- Если она действительно хочет, - тихо сказал Гэвин, - тогда мы ее не найдем. Но я подозреваю, что к настоящему времени, если она здесь, она хочет, чтобы ее нашли. Пол был очень кстати со своими сведениями о том, где она может быть. Возможно, все это подстроено.
Я не могла понять, почему Элеанора Бранд неожиданно убежала из дому, чтобы провести ночь в таком неподходящем месте. А также почему сведения о ней "подстроены".
Однако я знала, что он ничего не станет объяснять. В его голосе появилось напряжение, когда он заговорил о Поле, и я решила изменить тактику и быстро спросила:
- Почему вы не любите Пола Стюарта?
Он посмотрел на меня таким взглядом, который ясно давал мне понять, что меня это не касается, но все-таки ответил:
- Неприязнь - это очень сложный вопрос. Во-первых, у Пола есть способность создавать неприятности. Держитесь от него подальше.
Что ж, может я буду держаться подальше, а может нет. В любом случае я сама буду решать.
Солнце светило, но воздух был прохладным, и я радовалась, что надела свитер.
- Здесь, наверное, довольно холодно ночью? - спросила я.
- Точно. Но Элеаноре холод нипочем.
Я хотела спросить - почему? Почему она уехала? - но его тон держал меня на расстоянии.
У маленького здания - места сбора посетителей - Гэвин припарковал машину, и мы вышли. Он посмотрел на мои туфли на низком каблуке, которые я надела в дорогу, и кивнул.
- Нормально. Тропинка не трудная и не длинная.
Узкая дорога была заасфальтирована, идти по ней было удобно. Она извивалась вдоль дна каньона. Меня опять охватило чувство, что этот мир мне совсем незнаком. Прямой каньон обрамляли крутые скалы, голые с одной стороны и покрытые лесом с другой, так что казалось, будто мы попали в широкий разрез, сделанный в земле. Справа к небу поднимались голые скалы, у их подножья высилась вулканическая скала, вся покрытая оспинами пещер, в которых жили индейцы, десятки пещер, и до них можно было добраться только карабкаясь по скале.
Гэвин заметил, что я смотрю на пещеры, и покачал головой.
- Если она здесь, она наверняка выбрала более легкий путь. Пойдем по тропинке.
Казалось, он был уверен, что хорошо ее знает, и не очень волновался.
Встречались остатки разрушенных кив - зданий, которые когда-то использовались для совершения религиозных обрядов и церемоний. Каменные руины древнего Пуэбло Туонуи образовывали круг с центральной площадью посередине. Когда-то они были высотой в три этажа, могли вместить более ста человек, так сказал мне Гэвин. В другое время я бы больше заинтересовалась всем этим.
Тропинка повернула к подножию скал и стала подниматься наверх, пока не поровнялась с пещерами и восстановленными скальными жилищами. Я запыхалась от подъема на непривычную высоту. Гэвин заметил это и замедлил шаг.
Теперь он останавливался у каждой пещеры и заглядывал внутрь. Там, где к скале была прислонена деревянная лестница, он взбирался по ней, чтобы заглянуть в отверстие пещеры. Мы уже поднялись довольно высоко от дна каньона, и тут и там на узкой скалистой тропинке были прорублены ступени. Поверхность скалы была неровной, с выступами, так что тропинка, казалось, стягивала скалу через все ее неровности, как шнур. Только один раз мимо нас прошли другие посетители, направляясь в противоположную сторону, и внизу в каньоне, где извивался ручей и росли группы деревьев, было пусто. Огромные пространства Бандельер могли поглотить сотни людей. Теперь мы стали чередоваться. Я заглядывала в одну пещеру, а Гэвин - в следующую, так дело пошло быстрее.
Ее нашла я. Вначале, когда я влезла по короткой лесенке, чтобы заглянуть в темную глубину пещеры, я ничего не увидела. Затем в глубине пещеры что-то зашевелилось, и я увидела лицо, которое смотрело на меня из спального мешка на каменном полу.
- Элеанора? - сказала я.
