Одно время они встречались на квартире брата Михаила на Бассейной улице, но тот, испугавшись общественного осуждения, отказал им в этом, чем несказанно удивил самодержца. Александру II казалось, что никто в городе не замечает его отношений с Долгорукой, в то время как высшее общество уже начало предвкушать скандал. Заметим, что во время этих тайных встреч Александр ограничивался только разговорами, не позволяя себе распускать руки.
Однако жажда любви не покидала его, и наконец в их отношениях наметился перелом. Летом 1866 года в Петергофе отмечалась очередная годовщина бракосочетания покойных Николая I с Александрой Федоровной. В трех верстах от Большого дворца находилась вилла Бельведер, куда сводня Варвара Шебеко и привезла Катерину. В тот же вечер она отдалась императору, который заявил ей: "Сегодня я не свободен, но при первой же возможности я женюсь на тебе, отселе я считаю тебя своей женой перед Богом, и я никогда тебя не покину". Он любовался ее кошачьими повадками и был готов на все. Ее страх, слезы, нежность и неумелые поцелуи укололи сердце опытного ловеласа. Екатерина говорила потом, что во время интима она была близка к обмороку и, что совсем уж неожиданно, почти в таком же состоянии трепета и восторга был сам царь. Галатея удалась вполне, и император сдержал свое слово. Екатерина смирилась со своей участью.
Однако после случая в Бельведере (о котором стало тут же известно) любовникам пришлось расстаться. Для того чтобы утих большой скандал, Екатерине по настоянию родственников пришлось уехать в Италию. Слухи не утихали, наоборот – становились день ото дня грязнее. Одни видели в Катерине всего лишь любовницу Александра, другие же уверяли, что Долгорукая невероятно развратная девушка – чуть ли не с пеленок. Что она нарочно ведет себя вызывающе и, чтобы разжечь страсть императора, танцует перед ним голой на столе! Тогда такого слова, как стриптиз, еще не знали, но это было похоже на то, о чем шли сплетни. Говорили также о том, что Катя проводит целые дни в "непристойном виде", почти неодетой, а за брильянты готова отдаться каждому мужчине. Вот уж правду говорят, что каждый думает в меру своей испорченности!
После отъезда Екатерины в Италию Варвара Шебеко, считая, что для императора она больше не представляет интереса, замыслила очередную интригу. Чтобы не потерять своего влияния в Зимнем дворце, она решила подсунуть Александру II младшую сестру Катерины – Машу Долгорукую. Однако фокус не удался – Александр II, поговорив с Машей о жизни, подарил ей кошелек с империалами и ушел. Отношение монарха к старшей Долгорукой оказалось вполне серьезным.
Александр Николаевич страдал от разлуки с Екатериной и использовал любую возможность, чтобы встретиться с ней. И такая оказия вскоре представилась. В 1867 году французский император Наполеон III пригласил Александра II на Всемирную выставку в Париж. Он сразу ухватился за эту идею, хотя визит в Париж и не планировался. Более того – русскому императору во Франции угрожала опасность, так как там осело много поляков-эмигрантов, озлобленных жестоким подавлением бунта 1863 года. Тем не менее, царь поехал туда. Из Неаполя по вызову Александра приехала во Францию и его возлюбленная. Наполеон III отдал под жилье русскому царю Елисейский дворец, и Долгорукая тайком проходила туда через калитку на улице Габриэль. Или, к ужасу охраны, царь один, без сопровождения, ходил на свидания с ней в отель. Французская полиция, обеспечивавшая безопасность русского царя, аккуратно фиксировала их встречи, о чем информировала своего императора. Но увы: чего опасались спецслужбы, то и произошло – поляк Березовский стрелял в Александра II, правда, безуспешно.
После возвращения обоих любовников в Петербург они продолжали встречаться через день, едва соблюдая правила конспирации. Он дал своей возлюбленной ключ от кабинета своего отца Николая I в Зимнем дворце, который был расположен на первом этаже и имел отдельный вход прямо с площади. Екатерина приходила к нему на свидания по секретной лестнице, стыдясь придворных лакеев, посвященных в тайный роман императора. Кабинет был невелик: мебель, картины, портьеры – все в нем оставалось прежним. Александр II спускался к своей возлюбленной по потайной лестнице из своих апартаментов на втором этаже.
Тогда же Александр II, по свидетельству фрейлин императрицы, сообщил своей жене о своей любви к Катенысе Долгорукой. Мария Александровна приняла это как неизбежное зло; она промолчала, никогда не обсуждала измены мужа со своими приближенными, стараясь соблюдать внешние приличия. Она поняла, что ее время безвозвратно ушло. Мария Александровна лишь однажды заявила: "Я прощаю оскорбления, нанесенные мне как монархине, но я не в силах простить тех мук, которые причиняют мне как супруге".
