- Не все клиенты желают иметь бассейн, - продолжал агент в каком-то нежданном для самого себя приступе честности, который обычно ведет к снижению цены продаваемого товара. - Слишком много хлопот. Хотя, - тут же поправился он, - надеюсь, что в округе найдутся специалисты по его обслуживанию. И, кроме того, вам же нечего опасаться, потому что у вас нет детей.
- Пока нет, - ввернул Паоло, вовремя заметив, как сильно вздрогнула жена. Ему стало тоскливо. Неужели ее никогда не оставят в покое?
- Может быть, нам осмотреть дом? - спросила Джессика.
После того как доктор сказал, что она достаточно оправилась после выкидыша, они с Паоло вновь решили пройти через искусственное оплодотворение. Но оказалось, что последствия выкидыша все еще дают о себе знать, и процедура не сработала.
Каждый вечер Джессика дисциплинированно вводила в себя лекарства, повышающие репродуктивную функцию, так что ее задница вскоре покрылась узором из синяков. Но не повысила, а наоборот, загнала эту самую функцию в тупик. Ей провели бесчисленное множество сканирований, которые ко дню "X", то бишь к моменту созревания яйцеклетки, становились едва ли не ежедневными.
Свое участие в процессе Паоло считал предельно тривиальным: в тот день, когда созревшее яйцо должны были извлечь из Джессики, он, в свою очередь, должен был выдать порцию спермы в пластиковую пробирку. Главная работа выпала на долю его жены.
И вот, в день "X" они извлекли из нее двенадцать полноценных яйцеклеток, а затем их успешно оплодотворили. Две из них пересадили в матку к Джессике, но когда через две недели ей провели анализ на беременность, то он оказался негативным. Сканирование показало, что обе оплодотворенные яйцеклетки попросту растворились, исчезли без следа, как слезы во время дождя. На том дело и кончилось.
Не понадобилось даже выкидыша. То есть осталось это чувство опустошительного разочарования, это сознание унылого бессилия от того, что все походы по врачам, все инъекции, все долгие часы лежания на гинекологических креслах с задранными вверх ногами оказались напрасными.
Но с потерей ребенка это нельзя было сравнить. В данном случае не было никакой крови, никакой боли. Искусственное оплодотворение скорей напоминало тест на выживаемость, сопровождаемый прекрасным сном. Сном, от которого в один прекрасный момент им предстояло проснуться.
В течение неизвестного количества дней (а может быть, часов, или минут, или секунд - кто знает?) внутри ее матки находились две оплодотворенные яйцеклетки. Потенциальные дети? Нет, самые настоящие дети. Ее дети. А потом они исчезли, словно их никогда не существовало, и после сквозь зубы произнесенных акушеркой соболезнований они с Паоло вдруг снова оказались вдвоем, на Харли-стрит, - бездетная пара, которой оставалось только наблюдать со стороны, как другие мужчины и женщины нянчатся со своими реальными, а не виртуальными детьми.
- На этом стоп, - сказала Джессика.
- Не загадывай, - возразил Паоло.
- Посмотри на меня. Искусственное оплодотворение не помогло, а если бы и помогло, никто не знает, как бы оно повлияло на ребенка.
- Послушай, Джесс. Это не твои слова. Это в тебе говорит какой-то пошлый таблоид, в котором печатаются разные страшилки.
- Никто не знает, как искусственное оплодотворение влияет на ребенка, - упрямо твердила она. - Да и кто это может знать? Для врачей это еще одна короткая процедура, а я где-то читала, что искусственное оплодотворение - это генетическая бомба замедленного действия.
- Мало ли на свете детей, зачатых совершенно нормально, но при этом больных? Никто не может гарантировать отсутствие у ребенка проблем. По-моему, ты боишься совсем не этого. Ты боишься еще одного провала.
Джессика отвернулась от него.
- Оставь меня в покое. Ты слишком жестокий по отношению ко мне.
- Ты сделала все, что могла. Но мы не должны сдаваться после первой же неудачи. Есть и другие клиники, гораздо лучше.
