– Замечательно, я тоже собираюсь сняться в кино, после того как выкарабкаюсь из телевизионной трясины. Сценарий Дэна Биттермэна. Должно быть, ты о нем слышала. Это "Пытка". – Она бросила на Фиби ленивый взгляд, таящий намек. – Я только что подписала контракт и собираюсь сняться в роли Мелани. – Алтия сделала короткую паузу, чтобы убедиться, что стрела угодила в цель, потом улыбнулась: – Я вернусь к своему приятелю, а то он уже беспокоится. Приятно было повидаться с тобой, дорогая. Давай как-нибудь пообедаем вместе.
– Мама, в чем дело? – спросила Адриенна.
– Все в порядке.
Услышав, как кто-то ее окликнул, Фиби нацепила на лицо заученную улыбку. Мелани! Ларри обещал эту роль ей. Он сказал, что дело только за тем, чтобы уладить кое-какие формальности. Он утверждал, что эта картина наконец даст ей возможность снова стать тем, кем она была когда-то.
– Хочешь вернуться домой?
– Домой?
Фиби довела накал своей улыбки до предела, так что чуть искры не сыпались.
– Конечно, нет, но до того, как мы войдем в зал, я хочу выпить. О, Майкл!
Она махнула рукой, чтобы привлечь внимание актера, который раньше был ее первым партнером, выступившим с ней в главной роли. Майкл Адаме.
На его висках пробивалась седина, но он не пытался скрыть ее. На лице появилось несколько морщин, но он не собирался делать подтяжку. Майкл часто размышлял о том, что успех его в такой же степени объяснялся его личным обаянием, как и актерским мастерством. Он все еще играл главные роли, хотя ему было теперь около пятидесяти и он несколько пополнел.
– Фиби!
Майкл наклонился, чтобы поцеловать бывшую партнершу, с выражением искренней нежности, слегка окрашенной жалостью.
– А кто эта красивая молодая леди?
Он улыбнулся Адриенне, по-видимому, не узнавая ее.
– Привет, Майкл.
Адриенна привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. Обычно она это делала крайне неохотно. Но к Майклу это не относилось. Он был единственным знакомым мужчиной, в обществе которого она чувствовала себя уютно.
– Да неужели это наша маленькая Эдди? Ты посрамишь всех начинающих актрис, всех старлеток! – Он рассмеялся и ущипнул ее за подбородок, снова заставив улыбнуться. – Она – твое лучшее творение, Фиби.
– Знаю. – Фиби прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть ее дрожь. Наконец ей удалось улыбнуться снова.
"Проблемы, – подумал он, – и достаточно серьезные". Майкл понял это по неестественному блеску глаз Фиби. Впрочем, у этой женщины проблемы были всегда.
– Не говорите, что у вас нет спутника.
– Ларри нет в городе.
– Вот как? – Сейчас было неподходящее время, чтобы снова прочесть Фиби лекцию о том, кто такой Ларри Кертис. – Не надеюсь, что мне удастся уговорить тебя составить компанию одинокому мужчине сегодня вечером.
– Вы никогда не бываете в одиночестве, – сказала Адриенна. – На прошлой неделе я читала, что в Аспене у вас завязался роман с Джинджер Фрей.
– А ты из молодых да ранних, девочка. Собственно говоря, я поехал туда на уик-энд покататься на лыжах, и мне очень повезло, что все обошлось без членовредительства. А Джинджер была рядом на случай, если мне потребуется медицинская помощь.
– Это правда? – Адриенна широко улыбнулась.
– Вот. – Майкл вытащил банкноту. – Иди купи себе чего-нибудь попить, как и полагается хорошей девочке.
Адриенна послушно удалилась.
Майкл наблюдал за ней, восхищаясь тем, как ловко она лавирует в толпе. Через год-другой все мужчины этого города, да и любого другого будут у ее ног.
– Она сокровище, Фиби. Моей дочери Марджори семнадцать, но за последние три года я не видел ее ни в какой иной одежде, кроме драных синих джинсов, и она делает все возможное, чтобы испортить мою жизнь. Я тебе завидую.
