- Знаю, знаю, - улыбнулась она. - Но поехать с нами отдохнуть и развеяться, это вовсе не означает вновь становиться госпожой, не находишь?
- И куда вы едете?
- Трехдневный тур в Париж. Он вчера меня умолял позволить ему купить путевки.
- Что, с группой? - испугалась я.
- Нет, индивидуальный, со своим гидом.
- Идиотка! - раздался в этот момент возмущенный голос Тима, и он влетел в кухню, держа сотовый телефон плотно прижатым к уху. - Я же говорю, что я в гостях у девчонок! Ты их прекрасно знаешь! Да-да! Таня и Лиза. Да успокойся ты! Ни с кем я не развлекаюсь! Тихо-мирно кофе пьем.
Он посмотрел на нас немного беспомощно. Его синие глаза повлажнели, красивые яркие губы скривились в презрительной усмешке. Мы с Лизой перестали говорить и внимательно смотрели на него. Тим закусил губу и отставил телефон от уха. Даже нам был слышен визгливый голос Инги.
- Совсем баба спятила! - прошептал он. - Скоро к фонарному столбу ревновать будет, на который я случайно посмотрю. Все сказала? - громко поинтересовался он, вновь прикладывая телефон к уху. - Пока, зануда!
Тим отключил телефон и бросил его на стол.
- Пей кофе, - предложила Лиза, садясь. - И успокойся.
- Чего это с ней? - тихо спросила я, устраиваясь напротив поникшего Тима.
Он облокотился локтями о стол и вперил неподвижный взгляд в кусочек торта.
- Инга раньше вроде рассудительной была, да и к нам с Лизкой никогда не ревновала.
- Так то раньше, - ответил он, пододвигая к себе чашку с остывшим кофе. - Но последнее время будто с цепи сорвалась. Особо ее злит, что я не бросаю стриптиз. Недавно прямо в клубе скандал устроила, орала, что все бабы суки и чтоб не смели пялиться на меня, ее законного парня, потом хрустальной пепельницей запустила в нашу постоянную клиентку, жену, между прочим, директора одного банка. Меня оштрафовали, - грустно добавил он.
- Тебя-то за что? - усмехнулась Лиза.
- Правила нарушил. Привел в клуб свою девушку. А это не приветствуется. Мы же всегда в образе свободных роскошных сексуальных красавцев.
- Тоже мне девушка! - заметила я. - Скорее, бабушка! Тебе сколько? Двадцать три? Ты ей вполне внуком мог бы быть!
- Скажешь тоже, - улыбнулся Тим.
- Давай я поговорю с Ингой, - предложила я. - Я же ей нравилась, она легко со мной общалась.
- Боже упаси! - не на шутку испугался он. - Она и тебя сейчас ненавидит. Недавно возмущалась твоим бизнесом и говорила, что агентство "Аямэ" - настоящее гнездо разврата. И пригрозила, что если узнает, что я у вас бываю, то откусит мне, сами понимаете что.
- А мы тебе давно говорили, что все это ненормально, - сказала Лиза. - Возишься со старухой и думаешь, что все так просто.
- Ладно вам! - отмахнулся Тим. - Какая она старуха! Всего-то пятьдесят шесть, а выглядит лет на десять моложе! Но крыша едет!
Он замолчал. Мы переглянулись с Лизой. Она пожала плечами, потом пододвинулась к нему и обняла.
- Брось ты ее, - тихо сказала Лиза. - Сколько можно? Все надеешься, что она тебе квартиру купит?
- Уже нет, - еле слышно ответил Тим и положил голову ей на плечо. - Инга после смерти Иры так изменилась. Темное это дело, скажу я вам, хотя следствие признало несчастный случай.
- Забудь ты об этом! - заметила я. - Только зря нервы себе мотаешь!
Осенью прошлого года Тим ухитрялся встречаться одновременно с двумя. Ира была еще старше Инги и явно богаче. А так как она имела возможность не работать, то изводила Тима постоянной слежкой и ревностью. Между женщинами возникло что-то наподобие соревнования. Ира подарила ему дорогущую спортивную модель Феррари, но сама вскорости разбилась на ней на Рублевском шоссе. На Тима это произвело ужасное впечатление, и он нам как-то признался, что почти уверен, что аварию подстроила Инга. К тому же ему казалось, что она связана с каким-то тайным обществом.
