Камила представила его матери и Эду, он ответил им традиционной японской улыбкой, продемонстрировав свою вежливость и воспитанность. Элена подумала, что этот симпатичный японец, может, и неплохой парень, но он не для ее дочери, и скоро Камила сама это поймет. Да, именно такое предчувствие сразу же возникло у Элены, и потому она приняла Тошио спокойно, без ревностного материнского пристрастия.
Элена и Эду поселились в отеле, Камила тоже переехала туда из дома Тошио, ей захотелось быть поближе к матери. Эду проявил деликатность, вызвавшись переночевать в номере Камилы и уступив ей свою кровать, чтобы мать и дочь могли всласть наговориться после долгой разлуки.
И они, оставшись вдвоем, заговорили о самом главном, что так взволновало их обеих.
- Я видела, как ты отреагировала на Эду, - сказала Элена, вздохнув. - Наша разница в возрасте не просто тебя смутила, а шокировала! Не бойся, меня ты этим не обидела. Твой брат поначалу тоже был шокирован… Да и не он один. Друзья, знакомые, соседи - никто нас не понимает, и все осуждают, конечно же, меня.
- Мама, я тебя не осуждаю! - совершенно искренне заверила ее Камила. - Просто это и в самом деле выглядит как-то… неестественно. У тебя отличная фигура, ты красивая, имеешь успех у мужчин… В общем, ты не из тех, кто связывается с мальчиками, чтобы повысить свою самооценку… - Она замялась, почувствовав, что делает матери больно. - Нет, я все не то говорю, прости. Если ты счастлива, то я за тебя рада!
- Я счастлива. Очень счастлива! Я никогда так не была влюблена ни в одного мужчину!
- Ну это и есть самое главное, - заключила Камила. - Сегодня мы с тобой наговоримся, а завтра ты будешь спать здесь с Эду.
- Нет, это ни к чему.
- Но у вас же медовый месяц, а я вам все порчу!
- Какой там медовый месяц, перестань надо мной шутить, Камила, - смутилась Элена. - У нас еще будет время с Эду…
На следующий день она так же смущенно попросила Эду оставаться в номере Камилы до конца их поездки, и он уступил ей, хотя его и не радовала перспектива коротать все ночи без Элены, в унылом одиночестве.
На следующий день после отъезда Элены в ее дом переехал Фред с семьей.
- Мы поживем здесь пару дней, - сказал он Зилде. - К нам завтра придут морить тараканов, а у Клары аллергия.
- Я бы лучше поехала в отель, - как всегда, недовольным тоном произнесла Клара, - но для Фреда нет ничего лучше маминой квартиры.
- Правильно. Дона Элена обиделась бы, если бы вы поехали в гостиницу, - поддержала Фреда Зилда.
Клара вдруг оживилась:
- Вкусно пахнет! Ты печешь пирог?
- Нет, это не я, а Капиту, соседка. У них дома сломалась духовка, - пояснила Зилда.
Клара поморщилась и вновь принялась пилить Фреда:
- У твоей матери тут вечно проходной двор! Соседка возится на кухне как у себя дома, наверное, и в холодильнике роется. А ты что стоишь, Зилда? Если уж впустила ее, то присматривай, как бы она чего не унесла!
- Клара, что ты выдумываешь! - возмутился Фред. - Капиту - хорошая девушка.
- Ну да, хорошая, потому что строит тебе глазки!
- Кто тебе сказал такую глупость?
- Никто. Я сама догадалась. Она тебе тоже нравится. Думаешь, я не знаю, что у тебя с ней был роман?
- Мы с Капиту были друзьями детства! Ты зря меня ревнуешь, - стал оправдываться Фред, вызвав очередную вспышку недовольства у Клары.
- Ревную? - возмутилась она. - Ты полагаешь, я могу всерьез опасаться этой курицы? Ты вспомни, кто я и кто она! И не надо сравнивать меня с кем попало!
Фред, сгорая от стыда, взмолился:
- Тише, прошу тебя! Капиту может услышать!
- А я не боюсь ее и могу то же самое сказать ей в лицо! - парировала Клара.
Капиту и в самом деле все слышала. Пирог уже был готов, но из кухни она не выходила, щадя самолюбие Фреда, которому сейчас и без того было стыдно за жену.
