52-страничная (включая обложку) брошюра форматом А4 была снабжена богатым фотоиллюстративным материалом. Среди авторов и владельцев иллюстраций на последней странице обложки приведены агентства "Atlantic", "Associated-Press", "DAF-Gau-Bilderdienst", издательства "Nibelungen", "Orbis", "Presse-Bild-Centrale", "Landsbildschtelle Wien", фотографы Хельга Гласснер, Макс Гелльнер, Анна Винтерер, Ханс Ретцлафф, Эрна Лендвей-Дирксен, Шарлота Рорбах и другие. Указаны также Государственная лаборатория наглядных пособий, рота пропаганды СС и само Главное управление СС. Таким образом, снимки были сделаны не только немецкими военными корреспондентами в начальный период войны (лето - осень 1941 года), но и журналистами (в том числе американскими), побывавшими в СССР в 1920-е и 1930-е годы. Некоторые снимки СС экспонировались на выставке "Советский рай" (1942), пользовавшейся большим успехом, и не только в Рейхе, но и в оккупированных Германией странах (например, в Протекторате Богемия и Моравия).
К сожалению, нет точных сведений, каким тиражом выпустили брошюру. По-видимому, тираж был внушительным (не менее ста тысяч экземпляров). Изначально памфлет предназначался для военнослужащих войск СС, воюющих в Советском Союзе, то есть для ограниченной аудитории. Только в середине 1942 года тираж "Унтерменша" допечатали, а его читателями стали не только члены "Черного ордена", но граждане Рейха.
Основным композиционным приемом брошюры является противопоставление (лица настоящих европейцев - лица индивидов "низших рас"; молодежь Европы - забитые советские юноши и девушки; старики Европы - нищие люди преклонного возраста; крестьянские дворы - унылые колхозы; красивые дома Европы - жалкие лачуги; высокая культура - "дегенеративное искусство"; христианство - богоборчество).
Из 50 страниц памфлета только 10 не содержат "текстового и визуального дуализма". Но это было сделано с тем, чтобы усилить образный ряд, связанный, прежде всего, с преступлениями НКВД (в тексте - ГПУ), голодомором и другими злодеяниями сталинизма.
Перед глазами читателя встают портреты "еврейских комиссаров", евреев из гетто (в Генерал-губернаторстве), государственных деятелей (Черчилля, Рузвельта, Ла Гуардия, Сталина), поддерживавших, по мнению нацистов, политику еврейской мировой экспансии. Между ними, как убеждает памфлет, нет никакой разницы: "Все они - подельники и члены одной преступной шайки". Всем этим "унтерменшам" противостоят европейцы, начиная от простых людей (молодого итальянца, испанского рыбака, голландского моряка) и заканчивая военными (офицерами вермахта, СС, люфтваффе и кригсмарине). Они - защитники всего "доброго и хорошего, что есть на этом свете".
К слову сказать, авторы брошюры положительно отзываются о славянах, в частности - о болгарских крестьянах. Далее, где идет сравнение бытовых условий, в которых живут европейцы и граждане СССР, с похвалой говорится о словацкой молодежи. Наряду с этим памфлет пробуждает в читателях чувство жалости, особенно когда приводятся снимки, где запечатлены голодные, умирающие русские дети. Для усиления чувственного эффекта используются словосочетания "несчастное существо", "бедное маленькое создание", "малыши посреди ужаса" и т. д. Таким образом, пропагандисты вызывают ощущение сопереживания ("даже столетия не в силах осушить это море выплаканных детских слез").
Материалистический подход к жизни, установленный в СССР, давал немало поводов для немецкой пропаганды. Например, под "увеличительное стекло" нацистов попала проблема борьбы с религией. В брошюре ей отводится целых четыре страницы. Эсэсовцы поместили снимки с разрушенными и оскверненными церквями, с храмами, чьи помещения оборудованы под склады. В отличие от "арийской Европы", где верят в Бога и каждому оставляют право на религиозную свободу, в СССР евреи и прочие "недочеловеки" разграбили церкви, а там, где "храмы вызывали раздражение больше всего" - их взорвали.
Тема преступлений большевизма - финальный аккорд брошюры. Здесь пропагандисты не жалеют черной краски. Ключевыми словами тут выступают "террор", "ужас", "пытки", "садизм" и "палачи".
Необходимо отметить, что тема военных преступлений и преступлений против человечности во время войны всегда была и будет козырной картой пропагандистских структур любой воюющей страны. Это - одно из эффективных средств манипулирования сознанием. С его помощью можно вносить раскол среди людей, которые по стечению различных обстоятельств попали на оккупированную территорию, и теперь их нужно настроить против государства, где они родились и жили. Можно вызывать ненависть у солдат своей армии, воюющей в чужой стране (что и делается в эсэсовской брошюре). А можно приписывать все преступления противнику, мобилизуя население на борьбу против оккупантов (именно этим занимались советские пропагандисты, отрицая какую-либо причастность СССР к убийствам в Львове, Самборе, Добромиле, Луцке, Кременчуге, Злочеве и в других местах).
