Глава 4,
в которой Катрин открыла глаза
Катрин открыла глаза и счастливо улыбнулась. Рядом спал Леон. Как же он красив, подумала она, даже эта проседь только подчеркивает изысканность его лица: широкий лоб, картинный изгиб бровей, точеный нос с элегантной горбинкой, небольшой решительный рот…
До чего же восхитительно поцеловали Катрин вчера его уверенные, но такие ласковые губы, когда священник замковой капеллы объявил их мужем и женой! Какое глупое слово "муж"! Разве оно способно выразить то, чем на самом деле является для нее Леон? И неужели теперь каждый день она будет просыпаться с ним рядом? И так будет всегда "в горе и в радости, пока смерть не разлучит вас"? Нет, нас ждут только радости, думала она. Разве возможно какое-то горе, когда рядом Леон?
Она боялась пошевелиться, чтобы не разбудить Леона, но ей так хотелось запустить пальцы в его волосы и поцеловать его губы! Но эти самые губы тронула улыбка, открылся один глаз, потом другой, и Леон громко прошептал:
- Доброе утро маркиза де Коссе-Бриссак и ла Тремуй! - Звонко поцеловал жену и удивленно сообщил:
- Как же я хочу есть!
Он протянул руку к переговорному устройству, и оно зарапортовало голосом дворецкого:
- С пробуждением, мсье маркиз де Коссе-Бриссак и ла Тремуй, виконт д'Аркур, барон де Лонгевиль, граф Ла Мейре и сеньор де Мелен! Как изволили почивать?
Леон терпеливо выслушал придворного, поблагодарил и попросил принести "чего-нибудь поесть, мадам маркиза очень голодна".
- А теперь под дождик! - Леон встал, набросил халат и пару раз с силой взмахнул руками, от чего халат упал. - Спорт, - сказал он, наклонившись за халатом, но возле кровати зазвонил телефон. - Кто это еще в такую рань? - Леон снял трубку. - Да! А, доброе утро, Вернье, что это вам не спится? Неужели одиннадцатый час? Нет-нет, увольте, никаких интервью в замке, имею я право на личную жизнь? Через денек-другой, приеду в Париж. Эскизы? Да, конечно, кое-что уже набросал. - Леон подмигнул Катрин. - А "Гранд Опера" перечислила нам предоплату? И мы сняли уже мерки со всей труппы? Отлично, молодчина, Вернье. Держите меня в курсе. Пока. "Под таким же дождем мы стояли в июле…" - запел Леон, направляясь в ванную, - "и как ласковый душ он хлестал по ногам…" Присоединяйтесь, мадам маркиза!
Катрин отрицательно покачала головой и с улыбкой подумала: до чего же он хорош!
В дверь осторожно поскреблись. Катрин сказала:
- Войдите! - и горничная, вкатив тележку, сделала неумелый реверанс.
- Доброе утро, мадам маркиза! Ваш завтрак…
- Спасибо, можете идти, - смущенно произнесла Катрин.
Ну какая я маркиза? - подумала она. Я всего лишь сорокалетняя училка физики из муниципальной школы. Маркиза! Нет, я действительно маркиза и живу в самом настоящем замке. Катрин восторженно обвела взглядом спальню размером со школьный класс, в которой огромная двуспальная кровать выглядела детским креслицем. Катрин встала, надела пеньюар и налила себе кофе.
Боже, какое чудо, она никогда не пила ничего подобного! Она еще раз наполнила тончайшую чашечку и уже медленно, наслаждаясь ароматом, маленькими глоточками начала запивать бисквит. В ванной в полный голос распевал Леон. Господи! Катрин откинулась в кресле. Неужели теперь она может ни о чем не думать, а просто жить? И ничего больше от нее не требуется? Никаких пустых воскресений, никаких ночных взрывов музыки у соседей, никаких уроков, планов и контрольных, никаких долгов до получки? А всего-то нужно любить Леона… Но как же его не любить? Это невозможно, немыслимо!
- Моя королева уже пьет кофе? - Леон наклонился и поцеловал Катрин, она прикоснулась к его влажным волосам, почувствовала их аромат и невольно задохнулась от нахлынувшей волны любви. Ей захотелось сказать: "Я люблю тебя", - но это прозвучало бы по-киношному банально, и она просто сильнее прижалась к нему, обхватив за шею руками.
