По приведенным соображениям, Приамурский край имеет для Империи громадное значение, представляя собою обширный запас земель и естественных богатств для использования их будущими колонистами из Европейской части России".
Значительную роль в поселенческой политике сыграло казачество.
Вопрос о межевании казачьих земель особо остро был поставлен в 1879 г., причем было признано необходимым исключить из наделов все затопляемые пространства, которых после большого наводнения 1872 г. оказалось больше, чем это было указано на планах межевания начала 1860-х гг. По представлению генерал-губернатора генерал-адъютанта барона Фредерикса было признано целесообразным определить казачьим поселениям временные границы их наделов на месте сообразно численности населения. Положение это, рассмотренное Государственным Советом, было утверждено царем в 1879 г.
В 1885 г. вновь вопрос об отводе казакам земель был поднят войсковым правлением Амурского казачьего войска. Высказывалась при этом мысль, что для охраны границы всю пограничную полосу следует отдать под казачьи поселки, "без допущения селиться в промежутках крестьянам, во избежание вредной, как в административном, так и хозяйственном отношениях, чересполосицы".
Принимая затем во внимание, что на большом протяжении берег Амура при наводнениях затопляется, казаки просили, чтобы эта полоса была не менее 25 верст. Это мнение горячо поддержал генерал-губернатор генерал-адъютант барон Корф, также признавший необходимым не допускать вдоль границы заселения земель крестьянами, тем более что китайское правительство начало усиленно заселять часть Манчжурии, прилегающей к границе.
Кроме того, Корф установил железное правило: закупка зерновых хлебов для расквартированных в крае воинских частей обязательно производилась на месте, в крае и прямо от земледельцев безо всяких посредников. С этой целью органами управления ежегодно назначались определенные цены на разные сорта зернового хлеба, и по этим ценам местным земледельцам, привозившим зерно в назначенные приемные пункты, деньги уплачивались полностью, с известной скидкой за "сверхкондиционную сортность и влагу".
Корф никогда не забывал и о поощрении казаков, других видных переселенцев. А.И.Коваленко отмечает, что в те годы среди местных уроженцев были редкие исключения – казачьи офицеры, сумевшие самостоятельно достичь высокого положения благодаря способностям и усердию. "Ярким представителем такого служащего был А.М.Бутаков. Он происходил из казачьих детей Забайскальской области. Воспитывался при родителях. В 1862 г., будучи 17 лет от роду, вступил в службу писарем в правление 1-й пешей бригады Забайскальского казачьего войска. В 1867 г. был старшим урядником и столоначальником правления 1-й пешей бригады. В 1872 – 1874 гг. исполнял должность старшего адъютанта Управления атамана III отделения Забайкальского казачьего войска. В 1877 – 1883 гг. в чине сотника заведовал Нерчинскими ссыльнокаторжными. В 1883 – 1884 гг. являлся смотрителем Александровской каторжной тюрьмы на Сахалине. А в 1884 – 1896 гг. был Тымовским окружным начальником, успев потрудиться при трех губернаторах.
Начальник о. Сахалина генерал-майон А.И.Гинце называл сотника Бутакова "самым бдительным и усердным своим помощником"…
Сахалинские губернаторы неоднократно ходатайствовали о выдаче ему единовременного годового оклада жалованья "ввиду многосемейного положения", так как за исправную службу он не получал особого поощрения. Генерал-губернатор А.Н.Корф считал такие ходатайства не только заслуживающими внимания, но и желательными и даже необходимыми, "как в интересах дела, так и согласно справедливости".
Что же касается притока мигрантов из Китая и Кореи, то Корф вплотную первым приступил в начале 1890-х гг. к разрешению "корейского вопроса". В 1886 г. в Хабаровске по инициативе генерал-губернатора был созван 2-ой съезд губернаторов и других представителей местных властей Приамурского края. К этому времени в крае зарегистрированных оседлых корейцев было 8500 человек, а корейцев иностранного подданства – 12500 человек. Помимо этого ежегодно на заработки приходили из Кореи до трех тысяч человек. Решения съезда сводилось к тому, чтобы не допустить дальнейшего переселения корейцев, а переселившихся раньше выселить вглубь территории края. Это, как и соответствующее ходатайство генерал-губернатора Приамурского края А.Н. Корфа, было одобрено Комитетом министров в Петербурге, который решил: "Ныне же воспретить прибывающим в Россию корейцам и другим из китайских и корейских пределов селиться на пограничных с Китаем и Кореей местностях" .
Фактически такое решение могло быть принято только в условиях отсутствия специальных правовых актов, которые бы регулировали положение этой массы экономических беженцев. Все изменилось после заключения русско-корейской конвенции о пограничных сношениях, подписанной 8 (20) августа 1888 г. в Сеуле между К.И. Вебером и президентом коллегии иностранных дел Ким Юн Сиком, а также достижения устного соглашения, которые легли в основу мероприятий русских властей в отношении поселившихся в России корейцев и регламентации вопросов корейской иммиграции.
За отправную точку, как и в случае с Китаем за полтора века до этого, был взят заключенный двусторонний российско-корейский договор.