– Эдди никогда не давала мне ни малейшего повода для недовольства, не причиняла никаких неприятностей. Откровенно говоря, не знаю, что бы я делала без нее.
– Главное, Адриенна любит тебя. – Он понизил голос: – Ты больше не думала о том, чтобы сходить к тому доктору, которого я тебе рекомендовал?
– У меня не было времени. – Фиби попыталась увильнуть от прямого ответа, мечтая о том, чтобы Майкл оставил ее на несколько минут и она могла бы ускользнуть в дамскую комнату и проглотить очередную пилюлю. – И честно говоря, я сейчас чувствую себя намного лучше. Психоанализ переоценивают, Майкл. Иногда я думаю, что киноиндустрия изобретена для того, чтобы психиатры и специалисты по пластической хирургии могли безбедно существовать.
Адаме подавил вздох. Он понимал, что Фиби по-прежнему злоупотребляет наркотиками и катится по наклонной плоскости.
– Но поговорить со специалистами никогда не вредно.
– Я подумаю об этом.
Адриенна не спешила возвращаться, давая Майклу возможность убедить ее мать в необходимости лечиться. Он уже говорил об этом с Адриенной, когда нашел ее чуть ли не в истерике, потому что однажды, вернувшись из школы, она застала мать в оцепенении и не могла добиться от нее ни слова. Фиби сидела и молча смотрела в окно. Когда она наконец пришла в себя, последовали извинения: устала, заработалась, приняла слишком много транквилизаторов. Майкл говорил тогда с ними обеими о том, что Фиби нужна медицинская помощь, но она все оттягивала визит к врачу. Именно поэтому Адриенна очень хотела увезти мать в Нью-Йорк, прочь от Ларри Кертиса, постоянно пополняющего запасы наркотиков.
Ей было необязательно становиться взрослой, чтобы узнать, что в Южной Калифорнии постоянно идет кокаиновый "снег". Кокаин получил необычайно широкое распространение и стал любимым наркотиком актрис, режиссеров, продюсеров. Теперь его частенько подавали на вечеринках открыто, словно обычные блюда. Пока Фиби отказывалась перейти на кокаин, предпочитая таблетки, но Адриенна знала, что рано или поздно мать начнет принимать порошок. Поэтому ей обязательно надо было увезти Фиби отсюда. Мать стояла у последней черты.
Адриенна медленно цедила пепси и кружила по фойе. Она не могла бы сказать, что ей не нравились все без исключения люди в мире кино, обожаемом ее матерью. Многие из них были похожи на Майкла Адамса – талантливые и верные друзья, преданные избранному делу, которое зачастую требовало изнурительного труда, полностью изменяло образ жизни и далеко не всегда награждало славой и блеском. Адриенна умела наслаждаться этим миром. Ей нравилось есть в дорогих ресторанах, носить красивую одежду. Она слишком хорошо себя знала, чтобы не заблуждаться на свой счет: она никогда не удовлетворилась бы бесцветной, ординарной жизнью.
– Боже, ты видела это платье? – Алтия Грей затянулась сигаретой и кивнула в сторону Фиби. Адриенна остановилась как раз за спиной актрисы. – Видимо, ей очень хочется, чтобы все знали, что у нее все те же сиськи.
– После нескольких ее последних фильмов, – заметил ее спутник, – на этот счет ни у кого не должно оставаться сомнений. Должно быть, за это ей платят вдвойне.
Алтия рассмеялась:
– Похожа на амазонку, перешагнувшую критический рубеж. Ты знаешь, она и впрямь решила, что ей отдадут роль Мелани. Всем уже давно ясно, что она никогда больше не получит приличной роли. Если бы она не выглядела такой жалкой, то вызывала бы смех.
– Но раньше, – тихо сказал спутник Алтии, – ей не было равных.
– Право, дорогой! – Алтия раздавила недокуренную сигарету. – Эти путешествия в прошлое чертовски утомительны и скучны.
– Не так скучны, как словоизвержения второсортной актрисы, – внятно сказала Адриенна и не смутилась, когда головы повернулись в ее сторону.
