А я осталась сидеть одна на кухне, задумчиво оглядываясь по сторонам. Моя квартира была завалена бумагами сверху донизу. Они были на ковре, на паркете, на мебели, на кухонном столе. Везде. Книги, расчерканные распечатки, в холодильнике пусто, а в раковине - гора немытой посуды. Но мы жили в этом бедламе с Ларисой и не жаловались. И тянули друг друга наверх. Без нее я не смогла бы закончить даже этот семестр, я много пропустила, по болезни ли, нет ли, неважно. Без нее бы у меня ничего не получилось. Да, такого Лиза бы для меня не сделала. Да, мне сложно было Ларисе доверять, даже ей. Но я не думала, что ее это настолько сильно задевает.
После сдачи очередного экзамена, посреди сессии, несчастные студиозусы не выдержали напора и направились в кафе. Настроение за столиком царило слегка менее радостное, чем обычно, потому что мучения наши еще не закончились. Осталась Наталья, чтоб ее, Владимировна, а это по определению не так просто, как хотелось бы.
Когда все заказали пиццу, а я - салат, надо мной начали подтрунивать.
- Ты у нас фигуру бережешь? - фыркнула Оля, которая вечно пыталась сесть на диету, но после прочтения очередного списка позволенных продуктов теряла весь пыл.
- Я гимнастка, мне нужно быть худой и есть полезную пищу.
- Ключевое слово здесь есть, - заметила Лариса. - А ты только кофе литрами хлещешь. Через пять лет у тебя будет тахикардия, гипертония и отвратительная кожа.
- Смотри как удачно, что у меня друг кардиохирург, - фыркнула я.
- А с кожей что будешь делать?
- Да что угодно, ведь если я не накрашена, меня даже на аттракционы не пускают без паспорта или сопровождения родителей. - В ответ на это раздался дружный хохот. - Кстати, о них. Мне нужно позвонить.
Я хотела съездить и навестить родню. Мне, разумеется, прочитали лекцию на тему неблагодарных детей, которые об отчим доме не помнят. Выслушав в свой адрес массу недовольств, я положила трубку и вдруг заметила странного мужчину, который пристально смотрел именно на меня. Я похолодела, хотела было вернуться к людям в зал, но не вышло.
- Куда-то спешишь, красавица? - спросил он… и достал нож. И как на зло в закутке у зеркала никого не было! Только я и он. А затем он двинулся на меня. Я видела только оружие. Ничего вокруг. Мной завладело некое странное оцепенение. Отмерла я только когда он размахнулся, я отскочила, но не успела. Из разреза на предплечье хлынула кровь. Было до одури больно. Он зарычал и снова бросился на меня, маленькое помещение, он с ножом и быстр как профессиональный киллер. Но так ли это? Не знаю, у меня снова создалось впечатление, что со мной играют, а не пытаются убить! Однако, оказалось, он все-таки киллер-психопат, так как стоило мне оступиться - он навалился сверху, целясь ножом в горло. Я боролась отчаянно, хотя больно было до помрачения рассудка. Мы оба перемазались в моей крови? Кое-как, с превеликим трудом, я вытащила пистолет и опустошила барабан в его ногу, а затем бросилась к стоянке такси. В глазах темнело. Становилось все холоднее. Очнулась я несколько часов спустя в больничной палате подключенная к капельницам.
- Я не могу дозвониться до Алекса, - сквозь белую пелену тумана я увидела две размытые фигуры. Говорил Дима. Я смутно припомнила, что через несколько дней он снова уедет. А как же я? С такими событиями мне он ой как нужен. - Она скоро придет в себя. Сосуды не задеты, но раны серьезные. Швов много.
- Где Алекса только носит?! - услышала я обеспокоенный голос Коршуна.
- Привет, - сказала я тихо. - Все в порядке. Я в порядке.
- Да правда что ли? - злобно умилился Дима.
