмоса III.
После нелегкого плавания по Красному морю, а может быть, и по Аденскому заливу морские суда фараона-женщины прибыли к месту назначения, и воины ее вступили на берег, радушно встреченные местными властителями. Царский посланец вручил им подарки для местной богини, каковою считалась египетская Хаттор: золото в кольцах, украшения, оружие. В ответ вожди не замедлили доставить "дань" в шатер предводителя египтян, хранителя казны Нехи. Все выглядело как нельзя более мирно. Следуя предписаниям своего двора, царский сановник даже предложил властительным гостям египетские яства и напитки. Тем не менее вид морских египетских судов и египетских воинов произвел на вождей настолько сильное впечатление, что они поспешили признать над собой власть фараона и некоторые из них даже отправились с египтянами в Фивы на поклон к Хатшепсут.
Доставленный в Египет груз состоял из благовонных смол, мирровых деревьев с корнями, всевозможных "добрых" трав, ценных пород дерева, курений, притираний, золота, слоновой кости, барсовых шкур, обезьян, собак, а также невольников. Привезенные богатства царица посвятила Амону. Она собственноручно золотой меркой отмеривала благовонную мирру его храму. "Лучшая мирра была на всех ее членах, ее благоухание (было) благоуханием бога. Ее запах приобщился красноморскому югу, ее кожа была (как бы) позлащена светлым золотом, сияя, как (то) делают звезды, внутри праздничного (храмового) двора перед лицом всей земли".