Клара тем временем отправилась в ванную, и Капиту выскользнула из кухни, бегло поприветствовав Фреда:
- Здравствуй! У мамы сегодня день рождения, но я вас не приглашаю, извини. Мама решила не созывать гостей.
- Передай ей мои поздравления, - промолвил Фред смущенно.
Капиту вышла из квартиры Элены и остановилась на площадке, чтобы перевести дух. Одной неприятной сцены она, к счастью, избежала, но и дома у нее была ситуация не лучше: накануне мать устроила Капиту большой скандал, который вполне мог продолжиться и за праздничным столом.
А начался он с того, что Эма искала в комнате Капиту лекарство для Бруну и случайно обнаружила там две чудовищные, с ее точки зрения, вещи: сигареты и презервативы.
- Ты что, куришь? - грозно спросила Эма, но Капиту сумела отвести от себя удар:
- Нет, это сигареты Симони.
- Ладно, я с ней сама поговорю. А как ты объяснишь это? - Эма с брезгливой гримасой указала на презервативы. - Только не вздумай все валить на Симони, я нашла их у тебя в сумке!
- А кто тебе разрешил в ней рыться? - вскипела Капи¬ту. - Да, я ношу с собой это, на всякий случай…
- Какой ужас! - схватилась за голову Эма. - Ты хочешь родить еще одного без мужа?!
- Нет, как видишь, не хочу, - усмехнулась Капиту. - Потому и соблюдаю меры предосторожности.
- Значит, ты опять взялась за старое? У тебя кто-то есть?
- Нет, мама, пока у меня никого нет.
- А зачем же тогда тебе эта гадость?
- Ну ты же смотришь телевизор! Там советуют всегда иметь их при себе.
- Нет, тут что-то не так, ты мне врешь. Господи, и за что мне такое наказание? - запричитала Эма, и унять ее было невозможно.
Потом к ней подключился Паскоал, Капиту пришлось оправдываться и перед ним. Ее терпение было на пределе, и она, уединившись в комнате с Симони, сказала:
- Дальше так жить нельзя. Либо я расскажу им все есть, либо возьму Бруну и молча съеду куда-нибудь. Но тогда придется искать няню и платить за две квартиры, потому что мне жалко отца, он один такие расходы не потянет.
- Оставь эти глупые мысли, - посоветовала ей Симони. - Что ты скажешь? "Мама, папа, ваша дочка торгует своим телом"?
- Да, когда-нибудь я именно так им и скажу!
- Ну ладно, не будем заглядывать вперед. Главное - сейчас не натворить глупостей, о которых потом пожалеешь. Успокойся, пойди к Элене, испеки там пирог. А я тут приму удар на себя - выслушаю лекцию о вреде курения и торжественно поклянусь больше никогда не прикасаться к сигаретам.
- Я иногда завидую тебе, - сказала, вздохнув, Капиту. - Ты умеешь легко смотреть на такие вещи, а я… Меня все это тяготит, мне хочется чистой любви!
- Мне тоже хочется, да где ж ее возьмешь! - засмеялась Симони. - В наше время это практически недостижимо.
- Нет, и в наше время встречаются порядочные мужчины, - возразила Капиту. - Фред, например…
- Ой, не смеши меня! - ухватилась за живот Симони, - Он же гол как сокол, что он может дать женщине?
- Но не все же измеряется деньгами, - вяло возразила Капиту. - Я на днях познакомилась с парнем - он не такой, как все.
- И в чем же его неповторимость?
- У него такие ясные, печальные глаза. Он много читает, работает на компьютере. Представляешь, Паулу - так его зовут - единственный из всех мужчин, кто сразу догадался о происхождении моего имени! Прямо так и спросил: "Вас назвали в честь героини романа "Дон Касмурро" Машаду д'Асиса?"
- И где же ты откопала такого эрудита? Неужто в библиотеке?
- Нет, на детской площадке, в парке. Я гуляла там с Бруну, а Паулу ходит туда каждый день, тренируется.
- Он спортсмен?