Понимая, что так больше продолжаться не может или может, но очень недолго, я взяла такси и поехала к Алексу домой. Дверь была заперта, но машина в гараже. То есть когда-нибудь он должен спуститься. На моей руке в несколько слоев был намотан бинт. Болело очень сильно, несмотря на обилие обезболивающих. Стоять было трудно, и я присела на капот мицубиши (надеялась, что завоет сигнализация, и хозяин объявится, но чуда не случилось). Примерно через полчаса он спустился. Его телефон был недоступен все это время.
- Не сиди на капоте, вмятины останутся, - предельно ровно заметил он. Почему-то мне не понравился его тон. Я привстала и посмотрела на нетронутый металл.
- Не от меня, - обронила я. Рука пульсировала болью, практически ни о чем другом я думать не могла. И вежливости это совсем не помогало. - Где твой мобильник? - без обиняков спросила я.
- Разбил, - пожал плечами Алекс. - Что случилось? - в его голосе послышалось раздражение.
Мои губы сами собой сложились в грустную улыбку. Если он хочет выставить меня назойливой прилипалой, то я не могу ему помешать. В этот момент в гараж въехала машина. Из нее выпорхнула совершенно счастливая Наталья Владимировна. Она выглядела выше всяческих похвал. Словно сошла с картинки. Однако, увидев меня, тут же спросила, что я здесь делаю. Алекс вопросительно на меня посмотрел. Кажется, Лариса была права. Никому мои проблемы не интересны. Даже тем, благодаря кому они появились.
- Я просто… ухожу, извините за беспокойство, - сказала я и соскользнула с капота мицубиши. Меня немного мотало, но я старательно прятала бинты под рукавом, хотя это и было больно. Но прятаться было бессмысленно, так как когда я, не выдержав, обернулась, обнаружила, что до меня уже никому нет дела. Вообще.
Из такси я позвонила Ларисе и сообщила о своем состоянии, об Алексе, о том, что останусь ночевать в больнице. В общем пыталась загладить вину перед ней за Лизу. Какой абсурд, но если это поправит наши отношения, все оправдано. Она даже предложила привезти мне конспекты, я не стала отказываться. Желания вылезать из больницы и моря самокопания не возникало. Сбросив вызов, я на автомате пролистала телефонный справочник до имени Виктора Граданского. Может быть, только может быть, мне следовало поступить именно так. Раз и навсегда отказаться от помощи Алекса, от его доверия, ото всего, что могло бы быть хорошего между нами. Просто поверить его отцу, а не ему. А потом я подумала: Сергей меня с крючка не снимет. Нет, конечно. Он завербовал Колю, что мешает поступить так со мной. Я персона очень даже засвеченная, по-своему выгодная… Вот позвонить бы лучше Константину Граданскому и сказать ему все, что думаю о его жадном стремлении отомстить Алексу. Интересно, сейчас ситуация достаточно изменилась, чтобы он ко мне прислушался, или все еще оглушен обидами? В любом случае я плохо просчитываю варианты. Я не знала что для меня в такой ситуации было лучшим. А потому я как всегда ехала в больницу плакаться и прятаться в объятиях лучшего друга.
Пару дней спустя, перед самым экзаменом, я психанула, села за руль и поехала на гонки. Не знаю почему, просто когда мне хреново, я могу сделать большую глупость. И вот, я за рулем машины, вся в бинтах и порезах. Зато гордая и несломленная. Не попытки ли убедить себя в собственной силе являются первым звоночком о том, что все далеко не так хорошо?
- Я тоже поеду, - заявила я с порога Стасу.
- Совсем двинулась? - поинтересовался он, глядя на мои бинты.
- Ставка, - протянула ему деньги.
- Да мне-то до лампочки. Как скажешь, - фыркнул он. Верно, это просто не его дело.
Вести машину было не слишком удобно. И не больно только благодаря таблеткам. Со мной ехала парочка каких-то незнакомых юнцов на машинах, которые поршу и в подметки не годились. А потому преимущество было налицо. До этого я на гонках была всего несколько раз, и дважды участвовала в заездах, но сегодня мне нужно было выиграть. Мне нужно было хоть что-то взять под контроль. Одного из парней я сразу обошла на повороте, но второй оказался более искушенным гонщиком. И мне пришлось с ним повозиться. Через три поворота в заносе я обошла его, но на четвертом он снова взял лидерство. Он не давал мне пройти вперед. И только после того, как я его не совсем честно напугала, уступил мне считанные доли секунды. Когда я вылезла из машины, Стас буквально схватил меня на руки и закружил.
