25 июля Муссолини был отстранен от власти, фашистская партия объявлена распущенной, последовал его арест, и к власти пришел маршал Паоло Бадальо, вскоре вступивший в тайные переговоры с союзниками, результатом которого стал переход Италии на сторону союзников и капитуляция ее вооруженных сил, включая флот, а также последующая высадка союзных сил, теперь уже на материковую часть итальянского сапога в районе Салерно, которую союзники могли поддерживать не только корабельными силами, но и авиацией с захваченных аэродромов в Сицилии.
Со вступлением в силу указанного соглашения король Эммануил III бросил правительство и страну на произвол судьбы. В последний момент до вмешательства немцев он успел бежать в Бриндизи, где получил укрытие у союзников. Соответственно сложилась судьба итальянского флота. Пункт IV упомянутого соглашения предусматривал прибытие военных кораблей итальянского флота в военно-морские базы союзников для последующего разоружения и нейтрализации. В соответствии с этим документом, 9 сентября из Специи вышли уцелевшие новейшие линкоры "Рома" (флагман адмирала Бергамини), "Витторио Венето" и "Литорио" в сопровождении эскадры легких крейсеров и эсминцев, которая по мере движения на юг пополнялась другими крейсерами и эсминцами.
Во второй половине дня на траверзе острова Асинара эскадра была атакована немецкими самолетами До-217 с управляемыми планирующими бомбами с аэродромов вблизи Марселя, причем ими были поражены два линкора, из которых погиб только один. На "Литторио" бомба прошила палубу у носовых башен главного калибра и уже изнутри прошла через борт и взорвалась в воде, причинив кораблю практически минимум повреждений. Флагманскому "Рома" не повезло, поскольку он получил две такие летающие торпеды. Первая в районе кормовой трубы также прошила корабль насквозь и взорвалась под днищем, в результате чего вышли из строя кормовое машинное отделение и два котельных, со значительным поступление воды в корпус, отчего корабль значительно сбавил ход. Фатальным оказалось второе попадание, когда взрыв произошел сначала в носовом машинном отделении, в результате которого детонировали зарядные погреба второй башни главного калибра, причем сама башня взрывом была сброшена за борт. В результате линкор перевернулся, а затем переломился пополам, что привело к большому количеству жертв (1253 моряка, включая самого адмирала Бергамини, было спасено только 596 человек). Гибель "Ромы" заставило Кэнингхэма на заключительной стадии похода итальянских кораблей отправить им на помощь линкоры "Уорспайт" и "Велиэнт" для защиты от бывших союзников. Немцы, мешая капитуляции бывшего союзника, в частности, препятствовали передаче военных кораблей, отправив на дно ряд эсминцев эскорта и какое-то количество более мелких кораблей, заставив несколько итальянских кораблей уйти в испанский Порт-Маон на Балеарских островах.
Главные силы итальянского флота продолжили путь к Мальте, где уже находились старые линкоры "Андреа Дориа" и "Кайо Дуилио", крейсера "Луиджи Кадорна" и "Помпео Магно", пришедшие туда из Таранто, к которым спустя четверо суток присоединился "Джулио Чезаре", сумевший вырваться из Полы на севере Адриатики. В адрес Адмиралтейства за подписью адмирала Кэнингхэма поступила радиограмма, в которой был изложен главный результат его деятельности на Средиземном море: "С удовольствием сообщаю Вашим лордствам, что итальянский флот стоит на якоре под дулами орудий фортов Мальты". Таким результатом в переломном 1943 из адмиралов мог заслуженно гордиться только он единственный.
