Приложение 7
Статья Николая Чухнова о подготовке Особой группы "К" в лагере "Цеппелина" Брейтенмарк (май 1944 года)
Прошло всего три недели со дня прибытия в лагерь группы особого назначения, но искусство и жертвенное горение наших командиров сделало свое. Нам удалось в этот короткий срок без особых усилий сбить прекрасную строевую часть.
Надо сказать, что полученное нами пополнение, несмотря на свою более или менее длительную службу в РККА, в строевом отношении было ниже всякой критики; большинство людей не умели даже ходить в ногу или поворачиваться через левое плечо, а об обращении с оружием имели самое смутное понятие.
Кажется невероятным, как Сталин мог посылать это войско на фронт. Очевидно, расчет был не на качество, а на количество.
Но природные военные свойства русского человека в умелой обработке нашихунтерфюреров сказались в полной мере, и в кратчайшие сроки мы получили часть, годную не только для боя, но даже для смотра.
В один прекрасный день, действительно чудный, погожий, осенний день, в лагерь прибыл капитан с представителями германского начальства, и когда они посмотрели нашу часть и поговорили с нашими "цуг- и обервахтмейстерами Hipo", то судьба нашего формирования сразу же определилась…
Каждый военный с недоверием отнесется к сообщению, что в трехнедельный срок была сделана из сырого материала строевая часть, но оказалось, что достичь такого результата по методу капитана действительно можно.
Секрет заключается в том, что сотрудниками нашего капитана являются люди, понимающие его с полуслова. Капитану удалось благодаря своей удивительной способности проникать в человеческую душу подобрать группу командиров, среди которых нет ни одного инакомыслящего. В нашей группе не существует элементов, разлагающих эмиграцию: интриганства, местничества, тщеславия и зависти. Каждый предан идее и во имя ее работает не ради чинов, а ради общего успеха.
По существу, при теперешнем положении вещей каждый наш фельдфебель - готовый майор, но каждый из них предпочитает быть в группе фельдфебелем.
Затем, наш капитан дал точные инструкции в деле обучения наших солдат, которые заключаются в том, чтобы строевая подготовка не превращалась бы для людей в бессмысленную шагистику, а была бы приятным спортивным удовольствием. Постоянное общение командиров с людьми, совместное чтение, интересные лекции и уроки Русской истории и литературы действительно действуют поразительно облагораживающе.
Режим выработал у подсоветских людей совершенно новые свойства характера и особенности. Так, например, они никогда при разговоре не смотрят в глаза друг другу. Наши солдаты свое начальство уже "едят глазами".
Подсоветский человек странен в беседе даже со своим родным братом. На вопросы он не дает точных ответов, сам спрашивает невпопад и не по существу. Вообще, очень трудно уловить логику советского обмена мыслей.
Оказывается, как мне объяснил мой новый приятель, старший лейтенант X., каждый советский гражданин твердо усвоил, что прежде чем произнести какое-либо слово, он должен быстро в уме оценить, какую пакость может за это слово сделать ему собеседник и, в зависимости от размера этой предполагаемой пакости, он слово или заменяет другим или вообще искажает весь смысл речи.
Конечно, понятно, что при таком условии добиться связанности в разговоре очень трудно. Но наши командиры достигли и этого. Просто они внушили своим подчиненным полное к себе доверие, и страх у людей исчез. Русский человек, вчерашний советский раб, находит свою душу…
См.: Чухнов Н. HIPO. За Родину /"Русское дело" (Белград). 1944. 20 мая. С. 4.
Пятая глава
Русские в составе учебного лагеря СС "Травники"
В связи с судебным процессом над Иваном Демьянюком слово "травники" стало известно не только специалистам, но и широким кругам общественности. Ниже мы обратимся к истории этих специфических формирований СС, в которых служили и русские "борцы с евреями и большевизмом".
