Последним крупным вынужденным переселением за пределы России был уход в 1908–1914 годах в Монголию около 32,5 % всех агинских бурят, что явилось следствием сокращения землепользования забайкальских кочевников по землеустроительному закону от 5 июня 1900 года. Численность бурят в Восточном Забайкалье в результате заметно упала и затем росла медленно. Неустойчивая динамика роста населения в XIX–XX веках у агинцев объяснялась также и тем, что, в отличие от других групп бурят, они по-прежнему вели кочевое хозяйство и, соответственно, имели высокую детскую смертность из-за трудных условий быта. Кроме того, много мужчин у бурят, в том числе и у агинцев, находилось в дацанах (монастырях) и не участвовало в воспроизводстве населения. Как отмечал еще декабрист Н.А. Бестужев, живший среди бурят, "калымы и безбрачие лам останавливают размножение этого сметливого племени". Все это вместе и привело к некоторому уменьшению общей численности бурятского населения в Сибири в начале XX века (с 288 тысяч человек в 1897 году до 237 тысяч в 1926-м); главным фактором конечно же был уход части агинцев в Монголию.
Коренные народы пограничной зоны в XVII – начале XVIII века подвергались не только разгромам со стороны иноземных захватчиков, но и насильственным угонам из родных мест. Это происходило по всей сибирской границе – от Урала и до Даурии. Неоднократно угонялись наследниками Кучума, джунгарами и казахами отдельные группы сибирских татар, в первую очередь барабинцы. Енисейские кыргызы многократно угоняли с собой жителей ясачных волостей Кузнецкого, Томского, Енисейского и Красноярского присудов: так, только за 20 лет с 1623-го по 1642-й более 50 % чулымского населения вольно или невольно мигрировало в кыргызские земли. Халхасские феодалы угрозами и посулами иногда заставляли отдельные бурятские роды переселяться в Монголию. Во второй половине XVII века дауры и дючеры были уведены из Забайкалья маньчжурами. Джунгары часто использовали кыргызов в войнах против своих соседей. Так, в 1687 году на Алтае в сражении против казахов было убито 300 кыргызов. В связи с этими потерями джунгары на следующий год вновь увели из Кыргызской земли мужчин и коней для использования в войске, а также девушек и вдов для работ в Джунгарии.
Один из последних и самых крупных случаев угона пришелся уже на самое начало XVIII века. В 1703 году джунгары угнали с Енисея в верховья реки Или 3000 "дымов", т. е. семей енисейских кыргызов, что составляет 12–15 тысяч человек обоего пола. Угон охватил основную массу населения Хакасско-Минусинской котловины, и ее степи на время опустели. В Джунгарии кыргызы несколько раз подвергались разгрому со стороны казахов, а затем в 50-е годы XVIII века были почти полностью истреблены в ходе войны с империей Цин. Лишь некоторая часть кыргызов уцелела и была уведена в Северную Маньчжурию, где ныне в уезде Фуюй провинции Хэйлунцзян КНР проживают их потомки.
Внутрисибирские миграции, уходы и угоны за пределы русских границ и последующие возвращения, как мы видим, приводили к заметным колебаниям численности коренного населения, проживавшего в пограничной полосе. И если внутрисибирские миграции сказывались на его числе лишь применительно к отдельным административным районам, то уходы и особенно угоны населения сильно влияли на численность и даже судьбы отдельных народов. Так, в результате угонов из списка народов России исчезли имена дауров, дючеров и кыргызов. Численность сибирского коренного населения уменьшилась таким образом как минимум на 20 тысяч человек.
