– Успокойтесь, – сказал я им, – в сарае минувшую ночь трупа Распутина уже не было. Этой ночью он сожжен дотла и пепел его смешан с землею, а в сарае только гроб, который сейчас передастся в общественное градоначальство.
Так и было сделано, и вскоре только одни легенды остались от этой страшной жизни, а к конюхам до сих пор являются разные лица, жадно распрашивая о том, как сгорел распутинский труп под Петроградом. После я видел в кинематографе фантастическую и убогую постановку "Сожжение Распутина" – там было мало правды и много глупости".
Через несколько дней после сожжения тела Распутина в газете "Петроградский листок" Купчинский красочно описал произошедшие события, правда, не указав точного места захоронения. "В лучах огня занимавшегося костра я увидел совершенно открытым и ясным сохранившееся лицо Григория Распутина, – писал репортер. – Выхоленная жиденькая борода, выбитый глаз, проломленная у затылка голова. Все остальное сохранилось. Руки, как у живого. Шелковая рубашка в тканных цветах казалась совсем свежей. Запылал костер. Множество стружек и тряпок из гроба было брошено в огонь. Очень скоро тело Распутина очутилось все в огне. Подливаемый бензин высоко вздымал огненные языки. Затлелись носки на его ногах без обуви. Запылала шелковая рубашка, а борода моментально обгорела. Сине-зеленоватые огоньки заструились от трупа. Удушливый дым и неповторимый смрад, кошмарный и необычайный. Мы стояли тесной толпой вокруг костра и не спускали глаз с мертвого лица. Бороды Распутина давно уже не было, набальзамированные щеки лица его долго, упорно не поддавались огню. С шипением и свистом струи смрадного желтоватого дыма вырывались из трупа. Быстро он стал черным и исчез в сильном огне. Неизвестный состав бальзама, которым было пропитано тело, делал его еще более горючим".
В воспоминаниях Ф.П. Купчинского говорится: "Мы двинулись обратно, в Политехнический институт, где был составлен акт, в присутствии студентов-милиционеров и помогавших в этом деле". Подлинник акта с печатью начальника охраны института Купчинский передал министру-председателю Временного правительства князю Львову; другой подлинник с подписями передан представителю градоначальника для вручения последнему.
В "Акте о сожжении трупа Григория Распутина" значится: "Лесное 10–11 марта 1917 года". "Мы, нижеподписавшиеся, между 3-мя и 7-ю часами в ночь 10–11 сего марта совместными силами сожгли тело Григория Распутина, привезенного на автомобиле уполномоченным Временного комитета Государственной думы Филиппом Петровичем Купчинским в присутствии представителя от градоначальника г. Петрограда. Самое сожжение имело место около большой дороги из Лесного в деревню Пискаревку при абсолютном отсутствии других свидетелей кроме нас, ниже руки свои приложивших". Далее следовали подписи: Ф. Купчинский, Представитель от градоначальника ротмистр 16-го Уланского Новоархангельского полка Когадеев. Студенты Политехнического института милицонеры: С. Богачев, И. Моклович, Р. Фишер, М. Шабашов, В. Владыков, Лихвицкий.
По словам В.В. Чепарухина, исследователя истории Петроградского политехнического института, если акт в чем-то и неточен, то только в сознательной неполноте указания места сожжения. На основе упоминаемых в акте деталей и лиц после слов "около большой дороги Лесного в Пискаревку, в лесу" следовало бы написать "в котельной Петроградского Политехнического Института". Все прочие детали официального акта достаточно точны.
В январе 1927 года в журнале "Огонек" воспроизвели фотографию самого документа. Это был второй экземпляр акта. В 1932 году он опубликован в издававшемся в Париже под редакцией писателя А.И. Куприна журнале "Иллюстрированная Россия" с его расшифровкой.
Впрочем, во всем этом деле немало и других странностей и самых невероятных совпадений. История с подлинником акта о сожжении Распутина, утраченном в свое время Музеем революции и найденном в мае 1995 года среди мусора на помойке в поселке Песочный под Петербургом, – отдельная детективная история. Когда-то "распутинский" акт хранился в Музее Октябрьской революции (ныне Музей политической истории России). Однако по идеологическим соображениям бесценные бумаги, касающиеся, например, Романовых, в 1930-е годы передавались в другие музеи и архивы – порой далеко от Ленинграда. Примерно в это же время потерялся след документа, составленного в ночь с 10 на 11 марта 1917 года…
Сегодня историки выдвигают и другую версию: в лесу труп Распутина сгорел не полностью, не хватило дров. Остатки собрали и сожгли в котельной Политехнического института. В пользу этой версии также говорят свидетельства очевидцев. В семьях академиков М.А. Шателена, В.Ф. Миткевича и других, живших тогда на территории института, передавались рассказы о кремации тела Распутина в котельной института. По всей видимости, в топке котельной института лишь дожигали "уцелевшие кости", хотя, возможно, именно там первоначально полагали сжечь и все тело.
