– Одна первокурсница с третьего этажа готовила рагу на электроплитке (что строго запрещено), и оно полилось через край, залив всю плитку. Дыму было столько, что объявили эвакуацию. – Я всегда охотно пересказываю историю нашего с Эндрю знакомства. Это было так романтично! Когда-нибудь мы с Эндрю поженимся. Жить мы будем в собственном доме в Вестпорте, штат Коннектикут, с золотым ретривером Ролли и четырьмя нашими детьми, Эндрю-младшим, Генри, Стеллой и Беатрис. Я буду знаменита, а Эндрю будет директором соседней школы для мальчиков, где он будет учить детей читать. Вот тогда у меня будут брать интервью для журнала "Вог", и мне придется поведать эту историю. Я угощаю репортера кофе на задней веранде, отделанной и обставленной с безупречным вкусом – белым ситцем и плетеной мебелью. Я вызывающе прекрасна в классической "Шанели" с ног до головы. С легкой улыбкой рассказываю об этом.
– А я в это время принимала душ, – продолжаю я, – и не слышала ни запаха дыма, ни сигнализации, ничего. Пока Эндрю не примчался в женскую душевую и не закричал: "Пожар!" и…
– А правда, что в женской душевой в "МакКрэкен Холле" нет кабинок? – уточняет Анджело.
– Правда, – информирует его Чаз. – Им приходится мыться всем вместе. Иногда они намыливают друг другу спинки, сплетничая о том, как повеселились накануне ночью.
– Ты мне лапшу на уши вешаешь? – Анджело смотрит на Чаза вытаращенными глазами.
– Не слушай его, Анджело, – говорит Шери, беря еще чипсов. – Он все выдумывает.
– Такое все время происходит в "Борделе Беверли-Хиллз", – говорит Анджело.
– Мы не моемся все вместе, – поясняю я. – То есть мы с Шери иногда, конечно…
– О, вот об этом подробнее, – просит Чаз, открывая бутылку пива.
– Не рассказывай, – говорит Шери. – Ты его только раззадоришь.
– И какие именно части ты мыла, когда он вошел? – расспрашивает Чаз. – Там в этот момент был еще кто-нибудь из девушек?
– Нет, там была только я. И естественно, увидев парня в женской душевой, я закричала.
– Ну, естественно, – соглашается Чаз.
– Я хватаю полотенце, а этот парень – мне его почти не видно из-за пара и дыма – с прекраснейшим британским выговором сообщает: "Мисс, здание горит. Боюсь, вам придется эвакуироваться".
– Погоди-ка, – останавливает меня Анджело. – Так этот парень видел тебя неодетой?
– В трусиках, – подтверждает Чаз.
– К тому времени уже все было в дыму, и я ничего не видела. Он взял меня за руку и по лестнице вывел на улицу, к спасению. Там мы заговорили – я в полотенце и вообще… Тогда я и поняла, что он – любовь всей моей жизни.
– Основываясь на одном разговоре, – скептически замечает Чаз. Закончив философский факультет, он ко всему относится скептически. Их так учат.
– Нет, – говорю я, – мы еще и всю ночь занимались любовью. Вот откуда я знаю, что он не гей.
Чаз чуть не подавился пивом.
– В общем, – говорю я, пытаясь вернуть разговор в нужное русло, – мы занимались любовью всю ночь. А на следующий день ему нужно было уезжать к себе в Англию, поскольку семестр закончился…
– И теперь Лиззи, покончив с учебой, летит в Лондон, чтобы провести остаток лета с ним, – заканчивает Шери за меня. – А потом возвращается сюда, чтобы загнивать.
– Шер, – тут же перебиваю я. – Ты обещала. Но Шер лишь корчит мне рожицу.
– Послушай, Лиз, – говорит Чаз и тянется за новой бутылкой пива. – Я понимаю, что этот парень – любовь всей твоей жизни. Но тебе еще целый семестр с ним куковать. Может, все же поедешь с нами во Францию до конца лета?
– Брось, Чаз, – говорит Шери. – Я уже ее сто раз об этом спрашивала.
– А ты сказала, что мы будем жить в настоящем шато семнадцатого века, на вершине холма в зеленой долине, по которой лениво змеится река? – интересуется Чаз.
– Шери мне говорила, – сообщаю я. – Очень мило с твоей стороны пригласить меня. Но ведь шато принадлежит не тебе, а твоему школьному приятелю?
