Но кто бы мог подумать, что случай действительно настал. Дэнни спал, а я выкладывала в соцсети фотографии Лондона. Мне не спалось, было немножко грустно. И стало еще грустнее, когда я залезла к Насте на страницу и увидела множество их с Артуром фотографий. Не из-за него, нет, я позавидовала ее счастью. И уже в который раз. Бывает так, что с возрастом обнаруживаешь в себе качества, которые тебе совсем не нравятся. Не то чтобы я была очень завистливой, совсем нет, напротив, наверное, именно поэтому вспышки тоски и злости были мне так неприятны. На самом деле я вообще зря влезла. Они так счастливы вместе. И она действительно может дать ему именно то обожание, на которое он рассчитывает. Жаль, что понять это нам удалось неправильным образом… А затем я услышала хрип и кашель. Я вскочила и побежала к Дэнни.
- Маму позови, - сипел он.
- Ее нет дома, Даня, - воскликнула я. - Что случилось?
- В аптечке мой ингалятор, - задыхался ребенок. Я перепугалась не на шутку. Я никогда не видела человека с астмой, а тут маленький чужой ребенок. Беспомощность, полная и жуткая. Когда я вернулась с ингалятором, Дэнни был уже синего цвета. Однако ему мгновенно стало лучше. И… и мне, кажется, тоже. Клянусь, если бы с ним что-то случилось, инфаркта я бы не избежала!
- Я побегу и найду твою маму. А с тобой останется соседка! - проинформировала я его и спросила, с кем из них он знаком. Оказалось, что Данил несколько раз оставался с миссис Голфридж - старой дамой в истинно английском чепце, от вида которого я чуть не рассмеялась. Прямо из романов Джейн Остин, ей богу! Она к проблеме отнеслась с пониманием и убийственной ответственностью. Прошла, осмотрела ребенка, наверное, боялась, что я убийца. А потом поинтересовалась, не родственница ли я.
Ах да, мы же похожи! Вот так подарок судьбы. Я похожа на Константина, Дэнни похож на Константина, и вообще мы оба рыжие! И я… да… назвалась его тетей. И не потому что это избавило бы меня от лишних вопросов. Мне так хотелось. И я привыкла врать во спасение!
Когда я попросила таксиста подвезти меня к "Сапфиру", тот откровенно неодобрительно на меня покосился. И мне вдруг стало страшно, а не соврала ли Лиза? Таксист пренебрежительно на меня взглянул. Но он ничего не сказал и молча повез меня туда. Да если бы и сказал… я бы сделала вид, что просто не говорю по-английски. И не оставила бы ему выбора.
Сапфир мне не понравился сразу. И вопрос охранника о моем возрасте тоже. Я знала, что кое-где есть возрастные ограничения двадцать один плюс, но пронесло, здесь было всего восемнадцать.
И новый казус: что у меня за вечные истории с клубами и стриптизом?! В тот миг, когда я вошла в двери, девица со сцены бросила в толпу свой бюстгальтер. Повторив про себя раз пять, что меня здесь никто не знает, я направилась к бармену и стала расспрашивать его об иностранке с рыжими кудрями. Но он упорно ее не знал. Что ж, двести фунтов стерлингов развязали ему язык, будь он неладен! Однако он даже лично меня проводил к двери. А на губах играла гаденькая улыбочка.
Русский мат я услышала сразу. Но, чтобы убедиться во всей мерзости происходящего не удержалась и заглянула. Компашка была на загляденье. Толстый мужчина в дорогом костюме хохотал, лапая девицу, одетую в прозрачную тунику, в кресле рядом сидел высокий тонкий парень такого интеллектуального вида, что не хватало только надписи "проблема" поперек лба. Я почему-то сразу Константина вспомнила. И не зря, наверное, потому что очень скоро к нему подошла Лиза (одетая так же откровенно, как и все остальные) и ласково провела пальцем по его скуле. Нет, серьезно? Несколько мужчин играли в карты, а женщины для них танцевали. И все - все! - говорили по-русски. Вот такой чудненький анклавный междусобойчик. И я вдруг поняла, что если переступлю сейчас этот порог, неприятностей станет еще больше. В разы. Да, я люблю Дэнни, но он уже не при смерти, а я опять на свою голову навлеку тонну неприятностей. И я просто развернулась и ушла.
