На посту генерал-губернатора Приамурья, вторит этому автор Военной энциклопедии, Корф "проявил выдающуюся энергию и деятельность. Он широко сеял просвещение среди инородцев, организуя для них школы, заботился о колонизации Южно-Уссурийского края, особое внимание обратил на охрану котикового промысла на Командорских островах, содействовал развитию мореходных сношений Европейской России с Дальним Востоком, в целях развития там торговли и промышленности, начал разработку каменноугольных залежей на Сахалине, организовал первые съезды местных деятелей и принимал деятельное участие в разработке плана великого Сибирского железнодорожного пути. Стараясь развить торговые сношения с Китаем и Японией, Корф в то же время зорко следил за их политикою и энергично отстаивал русские интересы на Дальнем Востоке. Умер в Хабаровске 7 февраля 1893 г."
Корф не стремился действовать единолично там, где можно и нужно было, по его мнению, заручиться поддержкой жителей края. В 1885, 1886 и 1893 гг. он провел три съезда "сведущих людей". Среди участников этих съездов были губернаторы, начальники отдельных воинских частей и лица из различных сфер частной деятельности – купцы, владельцы и заведующие различными промыслами, лица, занимающиеся земледелием, проходчики и другие, знакомые с местными условиями края люди.
На съездах этих организовывались комиссии по разным отделам: по сельскому хозяйству, путям сообщения, промышленности и торговле, по школам и по горному промыслу и золотопромышленности. На съездах разрабатывались и принимались важные для развития края решения. Генерал-губернатор затем ездил по краю и проверял, как решения осуществляются.
Однако тот факт, что православный Корф был инородцем, все же сыграл свою роль. В № 192 "Московских ведомостей" от 5 июня 1893 г., то есть уже после смерти Андрея Николаевича, появилась статья некоего господина потомственного дворянина Евстафия Воронца, озаглавленная "Государственные ошибки в Приамурском крае". Ее предварял эпиграф: "Не увлекаюсь самыми лестными и деликатными фразами, когда вижу на деле, что ими прикрывается измена моему Государю и Отечеству". Статья посвящалась деятельности Корфа в Приамурье, генерал-губернатор обвинялся в измене.
Показательно, что защитники покойного генерал-губернатора стремились подчеркнуть: несмотря на немецкую фамилию, Корф был "чисто русским, православного вероисповедания и глубоко религиозным человеком, проникнутым сознанием свято и не кривя душою исполнить возложенную на него волею нашего Державного Вождя трудную задачу по устройству и управлению отдаленным краем в духе чисто русских государственных интересов". Для немногочисленных биографов Корфа было очень важно, что государь отметил его труд при жизни многочисленными наградами, в том числе бриллиантовыми знаками ордена Св. Александра Невского.
В прессе развернулась полемика по этому поводу, нашлись авторы, которые публично вступились за Корфа. Суть спора была в том, что в обширном крае с разными народами, граничавшем с большими государствами Дальнего Востока, деятельность Корфа не способствовала быстрой христианизации населения. "Барон А.Н.Корф, будучи истинным православным (даже этого не могут простить ему враги, во сто крат предпочитавшие бы укорять его за принадлежность к лютеранству!), честно и открыто осуждал насильственное крещение инородцев", – об этом в защиту Корфа писал князь Эспер-Ухтомский в газете "Гражданин".
В вину Корфу его противниками ставилось то, что "он поступил недостойно русского генерала и боялся Китая, который мог, в случае обуздания лам, заступиться за буддистов на нашей окраине".
Мощная волна миграции обратилась в это время на российский Дальний Восток. С 1878 г. до ранних 1880-х гг. тысячи китайских крестьян из-за внутренней нестабильности на родине переселились в Россию и Центральную Азию. Главным "эшелоном" были экономические мигранты: торговцы, земледельцы, добытчики женьшеня и морепродуктов. Численность китайского населения на Дальнем Востоке быстро росла. К 1885 г. только на юге Уссурийского края насчитывалось около 9,5 тыс. китайцев. В 1890 г. от общего числа населения Владивостока в 14446 человек китайцы составляли 29 % (4193). Российские власти периодически предпринимали попытки высылки китайцев на родину (особенно часто во время восстания ихэтуаней). Однако после русско-японской войны 1904 – 1905 гг. поток китайских эмигрантов хлынул в Россию с новой силой. Согласно официальным данным, в начале второго десятилетия XX в. только в Приморской и Амурской областях трудились около 100 тыс. китайцев. По некоторым данным, к 1917 г., когда в России разразилась революция, на территории нашей страны, по некоторым данным, уже находилось более 1 млн китайцев, многие из которых оказались в дальнейшем вовлеченными в события гражданской войны.
