Хок послал на "Подер" своего старшего лейтенанта Ллойда, с ним - четвертого лейтенанта и 22 матроса. Но в этот момент (16.30) де Кур начал поворачивать назад, на помощь испанцам. Мэтьюс тоже стал поворачивать на обратный курс; Хок оказался в опасном положении, он в рупор приказал Ллойду возвращаться, тут к "Бервику" подошла шлюпка с испанскими офицерами и трофеями с "Подера", но, не дойдя до корабля считаных метров, вдруг утонула. Ллойд сумел вернуться (на "Ройял Оаке"), но лейтенант и 22 матроса остались на "Подере" (двое из них позже сумели бежать и вернуться на "Бервик").
"Нептуно", следовавший в линии за "Подером", вел бой с 4 линкорами и 1 фрегатом англичан. Британцам почти удалось окружить испанский корабль, однако обе стороны получили существенные повреждения, и отвернувшего "Нептуна" никто не преследовал.
Следует также отметить, что часть дивизиона Мэтьюса почти не принимала участия в атаке - это касается кораблей "Дорсетшир" (кэптен Берриш), "Руперт" (кэптен Эмброуз) и "Ройял Оак" (кэптен Уильямс).
Авангард под командованием Роули атаковал часть французского дивизиона и два присоединившихся к нему испанских корабля, причем три его головных корабля ("Стирлинг Кастл", "Нассау" и "Варвик") не пошли на сближение, удерживая большую дистанцию. Это следует признать правильным решением, так как авангард французской кордебаталии находился впереди дивизиона Роули и легко мог обойти его. Большая дистанция позволяла головным вовремя среагировать на эту угрозу и не дать французам поставить англичан в два огня.
Роули с "Барфлер", "Принсесс Кэролайн", "Бервик", "Бойн" и "Чичестер" сблизился с французской линией, причем оказавшийся головным "Барфлер" вышел на флагман де Кура, 74-пушечный "Террибль", и вел с ним перестрелку на расстоянии пистолетного выстрела, остальные английские корабли авангарда избрали себе противников, следующих за кораблем де Кура.
К 15.00 англичанам удалось силами Роули и Мэтьюса выстроить подобие кильватерной колонны, но арьергард Лестока (13 кораблей) не спешил сблизиться с противником и помочь своим товарищам. Позже командир арьергарда объяснял это тем, что Мэтьюс держал на мачтах два взаимоисключающих сигнала - "Вступить в бой по способности" и "Выстроиться в линию баталии". Однако на вопрос, почему вверенные ему корабли не подняли все паруса, чтобы быстрее войти в бой, Лесток так и не ответил.
"Дорсетшир", "Эссекс", "Ройял Оак" и "Руперт" находились в выгодной позиции, чтобы поставить испанцев в два огня и сломить их сопротивление, но не торопились сражаться. Мэтьюс, потеряв терпение, послал к этим кораблям шлюпку с приказом "форсировать парусами и вступить в бой", однако и теперь капитаны не исполнили приказа адмирала.
В 16.30 де Кур приказал развернуть корабли на помощь Наварро. К этому времени "Реал Филиппе" и "Эркулес" были сильно повреждены, а "Подер" захвачен "Бервиком". Концевые Роули - корабли "Стирлинг Кастл", "Саммерсет" и "Принсесс Кэролайн" - пытались помещать французам сделать разворот, но им это не удалось. "Реал Филиппе" развернуло кормой к "Намюру", и Мэтьюс вел неторопливую стрельбу по испанцу. В свою очередь, корабль Наварро взял на буксир 80-пушечный "Санта-Изабель", куда сразу же перешел сам хефе ди эскуадра. К 20.00 бой закончился. Мэтьюс поднял сигнал повернуть на другой галс.
В 6.00 22 февраля с "Намюра" увидели мачты удалявшегося в направлении Испании противника. Тогда же обнаружили, что "Саммерсет" ведет бой с каким-то из кораблей противника на дальнем расстоянии (по данным испанцев, это был "Санта-Изабель", ведущий на буксире "Реал Филиппе"). После нескольких залпов корабли разошлись.
В 9.00 Мэтьюс дал сигнал общей погони, в 11.00 - "дивизионам идти строем фронта". В этот же день Мэтьюс послал Лестоку письмо следующего содержания:
"С борта ЕВК "Рассел"
22 февраля 1743 года.
Сэр, я в высшей степени сожалею, что вы не сочли необходимым, когда я поднял сигнал вступить в бой с противником, спуститься на противника или по крайней мере просигналить достаточному количеству кораблей вашей эскадры отрезать пять испанских линейных кораблей, следовавших за испанским адмиралом. Таковые ваши экстраординарные действия весьма удивили меня, и я надеюсь, что вы сможете дать мне весьма веские объяснения вашего поведения.
