Тем самым в Северной Африке возникла новая ситуация, связанная со снабжением 200-тысячной итало-германской группировки по короткому 100-мильному морскому пути из Сицилии в порты Туниса, проходившему вблизи Мальты. Хотя для этого требовалось всего около десяти часов, у итальянских моряков он вполне заслуженно получил название дороги смерти, ибо он практически на всем протяжении контролировался союзной авиацией, подлодками и надводными кораблями с Мальты, теперь позволявшими топить суда держав оси суммарным водоизмещением до 100 тыс. тонн ежемесячно. Всего на этом коротким пути за полгода пошло ко дну 243 транспорта и столько же были повреждены. Из этого количества потерь на долю авиации пришлось 67 %, подлодок – 8 %, еще 7 % подорвались на минах, только 5 % стали добычей надводных кораблей. Фюрер еще раз своими действиями обрек собственные отборные войска на неизбежное поражение, что в создавшейся ситуации со всей определенностью стало неизбежным к середине мая 1943 года. Правда, этой участи избежали три дивизии вермахта, для которых в Африке не хватило тяжелого вооружения, что на фоне общей картины не могло ее изменить.
Потери военных кораблей держав оси в Средиземном море за тот же срок составили один тяжелый и один легкий крейсеры, двадцать семь эсминцев и миноносцев и 36 подводных лодок, из них 13 немецких. Былой флот Муссолини таял буквально на глазах, и долго так продолжаться не могло, включая пространство бывшей французской колонии, примыкающей к мысу Бон, где закрепились на короткое время остатки бывшей армии Роммеля, теперь уже под командованием фон Арнима. (После Сталинграда фюрер не стал рисковать еще одним фельдмаршалом, которому угрожал плен, отозвав Роммеля под предлогом нового назначения.) В январе – феврале 1943 года здесь погибло до 20 % отправляемого тоннажа, в марте – апреле эта величина выросла вдвое, а в мае, накануне капитуляции немцев и итальянцев, она превысила две трети, что в конечном итоге и предопределило финал подразделений вермахта на материке Африки.
Позднее аналитики следующим образом оценили возможное развитие событий на захваченной немцами территории: "Гитлер выиграл гонку, захватив Тунис до появления там войск Эйзенхауэра. Однако это была сомнительная победа. По настоянию фюрера, чтобы удержать этот плацдарм, сюда пришлось перебросить почти четверть миллиона немецких и итальянских солдат. Если бы несколько месяцев назад фюрер направил Роммелю пятую часть тех войск и танков, что пришлось направить сюда теперь, то Лиса пустыни (кличка Роммеля по обе стороны фронта. – В. К.) наверняка уже находилась бы за Нилом, англо-американские десанты не высадились бы в Северной Африке, а Средиземное море было бы безвозвратно потеряно для союзников" (Ширер. С. 317). При одном непременном условии, по мнению автора: если бы немцы и итальянцы обладали бы даром союзников при самых колоссальных потерях быстро ликвидировать их последствия за счет своих потенциальных возможностей, которыми не обладал их противник, расходовавший собственные силы по многим направлениям. Разумеется, даже этот самый неблагоприятный вариант не отменял Сталинграда со всеми его последствиями.
На этом общем фоне, явно неблагоприятном для держав оси, происходили также боестолкновения не столь значительного масштаба. 16 марта у берегов Пантеллерии, итальянского острова в Тунисском проливе, состоялся по-своему показательный бой между итальянскими и британскими эсминцами, позволявший судить о направлении будущих ударов союзников. Два итальянских эсминца сопровождали транспорт в направлении Африки. Первоначально итальянский эсминец "Синьо" торпедировал британский эсминец "Пакенхем", но и сам отправился на дно, изрешеченный вражескими снарядами. В свою очередь британский эсминец "Паладин" взял на буксир поврежденный "Пакенхем", но вскоре по приказу с Мальты затопил его, предварительно приняв на борт экипаж аварийного корабля. 4 мая 1943 эсминцы "Нубиан", "Паладин" и "Петард" отомстили за его гибель, утопив у тунисского берега очередной транспорт и сопровождавший его эсминец "Персей", в те дни, когда союзные американские, английские и французские войска уже наносили свои последние удары противнику на Африканском материке в окрестностях Бизерты, Туниса и мыса Бон.
