– Даже не представляете насколько, – кивнул Николай, холодно улыбнувшись. – Одна моя знакомая столько рассказывала про эти ваши игры, что я просто не смог удержаться. Давно хотел попробовать. Только правил я не знаю, вы уж меня сориентируйте.
– Вас как зовут-то? – спросила Даша, и ее резко перебил Степочка:
– Николаем Николаевичем его зовут.
– Можно просто Николаем, – кивнул Гончаров.
– Николаевичем, – упрямо прибавил Степочка. – В вашем возрасте уже положено так.
– Вы считаете? – темные глаза Гончарова сузились, взгляд сфокусировался на Степе, мышцы лица напряглись. Маша гадала, как, какими неведомыми путями мог Гончаров узнать, где она, да еще так быстро. Ответ был очевиден. Юлечка. Сдала, помощница. Может, он ее пытал? Значит, решил все-таки отомстить своей Гусенице по полной программе. Интересно, а вдруг и весь их роман был не больше этой мести – с самого начала? От этой мысли ей стало холодно и неуютно и захотелось бежать.
– Я считаю, что это нечестно, вы же занимаетесь большим бизнесом, а это значит, умеете врать лучше любого из нас. Какие вам правила! Да вы вмиг нас всех обманете. Вы знаете, как зовут Николая Николаевича за глаза? – продолжал глумиться Степочка, видимо, решив отомстить за все Машины слезы, что пролились на его засаленный свитер. Дожди, почти цунами. И только все как-то стало нормализовываться…
– Дон Корлеоне, – пробормотала Маша, кивнув. – Никто не поверит вам, если вы скажете, что вы просто мирный горожанин.
– Что, если я и есть – мирный горожанин? – спросил Николай, фокусируясь на Машиных глазах, на ее полыхающем от волнения лице.
– Давайте играть, – возмутился ничего не понимающий Павлик. Даша достала колоду специальных карт, где вместо тузов были нарисованы кровожадные лица мафии, в качестве короля выступал так называемый комиссар, а дамой была проститутка. Первое желание Маши – уйти – отступило, и ей стало интересно, что же затеял Николай, ради чего столько труда, поиски, этот нежданный визит. Чего он хочет? Не сидеть в одиночестве, пока его свободолюбивая, неразборчивая в связях Гусеница слушает оперу?
– Давайте сыграем, – кивнула Даша, встречая взгляд Николая во всеоружии. Карты легли на стол, одна за другой, но Николай посмотрел на свою раньше всей остальной группы, и пришлось пересдавать.
– Но почему я не должен был этого делать? – удивился он.
– Потому что в этой игре все будут пытаться понять, кто вы на самом деле. И ваша первая реакция тоже важна, – терпеливо объяснил Павлик. – Потому что если вы – мафия, то это может отразиться на вашем лице.
– А, понятно, – кивнул Николай, и карты раздали снова. Маша сидела, положив ладонь на свою карту, а сердце билось так, словно она уже увидела ее, и там был "Крестный отец, босс мафии". Николай вел себя свободно, словно и в самом деле просто пришел поиграть. Он смеялся над шутками Павлика, заказал всем кофе с кексами, чем тут же очаровал официантку, которая терпеть не могла все эти "групповухи" за их многочасовое высасывание одной чашки кофе и распитие одной бутылки воды на троих. Николай привык "наводить мосты" с нужными людьми, умел находить нужные слова. В непринужденной манере он расспросил Павлика о том, что тот ожидает и прогнозирует в отношении котировок валют. Ведь как у журналиста, у него, определенно, есть какая-нибудь инсайдерская информация. Павлик расцвел и зарядил рассказывать про свое видение экономического положения России в текущий момент.
– Нет! Не разрешайте Павлику говорить! – взмолилась Соня. – Если вы не хотите, конечно, чтобы мирные горожане стали кончать с собой добровольно.
– А между прочим, – подала голос Маша, – если так, то тогда Дон Корлеоне, определенно, мафия. Кому еще это на руку? Только мафиози.
– Разумный аргумент! – согласился Степочка.