– Несущественная деталь, – говорит Чаз. – Люк будет только рад тебе.
– Ха, – говорит Шери, – надо думать. Еще один бесплатный работник для его свадебного бизнеса.
– О чем это они? – растерянно спрашивает меня Анджело.
– У школьного приятеля Чаза, Люка, есть небольшой замок во Франции, доставшийся им от предков, – объясняю я. – Отец Люка иногда сдает его на лето под проведение свадеб. Шери с Чазом завтра летят туда на месяц. Они поживут там бесплатно, а взамен будут помогать на свадьбах.
– Проведение свадеб, – эхом повторяет Анджело. – Это как в Вегасе?
– Точно, – кивает Шери. – Только гораздо стильнее. И билет туда стоит не двести долларов. И бесплатных завтраков нет.
– Какой тогда смысл? – Анджело озадачен.
Кто-то дергает меня за подол платья. Это первенец моей сестры Розы, Мэгги, протягивает мне бусы из макарон.
– Тетя Лиззи, – говорит она, – это вам. Я сама сделала. Это на ваш выпускной.
– Ой, спасибо, Мэгги, – говорю я и приседаю, чтобы Мэгги могла надеть мне бусы на шею.
– Краска еще не высохла, – говорит Мэгги, показывая на красно-синие пятна, отпечатавшиеся на моем шелковом розовом платье от Сюзи Перетт (которое обошлось мне совсем не дешево, даже с учетом скидки).
– Ничего, Мэг, – говорю я. В конце концов, ей всего четыре года. – Как красиво!
– Вот ты где! – шаркает к нам бабушка Николь. – А я тебя везде ищу, Анна-Мари. Пора смотреть "Доктора Куин".
– Бабуля, – говорю я, выпрямляясь и хватая ее за тонкую ручку, пока она не кувыркнулась. Тут я замечаю, что она уже успела пролить что-то на зеленую крепдешиновую блузу шестидесятых годов, которую я раздобыла для нее в магазине. К счастью, пятна от макаронового ожерелья, которое Мэгги сделала и для нее, хоть как-то скрывают эти следы. – Я Лиззи, а не Анна-Мари. Мама у стола с десертами. А что ты пила?
Я забираю бутылку "хайнекена" у нее из рук и нюхаю ее содержимое. По предварительному соглашению всей семьи, в бутылку должны были налить безалкогольное пиво. Бабулю от алкоголя моментально развозит, и это приводит, как любит говорить моя мама, к небольшим "инцидентам". Мама надеялась избежать каких бы то ни было "инцидентов" на моем выпускном, подсунув бабуле безалкогольное пиво – но, естественно, не говоря ей об этом. Потому что иначе та подняла бы бучу и жаловалась бы всем, что мы испортили старой леди праздник и все такое.
Но я не могу понять, какое сейчас в бутылке пиво, безалкогольное или нет. Мы поставили поддельный "хайнекен" на отдельную полочку в холодильнике. Но она вполне могла найти где-нибудь и настоящее пиво. Она в этом деле мастер.
Или она может ДУМАТЬ, что пьет настоящее пиво, и поэтому считает себя уже пьяной.
– Лиззи? – Бабушка смотрит на меня подозрительно. – Что ты тут делаешь? Разве ты не в колледже?
– Колледж я закончила в мае, бабуля, – говорю я. Если, конечно, не считать двух месяцев, что мне пришлось прозаниматься на летних курсах, чтобы ликвидировать хвосты по языку. – Это мой выпускной вечер. То есть выпускной-проводы.
– Проводы? – Бабушкина подозрительность сменяется негодованием. – И куда же это ты направляешься?
– В Англию, бабуля. Послезавтра. Я еду к моему молодому человеку. Помнишь? Мы с тобой говорили об этом.
– К молодому человеку? – Бабушка пристально смотрит в сторону Чаза. – А вон там разве не он стоит?
– Нет, бабуля. Это Чаз, парень Шери. Ты же помнишь Шери Дэнис, правда? Она выросла на нашей улице.
– А, дочка Дэнисов! – Бабушка, прищурившись, смотрит на Шери. – Теперь я тебя вспомнила. Кажется, я видела твоих родителей возле барбекю. А вы с Лиззи будете петь ту песню, которую вы всегда поете вместе?
