- Не смей жалеть, - резко сказала Крис и повела плечами, сбрасывая его руки, но Габриэль сжал ее сильнее и рывком привлек к себе. Ожидал сопротивление, но Кристина просто напряглась всем телом, готовая вырваться в любую секунду, даже ударить, но он не боялся. Только что она сказала ему то, что наверняка никогда и никому не говорила и ей больно. Он чувствовал эту боль, не физическую, а там внутри нее, эту черную ауру безысходности, одиночества и отчаянья.
- Ты не обязана ничего говорить.
Кристина резко встала со стула:
- Я иду в душ. После меня ты, а то несет от тебя как от помойной ямы.
Габриэль слышал, как течет вода, как она что-то уронила и громко выругалась. А у него все еще тряслись руки. Он не мог вздохнуть. Не мог пошевелиться. Потом встал и пошел к ней, осторожно приоткрыл дверь в душевую, вырвался клубок пара. За полиэтиленовой шторкой никого не оказалось, Габриэль посмотрел вниз и заметил скрюченный силуэт – она сидела в углу, на кафельном полу, из-под шторы вытекала светло-розовая вода.
- Он заклеймил меня как вещь, как клеймят скот на бойне.
Габриэль закрыл глаза, чувствуя непреодолимую вибрацию гнева внутри. Сейчас он был способен на убийство. Нет он мог бы превратиться в маньяка и драть противника когтями, раскрошить на куски мяса…Если бы мог, он бы воскресил засранца и убивал его медленно отковыривая кусочки кожи с его тела, он бы кастрировал ублюдка без наркоза и заставил сожрать собственные яйца.
"- Насколько ей больно тебе и не снилось. У нее там внутри столько загноившихся ран, что одному дьяволу известно как она с ними живет.
Она страдает только потому, что не может достать его из ада, чтобы убить самой".
- Уходи, Габриэль, тебе не нужна вся эта грязь. Уходи. Ты не знаешь, какие демоны у меня внутри, не буди их, не надо. Пожалей нас обоих. Я…такая…такая…
Габриэль дернул шторку в сторону и шагнул под воду прямо в одежде. Сгреб ее в охапку и прижал к себе, зарываясь лицом в мокрые волосы. Она попыталась вырваться, но он прижал сильнее.
- Особенная, - Кристина дернулась, но он снова удержал, - невыносимая…невозможно красивая…
- Не надо…Ты ничего не знаешь обо мне…если узнаешь тебя стошнит.
О боже его не только не тошнит, он изнемогает, прикасаясь к ней, чувствуя ее боль, впитывает тоску и немое отчаянье и вместе с тем мощную энергию и силу воли. Габриэль обхватил ладонями ее лицо.
- Меня никогда не стошнит от тебя…Слышишь? Никогда. Ты…
Ее глаза…они все еще горели красным фосфором, она закусила губу и перехватила его руки:
- Даже если я скажу тебе, что участвовала в оргиях?
Он почувствовал, как его сердце перестало биться на мгновение.
- Даже если скажу, что испытывала от этого удовольствие? Меня трахали и били как последнюю шавку, меня отдавали гостям на забаву и превращали в тряпку, о которую можно вытирать ноги. Тебя все еще не тошнит, а, мой Ангел?
Крис побледнела и теперь вцепилась в его руки мертвой хваткой. Вода градом стекала по ним, смывая грязь с его одежды, окутывая их облаком пара. Габриэлю, казалось, что он летит в пропасть, в черную рваную бездну. Он "видел" то, что она говорила…Проклятое воображение уже рисовало картины из ее прошлой жизни и его начала бить дрожь. И да…его тошнило. Не потому что она это говорила, а потому что он знал - ее заставили, читал это между строк, читал по шрамам на ее руках и спине, по клейму на ее затылке.
- Только когда меня бьют, я возбуждаюсь понятно? Вот с кем ты связался. Все еще хочешь продолжить играть в любовь? В доброго преданного рыцаря? Так вот запомни навсегда – я не принцесса. Я – тварь. Мне не нужна твоя жалость, ничего не нужно, я сама о себе позабочусь. Уходи, Габриэль. Сейчас.
Он смотрел ей в глаза и чувствовал, как его сердце постепенно превращается в кровоточащую рану. Твою мать, как же больно. Что же с ней сделал тот проклятый ублюдок, который взял ее в жены? Что он сделал с ее душой и с ее телом?
- Уходи.
- Нет, - уверенно ответил он, а она отшвырнула его руки.
- Ты упрямец да? Надеешься вытянуть меня из болота? Крутой? Умный смелый? А мне это нахрен не нужно понял? Не ты ни твоя…
Габриэль схватил ее за плечи и привлек к себе.