- А каковы шансы, что в этих клиниках что-то получится, Паоло? Во всех клиниках вероятность успеха не превышает двадцати пяти процентов. Ну, допустим, тридцати. И это в самом лучшем случае. Этого слишком мало.
- Да, но в статистику включены все женщины. Пожилые. С серьезными болезнями. К тебе это не относится, Джесс. Твои шансы гораздо выше, чем среднестатистические. Давай сделаем еще одну попытку, и у нас все получится.
- У нас? - Она засмеялась. - Это что, совместный бизнес?
- Я бы тоже прошел через это вместе с тобой, если бы мог. Делал бы себе разные инъекции. Травил бы себя разными лекарствами. Мне бы очень хотелось разделить с тобой этот груз.
Она грустно смотрела в пол.
- Я знаю, Паоло.
- Ну, так что? Еще одна попытка?
Джессика покачала головой.
- Больше никаких попыток.
- О, я тебя прошу, Джесс!
Но, глядя на нее, он видел, что приговор ее окончательный и обжалованию не подлежит. Она была раздавлена случившимся и потеряла всякую уверенность в себе.
- Потому что, какие бы гарантии они ни давали, гораздо больше вероятность, что ничего не получится. Да, все закончилось неудачей. Мне очень жаль, Паоло. Но у меня такое чувство, словно у меня отняли лучшую часть меня.
Поэтому в свободное время они стали заниматься тем, что выбирали себе дом где-нибудь за городом, в таких местах, куда уезжают желающие поселиться подальше от лондонской суеты, но в то же время не слишком далеко от Лондона. Чтобы все было как в городе, только за его чертой, так назвал это бегство агент по недвижимости. Между прочим, в последнее время это стало очень модным.
Джессика объясняла свое желание тем, что вокруг их дома стала исчезать зелень. Даже в их престижном районе в последнее время появились банды хулиганов и торговцы наркотиками. Город заметно опошлялся и опускался. Его жителям все труднее было держаться в рамках приличий. Но Паоло прекрасно понимал, что ничего общего с разгулом криминала за порогом их дома решение Джессики не имеет.
Все дело было в маленькой комнатке в их доме, в которую недавно был положен новый ковер, и выкрашены в желтый цвет стены, и поставлена детская кроватка с пятого этажа универмага "Джон Льюис". Они должны были убежать из этого дома, потому что эту комнатку они приготовили для своего неродившегося ребенка, а теперь у них не хватало духу вернуть ее в прежнее состояние. Гораздо проще было просто переехать.
Вслед за агентом по недвижимости Паоло оторвался от искрящейся поверхности бассейна и вошел в дом. Последний поражал своим великолепием - одно из тех добротных зданий, которые перед войной строили себе зажиточные горожане в поисках чистоты и свежести. Только непонятно, зачем им вдвоем с Джессикой столько свободного пространства?
Из соседней комнаты послышались голоса Джессики и агента. Он вошел туда и похолодел от ужаса. Комната была детской.
На полу лежали забытые детские игрушки. Вот громадная лягушка. Несколько музыкальных плюшевых мишек. Вот конструктор, собранный по моделям из серии "Мои первые книжки". А в конце комнаты, как алтарь, чистая и белая детская кроватка.
- Здесь замечательно высокие потолки, - расхваливал агент, раздавив ненароком какого-то игрушечного поросенка под ногами.
В мгновение ока Паоло оказался рядом с женой.
- Джесс?
Ему было все равно, где жить. Главное - рядом с женой. Наглухо закрыть все двери и сделать так, чтобы ее оставили в покое.
Она не отрываясь смотрела на кроватку.
- Так приятно слышать, когда по полу шлепают маленькие детские ножки, - безжалостно продолжал агент. - И в округе, кстати, есть вполне приличные школы.
Джессика в ответ задумчиво кивала головой, как будто вслушиваясь в какой-то внутренний голос.
- Все это уже вырвали из меня с корнем, - сказала она. - Выпотрошили и выбросили на помойку.