Финал немецко-итальянских войск в Тунисе, по Роскиллу, складывался следующим образом: "К концу января 1943 года 8-я армия пересекла границу Туниса, но прошло еще два месяца, прежде чем солдаты Монтгомери прорвали оборонительные позиции, известные как линия Марет. Вскоре после этого были захвачены Сфакс и Габес (порты на юге Туниса. – В. К.). И опять Прибрежная эскадра шла по пятам наступающей армии. Крейсера и эсминцы Эндрью Кэнингхэма, базирующиеся на Мальте и в Боне (в Алжире. – В. К.) и базовая авиация делали барьер в Узкостях всё прочнее. Поэтому судоходство между Италией и Африкой свелось к рейдам подводных лодок. Хотя противник почти до последнего дня пытался проводить транспорты в Тунис и Бизерту, его потери постоянно росли. В первые пять месяцев 1943 года на Средиземном море было уничтожено более 500 торговых судов оси водоизмещением более 560 000 тонн. К началу мая Африканский корпус был практически отрезан от Европы. В это же время наши значительно увеличенные силы сопровождения конвоев наносили вражеским подводным лодкам тяжелые потери. С января по май были потоплены девять итальянских и одиннадцать германских подводных лодок. Группа подводных лодок, которую Дениц отправил на Средиземное море и которая нанесла нам ряд тяжелых ударов, была практически уничтожена.
В начале мая 8-я армия нанесла последний удар, завершивший долгую компанию. 7 мая войска союзников вступили в Тунис и Бизерту. На следующий день сэр Эндрью Кэнингхэм передал всем своим силам: "Топить, жечь, уничтожать. Не упускать никого". Он был полон решимости не выпускать из тисков ни одного солдата оси, который смог бы продолжать борьбу на материке. Крейсера и эсминцы смело бороздили воды, в которых еще год назад мы несли тяжелейшие потери, пытаясь удержать Мальту. Торпедные катера обыскивали каждый клочок африканского побережья в поисках вражеских судов. Но они нашли не так уж много целей, так как вражеские попытки эвакуировать войска были не слишком решительными. 13 мая капитулировал последний солдат оси в Африке. Стратегическая цель, к которой Британия стремилась в течение трех лет, наконец была достигнута. Создались предпосылки для возвращения на Европейский континент. Хотя последняя фаза кампании в Северной Африке была решена на суше, именно наше господство на море позволило нашим армиям оправиться от первых поражений и накопить силы для решающего наступления. Если бы враг сумел установить прочное господство на Средиземном море, совершенно ясно, что сухопутная кампания пошла бы по другому пути.
Задолго до капитуляции в Тунисе флот начал готовиться тралить плотные минные поля в Узкостях. 5 мая Кэнингхэм сообщил Адмиралтейству, что "проход через Средиземное море чист". Через неделю первый конвой с мая 1941 года благополучно прибыл в Триполи. После этого возобновилось регулярное сообщение между Гибралтаром и Александрией. Конвои, ранее следовавшие по длинному маршруту мимо мыса Доброй Надежды, который был дорогой жизни для войск на Среднем Востоке с июня 1940 года, были остановлены. Корабли снова начали ходить в Индию и Австралию через Суэцкий канал. Для Британии это означало колоссальное облегчение нагрузки на торговый флот, которую еще больше усугубили тяжелые потери предшествующих трех с половиной лет. Когда снова был открыт древний морской путь через Средиземное море, нехватка торгового тоннажа, которая раньше вызывала у нас серьезную тревогу, была смягчена. Теперь мы могли приступить к планированию будущих операций с новой энергией и верой в успех… Следующим шагом к полному открытию Средиземного моря стала реорганизация нашего торгового судоходства, чтобы как можно полнее использовать порты Туниса. Тобрук и Бенгази на востоке теперь потеряли свое значение, как и Бон и Бужи на западе. С другой стороны, Тунис и Бизерта находились в идеальном месте, точно на полпути между Гибралтаром и Александрией. Поэтому они стали центральной осью, вокруг которой вращалась системы конвоев. Далее порты Туниса (Бизерта, Тунис, Сус, Сфакс) стали вместе с Триполи пунктами сбора судов в ходе подготовки следующей десантной операции" (Роскилл. С. 354–356).
Один из командующих американскими войсками на новом ТВД, генерал О. Брэдли, отметил: "Хотя порты Сицилии находятся всего лишь в 160 километрах от побережья Туниса, противник совсем не желал повторять Дюнкерк. Чтобы эвакуировать хотя бы часть своих разбитых армий в Северной Африке, немцам требовалась поддержка корабельной артиллерии итальянского флота. Но итальянский флот благоразумно отстаивался на якорях в Специи и Таранто, где он прятался от англичане всю войну. Английский флот, намереваясь уничтожить силы оси во время эвакуации, устремился из дюжины средиземноморских портов в направлении этого угла Туниса… В полдень 9 мая американская армия добилась первой безоговорочной капитуляции войск стран оси" (Брэдли. С. 115).