С Кореей, как указывалось, Россия благодаря усилиям К.И.Вебера такой первый общий акт заключила 7 июля 1884 г. Приамурский генерал-губернатор А.Н.Корф, как проводник практической политики в отношении корейцев, предписал разделить всех переселенцев на три категории. К первой были отнесены переселившиеся и осевшие в России до заключения русско-корейского договора 1884 г. Им разрешалось остаться в Уссурийском крае, и они должны были быть приняты в русское подданство. Ко второй категории были отнесены корейцы, переселившиеся и осевшие в России после 1884 г., но желающие принять русское подданство и обязывавшиеся исполнять правила, установленные для первой категории. К третьей категории были отнесены корейцы, временно проживающие в Приамурском крае, т. е. не осевшие здесь, а приехавшие на заработки. Они не имели права селиться на государственных землях. Оставаться же в русских пределах они могли только по получении так называемых билетов на жительство. Переселяться и проживать в России разрешалось тем, кто имел корейские паспорта, которые следовало через месяц обменять на платные годовые русские билеты. Русские билеты – своего рода миграционные карты, предоставлявшиеся за плату.
Вплотную заниматься переселенческой политикой пришлось и Павлу Федоровичу Унтербергеру.
Он происходил из потомственных дворян Симбирской губернии. Его отец Федор Унтербергер и мать Мария Унтербергер, урожденная Рудольф, имели пятерых детей. Павел был старшим.
Он родился в 1842 г., в 1864 г. окончил в Санкт-Петербурге Николаевскую инженерную академию по первому разряду и получил высшее инженерное образование. В середине ноября 1864 г. П. Ф. Унтербергер прибыл в Иркутск – столицу Восточно-Сибирского генерал-губернаторства, в состав которого наряду с Енисейской губернией, Якутской областью и Камчаткой входили Амурская и Приморская области. Он был зачислен военным инженером Инженерного управления Восточно-Сибирского военного округа и в общем и целом прослужил военным инженером в Восточной Сибири двадцать четыре года (1864 – 1888 гг.).
В обязанности военного инженера входило обеспечение рабочей силой строительства, и когда в середине семидесятых годов XIX века Инженерному окружному управлению предстояли работы по усилению военного поста Хабаровка, власти пришли к заключению, что для решения этой задачи нужен найм рабочих-строителей в Китае. Реализация плана по найму китайских рабочих на строительство казенных объектов в Приамурье была поручена инженер-подполковнику П. Ф. Унтербергеру, который для этого в 1876 г. совершил большое путешествие в Китай. Ему поручили нанять сто китайцев для работ в Приамурье.
Этот опыт – и строительный, и страноведческий – пригодился ему и тогда, когда в Китае обострилась внутриполитическая обстановка, и было необходимо обеспечить защиту Владивостока. Строительство тогда тоже было под началом Унтербергера. Под его руководством, с его участием были проведены большие фортификационные работы во Владивостоке и в устье реки Амур, проложены грунтовые дороги, построено жилье для военных и переселенцев, проведена телеграфная связь на Дальнем Востоке.
Постоянно приходилось выполнять и функции военного, дипломата. В составе специального отряда в 1871 г. ему пришлось защищать чиновников русского консульства в городе Урге в Монголии, подвергшихся нападению со стороны китайских повстанцев, руководить работами по укреплению территории консульства.
За двадцать четыре года службы в Военном инженерном ведомстве Унтербергер прошел все ступени должностной лестницы – от инженерного офицера до начальника инженеров в Приамурском военном округе, приобрел высокий авторитет специалиста по оборонительным укреплениям Дальнего Востока, с его мнением считались в военном министерстве.
После образования в 1884 г. Приамурского генерал-губернаторства, в которое вошли Приморская, Амурская и Забайкальская области и остров Сахалин, П.Ф.Унтербергер был командирован в Хабаровку для исправления должности заведующего инженерной частью Приамурского военного округа. Через четыре года он стал начальником инженеров округа. Приамурский генерал-губернатор, командующий войсками военного округа А.Н. Корф поддерживал его.
В 1887 г. П.Ф.Унтербергер был произведен в первый генеральский чин генерал-майора. За отличную и ревностную службу он был награжден орденами Святого Станислава 3-й и 2-й степеней, Святой Анны 3-й и 2-й степеней и Святого Владимира 4-й и 3-й степеней. А год спустя император назначил П.Ф.Унтербергера военным губернатором Приморской области. На этой должности он пробыл до 27 мая 1897 гг.
Затем он вернулся на Волгу, приняв должность Нижегородского губернатора, тяжело переживал поражение в русско-японской войне.
18 ноября 1905 г. он стал Приамурским генерал-губернатором и пробыл в этой должности до 6 декабря 1910 г.