Приводя фотографии изуродованных детей, изнасилованных и убитых женщин, эсэсовцы искусственно вызывали два чувства - сострадания и ненависти. Но на первое место они ставили ненависть. Она задает фон ("террор и ужас - последние элементы устрашения, используемые недочеловеком"), она заставляет присмотреться к деталям преступлений ("сотни тел, разорванных в тесных тюремных камерах на куски… изрезанных в припадке кровожадности…"), она же предупреждает ("так же, как этих русских женщин, заставят плакать и вас, женщины Европы!") и она же призывает ко мщению ("Европа! Защити себя!"). Только на одной странице, где вновь появляются снимки скорбящих и утирающих слезы людей, мотив ненависти сменяется состраданием ("ужасно неописуемо горе отцов, матерей, жен, невест, детей и сестер с братьями, у которых безо всякой вины жестоко отобрали самое дорогое и любимое на свете").
Пропагандисты СС не связывали понятие "унтерменш" со славянами и русскими. "Недочеловеком" мог быть "большевик", "комиссар" и т. д. Разъяснения на это счет были, кстати, даны в одном из эсэсовских циркуляров об употреблении слов "русский" и "красноармеец" (Rotarmist). Согласно этому документу, германской прессе и радио "принципиально вменялось в обязанность говорить не о России и русских", а называть военнослужащих РККА "советскими солдатами и красноармейцами". Эта же тенденция проглядывается и в брошюре.
Концепция "еврейского большевизма", нашедшая свое отражение в брошюре "Недочеловек", по мнению целого ряда исследователей, была призвана подтолкнуть эсэсовцев к уничтожению "славянских народов" СССР. Однако, в представлении немцев, уничтожения в первую очередь заслуживали евреи. Русские, утверждали нацисты, были порабощены евреями.
Итак, памфлет "Недочеловек" не являлся руководством по истреблению славян. В принципе подтвердил это сам глава СС во время встречи с генерал-лейтенантом А. Власовым (16 сентября 1944 года). Гиммлер подчеркнул следующее: "Брошюра, о которой вы мне напомнили, относилась исключительно к "большевистскому человеку", продукту системы, к тому, что угрожает тем же Германии, что он сделал на вашей родине. В каждом народе есть "унтерменши". Разница лежит в том, что в России "унтерменши" держат власть в своих руках, в то время, как в Германии я посадил их под замок и засовы. Вашей первой задачей является провести ту же самую акцию и у вас в отечестве". Власова, насколько известно, данный ответ удовлетворил.
Надо, однако, сказать, что беседа между Гиммлером и Власовым состоялась в последний период войны, когда поражение Германии было предрешено. В этот момент нацисты обращались к любой возможности, чтобы отсрочить катастрофу. И обращение к Власову, который давно добивался, чтобы РОА приняла участие в борьбе против сталинизма, было весьма симптоматичным. Власов, прямо задавший вопросы об отношении немцев к русским, конечно, был опечален тем, что некоторые в Рейхе считали русских людьми "второго сорта", чему, как думал он, способствовала и эсэсовская брошюра. Тем не менее, на наш взгляд, Власов и его окружение переоценивали влияние памфлета. Уже в начале 1943 года брошюра была изъята практически из всех газетных киосков (хотя спрос на издание оставался).
Тому, что "Недочеловек" исчез из продажи, историки, как правило, дают одно объяснение - памфлет был настолько "вызывающим и оскорбительным", что против него запротестовал даже Й. Геббельс, увидевший в нем едва ли не причину сокращения притока рабочий силы в Рейх из занятых областей СССР. Подтверждение этой точки зрения мы можем найти в обзорном докладе по поводу антибольшевистской деятельности Министерства пропаганды от 31 декабря 1944 года. Здесь отмечается: "В отношении же "остарбайтеров" Восточный отдел стремился, помимо само собой разумеющегося обслуживания пропагандным материалом, улучшить их судьбу и общее положение. К сожалению, почти во всех слоях среди чиновников и прочего населения все еще господствовало представление, почерпнутое из брошюры "Унтерменш". Только против одной этой брошюры шла борьба в течение почти целого года, пока удалось добиться ее изъятия".