- Леон, - она с трудом оторвалась от его губ, - Леон, какой замечательный кофе…
- Правда? Значит, я опять угодил своей королеве! - он выпил из чашки Катрин. - Налей мне сока! - И жадно набросился на буженину. - Так, а что пишут? - Свободной от еды рукой Леон развернул одну из прибывших вместе с завтраком газет. - Похоже, я с прошлого года не держал в руках никакой прессы! Бог мой! Ты только послушай, Катрин! "Ведущие музеи Англии, Португалии, Франции и Америки соперничают между собой в попытке приобрести остатки каравеллы Колумба, найденные в индейском храме в лесах Амазонки Ричардом Вонахью, "Шлиманом наших дней", который в январе обнаружил неизвестный индейский город, почти поглощенный джунглями". Ты только взгляни на фото!
- "Носовое украшение колумбовой каравеллы "Нинья", - прочитала Катрин. - Чем она тебе не нравится? По-моему, красивая!
- Нет, Катрин, но это же чушь! Как это португальская фигура пятнадцатого века может быть одета по английской моде конца восемнадцатого века! Так, подробности, связанные с находкой… Ага! "Подлинность останков каравеллы вызвала сомнения британского академика Шмерлотта, но сейчас он занял нейтральную позицию". Корифей Шмерлотт? Нейтральную позицию? Да невооруженным глазом видно! Платье, прическа! Я сейчас же позвоню ему!
Леон бросился в кабинет, и Катрин с изумлением услышала, как он по телефону бойко заговорил с кем-то по-английски.
- Я не понимаю Шмерлотта, - сказал Леон, вернувшись в спальню, - старик не хочет ничего знать про эту "Нинью", потому что его дочка в круизе по Средиземноморью и он переживает за нее. Как одно может быть связано с другим? Неужели ему все равно, что этот Вонахью морочит своей "Ниньей" весь мир? А куда смотрят остальные светила? Нет, я не потерплю такое! Я сейчас же поеду в Париж, дам всем газетам интервью, выступлю по телевидению! Я обязан разоблачить этого шарлатана!
Опять полдня тащиться в Париж? Мы же собирались вдвоем провести несколько дней в Монтрей-Белле, слегка обиженно подумала Катрин, какие еще разоблачения, зачем?
- А тебе совсем неинтересно, что сейчас происходит с твоей дочерью?
- Она учится в Оксфорде, что с ней может случиться?
- Что угодно. Кстати, сколько ей лет?
- Она совсем взрослая, моя маленькая пампушка… - Леон мечтательно улыбнулся.
- Неужели такая же маленькая, как я, да еще полненькая?
- Нет, она высоченная, чуть пониже меня. Настоящая модель с обложки. Вот такие белокурые волосы, - Леон провел рукой по бедру. - Моя маленькая королева! А характер! Я сейчас покажу тебе снимки. - Он опять направился в кабинет, но телефон в спальне зазвонил снова. - Мой Бог! Кто еще? - Леон снял трубку. - А! Гутен таг, герр Транзит!
Теперь он говорил по-немецки, еще больше изумив Катрин, которая, к своему стыду, не знала никаких иностранных языков вовсе.
- Я пойду в ванную, - шепнула она Леону.
Глава 5,
в которой режиссер не верит своим ушам
- Лео! Ушам своим не верю! - обрадовался знаменитый режиссер Зигфрид Транзит, уроженец города Гаммельна. - Полгода не мог тебя найти. Где ты пропадал?
- Работал. А ты как?
- А у меня есть кое-какой проект.
- Интригуешь?
- Да уж две сотни страниц наинтриговал. - И Транзит пересказал Леону сюжет. - Годится?
Леон вздохнул.
- Не очень. Во-первых, если это Италия шестого века, сомнительно, чтобы кто-то собирался в монастырь к францисканцам, а турки нападали бы на герцога. И каким образом викинги перебрались через Альпы на ладьях, да еще потом подружились с твоим герцогом-бедолагой, как его, да Гарда?
- Ну не викинги, пускай крестоносцы…
- Ты здоров, Зикки? Это же шестой век!
- Ладно, хорошо, будет двенадцатый, - кротко согласился Зикки. - Ты костюмы-то для них построишь, а?