Из пещеры донеслись какие-то звуки - Элеанора вылезала из мешка. Но она не подошла ко мне. Она просто села на мешок, скрестив ноги, и смотрела на мой силуэт, который для нее должен был казаться темным пятном на фоне яркого неба. Я не могла видеть ее ясно в полутьме пещеры.
- Кто ты? - спросила она, и я впервые услышала мягкий, довольно музыкальный голос, который принадлежал Элеаноре Бранд. В ее голосе чувствовалась насмешка.
Я сказала ей, что я ее кузина Аманда Остин, но она прервала меня взмахом руки, почти повелительным.
- Гэвин здесь?
- Конечно, - сказала я. - Я помогаю ему тебя искать. Он волнуется.
- Да? - Я почувствовала в ее голосе еще больше насмешки. Она не собиралась выходить из пещеры.
Я беспомощно ждала, стоя на лестнице, пока Гэвин выберется из другой пещеры и подойдет ко мне. Я показала ему жестом, что она там, и спустилась, а он сразу же взобрался наверх и позвал ее.
- Выходи, Элеанора. Игра окончена на этот раз. Сворачивай мешок и выходи.
В тихом смехе, донесшемся из пещеры, мне послышалась мстительная нотка, но я услышала также, что она сворачивает мешок. Гэвин спустился, она подошла к скалистому подножию пещеры и перебросила свой мешок через него на тропинку, потом вылезла сама, нащупывая ногами, обутыми в альпинистские ботинки, перекладины лестницы. Я увидела синие джинсы, толстый синий пуловер и длинные светлые волосы. Потом Элеанора встала на тропинке рядом с нами и тогда, наконец, я разглядела ее всю.
Она была лет на пять старше меня, и несмотря на необычные обстоятельства, при которых я ее встретила, держалась спокойно и уверенно. Она была очень красивой женщиной, с темно-синими глазами, оттененными густыми ресницами, полными, слегка выпяченными губами и прекрасными волосами, пряди которых свисали спереди на гладкий лоб, а сзади тяжело падали на плечи, причем выглядели так, как будто их только что причесали. Она не обратила внимания на Гэвина, а посмотрела прямо на меня, все еще насмешливо и едва ли дружелюбно.
- Значит, ты дочь Доро? И как сильно ты на нее похожа?
Я не могла ответить на ее вопрос и даже не пыталась. Кроме того, на самом деле я ее не очень интересовала, хотя она демонстративно игнорировала Гэвина.
Он коротко сказал:
- Предполагалось, что ты встретишь Аманду в аэропорту в Альбукерке. Вместо тебя пришлось ехать Сильвии.
- Я так и думала. Хуан не должен был просить меня об этом. Почему я должна радоваться ее приезду, принимая во внимание замысел Хуана? Вот я и решила немного побыть одной. Чтобы утвердить свою независимость и заставить вас немного поволноваться. Я провела чудную ночь. Миллионы звезд на небе, а внизу, в каньоне, - духи индейцев. Я уверена, что слышала бой барабанов.
Гэвин не обратил внимания на этот полет фантазии.
- Ты могла бы немного подумать, прежде чем пойти на это, - сказал он.
Она опять засмеялась тихо и злорадно.
- Зачем?
Гэвина не задела ее намеренная попытка вызвать в нем раздражение.
- Ты голодна? - спросил он.
- Конечно, нет. У меня были сэндвичи и банки с апельсиновым соком. Я все съела.
- Ты хорошо все спланировала, - сухо сказал он. - И точно рассчитала мой приезд.
- Ты ведь не можешь оставить меня в покое, да? Ты вечно меня возвращаешь!
Хотя она была довольно высокой, но ниже Гэвина, и ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него вызывающим и провоцирующим взглядом.
- Твой дедушка беспокоился. Он хотел, чтобы я тебя нашел.
- Я так и думала. А хорошенький скандальчик мы закатили втроем вчера, а? Может, теперь вы оба начнете думать о том, чего хочу я.
Гэвин отвернулся.
- Поедем назад к Белой скале. Мы возьмем там твою машину и позвоним в Санта-Фе.