– О боже! – Алтия похлопала кончиком пальца по нижней губе. – У малышей бывают большие ушки.
Отнюдь не девочка – женщина смотрела в лицо другой женщине.
– У людей с небольшим талантом обычно бывает непомерное эго, – добавила Адриенна.
Когда спутник Алтии хмыкнул, актриса бросила на дерзкую девчонку яростный взгляд и откинула назад волосы.
– Иди своей дорогой, милая, это разговор для взрослых.
– Вот как? – Адриенна с трудом подавила желание выплеснуть пепси в лицо Алтии, но вместо этого отпила небольшой глоток. – А мне ваша болтовня показалась на диво инфантильной, дорогуша.
– Невоспитанная девчонка! – Алтия пыталась вырвать руку, за которую ее потянул спутник, и сделала шаг вперед. – Кому-нибудь следует научить тебя хорошим манерам.
– Мне не нужны уроки хороших манер от такой женщины, как вы.
Адриенна окинула актрису с головы до ног, потом так же оглядела группу окружавших ее людей. Это был пристальный и спокойный взгляд, настолько холодный и презрительный, что многие съежились под ним.
– Я не вижу здесь никого, способного научить меня чему-нибудь, кроме лицемерия.
– Маленькая сучка, – пробормотала Алтия, когда Адриенна повернулась, чтобы уйти.
– Заткнись, Алтия, – одернул ее кавалер. – Ты ведешь себя недостойно.
– Детка, я хочу, чтобы ты сказала мне, в чем дело. Адриенна открыла настежь боковую дверь, которая вела в сад. В их крошечный садик. В Калифорнии было мало такого, что тронуло бы ее, но солнце она здесь научилась ценить.
– Все в порядке, у меня просто трудное домашнее задание.
Это была самая лучшая отговорка, позволявшая девочке оставаться наедине со своими мыслями, а ей предстояло многое обдумать из того, что она слышала на вечере в день премьеры. И уже знала, что Фиби позировала обнаженной для журнала, популярного среди мужчин. Слухи об этом докатились и до нее. Унижение ее матери оценивалось в двести тысяч долларов.
Адриенне было трудно оправдать этот позор и объяснить его любовью. Она уже несколько лет пыталась понять, что делать и как обрести новый путь в жизни. С готовностью и открытым сердцем она принимала женское равноправие, свободу выбора, право быть самостоятельной личностью, а не символом слабости и желания. Девочка хотела верить – ей это было необходимо, – что мать все делает ради нее. Однако не могла примириться с тем, что Фиби раздевалась, выставляла напоказ свое тело и любой мужчина мог открыть журнал на нужной странице и мысленно овладеть ею.
Частная школа, в которой Адриенна училась, была очень дорогой. Девочка смотрела на распустившиеся розы, ронявшие лепестки, и думала о том, сколько платит ее мать, чтобы она могла посещать это престижное учебное заведение. Фиби продавала свою гордость, чтобы дать образование дочери. Кроме того, мать старалась покупать ей только самые красивые и дорогие вещи. А сколько стоил шофер? Собственно говоря, он был чем-то средним между шофером и телохранителем, потому что Фиби старалась уберечь свою дочь от возможного насилия… и от Абду. Теперь на Ближнем Востоке махровым цветом расцвел терроризм, и хотел Абду этого или нет, но Адриенна оставалась дочерью короля Якира.
– Мама, я думаю, что на следующий год мне следует пойти в обычную школу.
– Не глупи, Эдди. – Фиби рылась в бумажнике, проверяя, не забыла ли она кредитную карточку. До возвращения Ларри у нее оставалось мало наличных. – Я хочу, чтобы ты получила самое лучшее образование. – Она замолчала. Что она искала? Фиби с недоумением уставилась на пластиковую кредитную карточку, покачала головой, потом снова положила ее в бумажник. – Разве тебе здесь не нравится? Учителя все время говорят мне, какая ты способная. Но если дело в твоих приятельницах, то мы можем поискать другую школу.