- Для викингов, штурмующих Альпы? - развеселился Леон. - Ладно, перекинь мне сценарий. Я сейчас включу компьютер. Посмотрю, чего ты там "наитриговал". Мы же с тобой все-таки не Вонахью, чтобы морочить голову честной публике. Видал его "Нинью"?
- Лео, я тебя прошу, не связывайся с Вонахью. Я тебя знаю, не связывайся. Мы с тобой займемся фильмом, а он пусть своей "Ниньей" торгует. У каждого свой бизнес.
- Ты что, Зикки, поддерживаешь этого шарлатана?
- Никого я не поддерживаю. У тебя адрес прежний? И передай от меня привет своей дочке, - на прощание сказал repp Зигфрид Транзит.
Действительно надо позвонить Клео, подумал Леон и позвонил. Разговор получился еще хуже, чем можно было предположить. Ничего, остынет, она отходчивая, как я, успокоил он себя. Сам виноват, нужно было давно поговорить с ней, чтобы она узнала все от него, а не от… Интересно, от кого? Наверняка от Белиньи. Он вечно недоволен любыми моими поступками.
Леон нажал клавишу переговорного устройства.
- Белиньи, мне нужен ноутбук и принтер.
- Простите, мсье маркиз, но позвольте предложить вам воспользоваться стационарным компьютером в покоях покойной мадам маркизы, - дворецкий сделал паузу, чтобы насладиться реакцией Леона, но тот промолчал, - или в "охотничьих" апартаментах, поскольку все ваши ноутбуки, мсье маркиз, вместе с понадобившимися вам книгами Франсуа еще осенью отвез вам в Шенонсо. В помещении охраны тоже имеется один…
Я же совсем забыл про экспозицию в Шенонсо! - ужаснулся Леон. Надо как-нибудь побыстрее с ней разделаться, да еще эта "Нинья", будь она неладна…
- Вернье, - Леон уже разговаривал по телефону с управляющим Домом "Маркиз Леон", - вы что-то там упоминали про журналистов? Да, я передумал. Сегодня же пришлите мне парочку, да порасторопнее, в Шенонсо. Да, в Шенонсо, а не в мой замок. Я часам к двум буду там, я спешно заканчиваю один проект. Понадобятся ли мне наши мастера? Конечно, Вернье, вы, как всегда, прямо в яблочко! Пришлите двоих-троих с оборудованием и золотошвейку. Через месяц мы должны открыть экспозицию в Шенонсо. Ну при чем здесь договор с "Гранд Опера"?! Там же срок - конец будущего года. Успеем еще сто раз. А здесь все уже почти готово. Замечательный проект! Пятьдесят восковых фигур работы гениального Бернара Шомара воспроизводят персонажей с портретов пятнадцатого-шестнадцатого веков! Да! Пятьдесят, вы не ослышались. Да, куклы уже там, я нарядил нескольких. Что значит "сам"? Вы считаете, что я не владею иглой? Да, такая моя миниатюрная шпага! Посерьезнее, Вернье, через месяц, нет, через два мы открываем экспозицию и устраиваем небольшое дефиле. Там отличная шестидесятиметровая галерея над рекой. Фотоальбом? Вы просто молодчина, Вернье! Отличная идея! Фотоальбом коллекции, и к каждой модели я напишу комментарий. Дадим крупными врезками отдельные детали кроя. Пожалуй, я сделаю еще обзорную статью листов этак на пять. А вы скорее ищите типажных манекенщиц и издательство, чтобы в сентябре мы провели всю акцию - открытие экспозиции, дефиле, презентация альбома. Успеем, Вернье, три месяца - огромный срок. Это же почти сто дней. Ну-ну, старина… Денег будет столько, сколько надо. Я вас порадую грядущим заказом: костюмированный исторический фильм на "Оскар"! Это перекроет все затраты по Шенонсо. Вы считаете, что их окупит уже один наш альбом? - Леон заметно повеселел. - Работайте, работайте, Вернье! - Он поморщился. - Вы прекрасно справитесь один, без мадемуазель Рюш! Не напоминайте мне о ней, давно надо было выгнать эту интриганку! Значит так, завтра в Шенонсо я жду пятерых наших лучших портных, закройщика мэтра Жювеля и золотошвеек - мадам Сэ и эту, хроменькую, как ее, Жермен. Как в отпуске на Канарах? Кстати, отличная подробность для интервью: золотошвейки Дома "М.Л." отдыхают на Канарах. Да, чуть не забыл: журналист должен быть из ежедневной газеты, я хочу, чтобы интервью вышло завтра же.