Интересно провести анализ потерь итальянского флота до капитуляции 8 сентября: один линкор, 13 крейсеров, 96 эсминцев и миноносцев, 91 подводная лодка, 42 торпедных и сторожевых катеров, 17 канонерских лодок и некоторые другие, более мелкие корабли общим количеством 418 единиц, на которых погибло почти 25 тысяч моряков. Безвозвратные потери транспортного флота составили 565 крупных судов суммарным водоизмещением свыше двух миллионов брутто-тонн. В результате капитуляции в распоряжении союзников оказались 5 линкоров, 8 крейсеров, 33 эсминца и миноносца, 34 подводных лодки, 20 эскортных кораблей, 27 вспомогательных судов разного назначения, всего только 101 торговое судно суммарным водоизмещением менее 200 тыс. брутто-тонн, то есть лишь десятая часть того, что было потоплено ими за три предшествующих военных года.
Война показала снижение роли линкоров в военных операциях, что отразилось на судьбе военных трофеев союзников. По условиям раздела итальянского флота "Литторио" подлежал передаче США, но с окончанием Второй мировой американцы не знали, как избавиться от собственного устаревшего добра, пережившего войну, и в конце концов линкор был разобран на металл в Специи в 1953–1955 годах. Одновременно с ним та же участь постигла "Виттория Венето" и в том же месте, который при первоначальном разделе достался Великобритании. Из "старичков" постройки до Первой мировой пережили Вторую мировую в качестве учебных кораблей под итальянским флагом "Андреа Дориа" и "Кайо Дулио", исключенные из списков "по возрасту" в 1956 году.
История "Джулио Чезаре" оказалась более сложной, а главное, драматичной. Товарищ Сталин, будучи поклонником крупных кораблей, в нетерпении от предстоящего раздела итальянского флота, потребовал своей доли от союзников еще за год до завершения военных действий, получив летом 1944 года британские корабли в счет будущих итальянских. В частности, вместо намеченного "Джулио Чезаре" в состав нашего Северного флота был передан бывший британский линкор "Ройял Северин", постройки 1914 года, получившего название "Архангельск". До конца войны он простоял в Кольском заливе, не выпустив по противнику ни одного снаряда, не считая отражений налетов вражеской авиации. С этой точки зрения можно считать, что его пребывание в составе Северного флота определялось не военными, а скорее политическими соображениями грядущей эпохи будущей холодной войны. Действительно, по получении в 1948 году в качестве трофея "Джулио Чезаре", переименованного по случаю направления на Черноморский флот в "Новороссийск", линкор "Архангельск" (он же "Ройял Северин") был в 1949 году возвращен англичанам, которые, не включая его даже в состав своего флота, тут же отправили на слом.
"Джулио Чезаре" в феврале 1949 года в Валоне (Албания) принят от итальянцев советским экипажем, переименован в "Новороссийск" и под этим названием перешел в Севастополь, где с мая по октябрь 1955 года считался флагманом нашего Черноморского флота. 28 октября 1955 года погиб от наружного взрыва, вероятно, от оставшейся с военной поры немецкой донной мины, при подрыве с ним погибло 604 моряка из состава экипажа. Иногда к гибели "Новороссийска" некоторые историки считают причастными переживших войну итальянцев из подразделений Боргезе, но такая версия представляется нам спекулятивной и не подкрепленной надежными фактическими сведениями.
Вслед за вторжением на побережье Италии настала пора расположенных поблизости крупных островов. Первой была эвакуирована Сардиния, немецкий гарнизон которой численностью до 35 тыс. человек был переведен на Корсику, не встретив там со стороны оккупантов-итальянцев дружеского отношения. Самим немцам оставалось довольствоваться тем, что с последующей эвакуаций на собственно итальянское побережье они оказались в достаточно боеспособном состоянии. Разумеется, при этом были потеряны аэродромы, что значительно облегчило положение союзных сил.