Следует сказать, что в конце июля 1941 года фюрер СС и полиции дистрикта "Люблин", бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Одило Глобочник обратился к Гиммлеру с прошением о выделении ему непольской вспомогательной силы из бывших приграничных районов Советского Союза, поскольку местное население уже не могло удовлетворить экономические потребности СС.
Получив 17 июля 1941 года должность "уполномоченного по созданию опорных пунктов СС и полиции в новых восточных областях", Глобочник должен был приложить максимум усилий, чтобы подготовить необходимые условия для больших поселений немецких колонистов, размещения здесь немецких военных строителей, гражданских специалистов по сельскому хозяйству и тяжелой промышленности. Глобочник, кроме того, отвечал за то, чтобы город Люблин и район "Замосць" образовали своеобразный пояс вокруг будущих немецких поселений в Польше, путем возведения положенной инфраструктуры соединились с такими же "опорными пунктами", как в Прибалтике и в Зибенбюргене. Все польское население, проживавшее на территории дистрикта "Люблин", подлежало постепенному переселению далее на восток. Наконец, проведение столь масштабных мероприятий включало в себя решение "еврейского вопроса".
На первом этапе в обязанности Глобочника входило накопление достаточных трудовых резервов и организация безопасности в округе, исключение какой бы то ни было возможности организованного сопротивления со стороны польских партизан и евреев. На предварительном этапе акции по ликвидации еврейского населения Глобочник приказал создать специальный лагерь для подготовки кадров, предназначенных для этих операций, а также для охраны принудительно-трудовых и концентрационных лагерей. Для этого в 40 км юго-восточнее Люблина, в местечке Травники, на территории сахарного завода было решено открыть учебный лагерь (SS-Ausbildungslager Trawniki). Обязанности по его созданию и подбору контингента Глобочник возложил на двух офицеров СС - штурмбаннфюреров Германа Хофле и Карла Штрайбеля. Первый взял на себя вопросы материально-технического обеспечения лагеря, параллельно создавая в Люблине бюро по координации действий в решении "еврейской проблемы". Второй занимался вербовкой и отбором граждан, которым предстояло выполнять охранные и карательные функции.
В августе - сентябре 1941 года штурмбаннфюрер СС Карл Штрайбель колесил по западным областям оккупированной территории СССР. Внимание Штрайбеля привлекли большие стационарные лагеря военнопленных - "шталаги", где он подыскивал нужные кадры. Помимо украинцев, поляков и прибалтов в число будущих травниковцев попали и русские военнопленные.
Советские военнопленные, согласившиеся с предложением Штрайбеля, проходили собеседование, в ходе которого выяснялось их отношение к коммунистам и евреям. Несомненно, причины, толкавшие военнопленных на сотрудничество с немцами, были разными, начиная от обычного желания выжить, не умереть с голоду, и заканчивая возможностью получить определенные выгоды. Присутствовал и специфический "мотив мести"…
Первая группа военнопленных прибыла в Травники в октябре 1941 года. До конца декабря в лагерь было переведено около 1000 человек. Преимущественно они происходили из сельской местности, у большинства было простое школьное образование, многие до войны работали плотниками, водителями, механиками, электриками и поварами. Некоторые из них были призваны в РККА накануне войны. Все они проходили медицинскую комиссию, затем подписывали свидетельство, что не имеют еврейских предков и не состоят в коммунистической партии. В конце анкетирования они расписывались под заявлением со следующими словами: "Мы, военные заключенные, вступаем в германские отряды СС для защиты интересов Великой Германии".
После медосмотра и заполнения анкет военнопленных отправляли на вещевой склад, где им выдавали форму. В большинстве случаев это была униформа черного цвета образца 1932 года, установленная для ношения в подразделениях "общих СС" (Allgemeine-SS). Из-за этого польские евреи, привезенные на принудительные работы в лагерь, называли травниковцев "чернокожими" или "тараканами". Кроме черной формы иногда выдавалась и полевая униформа армейского образца (цвет "фельдграу"), принятая в вермахте и в Войсках СС. По словам бывшего "травника" Николая Малагона, "сначала мы носили нашу собственную одежду, потом нам дали бельгийскую форму, позже нам всем выдали специальную униформу: черный костюм - брюки и китель, черное пальто с серым воротником и манжетами, и черные пилотки. Мы также получили кокарды с черепом и перекрещенными костями".
