По всей видимости, именно этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что полностью архивы по "ленинградскому делу" не открыты до сих пор: просто нечего раскрывать. В отличие, например, от того, что в той же Большой российской энциклопедии в отношении реабилитации сфабрикованного процесса по Еврейскому антифашистскому комитету, который начался в том же, что и "ленинградское дело", 1948 году, сказано четко: "В 1955 году Верховный суд СССР признал обвинения беспочвенными и приговор в отношении всех осужденных (всех, а не основных лиц! – Авт. ) отменил".
По-видимому, все это надо понимать так, что если по 16 участникам ЕАК, расстрелянным в последний период жизни Сталина вместе с "ленинградцами", все реабилитационные процессы доведены до логического завершения еще в 1954 году, то по 69 уничтоженным "ленинградцам" официальные доследственные действия не проведены до сегодняшнего дня. То ли потому, что родственники этих 69 человек не настояли на проведении всех этих юридических процедур, то ли потому, что тем, кто после 5 марта 1953 года наследовал сталинскую власть, было опасно для них самих подымать эту проблему.
В целом же из доступных на сегодняшний день архивов становится ясно, каких масштабов ущерб русской нации был нанесен в 1949–1953 годах. Фактически была выбита из управленческих структур едва не вся интеллектуальная элита русского народа, которая, благодаря энергичному напору Андрея Александровича Жданова, сумела выдвинуться в эти структуры в предвоенные, военные и послевоенные годы.
Как уже говорилось выше, с годами внимание историков и публицистов к "ленинградскому делу" растет, в особенности со стороны этнически русских историков. Последнее объяснимо. Первый биограф А.А. Жданова, уроженец Московской области Алексей Волынец, в частности, объясняет это тем, что в целом речь вообще-то идет о росте "самосознания русского народа", подчеркивая, что А.А. Жданов в этом плане "являлся последним концептуальным национальным идеологом русского государства" .
Наверное, так оно и было. Великая Отечественная война резко всколыхнула рост самосознания русского народа. Во многом этому способствовал и сам вождь. Если в своей речи 3 июля 1941 года он, в великой растерянности от обрушившейся на страну катастрофы, по привычке использовал исключительно большевистские идеологические штампы и, подобно заезженной пластинке, говорил о том, что враг "ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма", что речь идет о защите "советскими людьми" "Советского государства", что храбрость и отвага являются "основными качествами советских людей", то в речи 6 ноября, когда враг уже стоял в 14 километрах от столицы, Сталин отбросил прочь всю эту словесную пропагандистскую шелуху и прямо сказал, что речь идет о защите от порабощения "великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова". А на Красной площади 7 ноября перед уходящими на фронт войсками Красной армии уже напрямую обратился к военной исторической памяти русского народа и произнес: "Пусть вдохновляет вас в этой войне образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!" Добавив, правда, и то, без чего обойтись не смог: "Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!"
Колоссальным самопожертвованием ответили на этот призыв русские, украинцы и белорусы, а вместе с ними и представители всех других народов, населявших Страну Советов.
Так было в войну. Но не так стало к 1949 году. Из текста второй главы видно, что отношение вождя к "русскому вопросу" после войны поменялось радикально, генсек вновь вернулся к реанимации ценностей Октября 17-го.
Еще раньше у него сформировалась даже своего рода фобия (страх) на этот счет: если какая-то республика захочет отделиться по каким-то соображениям, то это поставит под угрозу существование всей созданной им империи.
В семье советских народов существовал только один народ, который мог поставить под вопрос существование СССР – русский народ, в силу своей культурной (цивилизационной) самостоятельности и многочисленности. Но не сам по себе как социальная и этническая масса, а только в том случае, если идеи его национальной обособленности овладеют русским политическим классом (управленческим и общественным слоем). Как свидетельствует в своих мемуарах А. Микоян, Сталин в поведении Жданова, Н. Вознесенского, А. Кузнецова, П. Попкова и других стал отмечать проявление элементов именно такого поведения, и это его сильно обеспокоило, так как он понимал, что, если РСФСР обособится и начнет защищать свои национальные, республиканские, экономические интересы, лишившиеся поддержки союзные республики восстанут и СССР распадется.