- Я не нашла твою маму, - вздохнула я и погладила Дэнни по волосам. К моему облегчению, он выглядел здоровым. - Спи.
Затем я предложила миссис Голфридж попить чай. В благодарность. А она вдруг говорит:
- Бедный мальчик. Он ведь прекрасно знает о роде занятий собственной матери. - И тяжело так вздохнула.
- Я не понимаю вас, - улыбнулась я опасливо.
- Бросьте, здесь мужчин бывает немало.
Мои кулаки сами собой сжались. И я поняла одну простую истину: все мы судим. Как ни крути, кто-нибудь да обязательно! Иначе не бывает. Но разве она плохая мать? Разве все так однозначно? Мир не делится на черное и белое. В чем-то мы хороши, в чем-то нет. И когда-нибудь обязательно ступаем на скользкую дорожку. Иначе не бывает. У всех свои недостатки. Нет, мы не имеем права судить! Я так долго думала о Лизе, о себе и… конечно, об Алексе, что всю ночь не сомкнула глаз.
Мы с Лизой и Дэнни сидели в кафе. Чумазый и беззубый ребенок бегал с моим фотоаппаратом по кафе и приставал к окружающим, но не существовало человека, который был бы способен устоять перед обаянием этого мальчугана.
- Ты, как я понимаю, приезжала в Сапфир? - спросила Лиза, глядя куда-то вдаль.
- Да. Приезжала. Но за шестьсот фунтов бармен мог бы и промолчать, - попыталась я пошутить.
- И что теперь? - спросила она.
- Ничего, - пожала я плечами. - Мне все равно.
- Так не бывает, - сухо парировала она.
- Ладно. Мне не все равно. Просто скажи почему.
- Карина, - улыбнулась она. - Ты прекрасно знаешь, что такое остаться одной против всего света. Уже никакие методы не кажутся жуткими и пугающими. Как бы ни звучало ужасно, они мои земляки, и я чувствую себя среди них… лучше. Это чуть ли не единственный способ избежать одиночества. Я не могу найти работу, потому что я плохо знаю язык, да и опыт у меня, сама понимаешь в чем и сколько. Я была замужем, это обеспечивало мне все. Теперь у меня ребенок на руках, который никому, кроме меня, не нужен. Понимаешь?
- Да, - кивнула я. Вопрос на этом был исчерпан.
Когда в аэропорту я увидела Алекса, сначала подумала, что померещилось. Снова в сияющих доспехах. Снова… мой? Я не сказала ему ни слова. А он просто подхватил мой чемодан и потащил его к выходу. Все так же, не говоря ли слова, он открыл передо мной дверцу, а я села, не в силах подавить глупую улыбку. Хотя какая разница, если и он тоже не мог? Мы переглянулись, а затем Алекс тронул газ. Я очень старалась не уснуть, но в самолете поспать не удалось, да и лондонские приключения сделали свое дело. Последнее, что я помню - как Алекс был вынужден развернуть машину, так как мы нарвались на разведенный мост.
В мои глаза било солнце. Солнце? Зимой? В Петербурге? Да вы, должно быть, шутите! Откуда бы ему вообще взяться? Я потерла глаза и огляделась. Да, я помнила эту комнату. Я сюда заходила в тот день, когда увидела Элю и Алекса. Итак, я у Алекса дома. Волнует ли меня это? Ни разу!
Я поднялась с трудом, посмотрела на свою помятую одежду и поморщилась. Рядом хозяйку покорно дожидался чемодан. Но переодеваться одной рукой было неудобно до чертиков. Меня хватило только на то, чтобы причесаться, а потом я чуть не бегом бросилась искать Алекса. Я была уверена, что он где-то здесь, хотя, по всему, в десять утра ему было самое место в банке. Хотя, если честно, понятия не имею, какой Сергей задал ему график работы. И тем не менее я угадала. С кухни доносился вкуснейший запах свежего кофе. Мой желудок в предвкушении узлом завязался. Алекс полусидел на окне, и вот на нем-то одежда была отглажена идеально.
- С добрым утром, - улыбнулся он. - Так я и знал, что ты придешь на запах.