В случае, если мы увидим неприятеля, когда я подниму сигнал строиться в линию баталии в кильватер, вы вместе с вашей эскадрой должны вести флот, независимо от того, на левом галсе мы будем или на правом, поскольку мачты "Барфлера" сильно повреждены, равно как "Принсесс Кэролайн" и "Чичестер".
Остаюсь, сэр, ваш самый покорный слуга, Томас Мэтьюс".
Лесток ответил в том духе, что сигналы адмирала были неразборчивыми и непонятными, поэтому, дескать, Лесток не знал, как их исполнить. Таким образом, адмирал обвинил командующего арьергардом в трусости, а, в свою очередь, вице-адмирал командующего - в некомпетентности. Свара грозила перерасти в большой скандал.
К 13.00 расстояние между противниками сократилось до 9 миль, и французы, чтобы оторваться от преследования, были вынуждены бросить "Подер". Роули приказал Хоку захватить его, Хок послал к нему Ллойда, но Мэтьюс велел Норрису ("Эссекс") сжечь "Подер". Норрис послал на испанца лейтенанта Пеллисера, который опередил Ллойда. Пеллисер от имени Норриса запретил Ллойду подниматься на "Подер", несмотря на возражения последнего, что "Подер" - это законный приз "Бервика". Матросы с "Эссекса" разграбили Подер и подожгли его, в 9 вечера он взорвался. Пеллисер сожалел об этом, он говорил, что на "Подере" оставались исправными бушприт и часть такелажа, которые можно было снять.
В 2 часа ночи 23 февраля погоня была продолжена, однако Мэтьюс получил сведения, что на подмогу де Куру и Наварро идет брестская эскадра Флота Океана. Ветер с норд-норд-веста усилился, англичане приспустили паруса. Наутро Мэтьюс отказался от погони и просигналил кораблям лечь в дрейф. Позже на суде он объяснял, что во время погони часть кораблей отстала, часть - вырвалась вперед, поэтому приказ "Лечь в дрейф!" позволял собрать суда. Адмирал утверждал, что на тот момент он ожидал появления брестского флота и боя с превосходящими силами.
В заключение хотелось бы процитировать шканечный журнал "Норфолка": "Таким образом, рок, неисполнение обязанностей и медлительность способствовали легкому спасению противника; расследование позволит выяснить больше обстоятельств. Относительно конкретных потерь я не имею точных сведений; могу только сказать, что после "Мальборо" наибольшие потери имел флагман Роули. На следующий день, исправив повреждения, мы поставили паруса и пошли искать неприятеля, но не обнаружили никаких его следов. 17-го мы пошли на Менорку и отправили госпитальный "Соуферлэнд" с ранеными в Порт-Магон".
В результате сражения англичане потеряли около 250 человек убитыми и ранеными, союзники - 1 корабль и 1000–1100 человек. Самые большие потери со стороны англичан были на "Мальборо" - 43 убитых и 120 раненых. У испанцев были убиты капитаны "Реал Филиппе", "Нептуна" и "Константа".
Сразу же по прибытии на Минорку Лесток написал письмо своему покровителю - Генри Пелэму, герцогу Ньюкаслу, главе партии вигов и премьер-министру, в котором обвинял Мэтьюса в некомпетентности, трусости и предательстве. В свою очередь, Мэтьюс своей властью отстранил Лестока от командования и выслал в Англию, посоветовав приготовиться к трибуналу.
Этому судилищу мы решили посветить всю следующую главу, а здесь отметим, что де Кур и Наварро прибыли в Аликанте, а потом в Картахену. Французы смогли захватить 4 богатых английских купца и отконвоировали их в Тулон.
Испанский король Филипп V был восхищен боем у Тулона. Наварро получил титул маркиза де ла Викториа, де Лаж - следующий чин и орден, а тело капитана Херальдино, главного героя боя "Реал Филиппе" с англичанами, 23 февраля тайком выкинули багром за борт. Позже де Лаж написал мемуары, в которых разругал всех - и Наварро, и Херальдино. По мнению де Лажа "Реал Филиппе" воевал так хорошо только потому, что им руководил великий герой - сам де Лаж. Но эти данные сильно противоречат показаниям лейтенантов испанского флагмана.
Наварро после прихода в Картахену ушел в отставку, командование принял хефе ди эскуадра Дауттевиль.