Если судить по тому, что мне удалось прочитать в мемуарной литературе и в архивных источниках, сталинское окружение 1940-х годов не знало (или не помнило) одно очень важное высказывание Сталина, относящееся к 1937 году. Скорее всего, просто не знало, так как вождь, судя по всему, произнес его в окружении только иностранных работников Коммунистического интернационала. Фразу эту сохранил для потомков Георгий Димитров, председатель Коминтерна. Вот она.
7 ноября 1937 года в очень узком кругу единомышленников: " Каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только бы нанесла ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто попытается разрушить это единство социалистического государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он – враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, хотя бы был он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью… беспощадно будем уничтожать " .
Вот отсюда, видимо, и надо танцевать в определении мотивов возникновения "ленинградского дела".
Но внешне в поведении Сталина это никак не проявлялось, поэтому те, кто пишет сегодня о "ленинградском деле", вслед за Хрущевым тычут пальцем в Маленкова и Берию и считают, что вот именно они-то и создали это "дело". Я же склоняюсь к тому, что прав скорее бывший политический обозреватель Гостелерадио Лев Александрович Вознесенский, который считает, что от самого начала и до самого конца все "ленинградское дело" создал и довел до завершения Сталин, а Маленков, Берия и другие лишь подыгрывали вождю, правда, не бескорыстно, преследуя при этом и свои собственные цели.
Вот только Лев Александрович считает, что вождь это сделал исключительно в силу своего садистского характера. Я же исхожу из того, что причины были более глубокими.
Именно поэтому я не могу согласиться с мнением весьма уважаемого мною, одного из самых информированных экспертов этого периода Святослава Рыбаса, который полагает, что Маленков и Берия, так сказать, втянули вождя в "ленинградское дело", чуть ли не вопреки его воле.
В этой связи есть один аспект, который полностью остается за пределами внимания пишущих на эту тему.
Как мне представляется, когда вождь в 1948 году окончательно отказался от ждановских инициатив по поводу созыва в 1947 году XIX съезда партии и разработанной Ждановым Программы ВКП(б) и новой Конституции СССР, он полностью отдавал себе отчет в том, что вступает на стезю устранения из политики "русской управленческой команды", а значит – вступает на тропу столкновения с русским национальным элементом в широком смысле этого слова. Он еще не знал, что этот процесс примет форму "ленинградского дела", но к чему-то именно такому он уже шел, так сказать, дозревал в своих мыслях. И опасался этого столкновения. Опасался, судя по его поведению, очень сильно. И начал предпринимать превентивные конкретные меры.
Напуганный в 1947–1948 годах энергичным всплеском национального самосознания со стороны ждановской "команды", вождь перестал вести разговоры о своем физическом старении и возможном скором уходе в мир иной, перестал пугать свое ближайшее окружение мрачной перспективой по поводу того, что после его смерти их всех "передушат как котят", но готовиться к новому возможному повороту событий после его ухода из жизни начал более энергично.
Если судить по реальному его поведению, то начиная с 1949 года в его голове начали вызревать мысли о том, что необходимо физически поменять свое ближайшее окружение, убрав с политической сцены такие мощные политические фигуры, как Молотов, Берия, Микоян, и кое-кого рядом с ними (такую "пузатую мелочь", таких чиновников до мозга костей, как Маленков, Булганин и им подобные, вождь не опасался, полагая, что если они будут действовать в созданной им системе власти, то развалить Советский Союз после его смерти они будут не в состоянии, да им и в голову такие мысли прийти не могут). Это с одной стороны.
А с другой – вождя сжигала однажды пришедшая ему в голову мысль (после перенесенных им инфарктов и инсультов) о том, что надо принимать меры по дополнительному укреплению самой системы созданного им политического режима. Никаких других обручей, способных еще более прочно скреплять СССР, кроме аппарата ВКП(б), в его распоряжении не было.
В марте 1949 года Сталин инициирует создание института уполномоченных ЦК во всех союзных республиках и РСФСР, в дополнение к уже существующему на окраинах институту вторых секретарей в ЦК союзных республик. Эти уполномоченные ЦК, то есть Москвы, наделялись практически неограниченными правами. Положение об этом новом институте Сталин поручил разработать Маленкову.