– Только если я заранее знал об эффекте, который качественная аналитика производит на жителей города, – и Николай поднял обе руки вверх, показывая, что он сдается. Павлик надулся, но обижался он не на Гончарова, а на остальных. Маша сидела, тихо наблюдая за происходящим. Ей выпала мирная карта, но в данный конкретный момент это волновало ее, как убегающего от урагана волнует цена на нефть. Она дождалась паузы в разговоре и вступила в бой. Поиграем?
– Мы еще никого не опросили, – сказала Маша. – Скажи, Паша, ты мирный?
– Я? – вытаращился Паша и закивал своей уже лысеющей головой. Дурацкие гены от рано полысевшего отца к лысеющему сыну. – Конечно, я мирный. Я же журналист, мы никогда не вступаем в конфликты, мы только наблюдаем. Наша работа – нести людям информацию.
– Да ты нас просто потряс! А главное, как ново, как свежо! – фыркнула Даша. – А ты, Маша, ты мирная?
– Я не очень мирная, – пробормотала Маша, склонив голову набок. – Я устала быть мирной и принимать все за чистую монету. Мы живем в слишком циничном мире, чтобы хоть кому-то верить.
– Она практически призналась! – воскликнула Катя, сверля Машу взглядом из-под своих огромных очков.
– Ни в чем я не призналась. Я не мафия, но это не значит, что я позволю играть собой ради чьего-нибудь удовольствия. И хотя мой мир старомоден, я лучше останусь в нем.
– Не мафия, конечно! – фыркнула Катя. – Я вот не мафия. А Машка прямо дрожит, когда ее спрашиваешь. Я знаю, как ты реагируешь, когда тебе нечего прятать. Ты спокойна, как удав.
– Ну, убейте меня, – пожала плечами Маша.
– Ага, не надо делать вид, что тебе все равно, потому что мы все тут не первый день замужем и знаем, что это – самая лучшая стратегия. Убейте меня – и вы пожалеете, что убили мирного.
– Думайте, что хотите, только мне действительно все равно. Я устала от игр, – и Маша посмотрела на Гончарова. – Предлагаю убить Дона Корлеоне.
– Что? – вытаращился на нее Николай с нехорошей улыбкой на лице. – Ты хочешь моей смерти?
– Я хочу, чтобы ты сказал правду. Ты же мафия, да? – спросила Маша без тени улыбки. Все за столом замолчали, давая Николаю возможность защитить себя, и только несколько человек понимали, что происходит за столом. По крайней мере, думали, что понимают. Николай помолчал несколько секунд, словно повторяя в голове уже заготовленный заранее монолог, а затем кивнул, встряхнув свои жесткие, упрямые волосы. Он потянулся вперед, поставил оба локтя на стол так, чтобы приблизиться к Маше насколько возможно, и склонил голову в ту же сторону, что была склонена и ее голова.
– Я не знаю, чем я заслужил твои подозрения. Честно, не знаю. Я никогда не имел отношения к мафии, хотя, возможно, ты могла слышать какие-то сплетни. Я не считал нужным пресекать сплетни, потому что, во-первых, это бесполезно, а во-вторых, некоторые из них играли мне на руку. К примеру, вот я прихрамываю. И многие думали, что это – пуля, эхо девяностых, бандитские разборки. А ты знаешь правду, да, Маша?
– Ты знаешь? – спросила Соня.
– Вы хромаете? – спросила Катя. – Я не заметила.
– Я не знаю правду, – покачала головой Маша. – Только не в случае с вами. Я знаю только то, что вы говорите. Но вы могли и соврать, разве нет? Вы так хорошо умеете врать, а правда всегда проще, не такая таинственная. Из правды имиджа не сделаешь. Может быть, это и была пуля, эхо девяностых? Может быть, сейчас вы говорите, что вы – мирный горожанин, но сами скрываете карту мафии.
– Я не умею врать, – Николай нахмурился. – С чего ты… с чего вы взяли? Во всяком случае, сейчас я говорю правду.
– Но никто этого не узнает, пока вы не откроете вашу карту, понимаете?
– Я всегда держал эту карту открытой! – Николай вскочил, а потом сел обратно на стул. – Это с тобой… с вами все непонятно. Может быть, вы – мафия.