Я поняла, что у этой женщины есть власть над ним и что она может его ранить, и неожиданно посочувствовала Гэвину. Я знала, что это такое, - когда тебя обидит человек, которого ты любишь.
Гэвин пошел впереди по тропинке, неся спальный мешок Элеаноры, а она улыбнулась мне злобной торжествующей улыбкой и пошла за ним.
Я шла сзади с беспокойным чувством. Во мне росло упрямство, укрепляя мою решимость противостать им всем, что, по-видимому, я вынуждена буду делать. Что ж, меня пригласил сюда Хуан Кордова, и только он имел для меня значение.
Мы сели в машину и молча отправились к Белой скале. Мы сидели на переднем сидении, я посередине, и милю за милей мчались в тяжелом молчании. Невыговоренные слова пульсировали, окутанные тишиной.
У Белой скалы мы нашли машину Элеаноры и поменялись местами. Она и я должны были поехать в ее машине, а Гэвин - следовать за нами в своей. Мне бы хотелось воспротивиться, потому что я инстинктивно не желала оставаться наедине с кузиной Элеанорой. Она еще больше, чем другие, была против моего приезда и ее откровенность меня очень раздражала. Однако Гэвин командовал нами обеими, и не было времени для споров. Повинуясь его приглашению, я неохотно села на место пассажира рядом с Элеанорой, а он обошел машину, чтобы поговорить с ней.
- Лучше поезжай прямо в Санта-Фе, - сказал он. - Аманда весь день в дороге, и я уверен, она хотела бы отдохнуть.
Его отношение к ней было отстраненным, отчужденным, но я поняла, что под этим пряталось какое-то глубокое чувство - то ли гнев, то ли неоправдавшаяся любовь - этого я сказать не могла. Маска безразличия скрывала внутреннюю бурю, я была уверена в этом. Каким он будет, если перестанет сдерживаться? Может, более приятным, более человечным?
Элеанора ему широко улыбнулась, и он пошел к своей машине. Не ожидая, пока он в нее сядет, она включила зажигание, и к тому времени, как мы выехали на шоссе - а мы ехали очень быстро - Гэвина позади нас уже не было видно. Элеанора, казалось, немного расслабилась, ее руки уверенно держали руль. Я увидела на ее левой руке платиновый браслет с бриллиантами, а на правой - большое серебряное кольцо с бирюзой. У нее были красивые руки - с длинными тонкими пальцами, но не худые, с гладкой кожей. Я спрятала свои рабочие руки на коленях. Мои кисти были квадратной формы, с коротко подстриженными ногтями, и меня не утешала мысль о том, что это были руки художника.
Моя кузина неожиданно бросила мне вопросительный взгляд, радостно-беззаботный.
- Нам вовсе не нужно ехать назад в Санта-Фе. Здесь очень много дорог. Гэвин будет в ярости, если мы не вернемся к Хуану к тому времени, как он приедет. Давай его подразним?
Перспектива бесцельно болтаться по дороге с женщиной, которой я не нравлюсь, меня не прельщала, мне также казалось бессмысленным с ее стороны продолжать раздражать Гэвина и дедушку.
- Думаю, нам лучше вернуться, - сказала я. - Я хочу попасть, наконец, в комнату и растянуться на кровати.
Ее красивые губы искривились в пренебрежительной улыбке.
- Я и не думала, что ты согласишься. Полагаю, нам действительно нужно вернуться. Я люблю позлить Хуана - но не слишком сильно. Почему ты поехала вместе с Гэвином искать меня?
- Он меня попросил.
- Конечно, - сказала она. - Женщины обычно делают то, что он просит. Но почему ты приехала в Санта-Фе? Что заставило тебя сказать "да" в ответ на приглашение Хуана?
- Думаю, потому что я хотела познакомиться со своими родственниками со стороны матери. Ей это показалось забавным.
- Ты очень скоро об этом пожалеешь. Хуан захочет узнать, что я о тебе думаю. Что ему сказать?