Георгий Максимилианович, получив такое задание от вождя, много не мудрствовал. Он взял положение о правах комиссаров, создание института которых Сталин инициировал 16 июля 1941 года, и просто переписал его, а Сталин на заседании политбюро тут же утвердил.
Назначаемому из Москвы партийному чиновнику придавались поистине неограниченные полномочия. "Уполномоченный ЦК ВКП(б), – говорилось в постановлении политбюро, – является независимым от местных органов, непосредственно подчиняется ЦК ВКП(б) и регулярно отчитывается перед ним". Этому чиновнику вменялось в обязанность не только "обеспечивать правильную и своевременную информацию для ЦК ВКП(б) и контроль за выполнением партийными организациями решений ЦК ВКП(б)", но и "принимать на месте необходимые меры по обеспечению выполнения решений ЦК ВКП(б) и… улучшения партийно-организационной работы, по подбору и большевистскому воспитанию кадров в духе строгого соблюдения советских законов и государственной дисциплины, периодически проверять местные партийные организации по отдельным вопросам их работы" и т. д. Постановление определяло и штатное расписание уполномоченного: два заместителя, 7 инспекторов и 7 технических работников .
Судя по этим действиям, вождь хотел железными партийными обручами дополнительно упрочить созданную им систему с тем, чтобы ни у кого и малейшей возможности не появилось рассыпать Советский Союз. Но события в этом плане стали разворачиваться не по задуманному им плану, стало набирать обороты то, что позднее приобрело собственное название и стало именоваться "ленинградским делом", и работа по созданию нового института власти канула в Лету.
Кто же конкретно стал организатором этой трагедии?
Частичный ответ на этот вопрос содержится в документе, который публикуется ниже. Это проект закрытого письма политбюро ЦК к членам Центрального комитета ВКП(б), который подготовил лично Г. Маленков, а отредактировал Л. Берия. Предполагалось, что это закрытое письмо подпишет И. Сталин как секретарь ЦК и потом его разошлют по членам ЦК.
" Тов. Сталину
Посылаю Вам выработанный нами проект письма политбюро членам и кандидатам в члены ЦК ВКП(б).
Г. Маленков
Л. Берия
12/Х (1949 г.)
Закрытое письмо политбюро членам и кандидатам в члены ЦК ВКП ( б ) " Об антипартийной враждебной группе Кузнецова, Попкова, Родионова, Капустина, Соловьева и др. "
В настоящее время можно считать установленным, что в верхушке бывшего ленинградского руководства уже длительное время сложилась враждебная партии группа, в которую входили Кузнецов А., Попков, Капустин, Соловьев, Вербицкий, Лазуткин и некоторые другие бывшие руководящие работники Ленинградской парторганизации. При этом следует учесть, что с одним из руководящих членов этой группы Капустиным, как выяснилось теперь, во время пребывания его в 1936 году в Лондоне установила связь английская разведка. Сейчас стало очевидным, что Кузнецов А. и Попков имели сведения об этом, но скрыли их от ЦК ВКП(б)…
Враждебно-шпионская террористическая группа Кузнецова, Попкова и др. сложилась еще перед войной… Кузнецов теперь заявил:
"Я с 1938 года стал сплачивать вокруг себя верных мне людей, на которых опирался в преступной деятельности. Чтобы быть уверенным в своих подручных, я подбирал их из числа подхалимов, лиц политически скомпрометированных и имеющих темное прошлое".
Окружив себя политически сомнительными и морально разложившимися людьми, Кузнецов, Попков, Капустин, Соловьев уже перед войной представляли из себя обособившуюся враждебную группу, стремившуюся рассадить угодные им кадры на руководящие посты в Ленинграде…
В начале войны, и особенно во время блокады Ленинграда, группа Кузнецова активизировала свою антипартийную деятельность. Перетрусив и окончательно растерявшись перед сложившимися трудностями, Кузнецов, Попков и другие участники антипартийной группы, как это стало известно теперь, не верили в возможность победы советских войск над немцами, распространяли злобную клевету на ЦК ВКП(б) и Правительство за якобы неподготовленность страны к войне и превозносили силу фашистской армии.