Точно так же вели себя и дети императора – они не решались обсуждать своего отца даже между собой. Правда, сын Александр (будущий Александр III) пытался бунтовать. Однажды, сорвавшись, он выпалил, что не хочет общаться с Екатериной Долгорукой, что она "плохо воспитанна" и ведет себя возмутительно. Царь впал в неописуемую ярость; орал на сына, топал ногами и даже грозил выслать его из столицы. Немногим позже жена наследника, Мария Федоровна, открыто заявила императору, что не хочет иметь дела с его пассией, на что он возмущенно ответил: "Попрошу не забываться и помнить, что вы лишь первая из моих подданных!" Бунт в собственной семье Александр был готов подавить любыми доступными средствами. Ведь речь шла о его личной жизни. Ради любви к Долгорукой он потерял жену, рассорился с детьми и вызвал возмущение в высшем обществе.
А высшее общество было на стороне Марии Александровны и ее детей, оно презирало Долгорукую и поэтому пошло в атаку. Стали распускаться слухи, что Катерина управляет императором, что страной правит триумвират, состоящий из царя, Варвары Шебеко и Екатерины Долгорукой. Для придворных дам она вообще потеряла имя, в разговорах ее называли лишь "эта женщина" (в XIX – начале XX века так завуалированно называли проституток), "упомянутая дама", "тайная подруга", "барышня", "особа" и тому подобное.
Но и это еще не все – самодержец подал отрицательный пример своим подданным. В стране увеличилось число разводов, внебрачные дети превращались в законных, почти беспрепятственно стало возможно жениться на соседке, купив соответствующее решение духовной консистории. А государь лишь вздыхал: "Что поделаешь, такое нынче время…" При Александре II за это никого в монастырь не ссылали, не штрафовали и не приговаривали к церковному покаянию. Наступила почти полная брачная свобода. И в этом был виноват сам государь, который обязан был заботиться о нравственности своих подданных, личным примером в том числе. А какой пример он подавал? Дурной пример. Царь, обязанный Богом и судьбой стоять на страже основ самодержавия, неукоснительно выполняя свой долг, преодолевая собственные страсти во имя высших интересов династии и империи, все это забыл и всему изменил. Александр III, примерный семьянин, все эти безобразия потом отменил.
Как же дальше развивались амуры Александра Николаевича с Долгорукой? "Дорогая Катрин", как ее называл император, далеко вперед не заглядывала. Главное – она любит и сама любима. Все остальное для нее не имело значения. Встречаться в Зимнем дворце оказалось неудобным – слишком много чужих глаз следило за ними. Тогда Александр II уговорил начальника своей личной охраны, генерала Рылеева, предоставить им свою квартиру для свиданий. Там они и встречались долгое время. Оставаясь у Рылеева, царь не только расточал супружеские ласки, но и пытался духовно воздействовать на Катерину. Они вместе читали послания апостола Павла, молились и просили Бога дать им здоровых и прекрасных детей. Что же касается возлюбленной императора, то она как была наивной и бескорыстной идеалисткой, так ею и осталась, не понимая реалий жизни.
В 1872 году Екатерина Долгорукая почувствовала, что забеременела, и сказала об этом царю. Она тщательно скрывала свою беременность. Почувствовав приближение родов, она позвала свою горничную и ночью вышла с ней на набережную. Идти ей было некуда – только в Зимний дворец. Извозчиков не было. Так она и плелась, превозмогая боль и опираясь на руку своей наперсницы. Наконец, какой-то ночной извозчик сжалился над бедными женщинами и отвез к дворцу. Александр II, бледный и встревоженный, сам отвел ее в кабинет Николая I, где они раньше занимались любовью. Здесь не было даже кровати – только диван, на который и легла княжна Долгорукая. Немедленно вызвали акушерку и доктора, которые чуть не опоздали к родам. На свет появился мальчик, мать назвала его Георгием. Верный Рылеев спрятал его вместе с матерью у себя на квартире. Император опасался за их жизнь – могли выследить революционеры и убить.
Довольно скоро эта весть добралась до царской семьи и вызвала бурю возмущения. Особенно были потрясены цесаревич Александр, его жена Мария Федоровна и обманутая императрица Мария Александровна. Высказали решительное осуждение и братья императора – Константин и Николай (у которых, вот парадокс, тоже было не все гладко в семейной жизни), и шестидесятилетняя тетка царя, великая княгиня Елена Павловна, старшая по возрасту в императорской семье. Собравшись вместе, они негодовали, возмущались и высказывали серьезные опасения, которые могли возникнуть из-за факта рождения сына царской любовницей. Они были единодушны в том, что ни Екатерину Долгорукую, ни ее сына нельзя вводить в императорскую семью. Они должны остаться вне династии. Императрица Мария Александровна, узнав о рождении Георгия, от горя заболела еще сильнее. Позицию царской семьи поддерживала вся родовая знать Петербурга.
