Внимание привлек огромный пень в центре поляны. "Отдохну пока" - решила Дина и поковыляла к нему. Пригревало солнце, и старый толстый срез дерева был совсем теплым. Она села на него, потом легла, свернувшись калачиком и пряча озябшие руки в длинные рукава куртки. Обессиленная, она ничего не хотела, даже шевелиться.
"Что имел в виду Сет? Он убил Витю? Да. Я видела пятна крови. Наверное, в зеркале был его призрак", - решила Дина, притягивая голову к коленям. - "А зачем куда-то идти? Останусь здесь". Она лежала, не двигаясь, закрыв глаза от яркого солнца, пока, наконец, не впала в забытье.
* * *
- Ты живая, деточка? - сквозь тяжелый сон услышала Дина. "Показалось", - подумала она, но кто-то притронулся к ее щеке, и девушка, вздрогнув, подскочила. Перед ней оказалось загоревшее под горным солнцем, обветренное лицо пожилого мужчины с резко выделяющимся мясистым носом над седыми усами. Это был высокий плотный старик по-холостяцки или, скорее, по-вдовьи неопрятный, в поношенной синей куртке, в кирзовых сапогах и с рюкзаком за плечами:
- Ну-ну, не бойся, - ободряюще сказал он. - Я тебя не обижу.
Она, как затравленный зверек, смотрела на него, ничего не спрашивая.
- Что-то неладное с тобой случилось? - участливо поинтересовался он. Она молчала.
Пожилой мужчина присел на край пня:
- Я вот иду через лес, смотрю - что-то белое лежит. Подхожу, а это ты, девочка. Я думал, уж прости, мертвая. На лице ни кровинки-то. Но ты, Слава Богу, живая!
Дина осторожно села на другую сторону срезанного дерева:
- Вас Сет послал? - шепотом спросила она.
- А кто такой Сет? Бог египетский что ли? - шутливо спросил незнакомец, проведя пальцем по усам. Все его движения были мягкие, плавные, как у представителя семейства кошачьих, и сам он был весь какой-то "котистый".
- Нет, высокий такой, в белой одежде…
- Я никого не встречал. Здесь вообще редко кого встретишь. Я живу неподалеку. Меня Егор Палычем зовут, а тебя как величать?
- Дина, - прошептала она.
- Что-то у тебя совсем голоса нет, простыла, наверное, - покачал головой старец, - и вообще, как ты тут оказалась?
- Я умереть хотела, - безучастно призналась Дина и показала шрам на шее, - повеситься пробовала… Потом вот думала полежу тут, замерзну. И дело с концом.
- Доченька, что же ты так?! У тебя беда? - ахнул дед.
- Да, - кивнула неудавшаяся самоубийца.
- Может, все еще поправить можно?
- Я думаю, из-за меня убили дорогого мне человека, - глядя под ноги, тихо-тихо сказала Дина.
- Ты думаешь или знаешь? - уточнил Егор Павлович.
- Не важно, - еле слышно ответила она.
- Еще как важно! - заметил старик. - Ты себя казнить собралась, а, может, и не за что… Но нельзя же так, жизнь все равно прекрасна.
Дина угрюмо сосредоточилась на своих кроссовках и молчала.
- Девонька, посмотри вокруг себя! Тут красота такая рядом, а ты умирать решила, - воскликнул незваный собеседник. - Нет, ты не под ноги смотри, а на небо! На горы! Весна просыпается! Здесь все жить начинает! И твоя жизнь не кончается, с ней только разобраться надо!
Дина послушно подняла голову и посмотрела вперед. Порывистый ветер развевал ее длинные рассыпавшиеся волосы.
Перед глазами простиралось покрытое снегом плато - кульминация стремящихся к небу синих гор. Они обрамляли небо, словно длинный шифоновый шарф тонкую шею красавицы. Весна с солнечной стороны склонов нежной рукой касалась деревьев, окрашивая гибкие ветви в розовый и светло-зеленый цвет - в ее палитре были только прозрачные, пастельные цвета. Рядом ива тянулась к солнцу пушистыми шариками, усыпанными золотой пыльцой. Лимонные примулы украшали пока еще сероватую от прошлогодних листьев землю, солируя в сине-желто-фиолетовом вальсе первоцветов. Среди них одиноко и неуместно торчал высохший репейник, ощетинившийся колючками, и сразу возле него озорная зеленая травка прорывалась к свету.
