- Ущипнуть? - засмеялся он сквозь стиснутые зубы.
- Нет, пожалуйста, не надо! - взмолилась она. - Я не хочу просыпаться!
- Скажи еще раз, - потребовал он, и она поняла сразу же, о чем он просит, и сказала:
- Я тебя люблю.
- И я тебя люблю!
- Ванечка…
- Что?
- А где солнце-то?..
Стало почти светло, но пока еще никакого намека на солнце не было. Край востока окрасился серебристо-голубым, трепетал воздух вдали, но ни одной золотистой или розовой ниточки, которая обещала бы восход, не появилось.
- Правда, где же солнце?.. - растерялся Иван.
- Значит, мы действительно попали в иное измерение. Времени нет. Рассвета не будет, - быстро произнесла Валя, почти веря своим словам.
- Что же делать? - серьезно спросил он, намереваясь опять поцеловать ее.
- Нет, погоди… По-моему, уже ничего нельзя исправить!
- И мы никогда не увидим солнца?
- Никогда, - торжественно и даже как-то зловеще произнесла она. - Механизм, с помощью которого вертелась Земля, сломался. В общем, этот наступил, как его…
- Апокалипсис, - с восторгом подсказал он.
- Вот именно! Конец света…
Они засмеялись, а потом опять принялись целоваться, словно сумасшедшие.
- Как же я так влюбился, как же так…
- Точно так же, как и я. Ванечка…
- Что?
- Нет, просто… Ванечка. Ты - Ванечка. Как мне нравится называть тебя так! Ты - Ванечка…
И в этот момент восток озарило нежно-розовым светом. Рябь побежала по реке, и стало видно, как она неумолимо течет вперед. Где-то далеко закричал петух - все ожило, прохладный утренний ветер зашуршал в листве, стало слышно, как в небе гудит самолет.
- Ну, слава богу, - пробормотала она. - А то я уж и в самом деле начала беспокоиться…
- Ты красивая, - сказал он, отводя от ее лица волосы. - Ты знаешь об этом?
- Теперь знаю, - улыбнулась она.
- Ты сама как солнце. Что ты делаешь сегодня?
- Сегодня? - удивилась Валя. - Ну я не знаю… Ой, Ванька, у меня уже губы болят!
- Я тебе свидание хотел назначить.
- Пожалуйста, назначай! - великодушно сказала она. - Сколько угодно!
- Нет, я передумал, - сварливым голосом произнес он. - Лучше не так… лучше ты вообще не уходи. Ты не уйдешь?
- Нет…
Солнце поднялось уже довольно высоко, а они все сидели и сидели, тесно прижавшись друг к другу, не в силах расцепить своих объятий. Мимо прошел рыбак с удочкой в руке, в высоких резиновых сапогах и со щетиной на лице, больше похожей на проросшую проволоку, чем на обычные волосы. Он с изумлением посмотрел на них и сказал стандартное:
- Совсем стыд потеряли…
И осуждение, и зависть, и тоска об ушедшей юности - все было в этой короткой фразе. Иван с Валей проводили его взглядом, но разорвать объятий все равно не смогли.
- Надо идти, - шепотом сказала Валя.
- Ты же обещала! - возмутился Иван.
- Нет, правда, надо. Мама будет волноваться, я знаю, и воображать всякие ужасы. Она всегда воображает всякие ужасы, когда меня долго нет дома. Слушай, а ты Илье скажешь?
- О чем?
- О нас.
- Нет. Зачем? Ему-то какое дело… - пожал Иван плечами.
- Я ему не нравлюсь.
- Мне-то какое дело! Зато ты мне очень нравишься…
- Ванечка… - счастливо потянулась она.
В начале седьмого они наконец нашли в себе силы встать и отправились в сторону поселка. Мимо прошла чета отдыхающих - любители раннего купания, с полотенцами на плечах.
- Если ехать в соцстраны по приглашению, то тебе, Генрих, поменяют пятьсот рублей, - громко говорила дама своему спутнику. - А в капстраны - двести. И все - ни больше ни меньше.