– Я – мафия? – расхохоталась Маша. – Да это бред!
– Почему бред? Возможно, вы внедрились в наш мирный город под покровом ночи, возможно, даже против своей воли, чтобы войти в доверие главному горожанину и выведать у него страшную тайну? Возможно такое? И вот, вы уже почти у цели, но для этого вам нужно остаться наедине с главным горожанином, который вам противен, потому что он – как Циклоп.
– Одноглазый? – влезла Даша.
– Старый, страшный, одноглазый циклоп, пристал к вам со своей скучной жизнью. И принцесса мафии сбегает, потому что не может совладать со своими чувствами, оставляя циклопа в одиночестве. Пусть он сам разбирается со своими проблемами, пусть решает, что сказать своей циклоповой матери, как объяснить ситуацию своим циклопьим друзьям.
– Циклоп никогда не был страшным и старым! – возмутилась Маша, но ее одернул начитанный, эрудированный Павлик:
– Циклоп, может, и не был старым, но точно был страшным. Существует поверье, что миф о страшных одноглазых существах возник после того, как в древности люди нашли череп карликового слона. Так уж вышло, что оба глаза у этих животных залегали в одной глазнице, так что на черепе остался только один паз для глаз. Вот и подумали, что это был одноглазый человек.
– Вот спасибо за такую содержательную лекцию, – фыркнула Даша. – Особенно учитывая тот факт, что она для нас не имеет смысла. Еще расскажи, что циклопы были кузнецами Зевса, ковали тому штуки, из которых потом вылетали молнии. Мы все тут читали мифы, между прочим.
– Я не читал, – возразил Степочка. – И для меня тут уже слишком много информации. Так что я согласен, давайте убьем Дона Корлеоне.
– Карликовый слон! – повторил Николай. – Карликовый слон, господи.
– Я не верю тебе, – прошептала Маша. – Это какой-то бред.
– А я не слишком-то верю тебе. Мать циклопа считает, что всем нужны только его деньги.
– А что думает об этом новая девушка циклопа? – спросила Маша. Николай посмотрел на нее задумчиво, напряженно – так, что Маше от его взгляда стало вдруг не по себе. Он что, решил, что она в ту ночь не осталась у него, потому что… он был неприятен ей? Какая глупость, он не мог так подумать. Она обожала его, только о нем и думала, она просто испугалась того, что все меняется, и меняется слишком быстро и слишком сильно. Все было похоже на сказку, а Маша не верила в сказки.
– Давайте убьем Корлеоне, – согласилась Соня. Кто-то закивал, все согласились с тем, что для обсуждения в первом раунде они и так уже потратили слишком много времени. Николай смотрел вокруг растерянно, будто не желая "погибать".
– Значит, все уже решено? Убить нельзя помиловать. И что же дальше, Мария Андреевна?
– Я не знаю! Откуда я-то знаю? Может быть, тебе стоит поехать в оперу? В Большой театр прилетели итальянцы, – всплеснула руками Маша. Она окончательно запуталась.
– Что за ерунда с этой оперой, в конце концов? – воскликнул Гончаров. – Иногда мне кажется, что ты просто бредишь.
– Иногда мне и самой так кажется.
– Ну что, голосуем? – вмешался Павлик, желая продолжать игру. Руки поднялись вверх – лес рук. Против только сам Гончаров. Все "убили" Дона Корлеоне, усилия Маши и Степочки были ненапрасны. Дон Корлеоне улыбнулся, перевернул карту, на которой был изображен упитанный "мирный горожанин", и бросил ее на стол.
– И что мне делать теперь? – спросил он у Маши. – Когда ты убиваешь меня уже во второй раз, между прочим.
– Ты напрасно приехал, Николай. Я не знаю… что ты хочешь от меня?
– Правды.
– Но я никогда тебя и не обманывала.
– Да? Тогда тебя подводит память. Ты обещала, что выйдешь за меня замуж.
– Это было до того, как ты завел себе другую.
– Может быть, мы выйдем и все-таки поговорим? Или ты предпочитаешь, чтобы мы так и продолжали делать вид, что мы играем в игры?