Он просто улыбался. Совсем-совсем как раньше. Почему-то это подкупало. Я так скучала, он такой красивый… Я практически подкралась к нему поближе, набрала в легкие побольше воздуха и поцеловала. Кажется, он совсем не удивился. Просто ласково касался моей шеи, волос, шрама на затылке. У него на руке все еще красовалась моя ленточка. На самом деле она была с ним все это время, даже когда я считала, что сказка кончилась… Возможно, именно это не давало мне сделать звонок Виктору, довериться Сергею. Я бы потеряла свою синюю ленточку навечно. Что-то шипело, кажется, это выкипал кофе. И я улыбнулась и отстранилась, как никогда благодарная Лизе за невольно преподанный мне урок. Все не так однозначно. Все не так просто. Иногда нужно уметь прощать. Люди заслуживают второго шанса. И мы с Алексом его тоже заслужили.
- Останься здесь, - предложил Алекс.
- Зачем? - спросила я коварно. А он взял мою ладонь и начал загибать пальцы.
- Здесь тепло. Безопасно. И у тебя с собой чемодан вещей. А еще здесь я.
Не знаю, кто придумал сделать флаг капитуляции белым, вот лично я, например, напротив - покраснела. И в ответ такую глупость сказала:
- Я привезла фотографии. Хочешь посмотреть?
- Разумеется, - ответил Алекс, старательно скрывая усмешку.
- Только я сначала в душ заскочу, можно?
- Конечно.
И пока я не сморозила очередной вопрос, на который он ответит "абсолютно", "естественно" или, еще лучше "чувствуй себя как дома" (а после такого я бы точно сбежала), я ретировалась в душ.
Я честно пыталась вымыться быстро, но с моей рукой не вышло, тем не менее мне ни слова упрека не сказали. И когда я повалилась на кровать и открыла ноутбук, на котором уже красовалась добрая тысяча фотографий, меня тоже приструнить оказалось некому. Алекс просто плюхнулся рядом.
- Одежду помнешь, - заметила я.
- Предлагаешь мне раздеться? - спросил он, посмеиваясь. - Я бы мог, но тогда тебя найдут через пару часов на границе с Канадой.
- Это не смешно!
- Конечно, нет, - предельно серьезно ответил он. И хотя у меня появилась уверенность, что надо мной особо изысканно издеваются, я промолчала. Смерив Алекса подозрительным взглядом, начала листать фотографии, сопровождая их комментариями, все больше вдохновляясь и втягиваясь в процесс.
- У тебя выходят хорошие снимки. - Алекс приблизил лицо к экрану, словно пытаясь рассмотреть. - Особенно мне нравится цветопередача.
- Цвета? - улыбнулась я.
- Да, - кивнул он. - Может быть это странно, но мне нравится, как ты одеваешься. Иногда, конечно, кажется, будто ты шла мимо стройки, и на тебя сверху вылили несколько ведер краски разного цвета…
- Я очень советую тебе замолчать. Вот на этом самом месте.
Алекс рассмеялся и опрокинул меня на спину, нависая сверху. Я думала, что он меня поцелует, но он этого не сделал. Просто наклонился к моему уху и прошептал:
- Мне все в тебе нравится. Твои цвета. И то, что ты любишь останавливаться у окон и смотреть на улицу. И то, что когда я тебя целую, во рту остается привкус кофе. И запах сирени в твоих волосах. И то, что когда ты злишься, так забавно размахиваешь кулаками, будто хочешь меня ударить, и не решаешься. А когда ты напиваешься, ты полностью слетаешь с катушек и говоришь такие приятные глупости. Я бы каждый день тебя поил просто ради этого! Я ценю все это. Я люблю все это. Ты никогда не ассоциировалась у меня с Элей, ты на нее совсем не похожа. И я понятия не имею, каким чудом Константин ухитрился не признать в тебе подмену.
Я просто обняла его. Я не способна так красиво говорить, как он. Может быть, его этому учили. Он должен быть очаровательным в суде. Он должен быть очаровательным перед друзьями отца. Он как ожившая реклама или визитная карточка. Так его воспитал Сергей, а этот жуткий человек, спорю, редко проигрывает!