Победа на Средиземноморском ТВД коренным образом изменила соотношение сил ВМС на других океанских ТВД. В частности, освободившиеся авианосцы "Илластриес" и "Формидейл" вместе с линкором "Вэлиент" ушли в Индийский океан. Крейсера под итальянским бело-зеленым-красным триколором "Дука делли Абруцци", "Дука д’Аоста" и "Гарибальди" в дальнейшем участвовали в проводке союзных конвоев через Атлантику, а итальянские специалисты из подразделений князя Боргезе (их командир предпочел не встречаться с союзниками) вместе с английскими коллегами сотрудничали в атаках на Специю в июне 1944 года и в потоплении бывшего итальянского тяжелого крейсера "Больцано", захваченного немцами.
Успехи союзников англичан и американцев на Средиземноморском ТВД позволили командованию остатков французского флота, разбросанного по многочисленным заморским базам, сделать окончательный выбор отнюдь не в пользу правительства Виши. Тем самым союзные силы на Средиземном море получили солидное пополнение, включая линкоры "Ришелье", "Жан Бар" и уже известный читателю "Лоренн", а также авианосец "Беарн", 9 крейсеров, 13 эсминцев и миноносцев, 19 подводных лодок и до сотни более мелких и вспомогательных кораблей. Часть этих сил участвовала позднее в освобождении Корсики, а также в боевых действиях на Тирренском море и в Адриатике. В наиболее отдаленных акваториях Индийского и Тихого океана довелось сражаться только линкору "Ришелье", но в составе британских и американских соединений.
С Мальты при высадке в заливе Салерно действовали линкоры "Уорспайт" и "Велиэнт", участие которых во многом способствовало отражению немецких попыток уничтожить этот плацдарм, что позволило союзникам овладеть важнейшим портом в Неаполе уже 1 октября. Однако в этой операции "Уорспайт" получил настолько сильные повреждения, что его пришлось буксировать для ремонта на Мальту. Таким образом, после снятия осады этой военно-морской базы она еще долго сохраняло свое значение на будущее.
В заключение настоящей главы остановимся еще на одной особенности антигитлеровской коалиции Второй мировой – как на событиях на Мальте отразился русский фактор, что признают многие участники самого высокого ранга.
Ф. Д. Рузвельт еще в письме к Черчиллю от 3 апреля 1942 года написал: "Ваш народ и мой требуют создания фронта, который бы ослабил давление на русских, и эти народы достаточно мудры, чтобы понимать, что русские убивают сегодня больше немцев и уничтожают больше снаряжения, чем Вы и я вместе взятые" (Черчилль. Т. 2. С. 448). В свою очередь сам Черчилль не сомневался в том, что "германская программа против России поглотит крупные ресурсы и, следовательно, сократит рискованность наших операций" (Черчилль. Т. 2. С. 450–451). Объясняя причины проведения операции "Пьедестал", он прямо указывает: "Прекращение отправки конвоев в Северную Россию после катастрофы в июле (речь идет о разгроме конвоя PQ-17 вследствие ошибки в оценке обстановки, допущенной британским Адмиралтейством. – В. К.) сделало возможным военно-морскому министерству воспользоваться флотом метрополии" (Черчилль. Т. 2. С. 526).
Мнения других крупнейших специалистов из других стран по интересующему нас поводу также совпадают. Француз П. Баржо полагает: "В то время, когда Мальта находилась в очень тяжелом положении и была почти полностью отрезана от баз снабжения, Гитлер принимает неожиданное решение направить часть 2-го воздушного флота на русский фронт, заявляя при этом: "Взятие Кавказа сделает Мальту бесполезной для англичан"" (Баржо. С. 71). Американцы Ч. Нимиц и Э. Поттер неоднократно обращаются к нашей роли в событиях на далеком Средиземноморье: "Уже 12 ноября 1940 года Гитлер решил, что Италии необходимо выпутаться из положения, в которое она попала в результате "печальных и грубых ошибок" в Греции. Однако в это время Германия была занята другими делами, включая разработку штабом операции "Барбаросса" – вторжения в Россию" (Нимиц, Поттер. С. 85). "Произошло невероятное. Подкрепления, которые были предназначены для Африки, Гитлер направил на русский фронт… Роммель был вынужден остановиться всего в 60 милях от Александрии" (Нимиц, Поттер. С. 111).