– Э! Народ, вы не можете просто так выйти из игры, когда она уже началась! Алло! Машка, это нечестно, – возмутились в один голос Катя, Даша и Павлик. Тогда Николай повернулся обратно к столу и сказал своим сильным, четким, хорошо поставленным голосом, проявляя при этом поразительную эрудированность, что "Город засыпает, просыпается мафия". Маша вытаращилась на него, но он только усмехнулся:
– А тебе что, особенное приглашение требуется? Засыпает город. Закрывайте глазки, Мария Андреевна.
Маша закрыла глаза, одновременно захлопнув и рот. Ничего себе, как раскомандовался! А еще говорил, будто ничего не знает про "Мафию". Да на нем пробы некуда ставить, сразу видны все его "криминальные связи".
– Итак, город спит. Просыпается мафия, – продолжил Николай. – Хорошо, мафия проснулась. Мафия выбирает жертву. Хорошо. Мафия выбрала жертву. Город просыпается. Просыпаются все, кроме… Марии Андреевны.
– Что? – вытаращилась на него Маша.
– А что? – повторил за ней Гончаров с той же интонацией. – Теперь мы оба выбыли из игры, разве нет?
– Ну… да, – кивнула Маша.
– Пойдем, нам нужно поговорить.
– Ты всегда добиваешься всего, чего ни пожелаешь? – спросила Маша, чувствуя, что сопротивляться его натиску у нее уже не получается. Она хочет услышать то, что он ей скажет. Она ждала этого разговора столько времени, что теперь у нее просто нет сил развернуться и уйти. Даже если понимает, что верить ему нельзя.
– Думал, что всегда, пока не встретил тебя! – ответил он, протягивая Маше руку. Она не приняла ее, но вышла из-за стола и пошла к выходу. Через минуту оба они, и Маша, и Николай скрылись за дверями кафе. Вся остальная "мафиозная братия" осталась сидеть в некотором изумлении, молча допивая купленный Гончаровым кофе.
– Думаете, они вернутся? – спросил Павлик.
– Сомневаюсь, – мрачно помотал головой Степочка. – И, между прочим, для справки, этот чертов Дон Корлеоне нарушил правила.
– В смысле? – повернулись к нему остальные.
– А в том смысле, что я не убивал Машку. Мы вышибли Пашеньку, вообще-то. Этот Гончаров взял и все изменил.
– Ты дурак? – воскликнула красная от злости Катя. – Ты же спалился, Степочка. Блин, я уже сто лет не была мафией, я хотела поиграть. Ну и что, что он вышиб Машку. Играли б дальше. Нет, ты форменный придурок, тебе только мирным быть.
– Да наплевать, – ответил Степочка с досадой и махнул рукой.
Глава 11
Чего можно добиться с помощью правильно подобранного цвета
Центр города бурлил, растекаясь людскими потоками по всем переулочкам. Человеческое цунами начиналось около пяти вечера и не кончалось до девяти. Каждый, кто шел на своих двоих, стремился попасть в метро, все, кто передвигались на четырех колесах, стремились на Садовое. Маша и Николай стояли посреди узкого тротуара и смотрели друг на друга, наплевав на то, что людской поток вынужденно делился на два рукава, чтобы обойти их. Они оба молчали, но их взгляды были красноречивее слов. Машино лицо полыхало от возмущения и обиды. Николай сжимал губы, тяжело дышал, словно изо всех сил пытаясь удержать внутри себя разъяренного быка, готового броситься на тореадора.
– С чего ты взяла, что у меня есть кто-то еще? – спросил он первым, и Маша распахнула глаза еще шире.
– С чего я взяла? С того, что у тебя есть девушка! – крикнула она.
– Никого у меня нет! – возразил Николай.
– Почему тогда ты меня бросил? – возмутилась Маша, и тут уже глаза Николая расширились и стали размером с чайные блюдца.
– Я тебя бросил? Ты сказала, что между нами нет ничего общего, что у нас нет будущего. Ты бросила меня!
– Встали тут! – крикнула на них обоих какая-то сварливая бабка и замахнулась на Машу палочкой для ходьбы. Оба они, и Маша, и Николай, посмотрели на бабку так, будто она только что материализовалась на до этого пустом тротуаре. – Чего смотрите?