Так все-таки что я должна была ему сказать? Не знаю.
- Твои глаза, - сказала я, и голос показался мне чужим. - И эта ленточка… - Алекс поднял руку. - Мы с Женей долго спорили, но я настояла.
Он моргнул и вздохнул:
- Это такая генетическая болезнь.
- Знаешь, с генетической болезнью тебе повезло.
Алекс рассмеялся.
- Повтори это, когда я лет через двадцать ослепну.
- А ты ослепнешь?
- С большей вероятностью, чем многие.
- Фотографии.
- Ах да, конечно.
Я перелистнула несколько, и Алекс остановил мою руку. На фото был Дэнни. Перепачканный мороженым и до безобразия счастливый.
- Это Данил, - зачем-то сказала я.
- Он просто рыжая вариация Константина.
- Согласна. Тебе разве не нужно на работу?
Алекс тяжело вздохнул.
- Уже полдня как нужно. Но, откровенно говоря, совершенно не хочется. И мой "забытый" мобильник, уверен, уже давно разрывается.
И тут я вспомнила.
- Алекс, а как теперь маячок…
- Я оставил прежний номер. Ну… я поеду, мне пора.
- Пока.
- До вечера.
Не знаю, почему это все было так легко и просто. Великими усилиями Алекса? Или просто совсем без усилий и притворства? Мы ели привезенную им еду и слушали блюз с настоящих старых пластинок и обсуждали, что можно подцепить китайскими палочками, а что - категорически невозможно. И даже вопросов о том, где я останусь ночевать, не возникло… Хотя, надо сказать, знание, что Алекс находится всего через пару стен от меня, совсем не поспособствовало душевному спокойствию.
Три дня спустя я от Алекса сбежала. Тайком. Взяла чемодан и ушла. Не потому что было плохо, напротив. И не потому что собиралась с ним порвать. Просто мы застряли в мыльном пузыре счастья, настолько плотном и вакуумном, что я начала сходить с ума. Мне банально не хотелось его отпускать и не хотелось уходить. Я могла бы целями днями сидеть в окружении его вещей и млеть от счастья. И поскольку мой мозг начал под гнетом эндорфинов стремительно размягчаться, позорно сбежала. Даже повод придумала: начало занятий. А в универе народ по полной сработал в поддержку восстановления трезвости моего мышления. Взять хотя бы Настасью:
- Слушай, ты в Лондоне всю пыль что ли сфотографировала? - съязвила она. Ее почему-то сильно интересовали мои лондонские фотографии, по крайней мере, откомментировала она каждую. И положительных отзывов не наблюдалось.
- Да, мне нравится Лондон, - пожала я плечами.
- Мне больше по душе Париж, - заметила Настя.
- Романтика-романтика, - усмехнулась я.
- Так вы с Алексом, помирились? - поинтересовалась Настя.
Я сыграла как надо, а вот Ларисе пальмовую ветвь не дадут никогда. Она откровенно захихикала.
- Хватит уже!
- Ты мне трижды звонила с его телефона, потому что свой вышвырнула в окошко и не удосужилась купить себе новый. И один раз это было поздно ночью. Я даже как-то не сообразила, что это тайна.
- Это не тайна, но, блин, Лара! - всплеснула я руками.
- Что? Я занимаюсь моральной поддержкой.
- Поддерживай молча, а то очень скоро по мою душу явится его папочка.
- А ты даже с его родителями знакома? - вытаращилась на меня Настя. - Вот это скорость.
Я уже открыла рот, чтобы объясниться, но до меня вдруг дошло, что они просто наслаждаются поддразниваниями. Ну их! А вот когда мы сели в аудиторию, стало очевидно, что писать я все еще не в состоянии. Я печатала. И со всех сторон, конечно же, посыпались вопросы. Что случилось? И как объяснить? Перемена обещала быть откровенно жуткой, однако, как выяснилось, нашлось нечто поинтереснее: разговоры вдруг стихли. Я обернулась и столкнулась нос к носу с Алексом, у которого, судя по времени, был как раз обеденный перерыв в банке. И вместо того, чтобы есть, он, очевидно, решил меня отчитать…
- Вот так просто вздумала сбежать, да? - спросил он резко. - Хорошо хоть послания на ноутбуке не оставила!