Не успели утихнуть пересуды, как Александр II и Екатерина Долгорукая снова "учудили" – в конце 1873 года у них родился еще один ребенок. На сей раз это была девочка, названная Ольгой. Здесь семейные страсти закипели еще пуще. И самое главное: судя по всему, Александр Николаевич не собирался на этом останавливаться! Рожая третьего ребенка, Екатерина Долгорукая все еще была в таком же фальшивом положении не жены и не любовницы. Ей опять пришлось ночью тайком пробираться в царские апартаменты для родов. Третий мальчик, рожденный в 1876 году, долго не жил. Александр II со слезами на глазах сидел над умирающим Борисом, когда ему давали вдыхать кислород. Ребенок прожил всего три дня.
Такое положение не могло существовать и дальше – должна была наступить хоть какая-то развязка. И царь поступил совершенно неожиданно, чем вызвал еще большую панику в романовском семействе. Княжне Катерине Долгорукой и ее детям (Георгию и Ольге) указом Александра II в 1874 году был пожалован титул светлейших князей Юрьевских. Император не захотел оставлять их на фамилии матери, опасаясь, что род Долгоруких после его смерти отречется от них, и они превратятся в форменных бастардов. Более того, в указе дети были названы с отчеством – Георгий Александрович и Ольга Александровна. Тем самым император официально признавал, что является их отцом. При этом Александр II не передал свой указ Сенату, как было положено, а сохранил его втайне, приказав генералу Рылееву хранить его до того времени, когда придет время опубликования (этот указ держался втайне б месяцев). Видно, в чем-то он не был уверен до конца. В мае 1877 года у княжны Долгорукой родилась вторая дочь, названная Екатериной, в честь матери.
Екатерина Долгорукая постепенно отдала любимому мужчине всю себя, все чувства и мысли, заботы. Она не только стала возлюбленной императора, но сделалась для него целым миром, в котором монарх находил отдохновение от своих трудов государя. Она вместе со своим потомством перебралась на третий этаж Зимнего дворца. Из личных покоев императора на втором этаже туда вела потайная лестница, и царь, проведя вечер в кругу родных, ближе к полуночи поднимался, чтобы увидеть свою "дорогую Катрин". Ему было хорошо в ее обществе, где нужно быть не царем, а лишь мужчиной, и ощущать тихую радость семейного очага. Катерина готовила ему чай, стаскивала сапоги, окружала теплом и заботой. Царь тихо млел от счастья.
Пока императрица Мария Александровна болела, Александр Николаевич в 1878 году официально ввел Екатерину Долгорукую в семейный круг на правах фрейлины жены. У его родственников это вызвало небывалый протест. Великая княгиня Мария Павловна в одном своем письме сообщала: "Она является на все ужины, официальные и частные, а также присутствует на церковных службах в придворной церкви со всем двором… И так как княгиня весьма невоспитанна, и у нее нет ни такта, ни ума, вы можете себе представить, какое наше чувство просто топчется ногами…" В свою очередь Александр II не раз делал попытки объясниться с родственниками. В конце 1870-х годов он написал своей сестре Ольге Николаевне: "Княжна Долгорукая, несмотря на свою молодость, предпочла отказаться от всех светских развлечений… и посвятила свою жизнь любви и заботам обо мне. Она имеет полное право на мою любовь, уважение и благодарность… она живет только для меня, занимаясь воспитанием наших детей, которые до сих пор доставляли нам только радость".
При этом все замечали, что у Александра II впали щеки, согнулась спина, стали дрожать руки; он часто задыхался. Молодая любовница отбирала у него все силы. Но сам он считал, что, напротив, княжна Долгорукая – единственное существо, которое любит его по-настоящему и поддерживает в нем нравственные силы. Ему казалось, что все вокруг не понимают его, и понимает только она одна. И еще: тяга к Екатерине Долгорукой у него носила какой-то нездоровый, патологический характер. После революции 1917 года в кабинете царя нашли альбом эротических рисунков, профессионально сделанных Александром II. Моделью для них служила сама Екатерина Долгорукая. Более того: недавно на аукционе "Сотбис" в Париже были проданы за 11 тысяч долларов 9 интимных писем, которыми обменивались император и его любовница Долгорукая. В них шла речь об интимных утехах, которым предавались любовники и для которых Катерина придумала специально французское слово "bingerle". Некоторые письма были очень откровенными. Исходя из их текста и рисунков, следует считать Александра II эротоманом.