Финал держав оси в Северной Африке оказался настолько очевидным, что не допускал двойного толкования. Спустя много времени немцы так объясняли ее причины: "Для Гитлера эта была вторая военная катастрофа после Сталинграда. Она означала потерю немцами около 10 дивизий (в Сталинграде – все 22. – В. К.) и также и потери торгового флота и огромное количество ценнейшей военной техники. На Германии не могли не отразиться также и потеря торгового флота с грузами и тяжелые потери в личном составе немецкой авиации. многие солдаты потеряли веру в Гитлера, а вместе с ней исчезла и решимость держаться до последнего. Потеря всех колоний явилась для фашизма самым тяжелым испытанием…
…Немецкие и итальянские войска потерпели военное поражение главным образом по двум причинам. Первая причина заключалась в отсутствии у держав оси надежных морских коммуникаций. Для того, чтобы получить их, они должны были в первую очередь захватить остров Мальту, потому что обезвредить этот опорный пункт англичан на Средиземном море только при помощи авиации было невозможно. Кроме того, у немцев и итальянцев не хватало военно-морских сил и авиации для обеспечения надежного прикрытия морских конвоев, а небольшой радиус действия авиации не позволял ей создать прикрытие на всем пути их следования.
Другой основной причиной поражения войск стран оси в Африке является отсутствие на этом театре войны мощного флота и авиации, вследствие чего силы сухопутной армии вынуждены были действовать самостоятельно, безо всякой поддержки с моря и воздуха. Военно-морские силы и авиация, безусловно, охотно помогли бы своим войскам, но они не могли этого сделать, так как их основные силы были скованы на других театрах военных действий" (Вестфаль. С. 104–105), в первую очередь на советско-германском фронте, добавим мы. Хотя потерпевшие поражение нередко склонны избегать реальных причин своих неудач (в данном случае игнорируется отсутствие достаточно мощного итальянского флота, правда без объяснения причин, почему он не хотел сражаться), но в остальном этот вывод, с точки зрения штатского историка, достаточно объективен: в нем присутствует и Мальта, и Сталинград, и Восточный фронт, что характерно для коалиционной войны, с чем согласились американские флотоводцы: "Теснимые русскими на Волге и изгнанные из Африки, немцы уже почувствовали неизбежность своего поражения" (Нимиц, Поттер. С. 209).
Разумеется, наибольшее удовлетворение от такого разворота событий, причем вполне заслуженно, испытывал Черчилль: "Последние жалкие остатки некогда мощных сил Гитлера и Муссолини, пытавшиеся избежать своей участи, угрожавших захватить север Африки и даже прорваться в направлении Индии, в количестве 897 человек были сняты с мелких судов на пути к Сицилии, и только 653 удалось добраться до желанного берега" (Черчилль. Т. 2. С. 641). Основные силы немцев и итальянцев во главе с генералом Д. фон Арнимом оказались в плену на Африканском материке. Плодами победы на севере Африки союзники воспользовались немедленно. В начале июня из Гибралтара в Александрию отправился гигантский конвой в составе 129 транспортов, под охраной всего 19 эскортных кораблей, благополучно добравшийся до портов назначения, поскольку немцы и итальянцы еще не пришли в себя после капитуляции тунисской группировки.
Специалист по военной истории с ходу обнаружит в настоящем описании громадные отличия от происходившего на Восточном фронте. Специалист по коалиционным войнам также не обнаружит для себя принципиально ничего нового. Зато историк четко обнаружит противоречия целей и намерений союзников, которые, оказывается, преследовали разные цели. Любой из этих специалистов будет прав, включая даже тех, о которых поэт сказал:
…Гиены и трусов и храбрецов жуют без лишних затей.
Но они не пятнают имен мертвецов – это дело людей.
Люди с кругозором (как правило, далекие от военных дел) будут говорить об историческом опыте человечества.
Автор, однако, вспоминает, как мы радовались в холодной и голодной России (тогда в Советском Союзе), в нашей такой же голодной и холодной школе, за успех наших союзников, тем более что наши отцы сами только что ценой невероятных усилий среди развалин Сталинграда достойно отомстили за позор и боль 1941 года. Выполнив это ценой собственных жизней, они все же первыми сломали хребет вермахта. Но то, что сделали союзники, давало всем надежду на встречу с ними однажды на берегах неизвестной пока еще реки посреди вражеского логова, за которой должен был наступить долгожданный мир во всем мире.