- А если я собираюсь сначала в Англию, а потом в Испанию? - скрипучим голосом спросил мужчина. - Тыщу мне поменяют?
- Генрих, да я тебе со вчерашнего вечера пытаюсь растолковать - сумма для обмена не зависит от количества поездок.. В год! В год тебе поменяют только двести рублей!
- Мусечка, это ужасно. Мне сначала надо в Англию, а потом в Испанию…
- Нет, я так не могу! - с отчаянием прошептал Иван и резко свернул с дороги в кусты. - Иди сюда…
- Ой, Ваня, ты куда? - удивилась Валя.
- Иди сюда…
Близко гудел шмель, пронзительно пахло жимолостью. Они целовались в кустах, как безумные, и Валя не слышала ничего, кроме шума в ушах, - так стучало у нее сердце.
- Все, все, пожалуйста, больше нельзя…
Они вылезли из кустов красные, вспотевшие и, держась за руки, побрели дальше.
- Я спать хочу, - сказала Валя, пошатываясь. - А ты?
- И я.
- Тогда до вечера?
- До вечера…
Дома еще никто не вставал, было тихо. Валя прокралась в свою комнату, бухнулась в постель. Сон моментально сомкнул ее глаза, но даже сквозь навалившуюся дрему она рвалась всей душой к Ивану, даже в сновидениях не хотела расставаться с ним. А потом - словно провалилась в глубокий черный колодец, у которого не было дна…
- Нигде, ну нигде нет справедливости! - с чувством воскликнула Анна Михайловна. - Пусть хоть она сто раз импортная, из Германии и все такое… Но если госцена у этой куртки сто десять рублей, то зачем же ее продают за сто шестьдесят?!
- Неужели за сто шестьдесят? - ахнула Клавдия Петровна. - И ты купила?
- Купила, - скорбно, после паузы, призналась ее собеседница. - А что делать?
- Анюта, это в корне неверно, ты же своим поступком поддержала спекулянтов!
- А что, я должна была взять отечественную? Клавочка, там внесли и наши куртки, но такие, что на них без слез смотреть было нельзя. Зеленого цвета, рукава фонариком, талия на бедрах - просто тихий ужас! А вот тут у тебя чего, в этой кастрюльке? Надо же, гречка!.. Ее же днем с огнем не сыщешь… - мечтательно произнесла Анна Михайловна.
- А мне троюродная сестра из Ленинграда прислала. Давай я тебе тарелочку положу… Мои-то и не едят почти ничего. Что та, что этот…
- Нет, нет, нет, я навязываться не буду… ну разве что одну ложечку… Клава, а ты слышала, что Ленинград хотят переименовать?
- Слышала. Сестра писала… Типа, все как раньше, до революции - назовут Санкт-Петербургом. Санкт-Петербург… Сан-к-т… Язык можно сломать!
- Да и смешно как-то… Нет, не стоит к этому серьезно относиться! Был Ленинград, и пускай еще тыщу лет Ленинградом остается.
- Вот-вот, и сестра против. Говорит, после того, как город блокаду пережил, его вообще трогать нельзя. Ишь придумали - Санкт-Петербург! Тебе еще подложить?
- Нет, нет, нет! При моем пятьдесят четвертом размере просить добавки - просто преступление…
Валина мама включила переносной черно-белый телевизор, который стоял на веранде, покрутила антенну. На экране скакали полосы, звук надсадно шипел.
- Черт, не видно ничего… - с досадой сказала Клавдия Петровна. - Совсем не ловит сигнал!
- Вот вроде бы когда вправо, ничего… Клава!
- Что?
- Клава, это же Кашпировский!
- Да ну… - недоверчиво пробормотала та, продолжая настраивать изображение. - Ой, и правда… Кашпировский!
Они дружно уставились на экран. Сквозь помехи прорывался голос знаменитого на всю страну психотерапевта, отвечавшего на вопросы какого-то корреспондента.
- Правду ли говорят, что вы можете вылечить любого? - спросил журналист, который брал у Кашпировского интервью.
- Нет, всех я вылечить не могу, - решительно ответил тот. - Например, если в зале сто человек, то вылечу только пятьдесят из них или шестьдесят.