Только решительное вмешательство ЦК ВКП(б) и Ставки Верховного Главнокомандования пресекло панику перепуганных насмерть руководителей Ленинграда, утверждавших, что "все пропало, все рушится и идет к концу", и настаивавших перед ЦК ВКП(б) о выводе из Ленинграда руководящих партийных, советских и военных органов, что означало бы фактическую сдачу Ленинграда немцам…
После перехода А. Кузнецова на работу секретаря ЦК ВКП(б)… опираясь на расставленные ими свои кадры, группа Кузнецова вынашивала замыслы овладения руководящими постами в партии и государстве. Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготовлялся вопрос о необходимости создания РКП(б) и ЦК РКП(б) и о переносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград. Эти мероприятия Кузнецов и др. мотивировали в своей среде клеветническими доводами, будто бы ЦК ВКП(б) и Союзное Правительство проводят антирусскую политику и осуществляют протекционизм в отношении других национальных республик за счет русского народа. В группе было предусмотрено, что в случае осуществления их планов Кузнецов А. должен был занять пост первого секретаря ЦК РКП(б)…
В ходе следствия по делу о враждебной партии группе Кузнецова, Попкова и др. установлено, что с этой группой был связан Вознесенский Н.А. Предложение бывших ленинградских руководителей Вознесенскому о "шефстве" над Ленинградом, сделанное ему Попковым после смерти Жданова, было не случайным, а вытекало из существа их антипартийных связей. Теперь доказано, что только наличием близких связей можно объяснить тот факт, что бывшие ленинградские руководители, втайне от ЦК ВКП(б), вернули из ссылки, восстановили в партии и выдвинули на руководящую партийную работу активного врага партии и Советской власти сестру Вознесенского Н.А. – М. Вознесенскую. По этой же причине бывшие ленинградские руководители в своих враждебных целях осуществили выдвижение на руководящую работу сначала ректором Ленинградского университета, а затем Министром просвещения РСФСР брата Вознесенского…
Следует указать на неправильное поведение Косыгина А.Н., который оказался как член политбюро не на высоте своих обязанностей… Он не разглядел антипартийного, вражеского характера группы Кузнецова, не проявил необходимой политической бдительности и не сообщил в ЦК ВКП(б) о непартийных разговорах Кузнецова и др.
Политбюро ЦК считает необходимым отметить ту политическую ответственность, которая ложится на Жданова А.А. за враждебную деятельность ленинградской верхушки… Сейчас трудно объяснить, как мог Жданов А.А. не разглядеть вражеского лица Кузнецова, Попкова, Капустина, Соловьева и др., которых он настойчиво выдвигал…
Политбюро считает также нужным сказать, что наиболее влиятельные из лиц, замешанных во враждебной работе, являются людьми близкими к тов. Молотову. Известно, что Вознесенский пользовался много лет особой поддержкой и большим доверием т. Молотова, что т. Молотов покровительствовал Кузнецову, Попкову и Родионову… Будучи близким с этими людьми, т. Молотов не может не нести ответственности за их действия… Следует указать на неправильное поведение Косыгина А.Н., который оказался как член политбюро не на высоте своих обязанностей. Он не разглядел антипартийного, вражеского характера группы Кузнецова, не проявил необходимой политической бдительности и не сообщил в ЦК ВКП(б) о непартийных разговорах Кузнецова и др.
Исходя из всего сказанного, политбюро выносит на рассмотрение Центрального Комитета ВКП(б) следующие предложения:
а) исключить Кузнецова А.А. из состава членов ЦК ВКП(б) и из рядов ВКП(б) за враждебную антипартийную деятельность;
б) исключить Попкова П.С. и Родионова М.И. из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и из рядов ВКП(б) за враждебную антипартийную деятельность;
в) исключить Вознесенского Н.А. из рядов ВКП(б) за связи с антипартийной группой Кузнецова;
г) утвердить решение КПК об исключении из членов ВКП(б) Капустина Я.Ф., Соловьева Н.В… за враждебную деятельность;
д) вывести из состава политбюро т. Косыгина А.Н.;
е) обязать т. Молотова дать объяснения ЦК ВКП(б) в связи с тем, что касается изложенного в настоящем письме, и поручить политбюро рассмотреть эти объяснения".