- Знаете, девочки, - тихо проговорил Тим, - мне уже самому хочется развязаться с ней. Моя жизнь стала невыносимой.
- А мы тебя предупреждали, - хмуро проговорила Лиза.
В этот момент в дверь позвонили.
- Не иначе Инга, - усмехнулась я и пошла открывать.
- Может, не стоит? - нервно спросил Тим и зачем-то потянулся за фартуком. - Запросто она! Приперлась проверить, чем я тут занимаюсь.
Это была действительно Инга. Когда я открыла дверь, она, не здороваясь, быстро вошла и скинула шубу из соболя прямо на пол. Пригладив золотистые кудри, она грозно на меня пострела стальными серыми глазами. Увидев ее расширившиеся зрачки и побелевшее лицо, я внутренне содрогнулась.
- Добрый вечер, Инга, - вежливо произнесла я, пытаясь успокоиться. - А мы тут решили собраться тесной компанией. Давно не виделись.
- Втроем покувыркаться надумали? - усмехнулась она и, оттолкнув меня, прошла на кухню. - Где этот неблагодарный щенок?
Я смотрела ей в спину с изумлением. Раньше Инга казалась мне милой, умной и воспитанной женщиной. И выглядела она, несмотря на свой возраст, всегда отлично. Но сейчас ее бледное лицо, большие глаза с темными кругами под ними, неровно нанесенная помада на крупных чувственных губах производили отталкивающее впечатление. Но дело было даже не в этом. Общее выражение нервозности, жесткий взгляд, прерывающийся, какой-то лающий голос вызывали желание держаться от нее подальше.
Подняв шубу, я аккуратно повесила ее на плечики и пошла в кухню. Тим по-прежнему сидел за столом, но зачем-то взял кухонный нож, которым Лиза разрезала торт, и нервно крутил его в пальцах. Инга стояла перед ним и молчала. Внезапно она резко наклонилась и сдернула с его колен фартук.
- Хотя бы в трусах, - глухо произнесла она. - А то я уж, грешным делом, подумала, что ты трясешь своим достоинством перед этими курочками.
- Может, кофе? - неожиданно миролюбиво предложила Лиза.
Я с удивлением глянула на нее. Ее лицо было спокойным, улыбка мягкой. Но я очень хорошо знала Лизу и заметила холод в глубине ее глаз.
"Добром все это не кончится, - начиная пугаться, подумала я. - Лиза, постоянно общаясь с рабом, поневоле стала жесткой и даже жестокой. И, несмотря на свой хрупкий изнеженный вид, наверняка, в состоянии сломать кого угодно".
- Я что, сюда приехала чаи да кофеи распивать?! - грозно спросила Инга. - Я за этим щенком вообще-то! Ему пора домой!
Инга схватила Тима за руку и подняла его.
- Вот что, дамочка, - сухо и четко произнесла Лиза, - вы не у себя дома, так что ведите себя прилично.
- Кто бы тут рассуждал о приличиях! - расхохоталась Инга. - Какая-то дешевая девка, работающая в сомнительном заведении!
- Инга, что с вами? - попыталась я вмешаться. - Пожалуйста, успокойтесь.
- Заткнись, японская подстилка! - сказала она, резко разворачиваясь ко мне. - Это ты Тимку с толку сбиваешь! Только и слышу: Таня то, да Таня сё, да лучше Тани и Лизы и во всем мире никого не найти.
- Хватит, - спокойно произнесла Лиза, но встала, - вы достаточно сказали. А сейчас извинитесь и уходите по-хорошему.
- А иначе что? - усмехнулась Инга, надвигаясь на нее.
- Замолчи! - визгливо закричал Тим и зажал уши руками. - Иди в машину, я спущусь через минуту, только оденусь.
- Хорошо, хорошо, мой любимый котенок, - вдруг залепетала она. - Только не огорчайся так! Все будет, как ты хочешь. Жду тебя! Побыстрей! А то каждая секунда без тебя причиняет мне боль, ты же знаешь.