- Моя ученица! - гордо объявил он.
- Поставь меня! - простонала я, чувствуя, как кровь пропитывает бинты. Швы разошлись?
Стас взял три рулончика банкнот и отдал их мне. Кто-то снимал нас на видео. Я попыталась отвернуться, но не удалось. Я не стала переживать, мы все знали, что в сеть это выкладывать гонки - табу. Стас и Алекса за этим лично следили.
Когда я приехала на перевязку, Дима вылупил глаза.
- Ты что вчера делала? - завопил он.
- Извини, - пожала я плечами, уверенная, что не умру, а остальное не имеет значения.
- Извини?! Я сейчас голову отрежу и пришью. И извиняться не стану! - завыл он.
- Я тут у тебя позанимаюсь, ладно?
Он некоторое время на меня смотрел, как на ненормальную, а затем просто фыркнул и стал отдирать бинты. Руку сгибать было больно, потому я поставила ногу на стул, а руку положила на колено. И закурила, чтобы и снаружи, и изнутри меньше болело. Я зажала сигарету между пальцами правой руки, а левой пыталась накарябать хоть что-нибудь. Ведь подлянка же, нет? Спустя минут двадцать я презрительно отшвырнула ручку. Не левша я, совсем нет, шпоры разве что в телефон перегонять. Вот Миледи обрадуется. Я горько усмехнулась и пододвинула к себе конспекты, осыпая их пеплом сигареты. Я переложила сигарету в другую руку и взяла конспект.
- Она так тебе и не сказала?! - раздался возмущенный голос Димы. Дверь об стену, и на пороге двое крайне разъяренных мужчин. Занятно, отстраненно заметила и по привычке попыталась согнуть правую руку, чтобы поднести сигарету к губам, но та просто вывалилась из онемевших после обезболивающих пальцев.
- Я в норме, - заявила я.
- Нннет! - зарычал Дима. - Ты НЕ в норме. Ты вообще не в себе.
- Дима, уймись! - вспылила я. - В конце концов, я не при смерти!
- Но с завидной регулярностью с некоторых пор танцуешь с ней джигу!
Спас звонок телефона.
- Артур? - искренне удивилась я.
- В интернет можешь выйти? - поинтересовался он.
- Да.
- Я тебе сейчас адрес кину, взгляни. - И положил трубку. А я полезла в браузер.
Я открыла ссылку и застонала. Видео на ютубе. Вчерашнее. С гонок.
- Ну что ж, - прокомментировала я. - Пойду позвоню маме и быстренько поведаю ей, что не приехала повидаться, потому что меня чуть не прирезали в кафе. Пока ей на работе не рассказали, чем я на самом деле по вечерам занимаюсь. Надеюсь, в кардио еще остались свободные койки.
Глава 18
На консультацию я явилась в топике. Не смогла надеть кофту, а Лариса уехала раньше. Зрелище не для слабонервных. Воображение уже рисовало лица подруг, когда те увидят бинты. Или лучше просто не снимать пальто?
- Как они сервак ютуба свалить ухитрились? - с интересом спросил Артур.
- Без малейшего, - покачала я головой, ничуть не покривив душой.
Нас впустили в аудиторию за пять минут до начала консультации. Я не стала раздеваться, дабы не травмировать тонкую душевную организацию некоторых особ.
- Итак, - начала преподавательница. Выглядела она усталой, даже… постаревшей. Что же стало причиной ее странного поведения и состояния? - Ситуация немного изменилась, - сказала она. - Мне срочно надо уехать, потому я поставлю вам оценки автоматом.
Аудитория взорвалась. Некоторые были рады, Артур и Лариса ругались, что без толку учили. А я… я зависла и конкретно.
- Тихо! - призвала Наталья Владимировна к порядку. Аудитория снова погрузилась в молчание. - Несогласные со своими оценками будут сдавать другому преподавателю экзамен завтра в восемь тридцать, по расписанию.