В то время как император предавался любовным утехам с Долгорукой, его жена умирала. К 1880 году Мария Александровна превратилась в собственную тень, или, как деликатно выражались придворные, "стала воздушной". Она вставала с постели только затем, чтобы совершить утренний туалет и помолиться и изредка выходила к обеду в кругу семьи. Порой к больной приходил император. Она ни в чем его не упрекала и ни на что не жаловалась. Он чувствовал себя неловко – на минуту присаживался на краешек стула, говорил какие-то ничего не значащие слова, гладил руку и на прощание целовал в мертвенно-бледную щеку. "Не упоминай мне про императрицу, – говорил он верному Лорис-Меликову, – мне это так больно".
В феврале указанного года у нее случился очередной приступ болезни, который был так силен, что императрица впала в летаргическое состояние и даже не слышала взрыва в Зимнем дворце, произведенного террористом Халтуриным. В мае 1880 она скончалась. "Последний месяц больная почти все время находилась в полузабытьи и умерла так незаметно, что не успели позвать даже близких, чтобы проститься с нею", – писал современник. Все про нее просто забыли. "Она умирала в Зимнем дворце в полном забвении. Хорошо известный врач, теперь уже умерший, говорил своим друзьям, что он, посторонний человек, был возмущен пренебрежением к императрице во время ее болезни. Придворные дамы, кроме двух статс-дам, глубоко преданных императрице, покинули ее, и весь придворный мир, зная, что того требует сам император, заискивали перед Долгорукой". Во время похорон царедворцы заметили, что среди присутствующих не было Екатерины Долгорукой, хотя она, как фрейлина императрицы, должна была провожать ее в последний путь. Государыне было 66 лет.
Итак, Марию Александровну похоронили, и родственники царя, хоть и ворчали, но уже почти смирились с присутствием Юрьевской за своим столом, однако Александр II на этом не успокоился. Он решил узаконить свои отношения с ней. Вот тогда-то среди Романовых началась настоящая паника.
А что, собственно, заставляло так нервничать родню царя? Почему она сочла складывающуюся ситуацию неприемлемой? Ведь адюльтеры, скажем, Александра I и Николая I ни для кого секретом не были и не вызывали столь бурной реакции? Надо отметить, что сам Александр II до средины 1860-х годов придерживался традиционных взглядов на проблему личной жизни членов царствующей фамилии. В 1865 году он говорил, например, наследнику: "…запомни хорошенько, что я тебе скажу: когда ты будешь призван на царствование, ни в коем случае не давай разрешения на морганатические браки в твоей семье – это расшатывает трон". Чуть позже, когда его братья Константин и Николай Николаевичи вступили в семейные связи с актрисами, чем разрушили законные браки, Александр II негодовал: "Как? Незаконные связи, внебрачные дети в нашей семье?.." А потом сам же и нарушил эти установки! Прежние высказывания оборачивались против него самого. Императорская семья были в ужасе не от самого факта интрижки Александра II с Долгорукой (это – сколько угодно), а из страха перед введением в царскую семью незаконнорожденных детей, в частности, сына Георгия, который мог претендовать на престол. Этим создавалась совсем иная династическая ситуация; в любой момент она могла опрокинуть дом Романовых. Ведь став наследником своего отца, Георгий Александрович стал бы и новым царем! Тогда страной бы правила уже династия Долгоруких, а не Романовых! Вот где была собака зарыта! А Романовым это было надо? Без боя, только в силу прихоти Александра II, сдать свое почти 300-летнее правление? Не бывать этому! И семейство Романовых обрушило всю силу ненависти на бедную Катерину, о чем мы уже писали выше. С царем на эту тему спорить было бесполезно. Даже всесильный шеф жандармов П. А. Шувалов не удержался на своем посту. Когда он позволил себе сказать, что его обожаемый монарх находится под влиянием Долгорукой, и пообещать: "Я сокрушу эту девчонку!", то сразу же был снят со всех постов и отправлен послом в Лондон.
Как известно, дыма без огня не бывает, и кое в чем Шувалов оказался прав. Александр II действительно пытался ознакомить Долгорукую с механизмом управления империей. Начиная с конца 1870-х годов ни одного серьезного решения без совета с Катериной он не принимал. А могла ли она, эта девчушка, давать дельные советы императору? Конечно, не могла, просто Александру II нужен был внимательный слушатель, сопереживавший его трудам и заботам.
С приближением сороковин со дня смерти своей законной супруги, императрицы Марии Александровны, Александр II стал все настойчивее говорить о возможности его официальной женитьбы на Долгорукой, то бишь, уже светлейшей княгине Юрьевской. Всех, к кому он обращался, подобное его намерение повергало в состояние шока. На просьбы родственников не делать этого рокового шага царь отвечал, что волен распоряжаться своей судьбой как пожелает, тем более, что жениться на Долгорукой ему велит чувство долга перед нею и их общими детьми.