Он внес свой вклад в строительство железных дорог в регионе. "В конце XIX века, будучи губернатором Приморья, он заинтересованно участвовал в строительстве Уссурийской железной дороги. А после русско-японской войны назрела необходимость довести Сибирскую железнодорожную магистраль до Хабаровска – главного центра Дальнего Востока. Как государственник, радевший об укреплении пошатнувшихся позиций России на тихоокеанских рубежах, Унтербергер был убежден, что постройка Амурской железной дороги является первостепенным делом правительства. Она должна была соединить запад страны с Дальним Востоком, пройти по российской территории, чтобы не зависеть, как КВЖД, от политических и военных обстоятельств соседнего государства", – это оценка труда генерал-губернатора его современниками.
Павел Федорович сделал неимоверно много для главного – для того, чтобы край у китайской и корейской границы был заселен, развивался экономически и духовно. Он был убежден: задача государственной важности политики на Дальнем Востоке – скорейшее возможно плотное заселение Приамурского края русским людьми. Его губернаторство совпало с началом столыпинской аграрной реформы, за время проведения которой численность русских здесь росла большими объемами и ускоренным темпом.
Те, кто вместе с ним работали над ее выполнением, всегда подчеркивали, насколько это было трудное дело.
"Адаптация прибывших на Дальний Восток переселенцев происходила с трудом. "Жизнь здесь отличается достаточной суровостью, – сообщал один из первых исследователей Дальнего Востока Д.И.Шрейдер.-…Под небом Южно-Уссурийского края особенно резко сказывается давление окраины. Человек, привыкший жить в европейской России, попадает здесь в совершенно иную обстановку, дышит здесь другим воздухом, видит другое небо и солнце, живет с другими людьми. Здесь встречает его дикая природа побережья великого океана, тяжелые условия жизни, лишение многих элементарных удобств, без которых немыслимо человеческое существование. Тоска по Родине – это яд, отравляющий здесь, на окраине, все существование приезжих людей. Тоска по Родине – это беспрерывное, всепоглощающее страдание, затмевающее все желания, помыслы, чувства".
"Для успешности выписки русских рабочих, – писал в Петербург Унтербергер, – требуются следующие главные условия.
1) Определенные кредиты на несколько лет.
2) Крупные работы.
3) Широкое оповещение в Европейской России, по крайней мере, за 6 месяцев до начала строительного периода, какие работы, в каких местностях, в каком количестве и в какой срок должны быть выполнены, когда будут назначены торги и с какой цены они начнутся" .
Особое внимание он уделял проводившемуся в крае железнодорожному строительству. "Опыт службы Заамурской железнодорожной бригады доказал, – горячо аргументировал он свои планы, – что железнодорожные батальоны окупают работой с лишком две трети своего содержания. Проект организации таких работ на части строящейся Амурской железной дороги подробно разработан начальником Воесточно-Китайской железной дороги генерал-лейтенантом Хорватом и начальником Заамурской железнодорожной бригады генерал-майором бароном Роппом" .
В своей первой книге "Приморская область. 1856–1898 гг. Очерк" П.Ф.Унтербергер подробно описывает административные меры, которые принимались для организации переселения в суровый край людей из Европейской России: отводились участки земли, принималось в расчет, хотят ли люди единолично вести хозяйство или общиной и т. д. Во втором своем фундаментальном труде "Приамурский край. 1906 – 1910 гг.: Очерки" он сделал обзор своей деятельности за пять лет – это 114 самых разных начинаний и осуществленных проектов, от обследования переселенческого вопроса и отправки экспедиций на разведку новых земель до открытия "лепрозории на Камчатке".
Его книги показывают, что с годами он стал опытным управленцем, они характеризуют его как личность:
"Местная административная власть в Приморской области считала заселение Уссурийской округи казаками безусловно необходимым основывать на свободном выборе переселенцами места своей новой оседлости во всем районе округи: при существующих поселках или в местах еще вовсе не занятых. Побудительные к тому причины были следующие:
1. Новосел, выбравший себе по собственным соображениям и привычкам место для поселения, охотнее принимается за работу по устройству своего быта, легче переносит могущие быть неудачи и спокойнее мирится с недостатками выбранного им самим места, чем если бы он был на него посажен принудительно. Мало того, в последнем случае он склонен даже те неудачи, в которых он сам виновен, относить к неудачно выбранному администрацией месту поселения. Посредством этого явились бы постоянные просьбы и ходатайства о помощи и о пособиях, а также стремление поселившихся искать другие места, более подходящие к их желаниям.
2. Администрация никогда не может так основательно вникнуть в потребности каждого из переселенцев, чтобы считать себя более их самих компетентной в выборе места поселения. Можно сказать больше, если бы даже администрация выбрала лучшее место, чем сами новоселы, но таковое последним не приглянулось бы, то и тогда, в интересах самого дела, следовало бы отдать преимущество выбранному самими переселенцами месту, которое им или по привычкам, усвоенным еще на бывшей родине, или по другим причинам пришлось бы более по душе; и
3. Когда дело идет о заселении края, то на первую очередь при выборе места для новоселов должны быть поставлены не стратегические соображения, а возможно лучшее устройство самих поселений в колонизационном отношении. Тогда новоселы скорее откликнутся на новом месте и благосостояние их будет расти, что в особенности важно в казачьих поселениях, которые должны выставлять в первоочередные части на свой счет обмундированных и снаряженных казаков".