Главное, что он понял во время поездок, – что постоянный и широкий обмен информацией служит научному прогрессу в области химии. "Мир – это поле для взаимодействия химиков" – было его второе излюбленное изречение.
Эта мысль послужила основой для его грандиозного плана объединения как можно большего числа химических производств Германии. Не стремление к власти подтолкнуло его к идее создания огромного треста "ИГ Фарбен". Как ученый, он считал, что если все производства объединить в одно, то это позволит добиться значительного успеха в исследованиях. А как талантливый организатор и администратор, он видел, что на разрозненных предприятиях работа зачастую дублируется, понапрасну расходуются огромные средства, особенно для приобретения сырья, к тому же между ними возникает ненужная конкуренция. Его мечта частично осуществилась до начала Первой мировой войны, когда сделанный им в 1904 году доклад об объединении химических предприятий привел к слиянию концернов БАСФ (Бадише Анилин унд Сода фабрик) из Людвигсхавена, берлинского акционерного общества по производству анилина АГФА и "Фарбенфабрик Байер и К" из Леверкузена. Но полностью его план воплотился в жизнь только в 1925 году, когда, усвоив уроки войны, химики поняли, что такие проекты, как гидратация и производство искусственного волокна и пластмассы, могут принести коммерческий успех лишь в том случае, если научные исследования и изучение рынка будут проводиться объединенными силами предприятий.
Дуйсберг и не думал создавать монополию. Напротив, он заявлял, что на каждое предприятие, входящее в большой концерн и производящее конкретную продукцию, необходимо построить еще одно подобное предприятие – во избежание застоя научной мысли, характерной для монополистического производства. Дружеское соперничество обоих предприятий будет способствовать совершенствованию выпускаемой ими продукции.
Дуйсбергу было уже 64 года, когда он решил, что громадный концерн должен возглавить более молодой человек. И главным управляющим был избран Карл Бош, тогда как сам Дуйсберг стал главой совета директоров. Кроме того, он занял почетный пост президента Имперского объединения германской промышленности, где в 1931 году его сменил Крупп фон Болен.
Тео Гольдшмидт, президент Торгово-промышленной палаты Эссена и всемирно известный химик, воздавал честь Дуйсбергу за то, что он "способствовал тесному союзу науки и технического производства в области химической индустрии".
Одной из важнейших услуг, которую Карл Дуйсберг оказал своему народу, было основание Фонда экономической помощи немецкому студенчеству. После Первой мировой войны число студентов в университетах резко уменьшилось в основном из-за обнищания средних классов. Дуйсберг убедил правительство открыть специальный ссудный банк, чтобы молодые люди могли получить высшее образование, а после окончания учебы выплачивать ссуду с приемлемым процентом. Он также хлопотал о частных фондах для установления стипендий, устройства студенческих городков с низкой платой за жилье, организации студенческих кафе с дешевой, но сытной пищей, устройства на работу и даже предоставления немецким студентам двухгодовой практики на заводах в Америке с тем, чтобы затем они могли занимать ответственные должности в Германии. Он неустанно обращался к промышленникам, банкирам, транспортным компаниям и богатым фермерам с просьбой делать взносы в Фонд экономической помощи.
По инициативе Дуйсберга было создано Общество взаимопомощи немецкой науки, центральная всеобъемлющая организация, способствующая дальнейшему развитию немецких научных исследований. Кроме того, он был членом Научного общества прогресса имени кайзера Вильгельма и президентом Ассоциации немецких химиков.
Отношение Дуйсберга к Гитлеру и нацизму характеризовалось глубоким недоверием. Однако, поскольку он больше не участвовал в руководстве, он разделил со своими молодыми коллегами многие трудности, с которыми им пришлось столкнуться.
Карл Бош
Карл Бош (1874–1940), глава концерна "ИГ Фарбен" с 1925-го и до своей кончины в апреле 1940 года, был ученым, а промышленником стал совершенно случайно. В Соединенных Штатах он, вероятно, возглавлял бы какую-нибудь серьезную научную организацию, а не концерн Дюпона, например. Это был неутомимый изобретатель, один из мировых ученых, которому одновременно пришлось заботиться о сотнях проблем практического руководства бизнесом.
Родившись в Кёльне, после окончания школы он перебрался в Силезию, где на крупном металлургическом предприятии "Мариенхютте" работал помощником формовщика, механика и плотника. Затем он поступил в Технологический институт в Шарлоттенбурге, где изучал машиностроение и металлургию. Однако свое признание понял лишь в Лейпцигском университете, где специализировался по химии. В апреле 1899 года после присвоения ему докторской степени он приступил к научным исследованиям в лаборатории своей альма-матер, а затем поступил на службу химиком в концерн БАСФ, находящийся в Людвигсхафене-на-Рейне.