Инга, не попрощавшись, быстро вышла из кухни. Мы услышали, как хлопнула входная дверь. Тим вздрогнул, открыл глаза и опустил руки.
- Простите ее, - тихо сказал он. - Видите сами, в каком она состоянии. Ее любовь похожа на патологию. Нет ничего страшнее жадной любви стареющей женщины! Как я устал!
Когда Тим ушел, мы с Лизой долго сидели на кухне. Но разве мы могли чем-нибудь помочь ему?
- Добром все это не кончится, - хмуро сказала Лиза. И неожиданно добавила: - Поехали с нами в Париж!
Я улыбнулась такому странному повороту ее мыслей.
- А что? Тебе необходимо сменить обстановку! В общем, это дело решенное! Сейчас позвоню Григорию и прикажу все устроить в максимально короткие сроки.
- Ладно, делай как хочешь, - махнула я рукой. - Мне, и правда, пора уехать хотя бы на три-четыре дня. Девчонки сами справятся.
"Улетела
Последняя стая.
Ворон сидит одиноко.
На кого опустились в дороге
Твои перелетные руки?Рубоко Шо
Париж встретил нас мягкой, но сырой погодой. Мы улетели первым утренним рейсом и были в аэропорту Руасси - Шарль де Голль в десять утра по местному времени. Павел Николаевич, все-таки мне удобнее его называть Григорий, почти все время молчал, робко поглядывая то на Лизу, то на меня. Его холеное моложавое лицо со светло-голубыми глазами, гладкой кожей и капризным ртом вызывало у меня неприязненное чувство.
"Ему должно быть за сорок, - думала я, глядя в иллюминатор и невнимательно слушая оживленную речь Лизы. - Но видно, как он тщательно следит за собой. Наверное, маски делает, массаж, крем втирает. Что-то во всем этом противоестественное для мужского характера. Хотя, - я невольно усмехнулась, - о чем это я? Он уже давно не мужчина, а игрушка в руках Лизы".
- Смотрю, ты уже улыбаешься, - заметила в этот момент она, придвигаясь ко мне. - Как приятно это видеть! И как я рада, что все-таки уговорила тебя поехать!
- Да, дорогая, - мягко ответила я и погладила ее руку. - Мне необходим отдых, сейчас я это очень хорошо понимаю!
Мы поселились в отеле "Амбассадор" практически в центре города. Он находился в 9-ом округе Парижа в двух шагах от "Гранд-Опера". Недалеко было метро с таким же названием: Opera. В пределах пешеходной прогулки располагались такие известные места, как Лувр, площадь Согласия, Вандомская площадь. Внутри отеля сохранялась и поддерживалась изысканная атмосфера 20-х годов с инкрустированной мебелью, пушистыми коврами и хрустальными люстрами. Но номера выглядели вполне современно. Григорий заказал два двухместных номера, расположенных рядом. Лиза сразу решила, что будет жить со мной.
- Но, дорогая, - умильно прошептал он, когда она забросила свою сумку в мой номер и встала в коридоре перед ним с довольно суровым видом.
- Что?! - громко спросила Лиза, придвигаясь к нему. - Ты вздумал, гаденыш, обсуждать мои решения?! Марш к себе! И жди, когда я соизволю тебя навестить.
- Да, госпожа, - еле слышно произнес Григорий и опустил глаза.
Когда мы вошли в номер, Лиза упала на диван и расхохоталась. Я глянула на нее с улыбкой, потом подхватила свою сумку и понесла ее в спальню. Там остановилась в задумчивости. По центру располагалась большая двухместная кровать, застеленная синим в узорах покрывалом. Да и вся спальня была выдержана в синих и голубых тонах. Мой взгляд скользнул с темно-синего ковра, устилающего пол, на стены с сиреневато-голубыми обоями в крупную строгую вертикальную полоску. Потом я посмотрела на две картины, висящие над темным деревянным изголовьем. Это были эскизы двух очаровательных девушек. Вернее их головы, повернутые в профиль. Они также были выполнены в серо-голубых тонах. Но мебель и рамы на этих картинах были шоколадно-коричневыми. Я заметила на круглом столике возле огромного окна, занавешенного голубоватым тюлем, белую округлую керамическую вазочку со свежими белыми розами и невольно улыбнулась, подумав, что розы по идее должны быть голубыми.