При исполнении оперативно-служебных задач травниковцы получали оружие - трофейные советские винтовки. Боеприпасы выдавались в ограниченном количестве. В последующем, в зависимости от места службы, травниковцев вооружали пистолетами и кнутами.
Учебный процесс в Травниках был организован на основе программы подготовки, принятой в частях СС "Мертвая голова", откуда приезжали опытные специалисты из самых известных концлагерей Германии (Дахау, Бухенвальда, Заксенхаузена и т. д.). Эти инструкторы добивались того, чтобы травниковцы стали людьми, которые действуют с безоговорочной преданностью и повинуются любому приказу. За относительно короткий срок они сумели подготовить сотни фанатичных охранников. Полугодичный курс обучения включал в себя, помимо огневой, строевой и физической подготовки, отработку различных приемов по конвоированию и охране заключенных, проведению облав.
Весь личный состав учебного лагеря был распределен на два батальона. Командовали батальонами унтерштурмфюрер СС Вилли Франц и оберштурмфюрер СС Иоганн Шварценбахер. В каждом батальоне был штаб, от 5 до 8 рот, в каждой роте было по три взвода, во взводе - три отделения по 8-12 человек. Штрайбель, следивший за тем, как идет подготовка, ввел для учащихся четыре специальных звания:
- вахманн (Wachmann - охранник);
- обервахманн (Oberwachmann - старший охранник);
- группенвахманн (Gruppenwachmann - командир отделения охранников);
- цугвахманн (Zugwachmann - командир взвода охранников)
На командные должности немцы стремились назначать "фольскдойче". Некоторым русским и украинцам иногда присваивали звания старших охранников. Командирами взводов становились преимущественно граждане немецкого происхождения.
С октября 1941 по май 1944 года, когда лагерь Травники прекратил свое существование, в нем было подготовлено около 5082 охранников. Кроме русских и украинцев, здесь обучались караульному делу литовские, латвийские, эстонские, польские, болгарские, словацкие, хорватские и, по некоторым данным, "туркестанские" добровольцы.
Качество отбора значительно снизилось весной 1942 года, в результате в лагерь попало немало пленных, пошедших на сотрудничество с эсэсовцами только потому, чтобы не умереть голодной смертью, и надеявшихся при первой возможности бежать к партизанам. Но, как показали дальнейшие события, осуществить эти планы удалось только единицам. Исследователь С. Кудряшов утверждает, что за время войны из числа травников дезертировало 469 человек, или около 9 процентов. Эта цифра сильно завышена. Жесткий распорядок, режимные объекты, где травники несли службу, почти исключали возможность дезертирства и самовольных отлучек. Если кому-то из охранников все-таки удавалось дезертировать, то далеко он не уходил. По всей вероятности, число дезертиров не превышает 100 человек.
Таким образом, к моменту проведения широкомасштабных мероприятий СС в Польше немецкий персонал и личный состав лагеря Травники был готов к выполнению оперативно-служебных задач.
К началу 1942 года в различных гетто на территории бывшей Польши было отобрано 2 284 000 человек, и руководство СС приняло решение о постепенной концентрации этих евреев в специальных лагерях. Одило Глобочник получил приказ Гиммлера организовать несколько таких лагерей. В помощь ему был направлен комиссар криминальной полиции Штутгарта гауптштурмфюрер СС Кристиан Вирт. Вместе с ним из Рейха прибыли три зондеркоманды (около 450 человек, набранных из охранных полков СС "Мертвая голова"). Глобочник, выслушав доклад Вирта о подготовке операции "Рейнгард" (Einsatz Reinhard), приказал ему связаться со Штрайбелем, чтобы подключить личный состав из Травников к строительству и охране концлагерей. Всего предполагалось построить три лагеря.