С тех пор и началась его стремительная карьера. Именно он превратил завод синтетического аммиака профессора Фрица Хабера в одно из крупнейших химических предприятий Германии. Завод синтетического азота рядом с Мерзебургом, известный во всем мире как химический комплекс "Лойна-Верке", и азотный завод в Оппау – тоже его детища. После производства синтетического азота ему оставался всего один шаг до производства синтетических удобрений. Он стремился привлечь огромные средства в широкое производство синтетического бензина. Хотя идея получения синтетического каучука принадлежала не Карлу Бошу, но мощный выпуск этой продукции стал возможным благодаря предложенным им экономичным производственным процессам.
Деловые и организационные проблемы не вызывали у Боша особого интереса, однако он неоднократно проявлял недюжинные способности в решении этих крайне важных составляющих сторон индустрии. Он поражал коллег своим точным анализом и уверенными суждениями о коммерческой ситуации.
К моменту слияния концерна БАСФ с другими промышленными концернами Бош пользовался уже настолько выдающейся репутацией, что казалось естественным, чтобы он сменил Карла Дуйсберга на посту главного управляющего "ИГ Фарбен".
Широта интересов и разносторонняя одаренность роднят его с представителями эпохи Возрождения. Он изучал астрономию, ботанику, энтомологию, геологию, конхиологию и музыку.
Карл Бош, как и его дядя Роберт, одним из первых немецких промышленников ввел восьмичасовой рабочий день, и в 1930 году, когда разразилась Великая депрессия и другие концерны вынуждены были отказаться от помощи рабочим, к удивлению делового мира, установил пятидневную рабочую неделю.
Он продолжал политику своего предшественника Дуйсберга, строя рабочие поселки с просторными домами, и ввел специальные премии, которыми к Рождеству награждались все, кто сумел добиться отличных результатов в работе. Он прислушивался и к мнению других, но неуклонно требовал от своих подчиненных строгого исполнения всех должностных обязанностей.
Бош придавал большое значение развитию взаимопонимания между Францией и Германией и способствовал сотрудничеству Аристида Бриана и Густава Штреземана. Он симпатизировал идее создания Европейского сообщества графа Рихарда Куденхове-Калерги и обеспечивал финансовое участие "ИГ Фарбен" в экономическом комитете, поддерживающем это движение.
Однако вообще политика его не интересовала. Но когда нацисты стали преследовать евреев, он всеми силами боролся против высылки из страны еврейских ученых и без колебаний высказал Гитлеру свое мнение о расовой дискриминации. Фюрер раздраженно побарабанил по оконной раме, затем круто развернулся и вышел, оставив Боша одного в канцлерском кабинете. Бош так и не смог преодолеть свое разочарование, когда по настоянию Гитлера его ближайший сподвижник и коллега доктор Эрнст Шварц был уволен по причине "неарийского" происхождения. Также смело он протестовал против увольнения выдающегося немецко-еврейского ученого химика Артура фон Вайнберга, главы "Казелла компани", которая влилась в "ИГ Фарбен".
Как председатель правления Научного общества имени кайзера Вильгельма, Карл Бош сопротивлялся всем попыткам нацистских политиков проникнуть в эту всемирно известную организацию и изо всех сил пытался сохранить в составе общества еврейских ученых Джеймса Франка, Макса Борна и М. фон Голдшмидта, но, к сожалению, ему это не удалось, так как нацисты настаивали на безусловном исполнении своих приказов.
Бош говорил о своем презрении к Гитлеру задолго до того, как нацисты пришли к власти. В разговорах с друзьями он презрительно называл его "этот шарлатан". Один из советников Гитлера по экономике Вильгельм Карл Кепплер начал собирать компрометирующие материалы против него и Германа Бугера, главы Всеобщей электрической компании (AEO, чтобы вышвырнуть их с постов, когда к власти придут нацисты. Но некий член гестапо, по каким-то причинам благоволивший к Бугеру, однажды вечером явился к нему с папкой, содержащей компромат на него и Боша. Бугер сжег досье в собственном доме. Позже Кепплер тщетно разыскивал эти материалы.
Однажды Бошу, как главе правления Немецкого музея в Мюнхене, нужно было произнести приветственную речь с непременным восхвалением Гитлера. Накануне Бош признался друзьям, что он не в состоянии произнести такую речь. Они посоветовали ему сказаться больным, чтобы вместо него к гостям обратился его заместитель. Бош согласился.