- Ты мне нужна. Любая. Вот такая как сейчас, какая была и какой станешь! Ты мне нужна! Плевать на твое прошлое! Плевать, поняла? Хватит пугать меня. Я не знаю тебя другой, но я знаю, что там у тебя внутри и сейчас ты лжешь.
Габриэль жадно прижался губами к ее губам, почувствовал легкое сопротивление, а потом она вдруг обхватила его руками за шею и ответила на поцелуй. Все закружилась вокруг него, ее рот был таким сладким и горячим, алчным как и его собственный. Кристина разорвала на нем рубашку и прижалась голой грудью к его торсу. Он застонал, снова нашел ее губы. Приподнял мокрую, скользкую, дрожащую и прижал к себе.
- Ты мне нужна, - прошептал ей на ухо и снова нашел ее губы, - я люблю тебя любую.
Потом вынес ее из ванной и осторожно положил на постель, стащил с себя мокрую одежду и шагнул к ней.
На секунду помутилось в голове, взорвался разум. Он жаждал рассмотреть ее тело, каждый изгиб, ласкать взглядом ее соски, возбужденно торчащие вверх, ее плоский живот с узором мышц на прессе, длинные стройные ноги и гладкий лобок. Габриэль склонился на ней и жадно прижался губами к ее губам. Руки заскользили по мокрому телу, сминая, исследуя, забирая все то, чего он так жаждал. Чувствовал, как ее пальцы теребят его волосы, как она выгибается навстречу его ласкам и сходил с ума.
- Ударь меня, - внезапно попросила Крис, удерживая его на вытянутых руках, упираясь в мокрую грудь сильными ладонями. Габриэль нахмурился.
- Ударь! Ну же, давай!
Она толкнула его в плечо.
- Бей.
- Нет, - Габриэль впился в ее рот поцелуем, но она укусила его за губу.
- Твою мать. Дай мне пощечину, ну же. Или вали нахрен, все равно ничего не получится.
Но Габриэль, казалось, не слышал ее последних слов, склонился к ее груди, пытаясь поймать жадным ртом сосок. Крис поцарапала его, оставив кровавые полосы на груди. Она все еще пыталась навязать свои правила. Парень вынул ремень из штанов, небрежно брошенных на полу, и резким движение завел ее руки за голову, пристегнул к железной спинке кровати. Глаза Крис загорелись, и она облизала губы кончиком языка.
- Я не буду тебя бить, - упрямо заявил Габриэль и склонился к ее груди, лизнул сосок, потом нежно взял его в рот и начал посасывать, лаская вторую грудь рукой.
Она замерла, напряглась. Габриэль медленно спускался ниже, оставляя влажную дорожку на ее шелковой коже, раздвинул ее ноги и когда увидел нежную, блестящую от влаги плоть, почувствовал, как член напрягся в непроизвольном спазме приближающегося оргазма. Он готов кончить, вот так, просто рассматривая ее совершенное тело. Провел ладонями по стройным ногам. Мускулистые, сильные. В голове мелькнуло воспоминание как она этими ногами давила огромного ликана. С горла вырвался стон. Его захлестывало дикое желание дать ей хоть что-то, попытаться пробить броню ее льда. Показать, как сильно для него имеет значение она, а не он сам. Заставить забыть все те ужасы, которые она пережила в прошлом. Ласкать ее, дарить ей нежность. Он не верил, что Крис действительно нужно то что она просила, хотя и был готов идти с ней до конца. Только вначале он попробует ее на вкус, всю, каждую клеточку ее тела. А потом, если она и правда захочет, он станет для нее кем угодно. Если захочет, чтобы он превратился в палача – он готов даже к этому. Хотя, Габриэль не был уверен, что сможет причинить ей боль, лучше перерезать себе горло или отрубить руки.