– Извините, – пискнула Маша и отошла в сторону, где тут же получила в плечо от другого пешехода, дородного мужика.
– Пойдем в машину, – проговорил Николай, хмурясь. – Тут нас затопчут.
– Никуда я с тобой не пойду, – фыркнула Маша, но Николай поступил просто. Он взял ее за руку, притянул к себе и потащил куда-то сквозь бурлящую человеческую речку. Оказалось, что его внедорожник стоял на "аварийке" буквально на соседнем перекрестке, в месте, где оставлять машины никак нельзя. Стоял, перегородив еще две машины. Маша бы не смогла и минуты высидеть, если бы ее машина осталась в таком месте. Да по нему эвакуаторы плачут! Но Николаю это, кажется, было совершенно безразлично. Во-первых, он не сомневался, что никто и ни при каких обстоятельствах его машину не эвакуирует. Не посмеет. А во-вторых, плевать ему было на машину.
– Садись! – скомандовал он, распахивая перед Машей дверцу. Маша стояла, испытывая крайне двойственные чувства. С одной стороны, не об этом ли она мечтала тоскливыми одинокими ночами. Николай стоял рядом и хотел помириться. С другой стороны, может ли она ему верить? В прошлый раз, когда у нее случилась маленькая паническая атака, он выставил ее из своего дома в Большом Афанасьевском, выставил ее из своей жизни. А потом вообще поселил в Большом Афанасьевском черную королеву, свою бесстыжую Гусеницу, которая прямо сейчас наслаждается итальянской оперой в обществе Левинского. Какова цена его слов, чего стоят эти якобы изумленные взгляды, этот такой натуральный с виду шок от ее слов. Она его бросила! Что за чушь!
– Куда ты хочешь меня увезти? – спросила Маша, глядя на уютный полумрак автомобильного салона. Искушение было велико. Николай стоял слишком близко, взгляд его был повелевающим, держал ее за руку и каждым своим движением напоминал о том, что было между ними.
– Я не увезу тебя в лес, если ты об этом. Только если сама попросишь.
– Я каждый день езжу в лес, этим меня не напугать, – усмехнулась Маша. Она все еще медлила, и тогда Николай вдруг просто поднял ее на руки и усадил на сиденье рядом с водительским. Маша не успела даже ахнуть, как двери закрылись – предусмотрительный Гончаров нажал на центральный замок, и маленький черный штырек на двери уехал вниз. Попалась птичка.
– С тобой тяжело, – пожаловался Гончаров.
– Ты ведешь себя, как маньяк, – ответила Маша и гордо задрала подбородок. Николай смотрел на нее внимательно, изучающе, надеясь найти ответы, которые невозможно получить, просто спросив.
– Почему ты решила вдруг перекрасить волосы? – спросил он, в конце концов.
– Какой странный вопрос! Ради этого ты приехал сюда? Ради этого учился играть в мафию?
– С чего ты взяла, что я учился? – спросил Николай, отведя взгляд. Маша усмехнулась.
– Это совершенно логично. Ты едешь на встречу, где все будут играть в эту игру, ты не знаешь правил. Что ты сделаешь? Ты прочитаешь о них в Интернете.
– А вот и не угадала, – Николай посмотрел на Машу с вызовом. – Я прирожденный мафиози. И я ничего не читал. Я загрузил обучающий ролик. Через видео всегда проще понять, чем если читать о чем-то. К твоему сведению, ваша теплая компания играет в непрофессиональную мафию.
– Неужели? И как ты сделал этот вывод? – ухмыльнулась Маша. – В профессиональной мафии людей убивают по-настоящему?
– В профессиональной мафии люди, которых "убили", неважно, днем или ночью, не вскрывают своих карт. Они могут признаться, что они – мафия, могут соврать, что они – мирные. Игра продолжается, пока за столом остается хотя бы один игрок, но знает об этом только ведущий.
– Я покрасила волосы, потому что больше не могла так! – пробормотала Маша, глядя в окно. – Я не знала, что еще я могу изменить. В моей жизни, кажется, почти ничего от меня не зависит.
– Я так и подумал, когда увидел тебя сегодня, – кивнул Николай.