Голос женщины звучал спокойно и деловито. Но Паоло видел ее глаза и знал, что происходит у нее в сердце: оно разрывалось от невыразимого словами горя.
Паоло подумал, что, вполне вероятно, его брат прав. И после рождения ребенка женщины действительно меняются. Тут Паоло за неимением опыта не мог сказать ничего определенного. Ему просто захотелось, чтобы его брат однажды пришел к нему домой и посмотрел, как меняется женщина, у которой нет и не может быть детей.
11
Доктор Лауфорд раньше не был у нее дома. Когда он пришел, Меган застыдилась царящего в квартире беспорядка: на радиаторе сушились трусики, на полу то тут, то там валялись забытые медицинские книги.
Однако, когда его сильные, ловкие пальцы заскользили по ее лицу, она застыдилась того, что он уделяет ей столько внимания.
"Стыдливость, - подумала Меган. - Какая может быть стыдливость по отношению к доктору?"
Одна половина ее лица была исцарапана до крови, на лбу вспухла болезненная, пульсирующая шишка, однако больше всего у нее болели руки, которые приняли на себя основной удар. Оказалось, что только это она и усвоила на уроках у Рори: загораживаться от ударов руками. Не так уж и мало, если поразмыслить.
Лауфорд собрался измерить ей кровяное давление, но тут раздался звонок домофона. На маленьком, висящем на стене мониторе Меган увидела лица Джессики и Кэт.
- Мои сестры, - объяснила она Лауфорду.
Сестры поднялись по лестнице, и при виде Меган Джессика ударилась в слезы.
- Все в порядке, Джесс.
- Какие сволочи! - выругалась Кэт. - Им хоть что-то за это будет?
- Почти ничего, - ответила Меган. - В Санни Вью и не такое бывает.
- А как ребенок? - Джессику больше всего волновал именно этот вопрос.
- С ребенком все в порядке. Да и со мной тоже.
- Как там моя маленькая Поппи? - не унималась Джессика.
- Не волнуйся. Мне в больнице сделали сканирование. Ребенок чувствует себя нормально.
- Ты не можешь работать в таком опасном месте! - воскликнула Кэт.
- То же самое и я ей твержу, - встрял в разговор Лауфорд. Три сестры почтительно к нему обернулись. - Эти животные не заслуживают нашу Меган. После экзаменов пусть займется необременительной частной практикой на Харли-стрит.
Меган не совсем поняла, шутит он или говорит серьезно. Затем воспользовалась минутной паузой и представила присутствующих друг другу.
- Однако продолжим, - сказал Лауфорд. - Мне надо смерить Меган давление.
Меган села на кровать и засучила рукав. Кэт с Джессикой молча наблюдали за процедурой измерения.
- За вами придется понаблюдать, - сказал Лауфорд, закончив измерение.
- Что? Как?
- Сто восемьдесят на девяносто пять.
- И в больнице было то же самое, - вздохнула Меган. - По идее оно уже должно упасть.
- Совершенно верно, - согласился Лауфорд.
- Но ведь меня избили! - размышляла вслух Меган. - Я еще долго не смогу успокоиться.
- Все равно, если дело в нервах, то давление должно было упасть, - возразил Лауфорд. - А если оно не упало, значит… Значит, мы подождем и понаблюдаем за вами, верно?
Меган грустно улыбнулась.
- Подождем и понаблюдаем, - согласилась она.
У Джессики из глаз вновь закапали слезы.
- В чем дело? - спросила она. - Что с ее давлением?
- Мы за ней понаблюдаем, - повторил Лауфорд. - Но сейчас мне нужно в полицию. После расправы над Меган этого молодого человека отправили в ближайшее наркологическое отделение, где выдали предписанную ему дозу метадона. Причем, когда ему показалось, что медсестра слишком копается с выдачей метадона, он напал и на нее. Так что разрешите откланяться, уважаемые леди. Меган, жду вас в скором времени в клинике.
Он ушел. Кэт отправилась ставить чайник.
- Меган, - испуганно спросила Джессика, - что у тебя с давлением?