В начале ноября 1941 года началось строительство концентрационного лагеря недалеко от деревни Бельзец, рядом с железнодорожной веткой Люблин - Лемберг. Примерно через две недели сюда прибыла первая команда из Травников. В ее задачу входило вырубать лес и подготовить маскировку лагеря. Через неделю команду сменили польские строители, которых отпустили на отдых незадолго перед Рождеством. В январе 1942 года основные работы были в целом закончены, хотя еще оставалось оборудовать административную территорию лагеря, где размещались комендант, его аппарат, казармы для охранников.
Вторым лагерем был Собибор. Его решили расположить неподалеку от железной дороги, соединявшей Влодаву и Хелм. Строительство Собибора прошло быстро: в феврале 1942 года появились первые бараки, а уже в апреле концлагерь открыл свои двери. Третьим концлагерем, созданным в рамках операции "Рейнгард", была Треблинка (примерно в 80 км на северо-восток от Варшавы).
Для обеспечения охраны концлагерей из Травников выделялись команды. В Бельзец, в распоряжение Вирта, отправили 100 охранников, в Собибор, под начало Штангля, - 120 человек, в Треблинку - вначале 20, затем 90 вахманнов. Команды через некоторое время заменялись. Например, в течение 1942 года в Бельзец регулярно направлялись подразделения по 60–80 человек. В общей сложности к лагерю было прикомандировано 200–250 травников. Они работали на кухне, наблюдали за поведением евреев со смотровых вышек, занимались охраной внешнего и внутреннего периметра лагеря, патрулировали наружный участок железной дороги. В обязанности травников также входила охрана и конвоирование "лесных команд" (Waldkommando), заготавливавших дрова.
В то же время не всем травникам нравилось выполнять "особые задания". Эти охранники стремились перевестись на должности, которые меньше всего связаны с выполнением карательных функций. Некоторые из них, не видя выхода, планировали бежать. Но, как уже говорилось, это удавалось сделать немногим. К примеру, на Рождество 1943 года из Собибора бежали пятеро заключенных и два украинских вахманна. Польский крестьянин одной из деревень донес, куда они скрылись, и в ходе погони двое охранников и один заключенный были убиты, а остальные были схвачены.
В секретном отчете, составленном, видимо, в конце декабря 1942 года на имя высшего фюрера СС и полиции на Востоке обер- группенфюрера СС Фридриха Вильгельма Крюгера, говорилось, что в Бельзеце, Собиборе и Треблинке было ликвидировано 1 236 672 человека. Ученые до сих пор спорят, сколько евреев было убито в этих трех лагерях. Цифры называются самые разные: в Бельзеце от 435 000 до 600 000, в Собиборе от 200 000 до 250 000, в Треблинке - от 750 000 до 875 000.
Заметим, что представители ревизионистского направления считают Бельзец, Собибор и Треблинку трудовыми лагерями, где смертность евреев была вызвана не самыми лучшими санитарными условиями, нуждой и болезнями, лишениями военного времени и т. д. Эти исследователи называют гораздо меньшее количество еврейских жертв, полагая, что германские оккупационные органы в Польше не могли физически ликвидировать несколько миллионов человек. Дискуссии по этой проблеме между представителями разных направлений современной историографии принимают порой чересчур острый характер.
В депортациях участвовали и травниковцы. Они действовали вместе со 101-м резервным полицейским батальоном. До конца сентября 1942 года эта часть 8 раз привлекалась для карательных операций. В трех из них - депортация евреев из Парчева и Медзыржеца и расстрел в Ломзи - сотрудники полиции "работали" бок о бок с 50 травниковцами. При этом расстрел в Ломзи проводили в основном немецкие полицейские, а вахманны стояли в оцеплении.