Эпидемии и случаи голода
Не меньше, чем войны, уносили иногда человеческие жизни эпидемии, имевшие место в Сибири в XVII–XX веках. Считается, что большинство болезней было принесено русскими людьми. Это часто отмечалось в качестве примера негативных последствий включения региона в состав России. Но на самом деле еще средневековые источники отмечали эпидемии почти всех основных болезней у кочевников, например, Южной Сибири. Надо полагать, что большинство населения Сибири к приходу русских было знакомо с заболеваниями, носившими эпидемический характер. Пожалуй, единственной новой болезнью, принесенной русскими людьми, был неизвестный здесь ранее сифилис, пришедший, как считается, из Америки. Кроме того, с XVII века среди коренного населения, несмотря на правительственные запреты, распространялось пристрастие к водке и табаку, подрывавшее здоровье людей. В Сибири ко времени прихода русских отмечались многие из известных в мире болезней – оспа, тиф, корь, сибирская язва, сифилис и даже холера. Эпидемии были страшным бедствием для коренных жителей. Так, в 1610 году у нарымских остяков появилась оспа, выкосившая значительную часть населения. В 1630–1631 годах сильнейшая эпидемия оспы поразила ненцев и энцев, и в результате по зимовьям Хантайскому, Леденкиному шару и Туруханскому в 1633 году в ясаке числилось 68 человек, а в умерших – 177. Таким образом, по отдельным волостям смертность достигала /3 от общей численности населения. Эпидемии свирепствовали также в Притомье и Причулымье в 1630–1632 годах и в 1664 году. Особенно губительными они были в Мелесских волостях. Сильнейшая эпидемия оспы в 1850-1851-м отмечалась у тунгусов в Енисейском округе. В эти же годы на Енисейском севере заболели 965 коренных жителей, и из них умерли 545 человек.
В советское время в связи с расширением сети медицинских учреждений угроза эпидемий была устранена. К концу 1930-х годов была в основном ликвидирована и заболеваемость бытовым сифилисом. В то же время в связи с тяжелым продовольственным положением в годы войны в хлебосеющих районах Сибири (у хакасов, бурят, татар и других) массовое распространение получило заболевание, возникавшее из-за употребления в пищу зерна, собранного весной с полей из-под стаявшего снега. Смертность в некоторых случаях была сравнима с эпидемиями. К сожалению, точная статистика этой заболеваемости и смертности неизвестна, но, надо полагать, она была в числе причин, приведших к уменьшению в годы войны численности большинства коренных народов Сибири.
Тяжелые условия жизни и сопутствующий этому голод, возникавший чаще всего у охотничье-промыслового населения, ослабляли у людей защитные функции организма. Поэтому сильным эпидемиям, как правило, предшествовали периода голода. Так, сильный голод накануне эпидемии 1630–1631 годов отмечался в Сургутском уезде, когда у ясачного населения умерло много детей. Голод перед эпидемией 1850-х отмечался у юкагиров. Крупные падежи скота и последующие эпидемии имели место у барабинских татар в начале XIX века, что привело к небольшому падению их численности.
Ошибки в методах подсчета как фактор "уменьшения" численности населения
Существенное значение в определении численности населения всегда имела методика счета. Погрешности в этой системе иногда приводили к совершенно неправильным выводам. При определении численности коренного населения до середины XVIII века можно пользоваться только данными сводных ясачных книг. Ясачные книги указывали глав юрт (семей) как тяглых ясачных людей. Мужчины-захребетники и женщины не подлежали учету. Поэтому точно определить численность местных жителей практически невозможно. Б.О. Долгих использовал для этого увеличительный коэффициент 4 или 5. Соответственно, пользуясь такой системой подсчета, мы якобы наблюдаем на протяжении XVII века значительное уменьшение численности коренного населения. По Кетскому уезду, например, с 1624-го по 1680 год число тягловых единиц уменьшилось со 137 до 90, по Томскому уезду – с 239 в 1630 году до 125 в 1701-м. Налицо, казалось бы, очень резкое падение численности коренного населения. Однако на самом деле она даже росла. Так, в 1720 году после проведения подушной переписи на Чулыме, где числилось 40 плательщиков ясака, фактически было выявлено только мужского населения около 500 человек Перепись показала, что в каждой юрте проживают уже не 4–5, а в среднем 11,8 человек родственников, женатых братьев и сыновей, внуков и племянников главы семьи.