Мы с Шери с ужасом переглядываемся. Анджело радостно гикает.
– О, да! – кричит он. – Роза мне рассказывала. И что за песню вы пели? Что-нибудь для школьного конкурса талантов и прочей дребедени?
Я предостерегающе гляжу на Анджело, поскольку Мэгги все еще болтается рядом, и говорю:
– "Маленькие кувшинчики".
Судя по выражению его лица, он не понял, что я имела в виду. Я вздыхаю, беру бабушку под руку и веду ее к дому.
– Пойдем, бабуля, а то пропустишь свой сериал.
– А как же песня? – не сдается бабушка.
– Мы споем позже, миссис Николь, – заверяет ее Шери.
– Ловлю на слове, – подмигивает ей Чаз. Шери одними губами говорит ему "и не мечтай", а тот посылает ей воздушный поцелуй поверх горлышка пивной бутылки.
Они такая прелестная пара. Мне не терпится прилететь в Лондон, где мы с Эндрю тоже станем прелестной парой.
– Пойдем, бабуля, – говорю я. – "Доктор Куин" уже начинается.
– Хорошо, – соглашается бабушка. – Плевать мне на эту идиотку Куин. А вот парень, что вертится вокруг нее, – нот он мне ужасно нравится, прямо наглядеться не могу, – доверительно сообщает она Шери.
– Ладно-ладно, бабуля, – поспешно увожу я бабулю. – Давай зайдем в дом, а то ты пропустишь серию…
Но мы едва успеваем пройти несколько метров по дорожке, как натыкаемся на доктора Раджхатта, босса моего отца на циклотроне, и его красавицу жену Ниши в ослепительно-розовом сари.
– Наши поздравления по поводу окончания учебы, – говорит доктор Раджхатта.
– Да, – подхватывает его жена. – И позволь отметить, что ты стройна и красива.
– О, спасибо, – говорю я. – Большое спасибо!
– И что ты собираешься делать теперь, став бакалавром… напомни, в какой области? – спрашивает доктор Р. Жаль, что он носит пиджак с клапанами на карманах. Уж если мне не удалось собственного отца отвадить от этого, то с его боссом точно не выйдет.
– Истории моды, – отвечаю я.
– Истории моды? Не знал, что в этом колледже есть такая специализация, – удивляется доктор Р.
– А ее и нет. Я занималась по индивидуальной программе. По такой, знаете, где сам выбираешь себе специализацию.
– Но история моды? – У доктора Р. озабоченный вид. – В этой области есть какие-то возможности?
– Да куча, – говорю я, стараясь не вспоминать, как в прошлые выходные просматривала воскресный номер "Нью-Йорк таймс", и там все объявления о вакансиях в индустрии моды – кроме сбыта – либо вовсе не требовали степени бакалавра, либо требовали много лет опыта работы в этой области, чего у меня не было.
– Я могла бы получить работу в отделе костюмов в музее искусств "Метрополитен", – продолжаю я гордо, не уточняя, что меня взяли бы туда разве что смотрителем. – Или стать дизайнером костюмов на Бродвее, – говорю я, стараясь не думать о том, что это возможно, если только все остальные дизайнеры костюмов в мире помрут в одночасье. – Или закупщиком для какого-нибудь крупного магазина моды типа "Сакса".
Эх, если бы я послушала в свое время отца, который умолял меня в качестве дополнительного курса изучать основы бизнеса.
– Что значит закупщиком? – возмущается бабушка. – Ты станешь дизайнером, а не каким-то закупщиком! Да она же с детства перешивает свои вещи самым диким образом, – сообщает бабуля доктору и миссис Раджхатта, а те смотрят на меня так, словно бабушка объявила, что я люблю танцевать голой в свободное время.
– Ха, – выдавливаю я нервный смешок. – Это было всего лишь хобби.
Умолчим, почему я занималась переделкой одежды. Просто я была такой толстенькой, что не влезала в одежду из детских отделов, и приходилось хоть как-то придавать молодежный вид вещам, которые мама покупала для меня в женском отделе.
Вот почему я так люблю классические вещи. Они намного лучше сшиты и выставляют вас в выгодном свете, какой бы размер вы ни носили.
– Да как же, хобби! – возмущается бабуля. – Видите эту рубашку? – указывает она на свою блузу. – Она сама ее выкрасила! Изначально она была оранжевая, а теперь гляньте на нее! И рукава она мне подрубила, чтобы они выглядели сексуальнее, как я просила!