И вдруг на следующее утро он явился в музей – явно в состоянии опьянения. Вопреки уговорам друзей Бош поднялся на кафедру. Но вместо того чтобы превозносить фюрера и его замечательные труды, он произнес речь в защиту свободы и независимости науки от правительства. Он лишь мимоходом упомянул Гитлера, и то в пренебрежительном тоне. В знак протеста один за другим нацисты демонстративно покинули зал. От ареста его спасло только замеченное всеми сильное опьянение, а, как известно, пьяный не отвечает за свои слова. Но все отлично понимали, что он озвучил свои истинные представления о режиме.
Он уступил нацистам один-единственный раз, согласившись "одолжить" организации Геринга, занимавшейся разработкой четырехлетнего плана, имевшего цель устранить зависимость Германии от иностранной помощи, одного из блестящих специалистов и своего предшественника на посту главы "ИГ Фарбен" доктора Карла Крауха. Подвигло его на это соображение, свойственное в эти тяжелые времена почти всем немцам, – "во избежание худшего".
Его разочарование в событиях при нацистах вынуждало его все чаще забывать о научной работе и искать утешения в алкоголе.
Горькое сознание, что все его многолетние труды, посвященные решению мирных задач, которые сделали бы жизнь людей более удобной, способствовали бы укреплению их здоровья и более эффективному международному сотрудничеству, оказались на службе тирана, одержимого военной агрессией, лишало его жизнь смысла. Вот как описывал трагедию этого великого ученого его друг Герман Бугер: "Весь год перед своей смертью (1940) его терзала мысль, что он сам, не желая того, способствовал осуществлению гитлеровской политики. Ибо без синтетического азота, без производства бензина и каучука – другими словами, без его личного вклада в науку и производство, который, как он полагал, принесет огромную пользу человечеству, – невозможно было бы развязать эту безумную войну. Он [Бош] работал ради блага людей, а на деле вручил дьяволу [он считал Гитлера воплощением дьявола] его орудия".
Эта мысль причиняла ему огромные страдания, как физические, так и душевные. Сознавая бесполезность всех своих усилий, он потерял интерес к работе, уже не вкладывал в нее былую энергию и энтузиазм. Научные проблемы, над решением которых он так увлеченно трудился прежде, также перестали его волновать. Почти целый год он не появлялся в лабораториях, где раньше проводил каждый день. Душа его вынуждена была искать забвения в алкоголе.
Вскоре Бош замкнулся в себе, перестал общаться с людьми и тяжело заболел. Он скончался в полном одиночестве. Я убежден, что он утратил волю к жизни, поскольку не смог перенести создавшуюся в Германии обстановку и не видел из нее выхода.
Роберт Бош
У Карла Боша был дядя, Роберт Бош из Штутгарта, чье имя всегда будет ассоциироваться со свечами зажигания и другими изобретениями в области автомобилестроения.
Роберт Бош (1861–1942) был сыном хозяина гостиницы в городке Альбек под Ульмом в Вюртемберге, где ему принадлежали также маленькая пивоварня и клочок земли. В 1869 году отец продал свое имущество и переехал в большой город Ульм. По окончании школы Роберт какое-то время работал подмастерьем у механика в Ульме и в Кёльне, после чего его отправили учиться на инженера в Технологический университет Штутгарта.
От матери, которая сочувственно относилась к жизни рабочих, он унаследовал острый интерес к социальным проблемам, благодаря чему позднее (вместе со своим племянником Карлом) он одним из первых ввел на своих заводах восьмичасовой рабочий день и сокращенную рабочую субботу. В детстве он часто слышал в альбекской таверне горячие споры о положении народа, что не могло не сказаться на его взглядах. Его семья присоединилась к восстанию 1848 года, и отец отсидел в тюрьме два года как политический экстремист.
Еще одно решающее влияние оказал на него вечно пьяный механик, у которого он был подмастерьем. Этот мастер, в трезвом состоянии бывший талантливым часовщиком и оптиком, способный починить даже телеграфный и телефонный аппараты, был никуда не годным учителем и никак не мог служить примером для своих подмастерьев. Роберт Бош никогда не забывал эти тяжелые годы и всегда старался обеспечить молодым механикам достойное воспитание и обучение.
Во время военной службы в 1881 году он обнаружил в себе способности к легкой атлетике и с тех пор всю жизнь занимался спортом. Кроме того, у него открылась любовь к охоте, которой увлекался и его отец. Молодой Роберт стал одним из лучших стрелков Вюртемберга.
В 23 года он предпринял первую поездку в Соединенные Штаты. Судя по записям в дневнике, он был очень наблюдателен и впечатлителен. Особенно полезными для молодого человека оказались работа у Зигмунда Бергмана, одного из служащих Томаса А. Эдисона, и встречи с самим Эдисоном. Там же он впервые познакомился с профсоюзами и сочувственно отнесся к социалистическим идеям рабочей организации "Рыцари труда". Позднее он еще много раз приезжал в Америку, особенно когда в Спрингфилде, штат Массачусетс, была основана "Магнето компани Роберт Бош", а также после Первой мировой войны, когда он настойчиво добивался возвращения своего завода, захваченного правительственной организацией по управлению имуществом иностранцев.