- Совсем наоборот! Паулу заново учится ходить. Семь лет назад он попал в автокатастрофу и с тех пор изнуряет себя физическими упражнениями, чтобы вернуться к нормальной жизни вполне здорового человека, - пояснила Капиту.
- Он-то, может, когда-нибудь и выздоровеет, но ты, по-моему, безнадежно больная. Ты сумасшедшая! - поставила ей диагноз Симони. - Тебе еще инвалида не хватало?
- Да у нас же не было ничего! Так, поговорили, он сфотографировал меня и Бруну… Я просто восхищаюсь такими сильными, мужественными людьми, как Паулу. А мне вот недостает сил покончить с той жизнью, которой я живу в последнее время, к ней очень быстро привыкаешь…
Глава 9
Педру продолжал избегать Синтию, уже не скрывая этого ни от кого. Коллеги над ним посмеивались, правда, не открыто, а за его спиной. Синтию же вполне устраивало такое поведение Педру, которого она тоже невзлюбила. "Чем реже с ним видишься, тем меньше получаешь отрицательных эмоций", - думала она.
К счастью для обоих, работала она только с личными лошадьми Алмы, к которым Педру и прежде не часто заглядывал - у него всегда хватало дел на конезаводе, а там ветеринаром был Алекс, давний друг Синтии. С ним Педру до недавнего времени ладил, но с тех пор как здесь стала работать Синтия, он возненавидел и Алекса, поскольку знал, что тот давно влюблен в нее.
- Обложили меня со всех сторон, - сказал он как-то Силвии. - Эта выскочка Синтия, ее ухажер Алекс, да и Алма, которая им обоим покровительствует. Я уже не чувствую себя управляющим! Хочется бросить все и уехать куда-нибудь в деревню. Ты бы поехала со мной?
- Я бы поехала, - ответила Силвия, - но ты и сам никуда не поедешь. Этот конезавод стал смыслом твоей жизни. Ты вложил в него столько сил!
- Да, поэтому мне и обидно! - подхватил Педру. - Стоило появиться какой-то вертихвостке, и все мои труды пошли насмарку: она ввела новый рацион для лошадей Алмы, а ее любовник сделал то же самое и для остальных…
Алекс не был любовником Синтии, хотя мечтал об этом еще со студенческих лет и не раз предлагал ей выйти за него замуж. Но Синтия всегда отвечала отказом, потому что влюблялась в кого угодно, только не в Алекса. А он все это терпел, поневоле смирившись со статусом друга. Когда умер ее отец, оставив Синтии маленький зоомагазин, Алекс помог ей наладить это дело так, чтобы оно приносило существенную прибыль. Отдал Синтии все свои сбережения, и вдвоем они взяли в аренду новое, гораздо большее помещение, где устроили не только зоомагазин, но и ветлечебницу, и парикмахерскую для кошек и собачек, и гостиницу - приют для всякой домашней живности, которую хозяева спокойно оставляли там на сутки или на целый месяц, если им приходилось куда-то уезжать.
Алекс при этом продолжал работать ветеринаром у Алмы, а Синтия скучала по лошадям, и вот теперь он помог ей устроиться сюда, на конезавод. Ее мечта осуществилась, но перспектива проводить еще больше времени с Алексом не очень-то радовала Синтию, поэтому она согласилась вести только небольшую группу лошадей. Главным же местом работы для нее по-прежнему оставался зоомагазин, хотя острой необходимости в этом уже не было, поскольку семейный бизнес не так давно возглавил Эладиу- опытный менеджер и просто хороший человек, за которого мать Синтии вышла замуж.
- Мне нравится работать с лошадьми, но я боюсь, что вообще не смогу там долго продержаться, - говорила Синтия матери и отчиму. - Этот управляющий Педру меня люто ненавидит, и от него можно ждать любой пакости.
- А ты не обращай на него внимания, - советовала дочери Оливия. - Главное, что Алма тебе симпатизирует.
- Да, это так, но Педру она ценит очень высоко и к его мнению всегда прислушивается, - вздыхала Синтия. - Не зря ведь он работает у нее управляющим чуть ли не двадцать лет. Нет, я точно знаю: стоит мне допустить малейшую оплошность, и Педру сделает все, чтобы убрать меня с конезавода.