В пользу версии о сожжении останков "старца" в котельной Политехнического института говорят и приводившиеся нами выше воспоминания Ивана Яковлевича Башилова. Еще одно свидетельство о тайне сожжения тела Распутина принадлежит артиллерийскому офицеру Кириллу Гавриловичу Грушевому, тот в марте 1917 года был старшим патруля, делавшего обход в Лесном и остановившего в районе 2-го Муринского проспекта автомашину с забальзамированным трупом "старца". По словам Грушевого, для получения указаний он прошел в Лесную управу, находившуюся в здании Лесновско-Удельнинской думы на Болотной улице. Созвонившись с начальством, он получил указание отвезти тело Распутина в котельную Политехнического института. Оставив тело в котельной, Грушевой снова связался по телефону, уже из Политехнического института, с начальством и получил окончательное указание сжечь тело в топке котельной.
Однако дальше начинается мистика. По словам Грушевого, пока он ходил звонить, тело "старца" лежало в котельной без присмотра. Вернувшись, он обнаружил, что исчезла… голова Распутина. После чего под наблюдением Грушевого тело Распутина сожгли в топке котельной. Впоследствии эта история передавалась как семейная легенда в семье Грушевого. В апреле 2005 года ее воспроизвел на страницах газеты "Комсомольская правда в Петербурге" внук Кирилла Гавриловича Грушевого – Михаил Федорович Жербин…
В начале мая 1917 года Купчинскому довелось побывать на том месте, где происходило жуткое и страшное действо по уничтожению останков Распутина. Вот что он писал: "Недавно, посетив это место сожжения, я увидел надпись на одной из берез вблизи бывшего костра, по-немецки: "Hier ist der Hund begraben". ("Здесь зарыта собака"). И далее такая надпись: "Тут сожжен труп Распутина Григория, в ночь с 10 на 11-е марта 1917 года". Еще головешки и чернота от огня доныне на земле сырой и зеленеющей. Никогда не позабудется эта ночь ни мною, ни теми, которые были со мною".
Откуда же тогда взялась легенда о сожжении на Поклонной горе? Не исключено, что там произошло ритуальное сожжение, организованное деятелями церкви, ненавидевшими "старца", считавшими его врагом России и православия. Это ритуальное убийство переплелось с настоящим – вот и родилась легенда, прожившая много десятилетий.
Вообще, в истории с уничтожением останков Распутина много мистики. Оно стало как будто предвестником варварского убийства царской семьи, произошедшего в июле 1918 года. Некоторые обстоятельства уничтожения останков царской семьи точь-в-точь повторили картину уничтожения тела "старца". Того самого, который предостерегал Николая II от вступления в мировую войну, предупреждая, что это решение может стать роковым и гибельным для России. Царь не послушался, и результатом стали революция, падение монархии, страшная братоубийственная Гражданская война и его собственная мученическая кончина – вместе со всей семьей…
По иронии истории, неподалеку от места сожжения Распутина находились два места, связанные с последним царем: Тихвинская церковь посвящалась коронованию Николая II, а в Троицкой церкви государю довелось побывать самому. И еще одно мистическое совпадение: недалеко от места сожжения "старца", будто бы обладавшего силой провидения, во время ленинградской блокады были захоронены сотни тысяч жителей города. Речь идет о Пискаревском кладбище, ставшем символом трагедии.
* * *
Вскоре после февральской революции, когда прежняя царская полиция перестала существовать, а новая система охраны правопорядка еще не была налажена, в Лесном местная общественность сделала попытку наладить "гражданскую охрану". Ее "центральное бюро" разместилось в здании Коммерческого училища на Институтском проспекте, председателем стал директор училища Г.Н. Боч, членами президиума – Ф.А. Мундель и В.П. Половников, секретарями – М.В. Галунов и В.А. Трофимов (преподаватель Коммерческого училища). За каждым членом "гражданской охраны" закреплялся отдельный участок района.