– Нет, девочки у нас хорошие, – ответила Адриенна, а про себя подумала, что они неприветливы и заняты только собой, но в общем-то безобидны. – Просто мне кажется, что мы тратим на эту школу слишком много денег. Ведь всему, что там учат, я могла бы научиться и в другом месте.
– И это все? – Фиби с улыбкой подошла к дочери и поцеловала ее. – Деньги – последнее, что должно тебя интересовать. Для меня важно, Эдди, очень важно дать тебе все самое лучшее. А без этого… о, впрочем, неважно. – Она снова поцеловала дочь. – И я дам тебе все самое лучшее. На следующий год ты будешь видеть из окна океан.
– У меня уже есть все самое лучшее, – сказала Адриенна. – У меня есть ты.
– Ты очень добра ко мне. А теперь скажи, не хочешь ли ты пойти со мной и сделать маникюр?
– Нет, в понедельник у меня тест по испанскому. Мне надо позаниматься.
– Ты слишком много занимаешься. На этот раз улыбнулась Адриенна:
– А моя мать слишком много работает.
– В таком случае мы обе заслуживаем отдых. Давай пойдем в итальянский ресторанчик, который тебе так нравится, закажем спагетти и будем есть, пока нас не выдворят.
– Это те, где так много чеснока?
– Да, столько, что никто не сможет потом находиться рядом с нами. А потом отправимся в кино. Посмотрим "Звездные войны". Жди меня около пяти.
– Я буду готова к этому времени.
Когда Адриенна осталась одна, она подумала и решила, что все как-нибудь утрясется. Фиби была в порядке, да и она тоже, – они не пропадут, пока будут вместе.
Она включила радио, поискала станцию, которая передавала музыку. Адриенна улыбнулась и напела несколько тактов, соревнуясь с Линдой Ронстадт.
Ей нравилась американская музыка. А также американские машины и американская одежда. Фиби позаботилась, чтобы Адриенна получила американское гражданство, но она по-прежнему оставалась другой и отличалась от своих ровесников. Адриенна недоверчиво относилась к мальчикам, в то время как ее подруги упорно и неутомимо гонялись за ними. Они хихикали и без конца обсуждали интимные отношения. Но Адриенна сомневалась, что кто-нибудь из них видел, как их мать насиловали. Некоторые ее подруги восставали против авторитета своих родителей. Но как она, Адриенна, могла взбунтоваться против женщины, рисковавшей жизнью ради ее безопасности?
Некоторые из ее одноклассниц тайком приносили в школу марихуану и курили свои косячки в ванной комнате. Они с такой небрежной легкостью принимали наркотики, что она в ужасе от них отшатывалась.
Кроме того, у Адриенны был титул, отделявший ее от сверстниц. Это было не только слово, это было в ее крови, это было звеном, связующим ее с миром, где она прожила первые восемь лет жизни. Это был мир, который не поняла бы ни одна из ее одноклассниц. Адриенна полностью адаптировалась в Америке, но были минуты, о которых она никому не говорила, когда девочка тосковала по гарему и надежности, которую дает семья.
Она часто вспоминала Дюжу, которая вышла замуж за американского нефтяного короля и тем не менее оставалась столь же далекой от нее, как Джидда, или Фахид, или братец и сестрица, родившиеся после того, как она покинула Якир. Вскоре Адриенна выкинула из головы мысли о прошлом и раскрыла учебники. Из садика веяло прохладой, громко играла музыка, на столе лежал пакетик картофельных чипсов, заменивших ей ленч. Учеба доставляла Адриенне удовольствие, и это тоже приводило в недоумение ее подруг.
В Адриенне проснулся интерес к математике. С помощью заинтересованного в ее успехах учителя она пыталась освоить более сложные математические расчеты. Ее интересовали также компьютеры и электроника.
Адриенна решала сложное уравнение, когда услышала, как открывается дверь.
– Ты рано вернулась. – Приветливая улыбка растаяла у нее на губах, когда вместо матери она увидела Ларри Кертиса.
– Ты по мне скучала, моя розочка?