Пользуясь уходом англичан в Порт-Магон, интендант тулонского порта упрашивал де Кура сопроводить транспорта с войсками и припасами в Италию, но тот отказался. Это и стало основной причиной его отставки. В бою у Тулона де Кур проявил себя неплохо, но в свои 80 лет он был просто неспособен к управлению таким флотом, поэтому решение Придворного совета следует признать правильным.
Несмотря на видимый благополучный результат, Тулонское сражение, по существу, было разгромом флота союзников. Их эскадры больше не представляли организованной силы. Корабли Наварро до конца войны простояли в Картахене, опасаясь идти в Кадис, где их можно было бы починить (в Картахене условия ремонта были плохие). Исключение составил только "Собербио", возвращенный владельцам и ушедший на Мадейру весной 1748 года, а затем - в Вера-Крус.
"Тулонские трибуналы"
Вернувшись в Англию в 1744 году, Лесток столкнулся со всеобщим негодованием, его открыто обвиняли в проигрыше Тулонского сражения. Поняв, что общественное мнение настроено резко против него, Лесток поднял старые связи и потребовал от герцога Ньюкасла проведения суда. Его Светлость предоставил королю все бумаги, в ответе Его Величество сказал: "Я понимаю, как много зависит от сохранения надлежащей дисциплины во флоте и как важно отдать в руки правосудия всех, кто не исполнил своего долга в этом важном событии", и в июле Адмиралтейство инициировало разбирательство по поводу Тулонского боя. 29 августа было оглашено о начале следственных действий. Мэтьюс, передав командование Роули, 19 сентября выехал в Англию.
12 марта 1745 года Палата общин инициировала запрос в Адмиралтейство по поводу поведения в бою у Тулона кэптенов и адмиралов, первый трибунал собрался на борту ЕВК "Лондон" 23 сентября под председательством адмирала синего флага Чалонера Огля. Стоит сказать, что состав трибунала был выбран неудачно. Огль, только что вернувшийся из Вест-Индии, где вместе с адмиралом Верноном получил несколько болезненных ударов от испанцев (о действиях у Картахены и Сантьяго-де-Куба мы уже рассказывали), рвал и метал, надеясь беспощадностью и строгостью заретушировать свои неудачи в Карибском море.
Характерно, что Адмиралтейство отказалось отдать под суд хотя бы одного капитана Лестока: под суд попали 11 капитанов - все из авангарда и центра.
Первым разбирали дело лейтенантов с "Дорсетшира". Их обвинили в том, что они советовали кэптену Берришу не атаковать противника. Слушания были жаркими, но все же обвинение с лейтенантов сняли, вместо этого выдвинули обвинение уже против кэптена Берриша, решив, что он намеренно не оказал помощи "Мальборо" в бою против "Реал Филиппе". 9 октября было зачитано постановление трибунала: "В связи с тем, что капитан Берриш оставался в бездействии в течение получаса, когда он мог бы помочь "Мальборо", и не был в одной линии со своим Адмиралом, когда тот первый раз привел свой корабль к ветру и начал спускаться на противника, он частично подпадает под обвинение, выдвинутое против него, в том, что он не сделал всего от него зависящего, чтобы сжечь, потопить или уничтожить противника, а также не оказал должной поддержки "Мальборо", пока не получил соответствующего сигнала от Адмирала; таким образом, он подпадает под статьи 12 и 13 Боевых инструкций, и, соответственно, суд постановляет, что он должен быть уволен за недостойное поведение и должен навсегда считаться непригодным для того, чтобы быть офицером флота Его Величества".
Следующим судили кэптена Эдмунда Уильямса с "Ройял Оака". Ему предъявили обвинения по четырем пунктам:
1) не держался в одной линии с адмиралом,
2) во время сражения держался в стороне от боя,
3) не реагировал на сигналы адмирала сблизиться с противником и атаковать,
4) большую часть сражения не стрелял по испанцам.
Его признали виновным по двум пунктам, но, учитывая прошлые заслуги Уильямса, а также приняв во внимание его плохое зрение, трибунал решил строго не наказывать командира "Ройял Оака". Суд постановил, что Уильямса нельзя более использовать на море, но рекомендовали Адмиралтейству оставить его в списке половинного оклада в соответствии со старшинством. Их Лордства приняли эти рекомендации.
18 октября на ковер вызвали командира "Руперта" Джона Эмброуза. Суд счел, что он не исполнил своего долга, избегая сражения на более близкой дистанции, тогда как это было в его силах, но, учитывая, что и до, и после сражения он проявил себя как энергичный офицер, и его неудача в бою проистекала из ошибочного суждения, суд приговорил его только к увольнению за недостойное поведение (в зависимости от милости Его Величества, т. е. с ходатайством о королевском прощении) и штрафу в размере годового оклада в пользу чатамского казначейства.