Установление общих границ между Россией и Кореей в середине XIX в. и активные контакты между странами вызвали интенсивную корейскую иммиграцию в Россию и, таким образом, появление в ней еще одной национальности, численность которой к концу XX в. достигла 450 тыс. (100 тыс. из них проживало на российском Дальнем Востоке).
В 1869 г. корейская иммиграция стала катастрофической. Из-за сильных дождей в Северной Корее был полный неурожай, а последствием его – голод. Около семи тысяч корейцев покинули свою родину, массы голодных людей переходили границу и оказывались здесь в совершенно беспомощном состоянии. Вернуться назад они не могли – на родине их за своевольный уход в Россию ожидали жестокие кары и казни. Русская администрация прилагала неимоверные усилия к тому, чтобы облегчить участь этих людей, определить на зимовку, прокормить до весны.
"Делалось это частью из сострадания, часть из опасения, как бы не появились между ними повальные болезни, которые могли перейти и на русское население", – писал впоследствии П.Ф.Унтербергер. И тут же замечал: "Наводнение корейцами Южно-Уссурийского края никак не могло входить в наши интересы, а потому начали принимать меры, чтобы пресечь дальнейший их приток".
Но у приграничной администрации, как и у центральной российской власти, никогда не было четкой позиции, что же делать с притоком иностранцев. Верх все время брали субъективные воззрения принимавших в тот или иной момент решения людей. И если Корф противился притоку мигрантов, в частности он категорически выступал против переселения корейцев в Россию, хотя и не вводил формальных запретов, то его преемники на посту генерал-губернатора С.М.Духовский (1893 – 1898 гг.) и Н.И.Гродеков (1898 – 1902 гг.) считали ее весьма полезной для колонизации Приамурья и всячески способствовали улучшению условий жизни корейцев в России, облегчению принятия ими российского подданства.
Но затем маятник качнулся снова: занимавший генерал-губернаторский пост с 1905 г. немец Павел Федорович Унтербергер видел в корейцах серьезных экономических конкурентов, которые к тому же плохо поддаются ассимиляции, пытаются "создать внутри России свое государство и, прочно осваиваясь на земле, препятствуют русской колонизации Дальнего Востока". Он писал: "В земледелии китайцы и корейцы далеко опередили русских. Характер их поселений отдельными хозяйствами более отвечает производительности труда, так как поля расположены вокруг жилья… Унавоживание полей при близком расстоянии их от жилья несравненно удобнее, чем при нашем хозяйстве. Наконец, обработка полей и уход за ними при… грядовом способе посева несравненно лучше, чем у нас, и земля не так скоро выпахивается".
"Практикуемый способ ведения хозяйства путем отдачи земель в аренду корейцам, – убежденно писал он, – развращает русское сельское население, которое, отвыкая от самостоятельного крестьянского труда, предается безделью и пьянству".
Поэтому Унтербергер прилагал все усилия для сокращения корейской иммиграции в Приамурский край и не дозволял получения корейцами российского подданства. Правда, это лишь частично помогало сдерживать приток переселенцев из-за границы: в течение 1906 – 1910 гг. число корейских эмигрантов только в Приморской области, по данным того же П.Ф. Унтербергера, увеличилось с 34399 до 50965 человек. И эти данные отражали только число зарегистрированных корейцев. По неофициальной статистике, их насчитывалось не менее 60 тыс.
Герман Николаевич Ким, известный историк корейцев в России, описывает на основе архивных источников разные подходы, существовавшие в российском обществе тех лет к проблеме корейских переселенцев .
В 1860 – 1870-х гг. власти стали понимать, какие угрозы несет с собой неконтролируемая миграция. Поселенческая политика в регионе стала оцениваться как элемент обеспечения безопасности России и велась по нескольким направлениям. Одно из них – привлечение на Дальний Восток русских из перенаселенной Европейской части страны. Эта работа шла не очень успешно: к 1881 г. в регионе проживало всего 67,7 тыс. русских.
Важную роль в ускорении переселения были призваны сыграть создание Добровольного флота и установление регулярной морской связи региона с Европейской Россией, а также Закон от 1 июля 1882 г. "О казеннокоштном переселении в Южно-Уссурийский край", куда в 1860 -1870-х гг. направлялся меньший поток переселенцев, чем в Амурскую область. На основании Закона из европейской части России ежегодно должны были переселяться морем за счет казны 250 крестьянских семей .
Добровольный флот был создан на народные пожертвования. В 1880 г. рейсом парохода "Москва" было открыто морское сообщение между Одессой и Владивостоком, что положило начало активному притоку переселенцев и новому этапу колонизации.