- Катрин! - Леон распахнул дверь ванной. - Собирайся. Едем в Шенонсо!
- В Шенонсо! - От упоминания этого слова сердце Катрин вспорхнуло бабочкой. - И мы будем там одни?
- Это вряд ли, скоро у моей королевы значительно прибавится вассалов. - Леон хитро улыбнулся и, не снимая халата, полез к ней под душ. - Как ты можешь мыться таким кипятком?
Глава 6,
в которой Гарри любовался новой прической
- Между прочим, Пол… Да брось ты эту писанину! - Гарри перед зеркалом любовался своей новой прической - какими-то жалкими ежиковыми перышками, начесанными на лоб, - у меня идеальная форма черепа, это я тебе как скульптор говорю. Может, вообще, снять все? Говорят, бабы тащатся от лысых.
- Ну и побрейся, - буркнул Паоло, отрываясь от компьютера. - Гарри, ты же прекрасно знаешь, что я должен к вечеру перевести на испанский доклад хозяина, а сам все утро не даешь мне сосредоточиться. Сходил бы куда, скульптор…
- Ох и тоска с тобой! Думал, как люди оторвемся…
Зазвонил телефон, и Гарри нехотя снял трубку.
Как же он надоел мне, а это всего третий день, подумал Паоло. Так, идем дальше. "Стилистические особенности орнаменталистики племен южных притоков Амазонки подтверждают родство парадигмальных…", чтоб их, "аллюзий сакральных"…
- Я ему что, частный детектив?! - над самым ухом Паоло раздраженно произнес Гарри. - Тебя охраняй, теперь ищи ему какую-то девчонку, которая учится в Оксфорде! Да здесь сотня всяких заведений, по всем, что ли, я должен с расспросами таскаться?!
- Ты разговаривал с хозяином? - догадался Паоло.
- Ну, а то с кем? Давай, освобождай монитор, сейчас нам Риччи ее фотку и фамилию пришлет.
Паоло вздохнул и послушно пощелкал мышью. И вдруг с экрана на него посмотрела…
- Ну прикол! - заржал Гарри. - Да это же та самая тощая блондинка, которая не захотела взять меня на Мальту!
Глава 7,
в которой я сразу обгорела
На Мальте я сразу же обгорела. Не подумайте, что я самонадеянно провела полдня на пляже, нет, всего лишь постояла в открытом сарафане на палубе пароходика, который вез нас из Валлетты в Мгарр. Дело в том, что в аэропорту я купила "Ле Фигаро" - полистать в полете, но обнаружила там огромное интервью моего папы. Я не стала читать это при Жаннет во избежание ее комментариев. Любых. Я занялась газетой уже на Мальте, на палубе пароходика, оставив в салоне Жаннет, уверявшую, что наверху у нее обязательно разыграется морская болезнь.
Удивительно, но самовосхваления мсье маркиза занимали меньше трети полосы, остальное же было посвящено его рассуждениям по поводу нашумевшей находки Вонахью. Мой папаш с жаром доказывал, что фигура с "Ниньи" - наглая подделка, так как фасон ее платья и прическа воспроизводят убор какой-то миссис Карнак с портрета Рейндолса одна тысяча семьсот семьдесят восьмого года, а Америку, как известно, Колумб открыл в одна тысяча четыреста девяносто втором году.
Из Мгарра на западное побережье Гоцо мы добрались уже на машине. Жаннет ахала и охала от восхищения изумительными окрестностями, но меня уже больше волновали собственные плечи и спина. В гостинице я распаковала чемоданы, надела купальник, а сверху грустно напялила длинную батистовую рубаху с рукавами, завистливо поглядывая в окно на загорелую полуголую публику.
Перекусив, мы пошли на мыс "Голубое окно", и все смотрели нам вслед: на роскошную фигуру Жаннет, благоразумно намазанную защитным бальзамом и потому едва прикрытую платком, повязанным вокруг бедер а-ля парео, и на несуразную мою - в белом балахоне. Впрочем, его следовало бы надеть гораздо раньше, или же батист ничего не значил для средиземноморского солнца. К вечеру меня начало познабливать, а вся кожа просто пылала огнем. Унизительнее всего было признаться в этом Жаннет, которая собиралась скоротать вечерок в баре.