- Лиза, - громко сказала я. - Ты с какой стороны будешь спать?
Но она не ответила. Я открыла шкаф и начала укладывать вещи.
- Лиз! Ты где? - через какое-то время вновь позвала я.
Потом в недоумении выглянула из спальни. Лизы в гостиной не было, только работал телевизор. Я посмотрела на экран. Шел какой-то боевик, судя по бегающим между машинами людям в масках и с оружием в руках. Звук был очень тихим. Я заглянула в ванную, там все было в безупречном порядке. Два белоснежных махровых халата висели на стене, ряд белых полотенец расположился на позолоченных вешалках, маленькие флакончики с шампунями, жидким мылом, тюбики с зубной пастой сияли матовыми позолоченными крышечками из хрустальной подставки.
"Наверное, Лиза пошла навестить раба", - усмехнулась я.
И зачем-то отправилась в соседний номер. Постучав и не услышав ответа, я приоткрыла дверь и заглянула. Лиза сидела в кресле, откинувшись на спинку и улыбаясь явно злорадно. Григорий стоял перед ней на коленях и медленно, едва касаясь, целовал ее ноги. Я не стала входить и вернулась в свой номер. На душе стало грустно.
Из тетради лекций Ёсико:
"Японская культура многое переняла у китайской. Две тысячи лет назад, если не намного раньше, китайские исцелители - даосы писали откровенные, ясные книги о любви и сексе. Секс, считали они, необходим для физического и умственного здоровья как мужчин, так и женщин. Придерживаясь этой философии, они обращали большое внимание на мастерство секса. Поэтому любовь и секс рассматривались как важная ветвь медицины. Его польза отнюдь не умаляет его удовольствий, как раз напротив. Существенная идея Дао-любви в том, что любовь и секс только тогда, собственно, полезны, когда приводят к полному удовлетворению. Древние тексты Дао любви подробны и откровенны.
Из диалогов императора Хуан Ди и его советницы Су Ню:
"Хуан Ди: - Ты имеешь в виду, что все эти различия в размере и форме нефритового пика совершенно не влияют на удовольствие общения?
Су Ню: - Различия в разнице и форме есть только внешняя видимость. Подлинная красота и удовольствие - от общения во внутренних чувствах. Если мужчина вступает в общение с любовью и уважением, а затем совершает соитие с подлинным чувством, то может ли небольшая разница в размере и форме неблагоприятно повлиять на процесс?
Хуан Ди: - А разница в жесткости и мягкости?
Су Ню: - Короткий и маленький, но жесткий, предпочтительнее длинного и большого, но мягкого. Однако гораздо лучше быть мягким и слабым, но осторожным и полным сочувствия, чем быть жестким и твердым, но грубым и насильственным. Самое лучшее - находится посередине. Иначе говоря, инструмент не должен доходить во всех отношениях "до крайности".
Хуан Ди: - Как мужчина наблюдает удовлетворение женщины?
Су Ню: - Есть пять признаков, пять желаний и десять указаний. Мужчина должен наблюдать эти признаки и реагировать соответственно. Пять признаков таковы:
1. Лицо ее краснеет и уши горячие. Это значит, что мысли о занятиях любовью охватили ее разум. В этот момент мужчина должен умеренно начинать сношение в дразнящей манере, не очень глубоко ввести и ждать, наблюдая за последующей реакцией.
2. Ее соски набухают. Это значит, что огонь ее страсти несколько повысился. Нефритовый стебель может войти в глубину "Собственного желоба" (12 см), но не глубже этого. Мужчина должен ждать усиления страсти перед тем, как двигаться дальше.
3. Когда ее голос понижается и из горла вырываются хриплые звуки, ее страсть усилилась. Глаза закрыты, язык высовывается, она дышит часто и заметно. В это время нефритовый стебель может свободно входить и выходить. Половое общение постепенно достигает экстаза.