- А ты будь осторожнее - не рискуй, не лезь на рожон, - внушала ей мать, и Синтия следовала этому совету.
Но избежать стычки с Педру ей все же не удалось.
Однажды ночью старая кобыла Принцесса, родившая за свою жизнь целый табун элитных жеребят, выбралась каким-то образом из стойла и направилась в луга, на простор. Но в нескольких метрах от конюшни она упала, издав пронзительный крик, и уже не смогла подняться на ноги. Дежуривший в ту ночь Северину позвонил сначала Педру, потом Алексу, но того не оказалось дома, и растерянный конюх набрал номер Синтии.
Педру примчался первым на помощь Принцессе, а Синтия приехала чуть позже. К тому времени пошел дождь, кобыла лежала на мокрой траве и билась в конвульсиях.
- Почему она здесь, под дождем? Было бы легче обследовать ее под крышей, - сказала Синтия.
- Ей захотелось на свежий воздух, - сердито ответил Педру. - А ты зря сюда приехала: это не твоя лошадь, за нее отвечает Алекс.
- Но позвали почему-то меня!
- Потому что твой дружок где-то шляется! Но я разыскал его по мобильному, он вот-вот подъедет.
- Я не могу ждать его. Мне нужно осмотреть лошадь, - решительно заявила Синтия. - Похоже, у нее отнялись задние ноги.
- Не беспокойся, я сделал ей укол. А ты поезжай обратно, без тебя тут обойдемся! - встал стеной Педру, не подпуская ее к лошади.
- Но она же мучается! Укол тут бессилен.
- Да, ей нужна операция. Но это не твоя забота!
- Позволь мне все же осмотреть ее как следует. Это моя обязанность! А буквоедствовать будешь потом, если захочешь.
Принцесса тем временем издала мучительный стон, и Педру скрепя сердце уступил Синтии.
Обследовав лошадь, она пришла к выводу, что никакая операция Принцессу уже не спасет и ее нужно усыпить.
Услышав это, Педру едва не избил Синтию. Он стал кричать, что не позволит ей прикасаться к лошади и вообще выгонит ее прочь с конезавода. Синтия, в свою очередь, упрекала его в бездушии, говорила, что физические страдания для животного тяжелее смерти. Так продолжалось несколько минут, пока в их спор не вмешался Северину.
- Вы тут ругаетесь, а бедная Принцесса мучается, - сказал он, и Педру, не желая отступать со своих позиций, вынужден был апеллировать к авторитету Алмы:
- Ты не можешь усыпить лошадь без разрешения Алмы!
- Я знаю это, и сейчас позвоню ей, - ответила Синтия.
Педру был уверен, что Алма примет его сторону, однако Синтия сумела убедить ее в своей правоте.
- Это преступление! Это убийство! - бесновался Педру, пока Синтия делала последний, прощальный укол Принцессе.
Когда все было кончено, она со слезами на глазах сказала ему:
- Мне тоже это нелегко далось.
Но он не захотел разделить с ней общее горе, которое могло бы примирить и объединить их. Кроме душевной боли - такой же, какую испытывала Синтия, - Педру еще раздирали гнев и обида.
- Теперь можешь убираться отсюда! - произнес он, испепеляя Синтию ненавидящим взглядом. - Ты уже все сделала. Отработала этим преступлением месячную зарплату. А наша хозяйка, возможно, еще и премию тебе даст за него!
Синтия не обиделась, только посмотрела на Педру с сожалением и спросила:
- Зачем ты все время стремишься выставить напоказ свою гнусность? В чем твоя беда? Детские страхи, комплексы? Или тебя никто не любит?
Уязвленный этими вопросами, Педру схватил Синтию за плечи своими мощными ручищами и стал трясти ее как грушу.
- Я тебе покажу, кого здесь не любят! - угрожающе произнес он, притянув к себе Синтию так близко, что их лица соприкоснулись.
Она испугалась: ей вдруг показалось, что он сейчас не ударит ее, а… поцелует! От этого испуга Синтия на мгновение даже перестала сопротивляться, и неизвестно, что было бы дальше, если бы в тот момент не пришел Алекс. Он сразу же решил, что Синтии угрожает опасность, и бросился с кулаками на Педру, а тот обрадовался такой возможности выплеснуть наружу свой гнев.