Юрты-семьи росли численно и выделялись новые, но это тщательно скрывалось от администрации, которая не в состоянии была наладить постоянный контроль и учет. Это уплотнение населения было связано с реакцией на ясачную политику, которая предусматривала ясак с главы семьи, что приводило к численному росту каждой семьи. Население же в это время росло, и если в 1720 году в 89 юртах было выявлено 1050 человек, то подушная перепись 1764 года на этой же территории выявила около 2 тысяч человек. Таким образом, за 50 лет население увеличилось в два раза, его прирост достигал 2 % в год, что помог установить более тщательный подсчет. С введением подушного учета и обложения выявлялись в какой-то степени скрытые явления, которые долгое время вводили историков в заблуждение. Проверка прироста населения по отдельным районам и этническим группам Сибири в разное время показывает, что естественный прирост шел постоянно в размере не менее 0,5 % в год.
В качестве примера погрешности в подсчете численности населения уже в XX веке можно привести ситуацию с численностью хакасов, когда один из авторов, основываясь на данных Госкомитета по статистике Республики Хакасия приводит информацию об общем росте числа хакасов с 1939 по 1959 год с 44,7 тысяч до 48,5 тысяч человек, т. е. на 3,8 тысяч человек, в то время как по данным переписей этих лет известно, что общее число хакасов в стране упало с 59,8 тысяч до 56 тысяч человек. Получается, что по одним из этих данных численность хакасов выросла в тот период времени, на который пришлась Великая Отечественная война и когда численность подавляющего большинства других сибирских народов упала. Если же полагать, что цифры роста относятся не ко всем хакасам, а только к проживавшим на территории национальной автономии, то почему именно на долю остальных пришлись такие необыкновенно большие потери? Видимо, необходимо объяснить и уточнить методику подсчета, примененную автором в данном случае.
Политика центральных властей и численность коренного населения
Большинство коренных народов Сибири было включено в состав Московского царства в первой половине XVII века, а к началу XVIII века граница Российской империи в Сибири имела приблизительно те же очертания, что и сейчас. Обычно считается, что империей Россия стала в 1721 году – в день принятия Петром I императорского титула. Однако и реально, и даже официально Россия являлась империей с 1547 года – со времени коронования Ивана IV "на царство". Уже при этом первом царе его государство фактически обладало всеми признаками империи – единоличной властью государя, очень большой территорией, высокой численностью и гетерогенностью населения. Присоединение Сибири было фактом из жизни империи, а потому можно говорить о применении имперского опыта управления коренными народами в отношении Сибири.
Ко времени прихода русских людей в Сибирь у государства имелся богатый опыт управления "иноземцами" – народами Поволжья и Приуралья. Этот опыт в своей основе базировался на практике управления подвластными народами, применявшейся здесь ранее монголо-татарами. Он заключался в минимальном вмешательстве во внутренние дела, поддержке внутреннего самоуправления, обеспечении защиты от внешних врагов, невмешательстве в дела религии и отсутствии (за редкими исключениями) прямого насилия при христианизации, взимании достаточно небольшой по размерам дани. И народы Поволжья-Приуралья, и большинство коренного населения Сибири были знакомы с этой практикой, применявшейся у них со времен существования улуса Джучи и Золотой Орды в течение длительного времени. Для них это был единственно возможный и приемлемый способ управления хотя бы потому, что большая часть населения просто не знала ничего иного. Не происходило ломки устоявшихся традиций, не нарушались стереотипы поведения и мировоззрения, и местные жители испытывали по этому поводу минимум тягот и неудобств. Более того, в ряде случаев дань – ясак (монг. яса – закон, установление) в пользу царя определялась в меньшем размере, чем, например, при Кучуме или у народов, подвластных енисейским кыргызам (так, ясак, введенный сибирским ханом, с приходом русских был снижен с 10 до 9 соболей, а на 1600 году он был вовсе отменен по случаю приема Борисом Годуновым семьи Кучума). Отсюда и проистекало в целом спокойное восприятие коренными жителями факта их вхождения в новое подданство и быстрое включение огромной территории Сибири в состав Русского государства. Основные принципы имперского административного опыта татаро-монголов (наряду с некоторыми дополнениями), широко использованные российским самодержавием в практике управления народами Сибири, просуществовали до начала XX века.