4. Ее яшмовые ворота обильно смазываются и огонь страсти близок к вершине, а каждый толчок вызывает истекание сока. Его нефритовый стебель легко касается "Долины Водно-Каштановых Зубов" (5 см). Теперь он может использовать такой метод: один толчок влево, один вправо, один медленно и один быстро, или какой-нибудь другой, в зависимости от желания.
5. Когда ее "Золотой Лотос" (ноги) поднимается так, как будто она хочет обнять ими мужчину, ее огонь и страсть достигли вершины. Она оборачивает свои ноги вокруг его талии и двумя руками держит его за плечо и спину. Язык остается высунутым. При появлении этих признаков мужчина может глубоко войти в "Долину Глубокой Камеры" (14 см). Столь глубокие толчки позволяют ей достичь экстаза всем телом".
Мы пообедали прямо в отеле в ресторане "16 Haussmann".
- А сейчас гулять! - радостно сказала Лиза. - Погода чудная! И не верится, что январь! В Москве снега полно и мороз, а тут просто весна!
- Скорее поздняя осень, - неожиданно ворчливо заметил Григорий. - К тому же сыро и туманно. И как-то голо. У меня может спина заболеть от этого промозглого воздуха.
Он поежился и нахмурился. Я с удивлением глянула на его капризный вид. Сейчас он выглядел, как избалованный мужчина, привыкший к комфорту и покою. Но как только Лиза остановила на нем строгий холодный взгляд, он сразу весь сжался и опустил глаза.
- Ты что, собрался в номере валяться после такого плотного обеда? - сурово поинтересовалась она. - Порция лукового супа, фрикасе из кролика с шампиньонами, крем - брюле! Это огромное количество калорий! А у тебя и так пузо растет, только дай тебе поблажку!
- Прости, прости, - залепетал он. - Ты же знаешь, что я люблю вкусно покушать! Это одна из моих слабостей.
- Ты и так одна сплошная слабость, - сухо заметила она.
- Слушай, Лизавета, - встряла я, - давай одни прогуляемся. Зачем он нам?
Она посмотрела на меня задумчиво. Потом тряхнула волосами и засмеялась.
- Если ты так считаешь, то тогда идем одни. Слышь, придурок, - повернулась она к замершему Григорию, - а где наш персональный гид? Мы же не знаем французский!
- Он ждет вызова, - ответил Григорий оживленно. - По звонку сразу прибудет к нам.
- Я английский отлично знаю, - вмешалась я. - Может, обойдемся? Или ты хочешь на экскурсии?
- Не сегодня! - ответила Лиза. - Думала по магазинам побегать. Шоппинг - лучшее средство от женской хандры и усталости.
- Это точно! - обрадовано заметил Григорий и даже выпрямился, приняв прежнюю осанку достойного уважаемого мужчины. - Но вечером у нас посещение оперы. Билеты уже у меня.
- Вот же скотина! - тут же возмутилась Лиза. - Что ж ты раньше не предупредил? Нам необходимо купить соответствующие наряды!
- Я говорил тебе, дорогая, и не раз. Но ты, видимо, не обратила внимания.
- Что?! - вскрикнула она и встала, нависая над ним.
Григорий закрыл глаза и вжал голову в плечи. Я заметила, что на нас начинают обращать внимание клиенты ресторана.
- Лиза, нам пора! Чего ты время зря тратишь?
- Действительно, - хмыкнула она и вновь начала улыбаться. - Я с ним вечером разберусь после спектакля. Все узнаешь, гаденыш! - прошипела она.
- Хочу этого больше всего на свете, - еле слышно ответил Григорий и поклонился ей. - Буду ждать с нетерпением твоего возвращения, госпожа.
- Расплатись, а мы пошли! - ответила Лиза. - Пока свободен.
Она направилась к двери, изящно покачивая бедрами в узкой, обтягивающей юбке.
Короткий жакет выгодно подчеркивал линии ее великолепной фигуры. А сапоги на высокой шпильке делали ноги еще длиннее и стройнее. Я заметила, что многие мужчины оторвались от своих тарелок и невольно провожают ее восхищенными взглядами.