Ларри бросил свою сумку и подошел к девушке. Он только что подзаправился кокаином в туалете самолета прямо перед посадкой и чувствовал себя прекрасно.
– Как насчет того, чтобы поцеловать дядю Ларри?
– Мамы нет дома. – Адриенна перестала покачивать ногой и выпрямилась на стуле. Его жадный взгляд заставил ее осознать, что на ней короткие шорты и тонкая рубашка с короткими рукавами. В его присутствии ей хотелось набросить на себя черное покрывало.
– Она оставила тебя одну?
Чувствуя себя как дома, Ларри подошел к бару и вытащил бутылку бурбона. Девушка наблюдала за ним с молчаливым неодобрением.
– Она вас не ждала.
– Мне удалось пораньше закончить дела. – Он выпил, потом повернулся к Адриенне и стал разглядывать ее стройные загорелые ноги. Ему давно хотелось запустить руку ей под юбку и ощутить нежную кожу между этими прелестными бедрами. Он думал об этом месяцами. – Поздравь меня, детка. Только что я заключил сделку, которая позволит мне держаться на плаву еще лет пять.
– Поздравляю, – сказала она вежливо. Потом начала складывать в стопку учебники. Она собиралась уйти в свою комнату и закрыть дверь на замок.
Ларри накрыл рукой ее руку, лежавшую на учебнике испанского языка. Адриенна замерла, ожидая, когда кровь перестанет бешено стучать у нее в висках. Она разбиралась в чувствах мужчин и понимала, когда и чего они хотят. Так уж ее воспитали. Глядя на него, она почувствовала тошноту.
С тех пор как она познакомилась с Ларри, он мало изменился. Теперь он короче стриг волосы, а свои рубашки пастельных тонов сменил на одежду спортивного покроя. Но внутренне он оставался точно таким же, как прежде. Однажды Селеста назвала его скользким, и Адриенна была полностью согласна с ней.
– Хочу убрать книги. – Она старалась держаться уверенно, но нервы ее сдали, и голос задрожал.
Уловив дрожь в голосе девушки, Ларри улыбнулся.
– Ты прелестно выглядишь, когда сидишь над книгами. Видно, что ты усердно работаешь.
Ларри допил виски, но не убирал руку, все еще покоившуюся на руке Адриенны.
"Девочка возбуждена, – подумал он, чувствуя, как под его пальцами бьется жилка. – Она напугана и возбуждена. Как раз в таком состоянии, которое мне нравится больше всего".
– Ты выросла на моих глазах, розочка.
Волосы девушки доходили до талии. Они были черные и прямые, кожа свежая и золотистая, как персик, а глаза темные, как волосы. Сейчас зрачки ее расширились от страха.
Адриенна понимала, о чем он думает. Его возбуждал ее страх так же, как и юное, еще незрелое тело.
– Все эти годы я наблюдал за тобой, детка. Мы с тобой хорошая пара. – Ларри облизнул губы, потом свободной рукой потер у себя в паху. – Я мог бы научить тебя тому, чего нет в твоих книгах.
– Вы близки с моей матерью.
Его зубы блеснули в улыбке. Ему нравилась ее прямота и то, что она называла вещи своими именами.
– Верно, но все останется между нами, так сказать, в своей семье.
– Вы омерзительны! – Адриенна вырвала руку и заслонилась стопкой книг, как щитом. – Когда я расскажу об этом маме…
– Ты ничего не скажешь старушке, – продолжал улыбаться Ларри. Наркотик и алкоголь придавали ему решительности: он ощущал себя сильным, красивым и сексуальным. – Не забудь, что я, в сущности, кормлю вас.
– Это вы работаете на мою мать, а не она на вас.
– Не будь дурой. Без меня Фиби Спринг не нашла бы даже самой черной работы, ее не взяли бы сниматься и в тридцатисекундном рекламном ролике. С ней все кончено, и мы оба это знаем. Это я дал вам крышу над головой, бутончик. Это я время от времени даю ей работу и забочусь о том, чтобы в прессу не проникали слухи о том, что она не может существовать без пилюль и выпивки. Ты должна быть хоть немного благодарна мне.