- Я сдаю, - усмехнулась я, уверенная, что автоматом мне может быть только три. - Не зря учила.
Однако когда аспирантка Орехова продиктовала наши оценки, мне был обещан высший балл.
- Кто согласен, несите зачетки, остальные свободны.
Большинство, разумеется, побежали к ее столу. Мне же казалось все происходящее сном, в полутрансе я протянула ей зачетку. Однако Миледи подняла на меня глаза и полностью проигнорировала. Оля, которой сейчас ставили ее заслуженную четвертку, опасливо на меня посмотрела. А вдруг это оговорка или ошибка? Никто не ожидал такой щедрости. Студенты собирались и уходили, а она все не подписывала. Я, наконец, не выдержала, улыбнулась друзьям и кивнула на выход, чего ждать-то? Они ушли, оставив меня, преподавательницу и еще двух студентов. Те были рады и счастливы, а мой нервоз достиг апогея. И только когда я увидела, как она твердым острым почерком ставит роспись под оценкой отлично, отпустило. Так и не сказав ни слова, я медленно начала убирать зачетку в сумку. Наталья Владимировна встала и подошла ко мне. Шокировав меня до глубины души, она помогла мне поправить на плече ремешок сумки.
- Передай это Алексу, - попросила она на удивление мирно и протянула что-то в пакете, очевидно, какую-то продолговатую коробочку.
- Непременно, - ответила я ровно. Хм, интересно. И почему это я должна была выступить посыльным? Она скользнула взглядом по моей шее, обнаруживая там кулон. И тут осенило. - Вы выложили то видео? - спросила я.
- Я, - вздохнула она.
Я могла бы сказать ей все, что думаю, но удалось выдавить только:
- До свидания.
Это было практически невероятно. Почему она это сделала? Чем я так проштрафилась, что ей захотелось сделать мне подлянку? Откуда она вообще его взяла?
- Ну как? - с придыханием спросила Лариса.
- Все путем. Не поможешь? - попросила я подругу, протягивая ей шарф. Около соседнего подоконника меня дожидался Алекс. Наталья Владимировна вышла из аудитории, увидела Алекса и, крепко сжав зубы, отправилась на вахту сдавать ключ. Все пооткрывали рты. А Алекс подошел ко мне.
- Тебе просили передать, - сказала я и отдала ему пакет.
- Спасибо, - он взял его и убрал в карман. - Значит, ты летишь в Лондон, - сказал Алекс. - Не надо, Карина, ты ранена…
- Мне снимут швы уже сегодня. Я в порядке.
- Ты не в порядке.
- А кто тебе сказал, что меня интересует твое мнение? - взорвалась я и прищурилась. - А знаешь что? - я открыла окно и вышвырнула туда собственный мобильник. - Теперь у меня тоже новый номер телефона. Ты был не в настроении со мной разговаривать, теперь моя очередь. Катись отсюда, - я указала забинтованной рукой на выход. Он оглядел бинты на моей ладони. - В Лондоне я буду хотя бы в безопасности!
- Ты в состоянии послушать?
- Нет. Но если ты настаиваешь, я уйду сама! - И, чеканя шаг, направилась к лестнице. - Я вам напишу, - крикнула я друзьям, не оборачиваясь. Мое настроение провалилось в глубокий минус.
Лариса взяла чашечку кофе и села рядом со мной.
- Я Алекса ни черта не понимаю, - призналась мне вечером Лариса.
- Алекса? - фыркнула я. - Он любит, чтобы его боготворили. Он развлекается, как может, живет, как хочет, что еще ему надо от этой жизни? У него куча денег, толпы женщин, друзья его обожают, есть ненаглядный враг, зачем ему о других думать? Еще три недели назад он любил меня, две недели назад - Оксану, неделю назад - Наташу. К чему ему париться по поводу моих проблем? Его волнуют только острые ощущения. Только. Это же Алекс, - воскликнула я весело. - Пока ты ему интересен - ты на вершине мира, а потом он убирает из-под ног ступеньку, и оказывается, что падать больно! Но когда у него хорошее настроение, он - просто совершенство.