Он накрыл ладонью ее лоно, прошелся между влажными складками и она тихо вздохнула. Черт раздери, он не совсем знал, как все это делается, но он позволил себе осторожные поиски, нежно касаясь, не решаясь сделать то, о чем мечтал в прошлый раз и вдруг с ее губ сорвался стон. Габриэль вернулся к тому месту, которое тронул, почувствовал под подушечками нежный твердый бугорок и снова стон. Его начало трясти как в лихорадке, дрожащие пальцы надавили на клитор, и она дернулась, ноги распахнулись шире, и о боже…Крис закрыла глаза, прогнулась навстречу. Габриэль снова нашел губами ее сосок и обвел языком, безумно осторожно, сдерживая рвущегося с цепи голодного зверя, не переставая дерзко ласкать ее пальцами. Возбуждение достигало апогея, он еле сдерживал хриплые стоны, дыхание со свистом вырывалось из его приоткрытого рта. Пальцы сами собой дерзко скользнули во внутрь горячего, влажного лона и она вскрикнула. Впервые. Его прошиб пот. С каждым прикосновением ее плоть становилась более влажной и мягкой. Габриэль склонился над ее ногами, развел их еще шире в стороны и почувствовал аромат женской смазки. Так могла пахнуть только ОНА, его женщина, возбужденная, готовая к сладкому вторжению. Дьявол дай мне силы закончить с ней… он старался не торопиться. Пусть он лопнет к чертовой матери, но будет ласкать ее до изнеможения. Какая же она сладкая, здесь, внизу. Габриэль нежно провел языком по розовым складкам, и женщина в его руках задрожала, приподнялась вверх, словно избегая ласки. Парень сжал ее бедра руками и отыскал ртом тот самый бугорок, который так чувствительно отзывался на ласки пальцами, обхватил губами, нежно посасывая, инстинктивно чувствуя как нужно, подхлестываемый ее прерывистым дыханием и жаркими стонами. Кристина извиваясь в его руках, подаваясь навстречу. Габриэль чувствовал, как медленно сходит с ума, чувство триумфа и власти над ее телом затмили разум. Он проник языком в ее мякоть, ее учащенное дыхание подсказывало, что он все делает правильно, а хриплые женские стоны направляли каждое движение. Он снова нашел губами клитор, и в этот момент она закричала, дернулась всем телом и ноги резко сжали его голову, как в капкане, он проник в ее лоно средним пальцем, на всю длину и почувствовал сокращения раскаленной плоти в тот же момент его тело предательски задрожало и он разрядился, прижавшись лбом к ее бедру, содрогаясь всем телом. Через несколько секунд склонился над Крис, вглядываясь в ее бледное лицо, искаженное в муке наслаждения.
- Мне совсем не обязательно бить тебя, чтобы ты кончила, - произнес он глядя на нее затуманенным взглядом, - я могу бесконечно долго ласкать и вылизывать твое тело, пока ты не закричишь для меня снова.
Она медленно открыла глаза, и он увидел, как они увлажнились, заблестели в темноте.
- Возьми меня, - тихо попросила она, - займись со мной любовью.
"Займись со мной любовью" – дьвольски красиво, особенно когда она об этом просит… "Любовью"…Он готов любить ее вечно, любить каждый взгляд, взмах ресниц, ее улыбку, ее слезы…Пусть только позволит.
Габриэль очень медленно вошел во все еще подрагивающую и пульсирующую плоть, сантиметр за сантиметром, пока не наполнил ее всю, до упора, и не увидел, как приоткрылся ее рот в немом крике, поймал еще один стон, выпил его, толкнулся внутри и сам застонал. Развязал ее руки и почувствовал, как она обняла его за спину, оплела ногами позволяя проникнуть еще глубже.
- Быстрее, - прошептала ему в ухо, но он и не подумал подчиниться, двигался безумно медленно, пока Кристина снова не застонала. Тогда он увеличил темп, постоянно следя за выражением ее лица, целуя припухшие губы, пульсирующую венку на шее, контролируя ее возбуждение, и когда она изогнулась под ним, запрокидывая голову, царапая его спину, и снова протяжно застонала, Габриэль начал двигаться чуть быстрее.
- Пожалуйста, - о боже она его просит, ее голос, такой нежный, охрипший, молящий.
Габриэль понял, что сейчас Крис в его власти, и он ведет ее, он будет решать когда позволит ей снова стонать от наслаждения. Это маленькая победа, его трофей. Он так долго об этом мечтал и сейчас просто не мог остановиться, он хотел, чтобы она кончала для него бесконечно. Вот так как сейчас. Она прекрасна с этими закатившимися в экстазе глазами, с капельками пота над верхней губой, с алыми сосками истерзанными его жадным ртом. Кристина закричала, сжав его ягодицы, сильными пальцами и Габриэль почувствовал мощные сокращения влажной женской плоти, не в силах сдержаться он последовал за ней. Услышал собственное рычание победителя, но даже сейчас он продолжал смотреть на ее лицо, ни на секунду не отпуская вот этот образ, когда она принадлежит только ему. Словно стоит закрыть глаза и Крис исчезнет, как мираж.
Они все еще продолжали сжимать друг друга в объятиях. Габриэль зарылся лицом в ее растрепанные влажные локоны, вдыхая аромат шампуня. Он любил ее сейчас, пожалуй, намного острее и болезненней чем раньше. Словно все его нервы оголились. Словно открылся для нее полностью, готовый вырвать свое собственное сердце и подарить ей.