"Граждане Лесного! – говорилось в листовке, выпущенной "Лесным комитетом Союза городов". – Наше время чрезвычайно ответственно. Старая власть устранена, и мы сами должны поддержать порядок. В целях этого жителями Лесного организована гражданская охрана. Дежурные по охране будут носить белую повязку на левой руке – с тремя печатями Лесного комитета Союза городов и номером.
В тех случаях, когда гражданской охране не удастся достигнуть успокоения мирными средствами, то по состоявшемуся соглашению с рабочей милицией Лесного района и студенческой милицией, призываются вооруженные патрули указанных милиций. Все желающие принять участие в мирной охране приглашаются взяться за дело".
…В середине июля 1917 года некоторые пригороды Петрограда, в том числе Новая Деревня, Лесной, Петергофский район и др., прежде относившиеся к Петроградскому уезду, включили в черту Петрограда. Поэтому городская дума постановила провести выборы в подрайонные думы этих недавних пригородов. В конце августа 1917 года прошли выборы в Лесновско-Удельнинскую подрайонную думу. Первое ее заседание состоялось 7 сентября.
Дума и управа разместились в пустовавшем здании дачи на Болотной улице, принадлежавшей прежде Бертлингу, а затем Винстедту, хотя юридически дом продолжал оставаться частной собственностью (только 26 апреля 1918 года его передали в собственность петроградского городского управления).
Председателем думы избрали близкого к большевикам преподавателя Коммерческого училища В.А. Трофимова. Как вспоминал он впоследствии, Лесновско-Удельнинскую подрайонную думу избрали "на основе всеобщего избирательного права и тайным голосованием, впервые в мире проведенном в революционной России. Избранию этой думы, известной под названием Лесновской, предшествовала широкая и деятельная подготовительная работа. По Лесному пронеслись многочисленные и разнохарактерные собрания. Сразу возникло несколько центров – в помещениях Политехнического института, Лесного института и Коммерческого училища. Ряд собраний в Коммерческом училище провело Общество дачевладельцев Лесного, члены которого ранее входили в Общество благоустройства Лесного и немало сделали в этом отношении еще в дореволюционной обстановке".
Председателем управы, то есть ее исполнительного органа, стал М.И. Калинин. "Местные партийные органы РСДРП(б) включили меня в группу товарищей, выдвинутых кандидатами в Лесновскую думу, – вспоминал В.А. Трофимов. – Она образовалась в составе 40 членов (в книге "Большевики Петрограда в 1917 году" 1957 года издания указано 42. – С.Г.). От партии в думу вошло 19. Кроме того, к нам присоединились два товарища из числа меньшевиков. Это сразу определило наше решающее большинство в составе думы".
Тем не менее Лесновско-Удельнинская подрайонная дума не была полностью большевистской по своему составу: из 42 человек, избранных в нее, большевиками, как указано выше, являлось только 19 человек. В думу входили также представители и других ведущих российских партий, в том числе кадеты (10), эсеры (9), трудовики (1). А в члены управы избрали трех большевиков, одного меньшевика и двух эсеров.
По воспоминаниям В.А. Трофимова, заседания Лесновско-Удельнинской думы были публичны, присутствовали все желающие, насколько их вмещал небольшой зал на первом этаже особняка. Особенно энергично вел себя член кадетской партии профессор Политехнического института Ф.Ю. Левинсон-Лессинг, нередко вступавший в полемику с большевиками.
"С иронической улыбкой он снисходительно говорил: "Вы называете себя марксистами, но вы не имеете о марксизме никакого представления. Поверьте, я знаю марксизм лучше вас", – вспоминал В.А. Трофимов. – Мне и Калинину туговато приходилось в схватках с ним, но он всегда получал отпор".
Другим серьезным оппонентом являлся весьма популярный среди местных жителей доктор Захар Григорьевич Френкель, меньшевик, прошедший через ссылку. Он жил в собственном доме на Васильевской улице и часто являлся на заседания думы в сопровождении своей жены. В думе нередко происходили жаркие словесные схватки и баталии.
"С первых же шагов своей деятельности дума повела активную борьбу со спекуляцией фуражом и хлебом, – вспоминал В.А. Трофимов. – Владельцы лавок во главе с богачом булочником Сотовым придерживали хлеб для сохранения более высоких цен. Лесновская дума постановила: запретить свободную торговлю хлебом – и провела это в жизнь". Другим шагом думы была конфискация сена у помещика Исакова. "Я сам накладывал сургучную печать на замок сарая, – писал В.А. Трофимов. – Исаков только отдувался, стараясь не смотреть нам в лицо. Потом это сено распределялось по талонам управы Лесновской думы".