Огромную работу как заведующий переселенческим управлением в Южно-Уссурийском крае вел Федор Федорович Буссе. Этого человека отличали честность, простота и сердечность в отношениях с переселенцами – крестьянами. Он был своего рода энциклопедистом переселенческой жизни: не было такого вопроса у переселенца, какой бы остался без ответа со стороны поставленного на эту работу чиновника Буссе. Кроме того, обстоятельность и ответственность к своему делу позволили Буссе и как ученому понять процессы, наблюдателем и участником которых он был.
26 января 1882 г. были внесены изменения в Правила для поселения. Льготы, предоставляемые ранее всем категориям поселенцев, распространялись теперь только на русских подданных и лишь в особых случаях с разрешения генерал-губернатора Восточной Сибири – на отдельных переселенцев из иностранных подданных.
В сфере таможенной политики первые протекционистские меры были приняты еще в 1867 г. с введением пошлин на иностранный спирт и алкогольные напитки, а дальнейшие шаги в этом направлении были сделаны в 1870 – 1880-х гг.
Среди переселенцев, прибывавших в Приамурье и Приморье, преобладали крестьяне (69,1 %) и казаки (30,2 %). Сельскими жителями было основано 134 селения (38 казачьих и 96 крестьянских). Всех переселившихся на Дальний Восток с 1861 по 1900 гг. включительно крестьян по количеству наделенной земли именовали "стодесятинниками", а по времени поселения в крае – "старожилами".
С 1880-х гг. основная ставка в переселенческом вопросе была сделана на украинские губернии и, прежде всего, на Левобережную Украину.
Ю.Н.Осипов, анализируя политику властей по организации переселения русских крестьян на Дальний Восток, особо подчеркивает, что с 1882 г. в ЮжноУссурийском крае переселенцам для устройства на новых местах выдавала-сь ссуда на домообзаводство. Так, с 1882 по 1891 гг. крестьянам было выдано таких ссуд на сумму 813154 руб. (из расчета не более 200 руб. на семью). В связи с несчастными случаями с 1886 г. по 1 сентября 1896 г. крестьяне получили от государства 49980 руб..
Значительную роль в формулировании и проведении этой политики в жизнь сыграл план генерал-губернатора Корфа по преобразованию края. В 1887 г. он предложил целый комплекс мероприятий, рассчитанных на 8 – 10 лет вперед. Программа эта заключалась в следующем: 1) усиление наших морских и сухопутных сил на Дальнем Востоке и усиление военной обороны края; 2) увеличение коренного русского населения, сокращение притока китайцев и корейцев, переселение казаков и поддержание и развитие православия; 3) увеличение средств народного образования в крае; 4) преобразование администрации и судебная реформа; 5) удешевление жизни в крае и поднятие производительности страны в связи с улучшением путей и средств сообщения; 6) охранение дружественных отношений с соседними государствами.
В 1890-х гг., рассматривая программу переселения русских в край, администрация Приамурского генерал-губернаторства предполагала на будущее сохранить три вида существовавших ранее переселений крестьян: первый – в Амурскую область сухим путем через Сибирь за собственный счет без всякого пособия от казны; второй – в Приморскую область морем за собственный счет с внесением залога для обеспечения устройства хозяйства по прибытии на место; третий – переселять в Приморскую область морским путем людей с выдачей им от казны долгосрочных, но возвратных ссуд.
С 1900 г. открылось движение по Забайкальской железной дороге, и переселенцы могли доехать теперь до Сретенска, оттуда направлялись далее на пароходах и частично плотах по Шилке и Амуру. Всего с 1892 по 1900 гг. на Дальний Восток прибыло 73724 чел., в том числе в Амурскую область – 25363, в Приморскую – 48361 чел.
Позже генерал-губернатор П.Ф.Унтербергер напишет:
"На местах новой своей оседлости народ продолжительный период времени будет преимущественно производить сырье, которое должно иметь удобные пути к местам сбыта, что, в свою очередь, вызывает необходимость выхода нашего к морскому побережью и обладания на нем непременно собственными портами. Отправлять же сырье на тысячеверстные расстояния по железным дорогам в Европейскую Россию или за границу не выдержит со временем конкуренции и понизит настолько его цену на местах, что производство может сделаться прямо убыточным. Необходимость обладать собственными портами на берегах Тихого океана обусловливается тем, что если порты будут находиться в руках другой державы, то крупная доля барыша, при пропуске через них нашего сырья, останется в руках иностранцев и наше население может быть обречено на прозябание.
При таких условиях можно опасаться, что переселение на Дальний Восток сократиться до минимума и переселенцы из Европейской России направятся в другие страны, где за ними будет обеспечено полностью пользование результатами своего труда.
Но тогда Российское государство, отдавая крупную часть своего избытка народонаселения в чужие страны, ослабит существенно свой рост и, постепенно теряя силу и значение по отношению к другим народам, отойдет в международных сношениях на второй план, со всеми подрывающими благосостояние его жителей последствиями.