Чтобы не возвращаться более к этой проблеме, в который раз сошлемся на авторитет Роскилла: "В мае немцы перебросили большую часть самолетов из Сицилии на восток, готовясь напасть на Россию. Изнемогающий гарнизон Мальты получил желанную передышку" (Роскилл. С. 205). В более общем виде этот источник, анализируя причины неудач держав оси в 1941 году, среди прочих причин отмечает также: "Гитлер совершил ошибку, напав на Россию, хотя он еще не покорил упорных островитян, которых поддерживали страны содружества и могущественный заокеанский союзник" (Роскилл. С. 220). Пожалуй, достаточно…
Глава 9. Заключительная
Главная особенность описанных событий на Мальте заключалась в особой роли десантных операций. Если первая осада Мальты 1565 года, продолжительностью почти четыре месяца, заключалась в отражении десанта мусульман местными силами на суше при участии сил с соседней Сицилии, то во второй отражение угрозы десанта заключалось, прежде всего, в его предотвращении.
Сравнение осад, включая события на грани XVIII и XIX веков, позволяет сделать своеобразный исторический срез, отражающий изменения в технике и тактике военно-морских сил ведущих флотов мира, а также роль этих флотов в событиях мировой истории.
Начнем с техники, даже если эта проблема частично освещена выше. Действительно, главным судовым двигателем во времена первой осады Мальты в середине XVI века оставалась мускульная сила экипажа. На рубеже XVIII–XIX веков таким двигателем оставался парус, полтора века спустя замененный паровой турбиной. Соответственно, при первой осаде Мальты в акватории Средиземноморского ТВД в качестве боевого судна господствовала галера, во времена Нельсона и Ушакова уступившая свою роль линейному кораблю в сопровождении фрегата. Во Второй мировой войне основой враждебных флотов у итальянцев оставался линкор, а у англичан – линкор, обеспечивающий охрану авианосцев и транспортных конвоев, постепенно с переходом ударной мощи к авианосцам. Немецкой особенностью при второй осаде Мальты стало широкое и успешной применение береговой авиации и подводных лодок. Соответственно менялась автономность боевых кораблей и размах военно-морских операций. В первой осаде Мальты боестолкновения сторон происходили непосредственно на самом острове, тогда как во второй во время Второй мировой войны распространялись на весь Средиземноморский ТВД, а над самой Мальтой происходили только напряженные сражения ВВС обеих сторон.
Изменения в технике отчетливо проявились в тактике морских сражений, в которых важнейшая роль теперь принадлежала авиации и подводным лодкам.
Что касается стратегии участников, то неудачи немцев на Средиземноморском ТВД представитель кригсмарине адмирал Ассман объяснил следующим образом: "Для высшего немецкого командования этот район всегда оставался второстепенным театром военных действий как дополнительное время, тогда как для англичан он был главным. Поэтому исход войны на Средиземном море не мог вызывать никаких сомнений". Правда, он не объясняет, почему немецкое высшее командование связалось с этим второстепенным ТВД, понимая готовность союзников отстаивать его до последней крайности и вместе правильно оценивая уязвимость собственных коммуникаций от атак союзников, что имело следствием поражение собственных вооруженных сил на суше.
С другой стороны, понятно упорство англичан, для которых потеря Мальты вела к нарушению системы морских коммуникаций в пределах всей Британской империи или Британского Содружества. Это не считая последствий разгрома сил оси на Африканском материке, позволившего нашим союзникам нанести потери противнику, сравнимые с нашей победой в Сталинграде, где мы были тем не менее первыми, а, главное, доказали свое право на Победу после поражений и бедствий 1941 года, представ перед всем миром в образе окровавленного, но яростного мстительного феникса, перспектива встречи с которым повергла нацизм в состояние ужаса, не оставив ему ни шанса на иной исход.