Звонкую тишину пространства нарушал щебет маленьких лесных птичек. Слух Дины вдруг уловил эти звуки, на которые она совсем не обращала внимания. И трогательную красоту просыпающейся природы Дина словно увидела впервые, и откуда-то из глубины, из самого сердца хлынули слезы.
- Поплачь, разрядись, - утешал ее незнакомец, - сердечко твое и откроется. Тут любви столько, красоты, все живое, и ты жива. Поплачь.
Наконец, она успокоилась и с надеждой взглянула на спасителя:
- Тут есть где-нибудь телефон?
- В деревне есть, конечно, - ответил он. - Пойдем, что ли? А то я и сам замерз.
Дина кивнула, голос у нее совсем сел.
- Иди аккуратно, камни везде под ногами, - предупредил старик. - Я бы через лес срезал, но думаю, ты там не пройдешь, а уже скоро темнеть начнет. Пойдем по дороге.
Дина знаком согласилась и пошла за ним. Через какое-то время они услышали шум приближающегося автомобиля. Дина испугалась возможности вновь встретить старых знакомых. Она попыталась предупредить попутчика, но из ее горла вырывался только сиплый звук. Тогда Дина потянула деда за рукав, показав, что хочет спрятаться за придорожными кустами. Старик удивился, но пошел за ней. Из-за густых веток Дина наблюдала, как по каменистой дороге пронесся массивный внедорожник. За рулем был Сет. Девушка взмолилась про себя, чтобы он их не заметил. Так и случилось. Когда машина скрылась, беззвучная, как рыба, Дина сложила в молитвенной просьбе руки и постаралась дать понять старику, что она хотела бы пойти через лес. Тот понял не сразу, но потом запротестовал:
- Ты там не пройдешь.
Но она не сдавалась, и дед подчинился:
- Ну ладно, только придется тебе скакать, как горной козочке, и я тебя точно не понесу. Я не в том возрасте.
Дина благодарно закивала. Ее "Спасибо" все равно можно было угадать только по движению губ. Путь и через лес оказался не близким. Дина изо всех сил пыталась поспевать за проворным старцем. Он иногда останавливался, поджидая, пока раскачиваемая ветром белая фигурка догонит его.
Они шли, огибая скалы и выступы, спускаясь к далекой долине по притаившемуся в тени талому снегу, по кочкам и влажным скользким тропкам. Шагали вдоль огромных елей, пушистыми лапами щекочущих землю, мимо стройных зеленых ростков черемши, солдатиками встающей из прошлогодних листьев, сквозь заросли можжевельника и самшита, пересекая веселые одуванчиковые лужайки, постепенно приближаясь к весне.
* * *
Сет притормозил на поляне, где оставил Дину. Огромные замшевые ботинки прижали к земле сухую траву, освещенную склоняющимся к западу солнцем. Сет привычным движением головы отбросил волосы со лба назад и засунул руки в карманы. Морозный воздух пощипывал кожу. Одиноко на краю дороги лежала коробка со сладостями. Маг попробовал сосредоточиться, чтобы "услышать" Дину, но прозрачный воздух был напоен тишиной. Сет прошелся по поляне и остановился возле торчащего из земли огромного пня, ощутив что-то. Он увидел длинный темный волос, зацепившийся за изъеденную кору. Сет снял его двумя пальцами и задумчиво смотрел, как тот пляшет в такт легким порывам ветра. Затем присев на корточки, маг коснулся другой рукой сухого дерева и как с книжного листа считал информацию о том, что произошло здесь. Ладонь зажала в кулак тонкий волосок, и в пространство эхом понеслись слова: "Да будет так!"
Глава IX. Повезло?