Дрались они отчаянно, беспощадно, катаясь по мокрой траве под дождем. Синтия, безуспешно пытавшаяся разнять их, позвала на помощь Северину, и лишь присутствие конюха остудило пыл драчунов. После этого побоища на обоих было страшно смотреть: вывалявшиеся в грязи, с разбитыми в кровь физиономиями…
Синтия потащила Алекса к машине, а Педру крикнул им вдогонку:
- Я еще до тебя доберусь!
К кому из двоих относилась эта угроза, они так и не поняли, но каждый принял ее на свой счет.
Между тем слух о потасовке на конном дворе уже к утру докатился до Алмы, и она строго отчитала Педру, нисколько не сомневаясь в том, что зачинщиком скандала был именно он.
А Синтия сама пришла к Алме и сказала, что хочет уволиться. Но Алма упросила ее не рубить с плеча, поработать еще некоторое время и потом уже принять какое-то решение.
- Я попробую, - неохотно согласилась Синтия, - но Педру ненавидит меня, и я его тоже. А это ничем хорошим не кончится.
- Да, страсть, рожденная из ненависти, иногда бывает еще сильнее, чем страсть, рожденная из любви, - неожиданно сказала Алма и тотчас же поспешила поправить себя: - Впрочем, к вам с Педру это не относится. У вас нет серьезных причин для ненависти, значит, скоро все уладится. Кстати, чтобы не накалять обстановку, я отправила их обоих домой - и Педру, и Алекса. Незачем им тут людей распугивать своими синяками!
Пока Педру находился в вынужденном отпуске, подоспел его день рождения. Силвия по такому случаю тоже устроила себе выходной, и вдвоем они мирно попивали вино, не догадываясь о сюрпризе, который им приготовила Ирис.
Она тайком уехала из дому и спустя несколько часов уже стучалась в дверь Педру.
- Это, наверное, соседка, - сказала Силвия, услышав стук. - Пойду узнаю, что ей надо.
За дверью, однако, стояла Ирис.
- Привет! - бросила она небрежно Силвии. - Я приехала на день рождения к моему брату.
- Напрасно, - ответила ей Силвия. - Во-первых, он тебе не брат, во-вторых, его нет дома, а в-третьих, я не желаю тебя здесь видеть!
- Ты не слишком гостеприимна, - укоризненно покачала головой Ирис.
- Я возвращаю тот небольшой должок, что остался за мной после поездки на фазенду, - пояснила Силвия, закрыв дверь у себя за спиной. - Идем вниз, я провожу тебя и заодно отчитаю консьержа, чтобы впредь не впускал сюда посторонних.
- А я не посторонняя! - закричала во весь голос Ирис. - Я сестра Педру и никуда не уйду, пока его не увижу!
- Перестань орать, не то я вызову охрану, - пригрозила ей Силвия, но Ирис нарочно подняла шум, надеясь, что Педру услышит ее и сам выйдет на лестничную площадку.
- Люди! Помогите! Меня хотят убить! - истошно кричала она, пока на площадку не высыпали соседи.
- Что здесь происходит? - спрашивали они, и Ирис отвечала, нисколько не убавив громкости:
- Она ревнует ко мне своего мужа и хочет убить меня! А я всего лишь сестра Педру, я пришла к нему на день рождения. Педру! Педру! Помоги мне! Спаси меня!
Педру наконец услышал ее, и скандал, начавшийся на лестнице, продолжился уже в квартире. Педру принялся отчитывать обеих, не делая между ними различия, что вызвало торжествующую улыбку у Ирис, а Силвию обидело до глубины души. Она ушла к себе в комнату и там горько заплакала.
Ирис тем временем вручила Педру подарок - часы, на которые она собирала деньги целый год.
- Это тебе от нашей семьи. Мои родители специально послали меня в Рио, чтобы я поздравила тебя с днем рождения, - соврала она.
Педру проворчал:
- Достаточно было бы и звонка, - но подарок принял, поблагодарив Ирис за внимание.
- И это все? - скорчила она недовольную гримасу. - А поцелуй?
- Еще чего! - отмахнулся от нее Педру и пошел успокаивать Силвию.