– Очень красивая блуза, – вежливо отзывается миссис Раджхатта. – Уверена, Лиззи далеко пойдет с такими талантами.
– О, – говорю я, краснея до корней волос. – Я бы никогда не стала… понимаете. Чтобы зарабатывать – нет. Только хобби.
– Это хорошо, – говорит ее муж с облегчением. – Не стоит проводить четыре года в университете, чтобы потом зарабатывать на жизнь шитьем!
– Да, это была бы пустая трата времени! – соглашаюсь я, умалчивая, что первый семестр после выпуска намерена так и работать продавцом в магазине, дожидаясь, пока мой парень доучится.
У бабули раздраженный вид. – Какая разница! – говорит она, ткнув меня в бок. – Ты все равно все четыре года училась бесплатно. Так какая разница, что ты будешь делать дальше?
Доктор, миссис Раджхатта и я улыбаемся друг другу. Всем одинаково неловко от бабушкиной выходки.
– Твои родители должны гордиться тобой, – говорит миссис Раджхатта, все еще вежливо улыбаясь. – Нужно очень верить в себя, чтобы изучать нечто столь… загадочное. Ведь сейчас так много образованных молодых людей не могут найти работу. Это очень смело с твоей стороны.
– О, – говорю я, пытаясь подавить тошноту, подкатывающую каждый раз, когда я задумываюсь о будущем. Лучше не думать сейчас об этом. Лучше представлять, как весело нам будет с Эндрю. – Да, я смелая.
– Да уж поверьте мне, смелая, это точно, – снова вмешивается бабуля. – Послезавтра она летит в Англию, чтобы прыгнуть в койку к парню, которого едва знает.
– Ну, нам пора в дом, – говорю я, хватаю бабулю за руку и тяну за собой. – Спасибо что пришли, доктор и миссис Раджхатта!
– Погоди, Лиззи. Это тебе. – Миссис Раджхатта протягивает мне небольшой сверток.
– Спасибо огромное! – восклицаю я. – Право, не стоило!
– Это пустячок, – со смешком говорит миссис Раджхатта. – Всего лишь путеводитель. Твои родители сказали, что ты собираешься в Европу, и я подумала, что тебе в поезде захочется почитать…
– Большое вам спасибо, – говорю я. – Он мне очень даже пригодится. До свидания.
– Путеводитель, – ворчит бабуля, пока я оттаскиваю ее подальше от папиного начальника и его жены. – Кому нужны путеводители?
– Многим, – говорю я. – Это очень полезная вещь. Бабуля выдает очень нехорошее слово. Я буду счастлива, когда надежно усажу ее перед телевизором, где в очередной раз крутят "Доктора Куин".
Но чтобы сделать это, нам надо преодолеть еще несколько препятствий, в том числе Розу.
– Сестренка! – кричит Роза, поднимая голову от младенца, сидящего на высоком стуле за праздничным столом. – Просто не верится, что ты уже закончила колледж! Я от этого чувствую себя такой старой!
– Ты и есть старая, – замечает бабуля.
Но Роза просто не обращает на нее внимания, как всегда.
– Мы с Анджело так гордимся тобой, – говорит она, и ее глаза наполняются слезами. Жаль, что Роза не послушалась меня относительно длины джинсов. Обрезанные джинсы хорошо смотрятся, только если у вас ноги такие же длинные, как у Синди Кроуфорд. Чем никто из нас, девочек Николс, похвастать не может.
– И не только из-за твоего выпускного, но и – ну, ты понимаешь – потери веса. Ты выглядишь просто потрясающе. Мы приготовили тебе маленький подарочек. – Она протягивает мне небольшой сверток. – Ничего особенного. Знаешь, Анджело сейчас без работы, а ребенка на целый день отдаем в ясли. Но я подумала, тебе может пригодиться путеводитель… Ты же любишь читать.
– Ух ты, – говорю я. – Спасибо, Роза. Ты такая заботливая.
Бабуля начинает что-то говорить, но я сдавливаю ей руку. Крепко.
– Лучше зарежь меня в следующий раз, чего уж там, – бабуля охает.
– Мне нужно отвести бабулю в дом, – говорю я. – "Доктор Куин" начинается.