Если в этом случае уместно говорить о везении, то Виктору повезло. Оставаясь без сознания, он не видел, как везущая его к городу машина влетела на полном ходу под КАМАЗ. Он не был свидетелем того, как двое его обидчиков оказались похороненными под грудой искореженного металла, и как спасатели с удивлением обнаружили в багажнике еще живого человека, скованного наручниками. Виктор не запомнил лужи крови под машиной, не слышал, как реанимация под вой сирены пробивалась сквозь пробки. Без его внимания остались выяснение личности, суета врачей в приемном отделении и скоростная поездка на каталке по выложенному бежевой плиткой больничному коридору. Виктору повезло в том, что в тот день дежурил лучший врач в травматологии, кстати, большой поклонник таланта актрисы Елизаветы Андреевны Миллер.
Виктор всё это пропустил. Его сознание витало где-то далеко от тела, оставив в черной дыре неизвестности страх, боль, удар и скрежет. Первое, что увидел Миллер, открыв глаза, было заплаканное лицо мамы.
- Мама? - слабым голосом изумился Виктор. - Ты здесь?
- Ой, сыночек! - кинулась к нему женщина. - Очнулся! Хороший мой!
Она хотела погладить его по голове, но не решилась прикоснуться к запекшимся корочкам.
- Тебе больно? Я сейчас врача позову!
- Подожди, мам. Ты же на съемки уехала…
- Вернулась, - вздохнула она.
Виктор обратил внимание на то, что она необычно просто одета, как-то серо. Он всмотрелся в блеклое зеленое одеяло, невзрачные стены помещения, окружающие его капельницы и странные приспособления:
- Я в больнице?
- Да, Витюша, - вздохнула она. - Ты всю ночь в себя не приходил…
- Странно, - перевел дух Виктор, - после одного-то удара.
- Ты разве ничего не помнишь? Ты в аварию попал на трассе! В машине все погибли, кроме тебя.
- Как?! - перед глазами Виктора пронеслись туповатые лица охранников. Он замер: "Неужто и с ними, как с Байбаковым? Я снова убил собственной яростью?" - Виктор сглотнул, пытаясь осознать, - "А с их боссом не сработало? Или…?" Мрачнее тучи, Виктор посмотрел на мать:
- А как произошла авария?
- Не знаю еще, идет следствие. Вроде бы вашу машину подмял под себя КАМАЗ.
- А где Дина? - заволновался он.
- Какая Дина? - не поняла мама. - В машине женщин не было.
- Ах да, - облегченно вздохнул Миллер, - хорошо!
- Я ничего не понимаю, сынок, - жалостливо сказала мама. - Ты объяснишь мне?
- Не знаю… потом, ладно?
- Да-да, тебе, наверное, лучше много не разговаривать, - согласилась Елизавета Андреевна. - Я все-таки за врачом сбегаю.
Она проворно покинула палату, оставив Виктора одного. После путешествий вне тела, оно стало ему чужим. Впрочем, пронизывающие боли были самыми настоящими. Осваиваясь заново в этом мире, Миллер переносил внимание от одной части тела к другой. Так он выяснил, что не одет и местами перебинтован. Дышать было трудно.
Зачесался нос, и Виктор достал руку из-под одеяла, стараясь преодолевать болезненные ощущения, которые приносило любое движение. Сейчас видения и реальные события перемешались, и он не мог понять, что же произошло и когда. Вошла мама с крепким невысоким врачом. Она суетливо оглянулась и сказала с восторгом:
- Посмотрите, Семен Ефимович, только из комы вышел, а уже и нос себе сам чешет!
Виктор улыбнулся, как мог. А доктор склонился над ним:
- Что ж, Виктор Александрович! Вы - герой! Но заставили всех поволноваться!
- Простите, - пробормотал Миллер, - мы можем поговорить с вами наедине?
- Что так? - поразился доктор, но все-таки вежливо попросил. - Елизавета Андреевна, вы не покинете нас?
- Конечно, если нужно, - она вышла, тактично прикрыв за собой дверь.
- Мама слишком впечатлительна, - тихо сказал Виктор, - не хочу, чтобы она слушала. Что со мной?
- О, милый мой, у вас целый букет! Полное пособие по травматологии можно писать, - со свойственным хирургам черным юмором заявил врач, и почти смакуя, принялся перечислять, - обширное сотрясение мозга, перелом левой ноги, благо, без смещения, трещина, так сказать. Выбито плечо, сломаны два ребра, многочисленные ушибы и гематомы. Да еще мы вас подзашили немножко. К счастью, внутренние органы не повреждены, хотя по вам будто бульдозер проехался…
- А опухоль?