- Девочка! - Она всплеснула руками, когда я сняла рубаху. - Как же ты весь день терпела! Это наверняка жутко больно!
- Намажь меня своим бальзамом…
- Он уже не поможет. Я раздобуду в ресторане сметаны из холодильника. И прими что-нибудь обезболивающее.
Она уложила меня в постель, сбегала в ресторан и намазала своим трофеем с ног до головы. Было удивительно приятно чувствовать легкие прикосновения ее холодных и мягко-влажных от сметаны ладоней, ласково скользивших по моему огненному телу.
- Легче? - спросила она.
- Такое удовольствие. Спасибо, Жаннет, что бы я без тебя делала…
- Ну что ты. Вот если бы тебя раскрасил сметаной мужчина, а потом бы вот так нежненько… - она неожиданно лизнула мое плечо, - вот тогда ты поняла бы, что такое настоящее удовольствие. Постарайся уснуть, завтра утром повторим, а к вечеру будешь порхать как новенькая.
Но выпорхнуть из номера я смогла не завтра к вечеру, а только на следующее за этим вечером утро, истратив весь флакон бальзама, приобретенного для меня заботливой Жаннет.
- Осторожненько посмотри налево. Каков красавец! - шепнула она мне, когда мы вышли на террасу гостиницы.
За дальним столиком пил сок действительно очень интересный мужчина в белоснежных шортах. На мой взгляд, его несколько портили подбритые усики и подчеркнуто аккуратный пробор, придававшие ему вид опереточного мачо.
Стоп, да это же сам мистер Вонахью - "амазонский Шлиман"! Или "недальновидный наивный шарлатан", по словам моего папы.
Глава 8,
в которой Паоло и Гарри поднялись на борт
После разговора с хозяином вечером того же дня Паоло и Гарри поднялись на борт яхты "Тоскана" в порту Палермо.
- Рад видеть вас, Паоло. - Хозяин поздоровался с ним за руку. - Привет, Гарри. - Охранник удостоился кивка. - Удивительно, но даже без гривы ты все равно вылитый кроманьонец. Еще раз приношу вам свои извинения, Паоло, что выдернул вас из Окфорда, но испанская версия доклада нужна мне срочно, да еще вам предстоит, как обычно, поднатаскать меня в произношении. Уверен, что в вашей привычной каюте дело пойдет быстрее, чем в каком-то оксфордском третьесортном пансионе.
- Не сомневайтесь, мистер Вонахью, я вам очень благодарен… - Паоло чуть не ляпнул: "За избавление от общества Гарри", - но вовремя сообразил, что этого-то как раз нельзя делать, ведь хозяин приставил к нему "гвардейца" из лучших побуждений. - За возможность продолжить образование.
- Не нужно об этом, Паоло. Я заинтересован в знаниях своих сотрудников. В понедельник вы вернетесь в Оксфорд, к тому времени ваши документы будут уже готовы, а я переведу нужную сумму на ваш счет. Отдохните и приступайте к делу.
Какое счастье, думал Паоло, запирая за собой дверь каюты, остаться одному без этого "кроманьонца". Да, у хозяина с чувством юмора все в порядке, и с мозгами, впрочем, тоже. Быстро сообразил, что с "кроманьонцем" под боком его секретарь не скоро переведет ему доклад… Только вот с чего бы это мистеру Вонахью интересоваться местопребыванием Соломинки? А она, оказывается, маркиза… И где же я слышал это имя - де Коссе-Бриссак? Кажется, что-то из мира кино. Хотя там может быть и псевдоним… С ума сойти, угораздило же влюбиться в титулованную особу! Интересно, что сказал бы по этому поводу отец? "Рыбак рыбака…" - вот что он сказал бы. Паоло усмехнулся, включил компьютер, вздохнул и занялся докладом хозяина.
- Риччи, тебе что, в кайф? Шпыняешь меня всю дорогу… - обиженно заметил Гарри после ухода Паоло.
- Много позволяешь себе, Маноло Рикарди.
- Я - Гарри Лэйз. - Гарри-Маноло испуганно огляделся.