- Цинично, - заметила Лариса.
- Раньше я такой не была, - улыбнулась я грустно. - Это он меня испортил.
В тот февраль я приобщилась-таки к неприятной стороне жизни Лизы Степановой. И прошло это на редкость болезненно.
Надо сказать, сначала все казалось безоблачным. Выглядела она значительно лучше, чем раньше. Думаю, привыкла к Англии, может быть, наконец, смирилась и стала принимать ситуацию как данность. Злость разъедает все хорошее, это я по себе знаю. Видимо, ее отпустило. Дэнни уже исполнилось шесть лет. Он был самым очаровательным ребенком из всех, кого я встречала, однако так походил на Константина, что меня дрожь пробирала. Только волосы у него были рыжие, как у Лизы. Или как у меня.
- Дай мне покурить русские сигареты, - попросила тем же вечером Лиза. Затягиваясь обычным LD, она выглядела как самый счастливый человек в мире. Данил уже спал, я перебирала его волосы, удивляясь тому, насколько они пушистые, и временами рассматривая смешные веснушки. Самое удивительное, что они его ни капли не портили. У меня веснушек никогда не было, и я благодарила за это небеса. А у него были, как у Лизы. И ему шло! Невероятно.
- Как у тебя дела? Выглядишь великолепно, - улыбнулась я.
Лиза опрокинула в рот стопку водки и огляделась.
- У меня появился друг, - улыбнулась она кокетливо. - Но вообще тут погано. Понимаешь, - выдохнула она длинную струю дыма. - Одиноко. С одной стороны, я понимаю, что Британия - место далеко не худшее, не у черта на рогах, Европа и так далее. Но тут все чужое. Люди, улицы, запахи, еда, порядки - все иное.
Меня бы одиночество определенно напрягало, рассуждала я, гуляя по Лондону с новеньким фотоаппаратом. Но лично мне нравилось сравнивать города. И я определенно была влюблена в сам Лондон. Дело не в еде, не в запахе, людях или порядках. Просто я смогла бы здесь жить. Да. Точно смогла бы. Если бы Алекс-таки решил меня куда сослать, то я бы предпочла именно Лондон. А еще я стояла и слушала разговоры людей. Наверное, людей смущало, что какая-то девушка стоит и наблюдает, но мне было все равно. Здесь меня не знали. Мало ли причуд у иностранцев? Ведь я не похожа на англичанку! Я слишком яркая. Рыжая, как альбинос белокожая и одета в клоунский костюм. Но мне комфортно быть такой! Это стало частью меня.
В конце дня выяснилось, что из моих фотографий можно составить путеводитель. Однако Лиза даже смотреть не стала. Пришлось довольствоваться компанией Дэнни. За то время, что мы не виделись, он очень вырос. И болтал по-английски так легко, что мы с Лизой обе зеленели от зависти. А самое удивительное в нем было то, что он замечал вещи, которым мы уже вовсе не уделяем внимания. Голубя на крыше, смотрящего в камеру, мордочку из капель дождя. Глядя на этого ребенка я просто… позавидовала Лизе. Тому, что она имеет возможность быть рядом, наслаждаться этой детской непосредственностью. И что бы там про нее ни говорили, сколько бы ни вытирали ноги, сына она любила. Заботилась о нем. Она сама могла выглядеть жутко, но мальчик всегда был опрятен. И пусть мне кто-нибудь посмеет еще сказать, что недостойная профессия - клеймо на всю жизнь!
Когда мы с Дэнни строили пирамидку из его фломастеров, Лиза вдруг спросила:
- Слушай, Карин. Можешь посидеть ночью с Даней? - и прозвучало это виновато.
- А ты? - насторожилась я.
- Я хотела с другом увидеться, - улыбнулась она.
- Да, конечно, иди, - мигом прониклась я.
- Спасибо, - обрадовалась Лиза, развернулась к выходу из комнаты, но вдруг вернулась. - Если что, я в "Сапфире". Просто на всякий случай, - махнула она рукой в сторону сына.