Кэптен "Чичестер" Уильям Дилкс был обвинен в том, что не спускался на противника и не атаковал с ближней дистанции, хотя мог это сделать. Суд счел обвинение доказанным и лишил его звания кэптена, но позже он также был восстановлен в своем чине, хотя и оставался в списке с половинным окладом (умер в 1756 году). Кэптен Фрогмор (командир "Бойна") не дождался конца разбирательства по своему делу и умер 8 ноября 1744 года в Леванте.
Кэптен Ричард Норрис ("Эссекс") был обвинен своими же офицерами в недостойном поведении во время сражения, его дело рассматривалось в Порт-Магоне но, поскольку он уже оставил командование своим кораблем и получал половинный оклад, трибунал после долгих дебатов решил, что это не подлежит юрисдикции. Подробности этого дела и протест в сильных выражениях офицерами-обвинителями после этого были направлены в Англию, и Адмиралтейство приказало Норрису прибыть домой и предстать перед судом, но на пути домой он, пользуясь удобным случаем, бежал из Гибралтара (в Испанию), таким образом, признавая, очевидно, свою вину. Он умер в неизвестности, которую он заслужил.
В свою очередь, Лесток выдвинул обвинения против кэптенов Роберта Пэтта ("Принсесс Кэролайн"), Джорджа Склейтера ("Саммерсет"), Тэмпла Уэста ("Варвик"), Томаса Купера ("Стирлинг Кастл") и Джеймса Ллойда ("Нассау"). Он обвинил их в неподчинении своим приказам. Два кэптена были оправданы, а три - уволены со службы с формулировкой "за недостойное поведение", но, поскольку обвинения против них не затрагивали их профессиональной чести и способности, их дело было сочтено сложным (difficult), и король тут же восстановил их в их звании, поскольку даже он понимал, что действия вышеупомянутых командиров авангарда были абсолютно правильными.
После перерыва возобновился суд над Лестоком. Огль, сославшись на недомогание, оставил пост председателя трибунала и был заменен контр-адмиралами Перри Мейном (ярым вигом) и Джоном Бингом (сыном Джорджа Бинга, членом парламента от партии вигов). На суде Лесток настаивал, что он не мог сражаться, не нарушив при этом линии; он не имел такой возможности, поскольку, хотя сигнал сражаться и был поднят, но также все еще развевался сигнал держаться в линии баталии. Он был единогласно оправдан. Истина же заключалась в том, что он нашел убежище за чисто техническими извинениями, которые и выручили его, хотя он действовал противоположно духу своей прежней корреспонденции с капитаном Барнеттом, что подчиненный должен выйти из линии, даже без приказа, ради соединения с главными силами и оказания им помощи в бою. Короче говоря, ради собственных интересов, а их было нетрудно сформулировать, он забыл о своем долге перед своей страной и своими товарищами по оружию и не стал отступать от буквы инструкций.
Во время суда над Лестоком произошло весьма знаменательное событие. 15 мая 1746 года Лордом - Главным Судьей (Lord Chief Justice) суда по общегражданским искам Джоном Виллисом был арестован председатель данного трибунала - контр-адмирал Перри Мейн. Лорд - Главный Судья выдвинул против адмирала Огля и контр-адмирала Мейна обвинение в несправедливом лишении свободы во время похода на Картахену лейтенанта морских пехотинцев Джорджа Фрая и плохом с ним обращении. Причиной заключения и пыток был незаконный приговор, вынесенный военным трибуналом под председательством данных господ. Обвинение было ратифицировано судом присяжных.
Арест председателя настолько вывел из себя членов трибунала, что, несмотря на тот явный факт, что гражданский закон всегда имеет приоритет над военным, они приняли резолюцию, в которой говорилось о Лорде - Главном Судье с грубым неуважением. Эти резолюции они направили Лордам Адмиралтейства, которые представили их Королю. Его Величество несколько поспешно выразил свое недовольство тем оскорблением, которое было нанесено трибуналу, но он, как и Лорды Адмиралтейства, имели явно смутное представление о той огромной власти, которой был наделен Лорд - Главный Судья суда по общегражданским искам, который, узнав о таких резолюциях трибунала, немедленно приказал взять под стражу всех членов трибунала. Он стал предпринимать и другие меры, чтобы защитить свою должность, когда этому эпизоду был положен счастливый конец, члены трибунала извинились и полностью ему подчинились.
Решение по делу Лестока было следующим: