Вторая глава
НСДАП и русская эмиграция в Германии
Несмотря на то что во время Первой мировой войны Германия была противником России, в первые же годы после революции 1917 года в Рейх хлынул необычайно мощный поток русских беженцев. В начале 1920-х годов здесь обосновалось около полумиллиона изгнанников из "страны социализма".
Германию в качестве своей второй родины выбирали в основном люди правых взглядов, многие из которых исповедовали радикальную борьбу с большевизмом, не брезгуя никакими средствами. Историк Михаил Назаров в этой связи пишет, что "часть правой эмиграции, помня о поведении правительств Антанты в Гражданской войне, не связывала с ними надежд на помощь… Правые русские эмигранты придавали большое значение укреплению национальных немецких сил, желая, чтобы они превратились либо во влиятельную оппозицию, либо сами переняли бы правительство".
Те, кто придерживался более умеренных позиций - либералы, "непротивленцы" и т. п., - со временем предпочитали переместиться во Францию и Соединенные Штаты. Эта своеобразная самофильтрация русского эмигрантского сообщества достигла своего апогея после прихода нацистов к власти, а концу 1930-х годов в Третьем рейхе оставались почти исключительно те политически активные русские изгнанники, кто был вполне лоялен гитлеровскому режиму и разделял идею "крестового похода против большевизма".
Надо сказать, что русские эмигранты не нашли особенного участия к своей судьбе со стороны приютивших их немцев. Правые круги протестовали против чрезмерного - в условиях экономического кризиса, инфляции и безработицы - количества "приезжих с Востока", левые силы - видели в русских беженцах представителей враждебных классов (осенью 1922 года коммунисты на страницах своей газеты "Роте фане" открыто возмущались фактом наличия в Германии "высланной из России контрреволюционной интеллигенции", задаваясь вопросом, "как эти официальные связи с белогвардейцами согласуются с договором в Рапалло?"). Позицию германских властей также сложно назвать дружественной: фактически речь шла о планомерном выдавливании эмигрантов с использованием всех находившихся в арсенале немецких чиновников бюрократических возможностей.
Все это совмещалось с устоявшимися пропагандистскими штампами, рисующими "восточные народы" в мрачных и презрительных тонах. В одном из школьных учебников Веймарской республики (1925) было написано: "Русский дух как таковой, видимо, не приспособлен к творческой созидательной деятельности; почти всем, что создано Россией во внешних и внутренних делах, она обязана немцам, состоявшим на русской службе, или прибалтийским немцам".
Нельзя утверждать, что подобное отношение к русским господствовало повсеместно. Было немало немецких публицистов и ораторов (многие из них были сами выходцами из России или беженцами из "советского рая"), которые - по крайней мере внешне - проявляли сочувствие к покоренным большевизмом народам. Были и те, кто всерьез пытался усмотреть в новой России "свет с Востока", причем среди таковых находились не одни только коммунисты, но и критично настроенные по отношению к "ветхой" Европе консервативно-революционные мыслители… Освальд Шпенглер уже в 1919 году высказал мысль о том, что "русские вообще не являются народом, таким, как немецкий или английский; они содержат в себе возможность многих народов будущего, так же как германцы эпохи Каролингов… Русская душа является обещанием грядущей культуры".
Интересно, что в ранний период деятельности (до 1923 года) Национал-социалистической немецкой рабочей партии (Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei - НСДАП) ее лидеры, идеологи и пропагандисты публично сочувствовали русским, видя в них "заложников мирового еврейства". В тексте одного из плакатов, приглашавшего на массовый митинг НСДАП, говорилось: "Мы, германские национал-социалисты, требуем, чтобы русскому народу была оказана помощь, но не путем поддержки его нынешнего правительства, а путем устранения его нынешних губителей. Кто сегодня жертвует для России, дает не для русского рабочего, а для его грабителя - еврейского комиссара".
13 августа 1920 года Гитлер заявил, что во время октябрьского переворота погибло 300 тысяч русских, но ни одного еврея, и большевистская верхушка на 90 % состоит из евреев. 28 июля 1922 года вождь нацистов сказал, что в России 30 миллионов человек замучено до смерти, казнено в застенках или умерло от голода. Эти жертвы не последние: если начнется большевизация Германии, то гибель немецкой культуры и государства неизбежны; лучшее доказательство этому - судьба России.
В другом своем выступлении того же периода фюрер вещал: "В удивительном сотрудничестве демократия и марксизм сумели разжечь между немцами и русскими совершенно безрассудную, непонятную вражду; первоначально же оба народа относились друг к другу благожелательно. Кто мог быть заинтересован в таком подстрекательстве и науськивании? Евреи". Гитлер позволил себе даже следующую, полную негодования, сентенцию: "Да, Бебель, который не соглашался дать проклятому милитаризму ни единого солдата, ни единого гроша для защиты против Франции, - этот Бебель заявил: когда дело дойдет до войны с Россией, я сам вскину на плечо ружье".
Подобные трактовки легко объясняются фактом довольно широкого присутствия в рядах первых национал-социалистов эмигрантов из России. Многие из них происходили из среды аристократов, армейских офицеров, политических деятелей, многие воевали в составе белых армий или под знаменами Добровольческого корпуса генерал-майора графа Рюдигера фон дер Гольца в Прибалтике. Потеряв семьи, имущество и Родину, они были охвачены идеей, что революцию в России устроили евреи и азиаты и вот-вот то же самое случится в Западной Европе.
Существенную роль в формировании идеологии НСДАП в 1919–1923 годы играли русские эмигранты, в частности, прибалтийские немцы. Как пишет К. Шлегель, "в результате образования самостоятельных Балтийских государств и проведенных в них демократических земельных реформ они потеряли свой жизненный базис и переселились в Германскую империю. Эта группа была не столь уж многочисленной, но благодаря своим влиятельным позициям в таких крупных балтийских городах, как Рига, Либава (Лиепая), Динабург (Двинск, он же Даугавпилс), Пярну, Ревель (Таллин) и Нарва, она имела необычайно сильное культурное влияние и обширные связи".
Российские немцы, одинаково хорошо владевшие русским и немецким языками, образовали очень прочное промежуточное звено между правым флангом русской диаспоры и нацистами. Хотя среди них было немало людей, сохранивших преданность дому Романовых (к примеру, земляк Альфреда Розенберга Отто фон Курзель, уже будучи членом НСДАП, основал в Мюнхене "Русский монархический союз"), большая часть со временем начала видеть в себе, как пишет исследователь Джон Стефан, "восточный бастион тевтонской цивилизации, форпост Deutschtum", то есть германизма.
Под влиянием русских эмигрантов - бывших "черносотенцев" - в нацистской партии в моду вошли выражения "еврейский большевизм" и "советская Иудея", и вскоре центральным пунктом национал-социалистического образа врага стал стереотип "еврейского большевизма", победившего в России в 1917 году, угрожавшего Германии в ноябре 1918 года и теперь стремившегося к господству над всем миром.
Автор классического исследования по ранней истории нацизма Конрад Гейден отмечал, что российские белоэмигранты, вставшие под знамена со свастикой, "очень желали вовлечь Германию в кампанию борьбы против Ленина… Было бы преувеличением назвать начинающуюся отныне внешнюю политику национал-социализма царистской. Но фактически ее духовные истоки находятся в царской России, в России черносотенцев и "Союза русского народа". Вынужденные эмигрировать из России и скитаться на чужбине, эти слои приносят в Среднюю и Западную Европу свои представления, свои мечты и свою ненависть. Мрачное, кровавое русское юдофобство пропитывает более благодушный немецкий антисемитизм".
В итоге "старое русское юдофобство" стало исходным пунктом германского национал-социализма в области его внешней политики, а русские эмигранты активно публиковались в центральной партийной газете - "Фелькишер Беобахтер" ("Volkischer Beobachter", "Народный наблюдатель") и выступали на нацистских собраниях. По одной из версий, и саму газету "Фелькишер Беобахтер" нацисты купили частично на деньги русских монархистов. Альфред Розенберг в своих воспоминаниях также пишет о том, что "наиболее состоятельная финансовая поддержка оказывалась партии русскими белоэмигрантами, которые любой ценой хотели добиться выхода своей антисоветской пропаганде". Одним из основных спонсоров "Фелькишер Беобахтер" Розенберг называет генерала В.В. Бискупского.