- Это как лотерея?
- Да, можно сравнить и с лотереей, причем - с весьма эффективной.
- Над чем вы сейчас работаете? - спросил журналист почтительно.
- Сейчас я в основном стараюсь лечить болезни тела. Но, досконально изучив психологию толпы, иногда даю установки, касающиеся только психики: не ругайтесь, не деритесь, не курите…
- Великий человек… - пробормотала Анна Михайловна, неотрывно глядя на экран. - Да, Клавочка? Настоящий гений… Мы, обычные врачи, ему и в подметки не годимся. Он - человек будущего!
- Что вы считаете своим главным достижением? - спросил журналист.
- Я добился излечения многих соматических заболеваний, болезней, которые лечились только скальпелем, а теперь нож хирурга и не нужен…
- Как бы я хотела попасть к нему! - завороженно пробормотала Анна Михайловна. - Говорят, после приема у него женщины начинают худеть. Я мечтаю сбросить килограммов двадцать, нет, даже тридцать!
"Как надоели они с этим Кашпировским!" - с досадой подумала, проснувшись наконец, Валя. Она вылезла из окна и пошла на задний двор - там, где они любили сидеть с Лидой. В мыслях опять был Иван, только Иван…
- Пирогова! - закричала через забор Лида. - Вот ты где…
- Имей в виду, что я на тебя обиделась! - весело ответила ей Валя.
За что? Ах да, я же проспала… Валька, прости меня, но встать в три часа утра было выше моих сил! А ты ходила на Иволгу? Илья там был?
- Ладно, иди сюда…
Лида змейкой проскользнула сквозь щель в заборе и побежала к подруге.
- Черт, опять в крапиву попала… Валька, да ты скажи - был Илья или нет? - нетерпеливо переспросила она.
- Нет. Наверное, тоже проспал… Только мы с Ванечкой.
- Ах, только вы с Ванечкой… - Лида села рядом с подругой, заглянула той в лицо. - Пирогова…
- Что? Ну что ты на меня так уставилась? - захохотала Валя, не в силах притворяться - счастье так и лилось из ее глаз.
- Что-то было, да? - шепотом спросила Лида.
- Было… То есть что ты имеешь в виду? - испугалась Валя. - Мы просто целовались. И еще он сказал, что любит меня. Милый, хороший, самый замечательный Ванечка!..
- Какая ты глупая… Ладно, проехали. Так он прямо признался, да?
- Да!
- Пирогова, пожалуйста, будь осторожнее, - снова серьезно, как взрослая, произнесла Лида. - У вас все происходит слишком быстро…
- О чем ты? Ах, опять об этом… Лидка, это пошло! Я вот тебе о чем хочу сказать, правда, не, знаю, поймешь ли ты меня…
- Конечно, пойму! Рассказывай…
Валя задумалась на мгновение перед тем, как начать.
- Вот люди вокруг, да?.. - она провела рукой окрест.
- Никого рядом нет, - проворчала под нос Лида. - Ладно, люди… Ну и что дальше?
Все они чужие… То есть - ты, мама, дед - вы, конечно, не чужие… Но все равно - почему вдруг появился человек, к которому я стремлюсь сильнее всего? Совсем недавно я даже не думала о Ванечке, и его существование на этом свете совсем не волновало меня. Есть ли он, нет ли его…
- Ванечка, Ванечке… - фыркнула Лида. - Перестань сюсюкать, Пирогова! Этот Ванечка - вполне взрослый парень. Почти мужчина, можно сказать. А ты все Ванечка, Ванечка…
- Лида, я бы за него замуж вышла, - радостно призналась Валя.
- Дура, сначала школу закончи.
- Какая ты… какая ты прагматичная! Конечно, школу я закончу, куда она денется…
Они замолчали, и обе глубоко задумались о чем-то. Ярко-желтая бабочка вилась рядом, то садясь на листья, то снова вспархивая.
- Пошли на речку! - предложила Лида.
- И на речку не хочу… Знаешь, у меня такое чувство, будто я в дурмане в каком-то, - призналась Валя.
- Это из-за Ванечки твоего?