Однако с таким социализмом в отдельно взятом районе не все согласились. Студент Сергиевский, один из членов думы, принадлежавший к партии эсеров, упрекал Трофимова за запрет свободной торговли хлебом, говоря: "Вы уничтожили личную инициативу, я теперь не вижу перспективы". А булочник Сотов умолял отменить это решение, уверяя: "Верните свободу – и завтра же весь Лесной будет завален хлебом и булками". "Мы не шли на это, – вспоминал Трофимов. – И каждый житель Лесного и Удельной мог покупать хлеб по установленным нами твердым ценам".
Однако самое главное событие, которое произошло в стенах Лесновско-Удельнинской думы, случилось 16 октября 1917 года: в комнате культурно-просветительного отдела управы года прошло впоследствии хрестоматийно известное расширенное заседание членов ЦК РСДРП(б) с участием В.И. Ленина. Оно началось вечером в начале девятого, в условиях строгой конспирации, и закончилось в семь часов утра. Присутствовало двадцать пять человек, председательствовал Я.М. Свердлов, протокольную запись вела Е.Д. Стасова.
В обсуждении доклада В.И. Ленина приняли участие двадцать один человек. Из них тринадцать безоговорочно выступили за решительную поддержку вооруженного восстания. Однако к концу заседания количество сторонников Ленина увеличилось: за предложенную им резолюцию, призывавшую рабочих и солдат "к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооруженного восстания", проголосовало девятнадцать человек, четверо воздержались, и только двое выступили против. Этими двоими стали решительные противники немедленного вооруженного выступления – Г.Е. Зиновьев и Л.Б. Каменев. После окончания расширенного заседания ЦК провел свое заседание, на котором избрали партийный центр для руководства восстанием. В него вошли A.C. Бубнов, Ф.Э. Дзержинский, Я.М. Свердлов, И.В. Сталин и М.С. Урицкий.
Лесновско-Удельнинская подрайонная дума просуществовала до декабря 1917 года, когда ее упразднили постановлением Выборгского районного Совета. После октябрьской смены власти, когда власть на местах перешла к Советам, надобность в параллельно существующих органах управления отпала…
Почти напротив парка Лесного института, на Сердобольской улице, находилась последняя конспиративная квартира Ленина. Здесь, в квартире большевички Маргариты Васильевны Фофановой – депутата Петроградского Совета, хорошо знакомой с Н.К. Крупской и Е.Н. Егоровой, Ленин поселился, возвратившись нелегально из Финляндии в Петроград в начале октября 1917 года. Основными достоинствами этого конспиративного убежища служили близость железной дороги (рядом – станция Ланская) и окраинный характер местности. Именно отсюда 24 октября Ленин ушел в Смольный.
По решению бюро Ленинградского горкома ВКП(б) от 5 мая 1937 года, в бывшей квартире М.В. Фофановой был создан мемориальный музей Ленина, открытый 30 апреля 1938 года. Он просуществовал более полувека. После 1991 года, когда после радикальных политических изменений в стране часть ленинских музеев в нашем городе закрыли, а другие изменили свой статус и направленность, музей на Сердобольской передали на баланс администрации Выборгского района, и здесь разместилось общество "Знание". Оно сохранило экспозиционную часть и проводило тут лекции и экскурсии для школьников.
Так длилось до 1997 года, когда "Знание" оказалось не в состоянии платить за аренду, чья стоимость непомерно росла. С некоторых пор помещения оказались бесхозными, пока не выяснилось: в советское время ни в каких документах не прописывалось, что две квартиры, занимаемые музеем, переданы в нежилой фонд. В то время об этом просто никто не задумывался: ни у кого и в мыслях не было, что может прийти такое время, когда кто-то будет покушаться на "священную" ленинскую память. Однако потом, в середине 1990-х годов, отсутствие документов сыграло роковую роль. Несмотря на обращения "левых" организаций (комсомольских и коммунистических) с просьбой о сохранении на Сердобольской музейного объекта, квартиры, числившиеся в жилом фонде, оказались проданными в частное владение. Согласно предписанию, "Санкт-Петербургский историко-мемориальный музей "Смольный"" вывез оттуда все музейное имущество…