- Как ты можешь что-нибудь ему сказать? - Я начала уставать, а ее поведение становилось все нахальнее. Теперь все мои симпатии были на стороне Гэвина. Не удивительно, что он оставался отчужденным и безразличным.
- Ты меня пока не знаешь, - сказала я немного резко. - Тебе нечего сказать.
Она таинственно улыбнулась, и мы замолчали, хотя я продолжала думать о том, что она может сказать Хуану Кордова.
Когда мы выехали на главное шоссе, над горами Хемес позади нас собрались темные тучи, но Элеанора только отрицательно покачала головой, когда я сказала ей, что будет дождь.
- У нас часто собираются тучи, но редко идет дождь, а он так нужен.
Далеко впереди среди холмов тонкой спиралью поднялся столбик пыли, как миниатюрный циклон, и закрутился вокруг можжевеловых кустов. Танец пыли, подумала я, и поняла, что эта фраза опять возникла бессознательно из глубин моей памяти. Я когда-то уже видела эти спирали и любовалась ими. Я взглянула на женщину рядом со мной.
- Я тебя совсем не помню. А ты меня помнишь?
- Я помню, как ты сидела на коленях у дедушки Хуана. Я помню, что я ревновала. Но, конечно, тогда мы были детьми. Сейчас мне нет нужды ревновать.
О да, есть, подумала я. Она очень не хотела, чтобы он посылал за мной.
- Интересно, что случилось с тех пор, как я сбежала, - продолжала она. - Ты слышала что-нибудь?
- Я еще не была в доме, - сказала я ей. - Сильвия Стюарт отвела меня к себе, и там я встретила Гэвина и ее мужа Пола.
- Гэвин в доме Пола? Поразительно! Они терпеть не могут друг друга.
- Гэвин беспокоился о тебе. И Пол сказал ему о пещерах Бандельер.
- Молодец Пол. Я в самом деле не хотела оставаться там еще на одну ночь. Но мне нужно было, чтобы он нашел меня театрально.
- Но почему ты уехала? - прямо спросила я ее. - Зачем вообще было ночевать в пещерах?
Казалось, ей понравился мой вопрос.
- Это сложно. - Она снова бросила на меня косой взгляд. - В основном затем, чтобы дать Гэвину и Хуану возможность остыть и начать беспокоиться обо мне. Они оба немного меня побаиваются, видишь ли. Они не смеют слишком сильно на меня давить.
Я подумала, имела ли какое-нибудь отношение ко мне их ссора, но не спросила ее об этом. Элеанора хотела узнать новости, и я поспешила сообщить ей ту единственную, которую знала, чтобы увидеть ее реакцию.
- Кажется, тетя Кларита нашла у Гэвина в комнате какую-то каменную голову доколумбовой эпохи. Сильвия сказала, что ее потеряли неделю тому назад.
Элеанора снова весело рассмеялась.
- Очень мило! Хотя я рада, что меня там не было, а то сказали бы, что это я ее туда положила. Хуан будет в ярости. Что сказал Гэвин?
- Он только сказал, что прежде всего ему нужно найти тебя. Боюсь, я вообще не понимаю, о чем весь этот сыр-бор.
- И не нужно понимать, - сказала Элеанора. - Ты все равно не останешься в Санта-Фе надолго, поэтому для тебя это не будет иметь значения.
Я промолчала, потому что не знала, как долго я проживу в Санта-Фе и потому что мне не понравились ее слова. В них мне почудилась даже какая-то угроза - а я не люблю, когда мне угрожают.
- Ему очень трудно понравиться, дедушке Хуану, - продолжала она. - Ты будешь его раздражать, как и все остальные, и он скоро отошлет тебя назад. Я единственная, кого он терпит в последнее время. Я единственная, кого он слушает. Кроме, может быть, Гэвина. Но он скоро перестанет его слушать. Гэвин стал слишком самоуверенным, слишком высокомерным. Эта каменная голова, например.
- Но, конечно, он не брал ее, - сказала я.
- Конечно, взял. Он таскает разные вещи из магазина уже год или больше. Думаю, у него есть рынок, где он их продает. Когда-нибудь Хуан узнает правду.
Я не поверила ни единому ее слову, и моя симпатия к Гэвину возросла. Его жена ему мстила, и я подумала, как сильно его это ранит.
Элеанора замолчала, и я не пыталась продолжить разговор. Когда она опять заговорила, ее вопрос меня испугал.
- Думаю, теперь ты уже поняла, зачем Хуан тебя пригласил сюда?
Я поколебалась.
- Я думала, он хочет видеть дочь Доротеи.
- О, конечно, он будет играть на этом. Дочь его любимого ребенка и все такое. Он внушает это нам всем. Но есть настоящая причина. Если ты ее еще не знаешь, то скоро узнаешь.
- Это имеет отношение к книге Пола Стюарта?
- Так, значит, ты об этом слышала? На самом деле это я подала Полу идею, и теперь он настроен решительно. Он хочет написать книгу, невзирая на то, какие чувства она вызовет у Хуана Кордова. Дедушка в гневе.
- Но почему ты хочешь, чтобы эта книга была написана?
На ее губах опять появилась насмешливая улыбочка.
- Семейные скандалы меня не тревожат. А это раздражает Хуана. После того, как он много лет все улаживал, он не хочет, чтобы это опять раскопали. А я не возражаю. Мне это может дать кое-какие преимущества.
- Улаживал что?
- Ты хочешь сказать, что не знаешь?
- Я ничего не помню, и я устала от намеков и тайн. Что в конце концов все это значит?
- Я могла бы тебе рассказать, но не буду. Хуан издал приказ. Никто не должен тебе ничего говорить, пока он не расскажет.
Теперь я уже была совершенно расстроена и очень сердита. Было очевидно, что мою мать вовлекли во что-то ужасное, и я могла черпать уверенность в ее невиновности только из письма, которое Кэти написала моему отцу. Но я не хотела говорить Элеаноре об этом и выставлять себя на посмешище.
- Все равно, у меня нет никаких воспоминаний о Санта-Фе, и я никому ничего не могу рассказать, - сказала я.
- Если это правда, Пол будет разочарован. Но трудно поверить в то, что ты ничего не помнишь. Может, воспоминания начнут приходить, когда ты очутишься в знакомых местах.
Я подумала о тех неожиданных проблесках памяти, которые уже были, и ничего не сказала.
К этому времени уже показались окраины города, и с северной его стороны было меньше этих заведений для туристов, чем со стороны Альбукерка. Я почувствовала облегчение оттого, что наша поездка подходила к концу. Во мне росло недоверие к Элеаноре и убеждение, что если она сможет причинить мне вред, используя Хуана Кордова, она это сделает.
Вскоре мы уже ехали по улицам Санта-Фе, и я пыталась подготовить себя к встречам, которые мне предстояли. После всего того, что случилось со времени моего приезда, я чувствовала себя эмоционально опустошенной и не могла вызвать в себе радостное предвкушение встречи. Меня охватил страх.
Мы свернули на широкий проспект, идущий вверх к дороге на каньон, а затем нашли нашу узкую улочку с саманными домами. Гараж Кордова на несколько машин был затиснут в угол и упирался в саманную стену. Я вышла из машины и оглянулась, желая восстановить мое первое чувство радостного возбуждения при виде дома.
Наступал вечер, но окна с бирюзовыми рамами и выкрашенные ворота все еще блестели в ярком солнечном свете, а круглые саманные стены окружали дом как будто гладкой, бледной слоновой костью. Я намеренно выбросила из головы все остальные мысли и сосредоточилась на живописи, на цвете. Слоновая кость - не совсем верно. Плоть? Нет, слишком много розового. Может, бледный абрикосовый? Если бы я писала все это, я бы взяла цвета земли: красную и желтую охру и красный венецианский. А для теней, может быть, чуть-чуть голубовато-зеленого. Голос Элеаноры вернул меня из мира живописи и напомнил мне о предстоящем испытании.
- Это наш саман ввел тебя в транс? Пойдем, я отведу тебя к тете Кларите.
Мы прошли в бирюзовые ворота.