- Да, наверное. Я могу думать только о нем, говорить только о нем, и снится он мне все время…
Они снова замолчали и долго сидели на лавочке, погруженные в летний расслабляющий зной. Им ничего не хотелось, и было почему-то немножко тревожно, хотя обе они были переполнены любовью.
- Ты счастливая… - пробормотала Лида. - У тебя все определенно, Ванечка тебе в любви признался, и вы целовались. А я до сих пор не знаю, как ко мне Илья относится.
- Кажется, ты ему нравишься, - лениво откликнулась Валя.
- Вот именно - кажется! А мне определенность нужна…
- Так спроси его…
- С ума сошла! - вяло рассердилась Лида. - Как ты себе это представляешь? Я что, должна подойти к нему и вот так с порога брякнуть: "Дорогой мой Илюшенька (я тоже, по твоему примеру, начну сюсюкать)… Дорогой мой Илюшенька, было бы интересно знать, как ты ко мне относишься!"
- А что?
- А ничего! Нет, ты определенно не знаешь законов, которые бытуют в обществе, - надменно произнесла Лида, выпрямляя спину. - Есть вещи, о которых не принято говорить. Особенно если люди совсем недавно познакомились.
- Ну тогда ни о чем не спрашивай…
- Какая ты глупая! - рассердилась Лида уже всерьез. - Все, мне надоело в этих кустах сидеть! Пойду на речку, а ты как хочешь…
Валя побрела в сторону дома, обогнула его. Мать куда-то исчезла вместе с соседкой, и вместо них на веранде сидел Арсений Никитич.
- Что читаешь? - спросила Валя. Она села рядом с дедом, положила ему голову на плечо.
- Да вот, книжку одну интересную… - немедленно отозвался дед, вытирая платком блестящую лысину. - Ты послушай, Валя, как рассуждали древние об основе жизни.
- Какой такой основе?
- Ну из чего зародился мир… Гераклит первоосновой считал огонь. Анаксимен - воздух, Ксенофан - землю… Фалес Милетский - воду. Древние философы спорили о том, что важнее - огонь, вода, земля или воздух.
- Ты, конечно, согласен с тем, что первоосновой является вода. Я угадала? - засмеялась Валя, вспоминая, как ранним утром они с Иваном сидели у Иволги, покрытой холодной серой рябью.
- Да. Тут я полностью согласен с Фалесом Милетским, который голосовал именно за эту стихию.
Он еще две с половиной тысячи лет назад обратил внимание на то, что вода является единственным веществом, которое в естественных условиях встречается в трех состояниях - жидком, твердом и газообразном. Исходя из этого, древнегреческий философ сделал вывод, что все в мире состоит из воды и в нее в конечном счете превращается. Все предметы - ее проявления.
- Кто бы сомневался! - хихикнула Валя.
- А ты знаешь, что без пищи человек может прожить тридцать-пятьдесят дней, а без воды - всего три дня?
- Не может быть! - недоверчиво воскликнула Валя. - Неужели всего три дня?
- Да!
- Значит, всюду и всегда вода, в самых разных состояниях… - задумалась она. - Дед, ты мне тогда скажи, почему снег - белый, а море - синее? Это же одно и то же вещество.
- Хороший вопрос… Я тебе отвечу. Слой снежинок преломляет солнечный луч и отражает все его семь цветов, поэтому снег белый. Море синее, потому что толща воды поглощает шесть цветов солнечного луча, а преломляет и отражает один - синий.
- Боже, как просто! - воскликнула Валя. - Но ты мне лучше вот что скажи - сколько воды может в день выпить человек, а? Не знаешь?
- Отчего же… В зависимости от климата - от полутора до шести литров… Шестьдесят тысяч литров - за всю жизнь.
- Так много? - поразилась Валя. - Нет, пожалуй, шесть литров я за день не выпью… Лопну.
Вале нравилось болтать с Арсением Никитичем - он никогда не ленился отвечать на все ее бесчисленные "почему?".
- А еще чего-нибудь расскажи, - попросила она, дергая деда за рукав.
- Еще? - задумался он. - А ты вот знаешь, например, сколько в мире пресной воды?