Кристина осторожно высвободилась из его объятий и встала с постели, укутываясь в покрывало. Подошла к окну. Габриэль появился позади нее, и прижал к себе, в наслаждении закрывая глаза.
- Тебе пора, - тихо сказала она и повела плечами, сбрасывая его руки.
- Почему? - спросил Габриэль, все еще, словно пьяный, после безумного секса, снова попытался обнять.
- Потому что, это все ничего не значит и сегодня я согласилась выйти замуж за Алексея.
Его пальцы разжались сами по себе, а сердце на секунду перестало биться. А вот и очередной кинжал в спину. Она приберегла его напоследок. Габриэль резко повернул Кристину к себе, он смотрел ей в глаза, искал хоть один признак того, что она лжет, но ее взгляд оставался непроницаемым.
- Уходи.
Словно в тумане натянул на себя мокрые джинсы. Потом подошел к ней снова, и тихо спросил:
- Зачем? Ты не любишь его.
Кристина внезапно рахохоталась, громко, истерично, избегая смотреть ему в глаза:
- Проснись, в этом мире нет любви. Что есть любовь? Секс, желание, жажда власти и обладания телом и разумом? Зачем же ЭТО называть любовью? Нет любви, есть торг, кто-то продается кому то в обмен на что-то.
- В обмен на что продалась ты?
- Какая к черту разница? Поверь цена того стоила. Все еще считаешь меня особенной, мой Ангел?
Габриэль, со всего размаху, заехал кулаком в стену, в сантиметре от ее лица, посыпалась штукатурка, а Крис даже не вздрогнула. Ему казалось, что только что он умер, ему выстрелили в голову или выдрали сердце. Он глухо спросил:
- Это то, что тебе нужно?
- Да, это то, чего я хочу. Мой выбор.
Габриэль еще несколько секунд смотрел ей в глаза, а потом, отчеканивая каждое слово, сказал:
- Если это то, чего ты, правда, хочешь, то я рад за тебя - удачи, будь счастлива в браке.
Он хлопнул дверью с такой силой, что зазвенели стекла, и треснуло большое овальное зеркало, сверкающие осколки посыпались на пол.
Габриэль не увидел, как Кристина сползла по стене на пол и заплакала, зажав рот рукой, кусая запястье, чтобы не закричать и не позвать его обратно. Не увидел, как она подползла на коленях к его рубашке, и зарылась в нее лицом, сотрясаясь от рыданий. Не услышал, как она тихо прошептала:
- Разве я имею право хотеть тебя, мой отчаянный Ангел? Разве имею право любить тебя? 22 ГЛАВА.
Габриэль лихорадочно осмотрелся по сторонам – а у него ничего нет. Гордо собрать свое барахло и свалить не выйдет. Из пожитков - только те старые рваные джинсы, в которых он отправился на поиски Марианны, футболка, да мокасины. Все осталось в доме Вороновых. С собой он взял только бумажник. И черт с ними с вещами. Пусть остаются. Придется смириться и уйти в новых шмотках купленных на деньги короля. Когда-нибудь Габриэль отправит ему их полную стоимость по почте. Все. С него хватит. Он больше не может и не хочет находиться среди них и воевать на их войне. Он чужой. Чтобы там все они не говорили – он никогда не станет одним из них. И не зачем себе лгать – им на него наплевать. Терпят лишь потому что он бедный родственник Марианны. Сестру Габриэль спас. Точнее сделал все, что мог и теперь от него не зависит ее дальнейшая судьба. Тем более она в надежных руках – Мокану глотку перегрызат любому. Можно уходить с чистой совестью. Габриэль сунул бумажник в карман кожаной куртки, накинутой на голое тело. Вдруг не выдержал и изо всех сил ударил кулаком по стене, а потом еще раз и еще, не замечая, что костяшки пальцев превратились в кровавое месиво. Ну что он за урод а? Почему в его жизни все такое дерьмовое? Начиная с рождения? Повернулся к зеркалу и разбил собственное отражение. Он жалкий идиот. Все правильно – Крис достойна быть женой князя, а не голодранца с большой дороги. Падшего Ангела или что он там такое? Он на что-то надеялся? Смешно! Кто он, а кто она. Нужно благодарить бога или дьявола, что бывшая королева ликанов позволила ему ненадолго тешить себя иллюзиями о чувствах.
Парень распахнул окно и спрыгнул вниз, мягко приземлился на асфальт и криво усмехнулся. Вечная жизнь с осознанием собственного ничтожества – поистине великий дар Ада.
- Далеко собрался?
Черная тень преградила дорогу, в темноте сверкнули красные глаза Мокану.
- А черт его знает. Куда глаза глядят. Уйди с дороги, Николас.