Это потом, в далеком будущем, возникнет на страницах газет и в эфире спор, кто из союзников внес наибольший вклад. Но для нас, на собственной судьбе познавших, что такое война, ее цена в ту пору измерялась количеством извещений, приходивших с фронта в каждую семью и суммировавшихся в каждом классе. Наверное, были и такие классы, где не уцелело ни одного из отцов. А географию мы постигали по скупым газетным картам, где нередко такие названия, как Мальта или Эль-Аламейн, чередовались с Курском и Сталинградом. А еще информацию о войне мы получали от тех, кто вернулся изувеченным с фронта, и нам не надо было объяснять, кто патриот, а кто нет. Понятие конвой было для нашего поколения не только связано с названиями Воркута или Колыма, но еще и наших северных портов Мурманск и Архангельск, и замечательным словом "союзник", сделавших нас еще и интернационалистами, что никак не поколебало наше отношение к руководству собственной страны, допускавшему порой удивительные ляпы. Другое дело, что для многих моих сверстников понятия Сталин и Победа совсем не однозначны, но, однажды, когда я увидал на карте Скалистых гор в далеких Соединенных Штатах, жители которых не видели разрывов вражеских бомб и дыма пожарищ на своей земле, названия горных вершин Сталин, Рузвельт и Черчилль, я почему-то вспомнил эту проклятую и великую войну, где, к счастью, мы оказались в одном лагере. А что касается политических спекулянтов и лжецов от пропаганды, то не случайно их называют второй древнейшей профессией – каждый зарабатывает как может…
Глава 8. Операция "Хаски" и далее
Вероятно, наша книга будет неполной, если читателю останется неизвестной роль Мальты в военных событиях на противоположных берегах Средиземного моря. Автор уже излагал точку зрения Черчилля про поводу причин вторжения в мягкое подбрюшье Европы, хотя, по мнению других источников, "высадка на Сицилию (операция "Хаски") планировалась и проводилась как самостоятельная операция с ограниченной целью. Союзные руководители предложили вторгнуться на Сицилию, с тем чтобы посмотреть, что из этого получится, прежде чем выбирать районы для последующих военных операций на Средиземном море" (Нимиц, Поттер. 1999. С. 215). Такая точка зрения ни сколько не противоречит авторской, тем более, что во всех вариантах Черчилля его устремление на север в попытке отсечь Западную Европу от натиска Красной армии оставалось неизменным. Правда, можно было ожидать, что одним из первых результатов такого броска на север станет падение режима Муссолини и выход фашистской Италии из войны, как это предусматривалось планами, принятыми союзниками в январе 1943 года в Касабланке, которые в общем виде на Средиземноморском ТВД выглядели так:
"Продолжение периферийных операций на Средиземноморском театре военных действий, по мнению англичан, позволяло вывести из войны Италию и вовлечь в нее Турцию. Если это произойдет, то для разгрома Гитлера вторжения через Ла-Манш вообще не понадобится. Считая, однако, что это вторжение все-таки должно быть проведено, и при том при больших шансах на успех, они предлагали вначале ослабить немецкие войска в Западной Европе ударами союзников в других местах (ну как не вспомнить пресловутого мистера Уильяма Питта старшего! – В. К.).
Хотя члены комитета начальников штабов США и не были убеждены в правильности рассуждений англичан, они не нашли веских контраргументов. Им не хотелось направлять еще больше союзных сил на Средиземное море, которое они не считали главным стратегическим направлением. Англичане же не хотели подвергать себя риску, возвращаясь во Францию в 1943 году, а без полного согласия и взаимодействия обеих сторон о вторжении через Ла-Манш не могло быть и речи…
…Американцы в свою очередь согласились с отсрочкой вторжения через Ла-Манш до 1944 года. Тем временем силы противника были бы отвлечены из Европы наступательными действиями союзников в зоне Средиземного моря… Оставшееся время на конференции было посвящено выбору направлений для нанесения ударов в районе Средиземного моря. В конце конференции участники рассмотрели две возможные цели ближайших операций – острова Сицилию и Сардинию. Из этих двух островов Сардиния имела более слабую оборону и располагала базами, с которых союзные бомбардировщики могли производить налеты на промышленные центры Северной Италии, но она не имела достаточно большой гавани для развития успеха крупной морской десантной операции. В то же время захват Сицилии, хотя и намного более трудный, позволял создать непосредственную угрозу самой Италии и, возможно, заставил бы выйти ее из войны. Кроме того, захватив Сицилию, союзники установили бы контроль над Тунисским проливом, и поэтому могли бы уничтожить больше сил противника. Поэтому Сицилия была избрана в качестве первого объекта операций союзников в этом районе. Эта операция должна была начаться в один из дней июля 1943 года" (Нимиц, Поттер. 1999. С. 211–212).