Проведя год в США, он еще год работал в Англии на одном из заводов концерна "Сименс". Поработав в Магдебурге и в других городах на севере Германии, в возрасте 25 лет Роберт Бош открыл в Штутгарте собственную фирму под названием "Мастерская точной механики и электротехники". Именно в этой мастерской в 1887 году он и изобрел свою свечу зажигания от магнето, которая вскоре стала продаваться по всему миру, поскольку идея совпала с мощным развитием автомобильной индустрии.
Главным секретом успеха Боша с магнето и последовавшими за ним многими другими изобретениями было его требование соблюдать абсолютную точность при изготовлении различных приборов и приспособлений. Кроме того, он сразу понял, что производство запчастей не менее прибыльно, чем выпуск самих автомобилей. На все предложения заняться автомобилестроением он мудро отвечал: "Уж не думаете ли вы, что я намерен конкурировать с моими клиентами?" Еще один фактор его успеха объяснялся любимыми присловьями: "Лучше потерять деньги, чем доверие своих клиентов" и "Я плачу хорошую зарплату не потому, что у меня много денег, а наоборот – у меня много денег потому, что я плачу хорошую зарплату". Этим последним высказыванием он опередил Генри Форда, одного из своих лучших клиентов.
Бош серьезно заботился о социальном страховании рабочих, безопасных условиях труда и их обучении. Поэтому он с презрением воспринял уверения нацистов, что они открывают новую эру жизни для простых людей. Нововведения нацистов были лишь обещанием, а Бош уже осуществил преобразования на своих предприятиях.
Здесь не место подробно описывать многочисленные изобретения Боша в области автомобильных приспособлений; достаточно будет упомянуть самые принципиальные: клаксон, указатель поворота, разводной гаечный ключ, "дворники", подвижные фары, электрооборудование для "фольксвагена". К 1924 году Бош владел торговыми организациями в 21 стране.
Подобно своему племяннику Карлу, Роберт был заинтересован во франко-германском сотрудничестве, как и в движении за объединение Европы графа Рихарда Куденхове-Калерги, которое он щедро поддерживал. Своей альма-матер, Штутгартскому технологическому университету, он подарил миллион марок и пожертвовал 13 млн земле Вюртемберг на проведение каналов на реке Неккар. Охотно и щедро жертвуя средства на многие благие дела, особенно на образование, он упорно отказывался ссужать деньгами проекты, в которых не видел смысла.
Ему настолько были присущи прямота и резкость выражений, что он считал себя неважным председателем и отклонял многочисленные предложения возглавить то или иное общество. В виде исключения он согласился стать председателем Союза промышленников Вюртемберга, который возглавлял в течение 12 лет. Кроме того, он стал членом президиума Имперского объединения германской промышленности, где часто выступал в защиту социальной справедливости.
Всю жизнь он был противником условностей; он был в полном смысле этого слова индивидуалистом. Из-за своей длинной черной бороды он бросался в глаза в любом обществе. Шваб до мозга костей, он ободрял и поддерживал швабских писателей и страстно любил швабский фольклор. Одним из его любимых занятий было построение макета деревенской фермы.
Между Гитлером и Робертом Бошем установились крайне неприязненные отношения. Во время их первой встречи в сентябре 1933 года фюрер рассердил Боша, спросив его: "А вы чего просите?" – на что Бош ответил: "Я ничего не прошу – это вы просили меня прийти". Последовало растерянное молчание, после чего Бош заметил: "Должно быть, у вас странные ощущения оттого, что вы сидите в кресле Бисмарка". Гитлер отошел к окну и стал барабанить пальцами по подоконнику – типичный признак его гнева, пока не успокоился настолько, чтобы продолжать этот короткий диалог. Впоследствии Бош так охарактеризовал Гитлера по впечатлениям этой единственной встречи с глазу на глаз: "Он мнит себя государственным человеком, а сам понятия не имеет о справедливости". После этой аудиенции их редкие встречи проходили в строго официальной обстановке. Бош неизменно встречал Гитлера баварским приветствием: "Грюсс Готт, Херр Хитлер" (короткий вариант "Благослови вас Господь") вместо обязательного "Хайль Гитлер!" и ни разу не откликнулся на приглашение посетить парад нацистов в Нюрнберге.
Когда разразилась Вторая мировая война, он написал своему другу Йоханнесу Хиберу: "Я рад, что началась война. Это единственный способ избавиться от этих преступников". Он предвидел, что объявленная Гитлером война против Соединенных Штатов приведет к поражению Германии.