- Я не сбегала. И вообще, как ты обнаружил?
- Провидение подсказало, не иначе. Ты могла бы хотя бы предупредить, а то твоя манера сбегать от проблем и ответственности начинает становиться привычкой!
- Алекс, - рассмеялась я, не в состоянии понять его злости. Ну что такого? - Я поехала домой. Я никуда не сбегала. - Я не выдержала и обхватила его лицо руками, а он при всех поцеловал меня. Я даже не попробовала воспротивиться. Может быть неэтично, некрасиво показывать отношения на людях, однако мы с общественным мнением никогда не жили дружно.
- Позвать или пусть остаются? - донесся до меня ехидный голос Оли. Очевидно, пришел преподаватель. Алекс отстранился от меня и вдруг тоже направился в аудиторию. Мы коллективно удивились, хотя в поточке, конечно, и слона можно спрятать.
Алекс достал свой телефон и показал мне стилус.
"После пар ты поедешь со мной", набрал он.
"Что-то случилось?" написала я в ответ.
"Глаз с тебя не спущу, негодяйка!"
Я захихикала и отобрала у него стилус.
"У меня начинаются тренировки".
Это было слабо сказано… У меня начинались пытки. Тренер свирепела.
- Вот это не олимпийское упражнение. Все, чего мы добивались ценой неимоверных усилий коту под хвост! Ты вообще потеряла связь с предметом. - Рвала и метала она. Ну еще бы не потерять, меня одна рука почти не слушается! Я ведь не рассчитывала, что меня будут экзаменовать по полной программе. А мне назначили шестичасовые тренировки. Ежедневные. И, сдается мне, без Сергея здесь не обошлось!
Учебу приходилось пропускать, с Алексом я виделась мало. И вот только тогда, впервые я подумала о том, что возможно - только возможно - художественная гимнастика действительно стала обузой. Даже не просто обузой, а средством давления. Это осознание стало настолько неожиданным и пугающим, что я стала заниматься с удвоенным усердием. Я оказалась не готова расстаться со своими ленточками.
Тем вечером у меня настолько сильно болели ноги, что Алекс буквально на руках донес меня до кровати. Ни о какой спа-ванне и речи не было - я бы до нее не доползла.
- Я пойду, - шепнул он, но я не хотела с ним прощаться, я безумно скучала по нему.
- Не уходи, - сквозь сон прошептала я, притягивая к себе Алекса за рукав джемпера.
А когда я проснулась утром в кольце его рук, казалось, ничего более прекрасного на свете не существует. Я не удержалась и коснулась пальцами его щетины, проверяя, действительно ли она такая колючая, как кажется.
- Не помню, чтобы я хоть когда-нибудь просыпалась в таком хорошем настроении, - прошептала я. Он уже не спал, но и проснувшимся не выглядел. Я сразу вспомнила тот момент, когда позвонила ему домой утром, а он сказал, что разговаривать со мной будет только после обеда. И тут до меня дошло, что он ужасно устал. С банком, со мной, с трениями с отцом… - Спи дальше. Сегодня выходной. Никто не знает где ты. Телефон твой я унесу в гостиную.
Алекс сначала пытался отказаться, а потом и правда уснул. А ведь я не прогадала. Его телефон звонил с завидной периодичностью. Под него даже пришлось подложить несколько журналов - очень раздражало бесконечное жужжание. К тому моменту, как он встал, я успела прибраться, принять душ и приготовить завтрак.
- Обычно я сплю меньше, - сказал он в свое оправдание. А я что? Я ни разу не усомнилась. - И обычно мне этого хватает. Что ты со мной сделала?
- Ничего, - торжественно провозгласила я. - Будешь есть?
- Буду.
Он сел за стол, размешал сахар в кофе, поднял на меня глаза и вдруг совершенно не к месту спросил:
- Ты меня любишь?
Я аж подавилась. Мне совсем не хотелось отвечать на этот вопрос. Пока он мне мог поставить только шах, но стоит злокозненным словам сорваться с губ, и мат будет тоже обеспечен.
- Ты сам все прекрасно знаешь.
- Я хочу, чтобы и ты это знала тоже.
- О чем ты?