На самом деле брошюра "Недочеловек", как одно-единственное издание, не могла формировать взгляды всего немецкого общества. На этом "поприще" трудились сотни немецких пропагандистов (из ведомства Й. Геббельса, из вермахта, из Управления прессы при Министерстве иностранных дел и т. д.). На оккупированной территории памфлет открыто не распространялся, а если все-таки туда попадал (по словам А. Казанцева, выпускники Дабендорфской школы пропагандистов РОА увозили с собой на Восточный фронт по нескольку экземпляров), то в ограниченном количестве. В общих чертах брошюра не противоречила знаменитым указаниям Й. Геббельса "О пропагандистском обеспечении европейских народов" (от 15 февраля 1943 года), где говорилось, что "нельзя называть восточные народы… скотами, варварами", а следует подвергать критике Сталина и "чудовищность большевистской системы".
Более того, "Унтерменш" не идет ни в какое сравнение с некоторыми известными образчиками советской военной пропаганды, наиболее одиозным представителем которой является Илья Эренбург. Тексты, опубликованные им в советских и иностранных газетах в период 1941–1945 годов, совершенно недвусмысленно и откровенно призывали к физическому уничтожению немцев и Германии.
Продолжая сопоставление, приходится констатировать и то, что нацисты никогда (даже и в ходе войны) не ущемляли права русских эмигрантов в том объеме, как это делалось в СССР в отношении немцев, предки которых издавна жили в России. Историк Виктор Кригер замечает, что "массовое поражение в правах и клевета на советских немцев обнажили тот факт, что пропаганда национальной ненависти, шовинистические высказывания и любой способ ущемления немцев не будет наказываться. "Много у нас к этой фашистской сволочи гуманизма", - такой взгляд на ссыльных немцев был типичен не только для секретаря райкома одной из областей Северного Казахстана".
Будущий литературовед Александр Дементьев в начале 1943 года издал книгу "Реакционная роль немцев и истории России". Год спустя тот же автор опубликовал тщательно подобранные фрагменты произведений классической русской литературы, в которых русские немцы представали в самом неприглядном виде. Эти две книги, как и бесчисленное множество других аналогичных публикаций, "были напичканы предубеждениями, подозрениями и измышлениями различного рода".
Что касается нацистской и эсэсовской пропаганды (в частности, брошюры "Унтерменш") то она, как правило, не была специально направлена против славян. Борьбу с СССР эсэсовцы понимали как устранение "еврейско-большевистской системы", использующей различные народы для сохранения своей власти, - что в целом согласовывалось с общей тенденцией германской пропаганды на Восточном фронте. Немецкий историк Иохен Янссен отмечает, что "нацистская армейская пропаганда постоянно изображала войну против Советского Союза как нацеленную на освобождение порабощенных людей, в конце концов преследующую гуманные цели".
Вместе с тем, поскольку большинство коммунистов относилось к русским, украинцам и белорусам, - война превращалась и в противостояние славянам. Однако это противостояние носило политическую, а не расовую (как в случае с евреями) окраску. Привлечение советских граждан на службу в СС и другие коллаборационистские формирования, безусловно, подтверждает это. Впрочем, сослагательный вопрос о месте славянских народов в послевоенном мире, захваченном нацистами, навсегда останется без ответа.
Часть вторая
Русские во вспомогательной полиции, подразделениях СД, специальных и карательных формированиях СС
Первая глава
СС и русская вспомогательная полиция
В ходе оккупации Советского Союза на захваченной нацистами и их союзниками территории был создан чрезвычайно разветвленный аппарат с целью обеспечения поставленных руководством германского Рейха задач. По характеру эти задачи можно классифицировать как: а) административные; б) экономические; в) военно-полицейские; г) карательные.
Административные задачи предусматривали создание сети военных, полицейских и гражданских органов для управления оккупированными территориями.
Под экономическими задачами подразумевалась организация на захваченных территориях режима, который позволял бы обеспечивать ведение войны за счет использования промышленного (сельскохозяйственного, ремесленного, кустарного и проч.) потенциала оккупированной страны. Кроме того, руководство Германии планировало воспользоваться сырьевыми ресурсами СССР. Также осуществлялись мероприятия по вывозу рабочей силы на территорию Рейха.
В круг военно-полицейских задач входило главным образом недопущение в тылах действующей армии развертывания партизанской войны и вооруженного сопротивления. В ходе войны по инициативе представителей вермахта возникла задача по привлечению в ряды вооруженных сил и вспомогательных формирований добровольцев из числа местного населения.
К военно-полицейским примыкали карательные задачи, обусловленные как мировоззренческо-идеологическими предпосылками, так и соображениями военного характера. Сюда следует отнести уничтожение еврейского населения, непосредственную борьбу с партизанами и подпольем, так называемое "замирение местности".
За осуществление всех этих задач было ответственно значительное число немецких ведомств, армейских и полицейских структур, а также коллаборационистские органы и формирования, в частности вспомогательная полиция.