- Разве ты не знаешь, что такое предродовая эклампсия, Джесс?
Джессика покачала головой, и Меган подумала, что она, действительно, не может ничего об этом знать. Потому что ее сестра прочла массу книг об эндометриозе. Стала экспертом в вопросах невынашивания и экстракорпорального зачатия (то бишь искусственного оплодотворения). Она могла сама прочесть лекцию о подвижности сперматозоидов и о гормональных препаратах, повышающих репродуктивную функцию женщины. Она знала все, что касалось попыток забеременеть и выносить ребенка. Но Джессике абсолютно ничего не было известно о тех опасностях, которые подстерегают женщину, когда ребенок уже близок к рождению.
Да и откуда ей об этом знать?
- Эклампсия - это предродовая гипертония, - объяснила Меган. - Высокое кровяное давление во время беременности. Очень часто его трудно отличить от простой гипертонии, которая бывает у всех прочих людей от излишнего веса, от разных стрессов и других известных причин. Разница только в том, что эклампсия не имеет ничего общего с этими причинами. Она бывает только у беременных.
В комнату вошла Кэт с надорванным пакетом молока в руках.
- Этому молоку уже целая неделя, - сказала она. - Хочешь сбегаю в магазин и принесу тебе чего-нибудь поесть?
- Я не собираюсь больше пить чай, - пробурчала Меган. - Так тебе интересно, Джесс, что я тебе рассказываю?
- Разумеется, интересно! - с жаром отозвалась Джессика. - Ты же моя сестра! А Поппи моя племянница!
- Хорошо, - согласилась Меган. - Эклампсия возникает тогда, когда в тканях матки скапливается слишком много крови. Это связано с функцией материнского организма - питать плод через плаценту.
- Да, но ведь этот идиот на тебя напал, - неуверенно возразила Джессика. - Разве от этого не может подняться давление?
- Разумеется, может, - ответила Меган. - Но в таком случае оно должно быстро пойти вниз. Никто в точности не знает, отчего возникает эклампсия. И какой у нее спусковой крючок. Но мы надеемся, что она пройдет.
- А если не пройдет? - спросила Кэт.
Перед глазами Меган проплыли недоношенные дети, которых она видела во время практики в Хамертоне. Крошечные, морщинистые создания, закутанные в шерстяные пеленки, потому что они были слишком малы, чтобы поддерживать собственный теплообмен. И их родители, которые наблюдали за ними сквозь пластиковые стекла инкубаторов. Многие из них стали совершенно нормальными детьми. Но многие так и не смогли выжить.
Меган глубоко вздохнула. Внезапно на нее напала страшная усталость. Ей надоело объяснять сестрам подробности своего состояния.
- Если давление не упадет, значит, это эклампсия. И надо ждать преждевременных родов. Причем с помощью кесарева сечения, потому что сам ребенок не сможет себе помочь.
- Но ребенку это не повредит? - не унималась Джессика.
"Двадцать девять недель", - думала Меган. Ее дочь еще не готова родиться на свет. И в ближайшее время не будет готова. Легкие у нее еще слишком слабы, чтобы дышать воздухом. Если она родится в ближайшие два месяца, то все еще будет считаться недоношенной. А если родится в ближайшие семь дней, то за ее жизнь врачам придется бороться. Значит, им с Поппи надо продержаться как можно дольше.
- Надеюсь, что нет, - вслух ответила она Джессике. - Но к преждевременным родам нам все же придется подготовиться. И к тому, что ребенку придется наверстывать сроки в инкубаторе.
- Ты имеешь в виду, что она будет слишком мала?
Двадцать девять недель. И сканирование показало, что Поппи абсолютно соответствует этому сроку беременности. Акушерка в больнице сказала, что Поппи сейчас весит чуть меньше килограмма. Надо же: маленькая человеческая жизнь - а весит меньше пакета с молоком. Моя маленькая доченька, думала Меган.
- Да, я именно это имею в виду.