В заключение, как выглядели места былых сражений на берегах Средиземного моря глазами корреспондента "Комсомольской правды" Ольги Чечеткиной (1948), знавшей войну не понаслышке. Она не могла не отметить последствия бомбардировок непокорного острова, причем на фоне набиравших силу холодных ветров холодной войны, когда "во время последней войны остров, особенно порт, подвергался сильным бомбардировкам с воздуха. Следы их видны и сейчас на каждой улице Валетты, в каждой бухте острова. Сейчас здесь идут усиленные восстановительные работы, здесь чуть ли весь город в строительных лесах, на каждом шагу громоздятся горы кирпича, песка, песка, металлических и деревянных балок, не умолкая стучат молотки, скрежещут экскаваторы… Видимо, англичане лихорадочно торопятся привести в порядок город и еще больше укрепить этот важный военно-стратегический пункт. Порт уже работает полным ходом, в доках и у причалов много кораблей. Древняя крепостная стена отгораживает старый город от нового. Старый город расположен по склону горы из кораллового известняка и спускается к самому морю. Теперь здесь рыбный рынок, мирно покачиваются на волнах десятки маленьких суденышек и рыбачьих лодок, наполненных свежей трепещущей рыбой. Почти все дома в мавританском стиле, изредка попадаются турецкие постройки. Улицы, как во всех восточных городах, то взбираются круто на гору, то сбегают вниз, то уходят куда-то в сторону, упираясь в крошечные тупички. Они до того узки, что вы свободно можете, не повышая голоса, переговариваться с соседями из дома напротив.
В центре города, в непосредственной близости от большого бледно-розового здания мальтийской мэрии, расположились узкие улочки, заполненные кабачками, барами, "отелями". Уже стали заполняться магазины, спешили к вечерне толстые кюре в широких черных мантиях и белых воротничках, а кабачки стали заполняться посетителями, преимущественно английскими моряками. У порогов своих "отелей" стояли хозяева и настойчиво зазывали прохожих. Развалившись в черных фиакрах с большими стеклянными фонарями, по улицам проезжали английские и американские матросы и дружески перекликались с владельцами кабачков и притонов, как со старыми знакомыми. Ночью, говорят, в городе опасно появляться: улицы кишат гангстерами и контрабандистами. Огромные разрушения, причиненные острову немецкой авиацией, вызвали жесточайшую жилищную нужду… Деревянные дома с плоскими крышами до отказа переполнены. Здесь ютятся докеры, рабочие, мелкие торговцы-лотошники. Грязные босоногие ребятишки с шумом и гамом носятся по улицам, прилегающим к порту…
Было уже очень поздно, когда мы пошли погулять по его улочкам… Дома стоя тихие, с наглухо закрытыми воротами и спущенными на окна железными жалюзи. Высоко в черном южном небе сияла полная луна, заливая голубоватым светом крыши домов и каменные плиты мостовых. Ночь была свежая, дул легкий ветер, чудесно пахло морем. Его сладковато-соленый, необычайно чистый запах, казалось, наполнял весь остров". На остров, истерзанный войной, пришел наконец мир.
С той поры прошло больше семидесяти лет. Другой стала Мальта, получив самостоятельность после ухода англичан – об этом напоминает памятник неподалеку от форта Святого Ангела, где британский матрос на прощание пожимает руку докеру-мальтийцу, с которым он вместе сражался против нацистов и фашистов, пытавшихся по-своему перекроить карту не только Средиземноморья, но и всего мира. В толпе туристов, совсем по-иному осаждающих былую военную твердыню между Африкой и Европой и одновременно между Востоком и Западом, уже не увидишь убеленных сединами ветеранов Второй мировой. Большинство из них уже сами стали достоянием истории, вместе с потомками тех, кто сражался века назад под стенами Святого Эльма и у замка Святого Ангела…