Деятельность так называемого "русского" (или "русско-балтийского") сектора в нацистской партии, как правило, связывают с именем Макса Эрвина фон Шейбнер-Рихтера. Он родился 21 января 1884 года в Риге, в семье композитора и дирижера Карла-Фридриха Рихтера. В составе отрядов самообороны Макс Рихтер участвовал в подавлении революционных выступлений в 1905–1907 годах. После женитьбы на Матильде фон Шейбнер (и приобретения дворянской двойной фамилии) он в декабре 1910 года переехал в Мюнхен, где стал дипломированным инженером. Здесь к этому времени уже сформировалось ядро "русско-балтийской группы", которая позднее почти в полном составе вступила в НСДАП. В 1914 году Шейбнер-Рихтер поступил добровольцем в баварский полк легкой кавалерии, однако вскоре был отправлен в Турцию в качестве уполномоченного министерства иностранных дел. В декабре 1917 года его назначили офицером разведки при главнокомандующем Восточным фронтом в Прибалтике. Он активно участвовал в борьбе с большевиками, а в 1919 году вернулся в столицу Баварии, где через А. Розенберга установил контакты с русскими эмигрантами.
В ноябре 1920 года Шейбнер-Рихтер вступил в НСДАП и быстро вошел в ближайший круг Адольфа Гитлера. Одновременно он организовал русско-германское общество "Возрождение" ("Aufbau"), целью которого стало объединение русских и украинских правых эмигрантов с германскими националистами. В списках общества тогда значились такие заметные фигуры русской эмиграции, как П.О. Гусаков, герцог Г.Н. Лихтенбергский и барон Кеппен. Несколько членов "Aufbau" потом служили Третьему рейху: Альфред Розенберг, Арно Шикеданц, генерал-майор Василий Бискупский, Петр Шабельский-Борк, полковник Иван Полтавец-Остраница. Средства для партийной деятельности (как для "Aufbau", так и для НСДАП) Шейбнер-Рихтер умело добывал у эмигрировавших в Германию членов российской императорской фамилии. Кроме того, он завел многочисленные связи среди промышленников, с королевским домом Виттельсбахов и церковными иерархами. В круг его друзей входили стальной магнат Фриц Тиссен, герой Танненберга генерал Эрих Людендорф.
В издаваемом обществом журнале постоянно подчеркивалось, что будущее немецкого народа - "в совместных действиях с Востоком, прежде всего с Россией", а врагами немецкого и всех "национально чувствующих народов" назывались "еврейско-интернациональная пресса" и особенно "интернациональный марксизм". Шейбнер-Рихтер писал, что "народы начинают понимать, где их враг, они видят, что под лозунгом извращенного, ложно понятого национализма они уничтожали друг друга в угоду общему врагу".
В конце мая 1921 года под эгидой "Aufbau" фон Шейбнер-Рихтер организовал в Бад-Рейхенхалле съезд русских и украинских националистов. Со всей Европы в это баварское курортное местечко съехались делегаты, принявшие резолюцию о совместной борьбе против коммунистов, евреев и масонов. Важным итогом съезда стало также избрание Высшего монархического совета во главе с Николаем Евгеньевичем Марковым (1866–1945) - одним из самых известных лидеров "Черной сотни", депутатом Государственной Думы и антисемитским публицистом. Забегая вперед, отметим, что Марков будет активным сподвижником нацистов и участником громких пропагандистских антисемитских акций. Ему принадлежит следующая показательная сентенция: "По духу русское движение было аналогично национал-социализму и внесло неоценимый вклад в его зарождение и развитие".
"К 1923 году, - отмечает историк Константин Семенов, - установились достаточно прочные связи между русским очагом в Кобурге - двором Великого князя Кирилла Владимировича - и НСДАП. Многие эмигранты посещали митинги последней, небезосновательно полагая, что "коричневое" движение способно справиться с коммунизмом. Это стало причиной для участия ряда эмигрантов в "Пивном путче" в ноябре 1923 года. Связующим звеном между нацистами и эмигрантами был Макс Эрвин фон Шейбнер-Рихтер". Немецкий историк Иоахим Фест пишет, что влияние фон Шейбнер-Рихтера "на Гитлера было огромным, и он был единственным из сподвижников Гитлера, погибших 9 ноября 1923 года у Фельдхеррнхалле, кого тот считал незаменимым".
Шейбнер-Рихтер прямо или косвенно поспособствовал карьерному росту (в рамках НСДАП) целого ряда русских немцев. Пожалуй, наиболее загадочной фигурой среди них является Григорий (Грегор) Шварц-Бостунич - необычайно плодотворный антисемитский и антимасонский автор, который пользовался почти безграничным доверием рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, и к 1944 году сумел дослужиться до штандартенфюрера СС.
Он родился 19 ноября 1883 года в Киеве в семье сотрудника полиции Вильгельма Бертольда Шварца (выходца из старинного рижского аристократического рода) и Ольги Бастуновой-Бостунич (ее отец был обрусевшим сербом, а мать, урожденная Риглер, происходила из Баварии).