Роза высокомерно смотрит на бабушку:
– Господи, надеюсь, она не стала при всех болтать о своей страсти к Байрону Салли?
– У него, по крайней мере, есть работа, – начинает бабуля, – в отличие от этого твоего…
– Так, – я хватаю бабулю за руку и решительно направляюсь к дверям. – Пойдем, бабуля. Не стоит заставлять Салли ждать.
– Как ты можешь, – слышу я голос Розы за спиной, – так говорить о своем зяте, ба! Вот погоди, я все отцу расскажу!
– Ага, давай, – отвечает ей бабуля. Потом, когда я уже затащила ее в дом, ворчит: – Ох уж эта твоя сестрица. И как ты терпишь ее все эти годы?
И прежде чем успеваю ответить, что это было непросто, я слышу, как меня окликает другая моя сестра, Сара. Я оборачиваюсь и вижу, как она, пошатываясь, приближается к нам с блюдом в руках. Увы, на ней белые капри-стрейч, и сидят они очень уж в обтяг.
Неужели мои сестры никогда не научатся? Некоторые вещи должны оставаться загадкой.
Подозреваю, что Сара не меняет стиль одежды, поскольку именно в таком виде она заполучила своего мужа Чака.
– Привет, – не очень отчетливо говорит Сара. Похоже, она сама изрядно прикладывалась к "хайнекену". – Я приготовила твое любимое в честь знаменательного дня. Она снимает с блюда пластиковую крышку и машет у меня перед носом. На меня накатывает волна тошноты.
– Томатный рататуй! – взвизгивает Сара. – Помнишь, как тетя Карен приготовила рататуй, а мама говорила, что ты должна есть, иначе это будет невежливо, а ты потом блевала через борт?
– Да, – говорю я, чувствуя, что меня и сейчас может вырвать.
– Правда, было забавно? Я приготовила его в память о тех временах. Эй, в чем дело? – Она наконец заметила выражение моего лица. – Да ладно! Только не говори, что ты все еще ненавидишь помидоры! Я думала, ты это переросла!
– С какой бы стати? – вопрошает бабуля. – У меня это так и не прошло. Так что возьми-ка эту дрянь и засунь ее…
– Ладно, бабуля, – перебиваю я. – Пойдем. "Доктор Куин" ждет…
Я оттесняю бабулю, пока дело не дошло до драки. У дверей нас поджидают мои родители.
– Вот она! – Папа сияет от радости. – Первая из девочек Николс, закончившая колледж!
Надеюсь, Роза и Сара его не слышат. Хотя это, по сути, правда.
– Привет, пап, – говорю я, – привет, мам. Отличная вече… – И тут замечаю женщину, стоящую рядом с ними. – Доктор Спраг! Вы пришли!
– Ну, конечно, я пришла. – Доктор Спраг, мой научный руководитель в колледже, обнимает и целует меня. – Ни за что на свете не пропустила бы такое событие. Посмотри на себя – кожа да кости! Эта низкоуглеводная диета все же работает.
– Ах, спасибо, – говорю я.
– А еще я принесла тебе маленький подарок… извини, я не успела завернуть его. – Доктор Спраг сует мне что-то в руки.
– О, – говорит папа. – Путеводитель. Ты только взгляни, Лиззи. Уверен, он тебе пригодится.
– Обязательно, – вторит ему мама. – Будет что почитать в поезде. Путеводитель всегда нужен.
– Боже правый, – удивляется бабуля. – Распродажа на них что ли была?
– Большое спасибо, доктор Спраг, – поспешно вставляю я. – Вы так заботливы. Но, право, не стоило.
– Знаю, – говорит доктор Спраг. Она, как всегда, выглядит очень по-деловому в красном льняном костюме. Хотя я не уверена, что красный – ее цвет. – Не могли бы мы переговорить наедине, Элизабет?
– Конечно, – отвечаю я. – Мама, папа, мы отойдем. Может, вы поможете бабуле найти канал "Холмарк". Ее сериал уже начался.
– О господи, – стонет мама. – Только не…
– Знаешь ли, – перебивает ее бабушка, – из "Доктора Куин" можно почерпнуть много полезного. Она, например, знает, как сварить мыло из овечьей требухи. И она родила двойню в пятьдесят. В пятьдесят! – слышу я голос бабули, обращенный к маме. – Хотела бы я на тебя посмотреть, если б у тебя родилась двойня в пятьдесят.