У самодержцев в XVII–XIX веках главным принципом деятельности было стремление к территориальному расширению государства и увеличению народонаселения. Поэтому правительство, заинтересованное в поступлении в казну доходов от ясака, стремилось расширять подвластную территорию Сибири, сохранять и увеличивать численность коренного населения. Подавляющая часть населения Сибири, наблюдая политику русских властей, быстро осознала, что включение в состав централизованного государства будет означать ликвидацию кровавых междоусобиц (у якутов), прекращение набегов со стороны соседей (для ханты, манси, селькупов, енисейских народов и других), ликвидацию феодальной анархии (буряты, большинство сибирских татар). В итоге процесс их вхождения в состав России прошел, как мы могли видеть, без серьезных людских потерь. Если и отмечались вооруженные конфликты, то по масштабам они были невелики и продолжались недолго. Управление процессами присоединения Сибири, как можно видеть, в данном отношении было достаточно эффективным и на практике в основном соответствовало сложившимся в регионе реалиям.
С русскими людьми в Сибирь пришла достаточно твердая государственная власть. К началу XVIII века ее территория была покрыта густой сетью острогов, в каждом из которых находился воевода или приказчик, представлявший эту власть. Таким образом в целом обеспечивался контроль за соблюдением законности. Главной задачей местной администрации в отношениях с коренным населением являлось получение ясака в казну, что было возможно лишь при сохранении численности "ясачных". Для этого принимались все меры. Так, местные власти не имели права самостоятельного вынесения смертного приговора "ясачному" человеку (в XVII–XVIII веках такие решения могли приниматься только в Москве или Тобольске). Многочисленные челобитные промышленников, просивших разрешения "переведаться" с местными жителями, "побивавшими их на промыслах", оставались без ответа. Промышленники совершенно определенно говорили, что они "тунгусов против побивать не смеют", "от тех воров без государева указу собою оборониться не смеют".
Убийство ясачного человека или причинение ему увечий и повреждений, делавших его неработоспособным, было в тех условиях равноценно прямому изъятию денег из государственной казны. Поэтому правительство и местные власти принимали меры, приводившие к положительным для местных жителей последствиям. Царские грамоты предписывали угодий у ясачных людей не отнимать. Крестьян селили только в тех местах, незаселенность которых подтверждали коренные жители, для чего проводились специальные обследования. В случаях земельных споров русских людей с ясачными решения местной администрации были обычно в пользу последних – "…людем, которые у ясачных людей угодья пустошат за то воровство наказание… бить кнутом нещадно, чтобы иным неповадно было… ясачным людем в звериных промыслах чинить поруху". Селящихся самовольно на ясачных землях приказывалось "сбити долой". В 1678 году даже у митрополита Корнилия отобрали захваченные Софийским домом земли ясачных людей. В начале XVIII века, например, по жалобе койбала Серженяка на разночинца Л. Песегова, обосновавшегося на его охотничьих угодьях по реке Шушь, виновный и его брат выселены, а их постройки сломаны. Стремление правительства разделить места проживания коренного и пришлого (в основном русского) населения приводило к тому, что в течение длительного времени искусственно сдерживались процессы ассимиляции. Подобная политика имперского центра, несомненно, способствовала сохранению и росту численности коренного населения. В целом, на протяжении трех веков коренное население несло несколько меньшую тяжесть податного обложения, чем русское. Поэтому не удивительно, что в XVII веке появляется такая категория населения, как ясачные люди – русские по происхождению, но различными путями сумевшие записаться в состав ясачных.
Опасения потерпеть ущерб от ясачных недоборов побуждали власть относиться внимательно к жалобам коренных жителей, препятствовать их закабалению (например, указами 1635 и 1649 годов запрещались всякие земельные сделки с аборигенами Сибири, суды не принимали к рассмотрению иски против ясачных на суммы выше установленных законом, в судах они выступали на равных правах с русскими людьми, с ясачных не разрешалось брать долговые расписки, ими нельзя было торговать, превращать их в холопов и привозить "на Русь", запрещался ввоз к ним вина, табака, золота, не позволялся наем на частную работу и т. д.), наказывать людей, уличенных в жестоком обращении с ясачными, снабжать голодающих продовольствием, обеспечивать медицинское обслуживание (например, в 1835 году было разрешено учреждение больниц для "инородцев" за казенный счет) и какой-то минимум образования (с 1868 года ясачным можно было бесплатно обучаться в первом классе гимназий и прогимназий до 15-летнего возраста), защищать их от набегов и т. д.