Меган пыталась говорить бодрым голосом. Она не стала рассказывать сестрам об истинном смысле эклампсии, от которой в старые добрые времена часто умирали и мать, и ребенок. По-другому это называется заражением крови. Фактически это тяжелая судорожная форма токсикоза, когда кровь отравляется настолько, что во время родов начинаются конвульсии, плацента разрывается, и оба - и мать, и плод, - умирают от потери крови в течение пятнадцати минут. В наши дни такое случается, конечно, редко, потому что врачи делают все возможное, чтобы токсикоз не зашел слишком далеко. Но все равно, такой вероятности нельзя исключать. Несмотря на современные технологии, жестокие законы жизни и смерти действуют и сегодня.
Но об этом Меган не стала рассказывать своим сестрам. Один из неписаных законов ее профессии гласил, что пациентам нельзя рассказывать всего.
- Я звонила отцу, - сообщила Кэт. - Он тоже очень волнуется.
- О, Кэт! - Меган внезапно снова превратилась в младшую сестру. - Зря ты его вмешиваешь в эти дела. С нами все в порядке.
- Тогда я позвоню ему снова и скажу, что с вами все в порядке.
Их отец находился сейчас в Лос-Анджелесе, куда его вызвали для нескольких кинопроб. Джек Джуэлл не снимался в кино с 1971 года, когда у него была небольшая роль в фильме "Не без брюк" ("Удачный контраст со всеми этими надоевшими, несмешными телевизионными сериалами" - писал корреспондент из "Дейли Скетч"). Там он играл ужасного английского террориста. Но англичане никогда не жаловались на Голливуд за то, что там их выставляют в ложном свете.
Пока они дискутировали на тему, звонить отцу или нет, в дверь снова позвонили.
- Это, наверное, мама, - призналась Джессика.
От такого известия Кэт даже вздрогнула.
- Вот видишь, - попыталась оправдаться Джессика, - ты позвонила отцу, а я позвонила маме.
Оливия вошла в квартиру, распространяя вокруг себя аромат Шанель № 5 и Мальборо. В подарок она принесла с собой бутылку красного вина, как будто пришла на званый обед.
- Знаешь ли ты, что в коридоре лежит какой-то ужасный мужчина с косичками на голове? - спросила она Меган, подходя к кровати. - Это, наверное, какой-то бродяга. Может, нам вызвать полицию, чтобы они выставили его вон?
Потом она передала Джессике бутылку и поцеловала Меган в здоровую щеку.
- Ах, детка, что они с тобой сделали! - вздохнула она.
- Пожалуй, я схожу и куплю молока, - мигом собралась Кэт.
Но не успела она спуститься по шаткой лестнице, как Оливия позвала ее по имени. Кэт не обернулась и не стала останавливаться. Оливия, однако, оказалась для своего возраста очень проворной: на высоких каблуках она нагнала Кэт внизу и снова позвала. На этот раз Кэт обернулась и встретилась лицом к лицу с матерью.
По сравнению с тем, какой она ее помнила, Оливия выглядела постаревшей. Боевой раскрас на ее лице был сделан топорно. Сколько времени они не встречались? Пять лет? Точнее, со дня свадьбы Джессики. Но на свадьбе так легко друг друга избегать.
- Ты слишком спешишь, моя девочка, - сказала Оливия.
- Почему бы и нет?
- Разве я не имею права посмотреть на свою собственную дочь?
- Делай, что хочешь. Пусть Меган тебя принимает. А я не желаю сидеть и смотреть, как ты изображаешь из себя заботливую родительницу.
- Ты все еще не остыла. А, между прочим, в один прекрасный день ты сама скажешь мне спасибо. И ты, и твои сестры.
Кэт попыталась улыбнуться.
- С чего бы это?
- Ты просто понятия не имеешь, как другие женщины обращаются со своими дочерьми. - В голосе Оливии появился утрированный пролетарский акцент. Она напустилась на дочь с притворными придирками: - "Ты почему еще не беременна? Когда в конце концов ты станешь матерью? Почему я не вижу рядом с тобой маленьких деточек?" А я избавила вас от всего этого. Дала вам свободу спокойно вырасти.