- Пресной? Половина, наверное… Половина на земле морской воды, половина - пресной. Ой, хотя нет - морской должно быть больше, да?
- Пресной воды на земле - всего три процента. Причем большая ее часть - восемьдесят пять процентов - находится на полюсах Земли в виде ледников и айсбергов.
- Правда? Господи, дед, мы же все от жажды скоро умрем! - испугалась Валя. - Если каждый человек выпивает за жизнь по шестьдесят тысяч литров, а пресной воды всего три процента, да еще в виде всяких айсбергов…
- Кстати, в шестнадцатом веке Елизавета Первая, королева Англии, объявила премию за изобретение дешевого способа опреснения морской воды.
- Ну слава богу! - вздохнула с облегчением Валя. - Вручили ее, эту премию?
- Нет пока еще…
- Тьфу ты!
На веранду с озабоченным видом вышла Клавдия Петровна.
- О чем вы тут болтаете?
- Мы не болтаем, мы рассуждаем о серьезных материях, - важно произнесла Валя.
- Понятно…
Вале иногда казалось, что мать ее немного ревнует к Арсению Никитичу - именно потому, что сама Клавдия Петровна считала "серьезными материями" совершенно другие вещи. "Без меня бы они пропали, - как-то в минуту откровенности сказала она своей соседке Анне Михайловне. - Неприспособленные люди… Где чего достать - из продуктов там или из одежды, - все я, все я… Такие, знаешь, Аня, птички небесные!"
- О том, что вода является первоисточником жизни, - вежливо кивнул Арсений Никитич.
- Понятно… тут я согласна. Кстати, огород бы надо полить, а то он совсем зачахнет.
И тут Валя увидела Ивана - между кустов, за забором мелькнуло его озабоченное лицо.
- Говорят, поливать надо в соответствии со звездами, - пробормотала Клавдия Петровна.
- Я слышал о том, что астрология дает рекомендации по уходу за растительным миром с учетом прохождения Луны в знаках Зодиака, - кивнул Арсений Никитич. - Небесные тела влияют на органический мир.
- Ну вот, а говорили, что не верите ни во что сверхъестественное!
- Да нет тут ничего сверхъестественного, дорогая Клава! Просто энергетические свойства воды, которые меняются в зависимости от расположения планет в пространстве, оказывают разное влияние на биохимические процессы в органическом мире. Это же и ребенку должно быть понятно. А энергетика небесных тел воздействует на энергетику воды, которая находится во внеклеточной среде, и определяет протекание биохимических процессов в растительном мире…
- Нет, все, невозможно! - вздохнула Клавдия Петровна. - Я сейчас с ума сойду, это точно! Вы мне лучше скажите, папа, - поливать огород сейчас или черт с ним, пусть сохнет?
Пока ближайшие родственники препирались, Валя незаметно удрала. Она знала, что там, на веранде, ее не видно за густо разросшейся растительностью.
- Иди сюда! - громким шепотом позвала она Ваню.
- Валька! - обрадовался он. - Валька, привет!
- Привет-привет! Ты чего?
- Я тебя ищу. А что за скрытность такая?
- Да ну их, они сейчас на сельскохозяйственные темы разговаривают… И вообще…
- Ты что, стесняешься меня?
- Нет, что ты! Просто если мама узнает, что я с тобой не просто так встречаюсь, то прилипнет с расспросами.
- Не просто так? А как? - засмеялся он.
- Дай руку… - она просунула руку в щель между досками забора и сжала жесткую юношескую ладонь. - Вот так.
Иван наклонился и потерся носом об ее руку.
- Ты чего? - удивилась она.
- Просто… Я соскучился. Иди ко мне.
- Опять? - строго спросила Валя, что значило - "опять ты будешь приставать ко мне со своими поцелуями?".
- Опять.
- Нет уж! Пойдем на речку, там меня Лида ждет. И Илья, наверное, тоже…
- Илья уже в Москву, поди, уехал! Ему сегодня надо было…
- Да без разницы… В общем, ты иди, а я буду там минут через пятнадцать-двадцать.
- Слушаю и повинуюсь…