- Какая опухоль? - удивился доктор.
- Злокачественная, - уточнил Виктор, - у меня рак шишковидной железы.
- Друг мой, не знаю, кто вам поставил этот диагноз, но томография ничего не показала, кроме сотрясения.
- Не может быть, - не поверил пациент. - Я наблюдался в первом онкодиспансере у Балабанова.
Семен Ефимович был в явном замешательстве:
- Мы бы не пропустили, - он пожал плечами. - Хорошо, я свяжусь с вашим врачом.
- Вы не знаете, где может быть мой телефон? - Виктору не нравилось чувствовать себя беспомощным. - Я бы дал вам его номер.
- Да вот же он! - доктор взял поцарапанный смартфон с тумбочки и вложил Виктору в действующую руку, а затем добавил. - Тут вмятины есть, может, он и не работает.
Виктор включил покалеченную трубку, и экран засветился.
- Надо же, - подмигнул Семен Ефимович. - Герой, как и вы. После такой мясорубки жив остался.
Миллер нашел телефон онколога и повернул экран врачу:
- Вот.
Тот записал в блокнот цифры с дисплея и пообещал связаться.
- Скажите, Семен… Ефимович, - обеспокоено спросил Виктор, - когда я смогу выписаться? У меня есть срочные дела.
- Вы мне определенно нравитесь, - засмеялся хирург, - не успели выйти из комы, как сразу хотите выписываться. Потрясающе! Вам пока и вставать-то нельзя.
Виктор сделал попытку подняться, но разваливающееся на куски тело не послушалось, отозвавшись болью. Он закусил губу и попытался еще раз - от бесплодных попыток лицо покрылось испариной.
- Ну-ну, голубчик, - удержал его от ненужных усилий доктор. - Вы себе только навредите! Дела подождут! Вам нужен покой! Если все пойдет замечательно, вы поправитесь через месяц.
- Я не могу ждать столько! - в ужасе воскликнул пациент.
- Вы в гипсе, друг мой, и у вас серьезное сотрясение мозга, - строго заметил Семен Ефимович. - Это прекрасно, что вы стремитесь быстро поправиться, но выжить в такой аварии - само по себе чудо, поэтому не гневите Бога! Вы пока еще в реанимационной палате. Выздоравливайте и забудьте обо всем, что происходит снаружи.
Врач выглянул в коридор и окликнул мать беспокойного больного. Когда Елизавета Андреевна зашла, он предупредил так, чтобы слышал Виктор:
- У вас очень резвый сын. Это, конечно, хорошо. Однако проследите, чтобы он пока не делал попыток вставать. Ни в коем случае! Покой и только покой! Вы поняли меня, Виктор Александрович? - обратился он к хмурому пациенту, и, не дожидаясь ответа, покинул палату.
Обеспокоенная мама присела на мягкий стул рядом с кроватью:
- Витя! Врача надо слушаться! Семен Ефимыч говорит, что с сотрясением мозга пять дней даже садиться нельзя.
Но расстроенный Виктор уже одним пальцем нажимал на кнопки в телефоне.
- Денис! - закричал он. - Это Витя. Ты получил мое сообщение? Да?! Ты сделал что-нибудь? Выезжали с группой захвата? Пустой дом… Как пустой? Я был там! Я могу дать показания следователю! Видел Дину. Да, точно. Не нашли? Боже мой! Я?! В больнице, - Виктор вопросительно взглянул на мать. - Это какая больница?
- Скорой помощи, четвертая, - растерянно ответила женщина. Она наблюдала за бурей эмоций на разбитом лице своего обычно сдержанного взрослого "мальчика" и понимала, что совсем не знает мужчину, лежащего перед ней. Это ее пугало. Слова "группа захвата", "показания", "следователь" могли быть из недавнего сценария, который она отложила, но никак не из реальной жизни ее до занудства "правильного" сына. "Что может быть у него общего со всем этим? В какую историю он попал? Что это за Дина, о которой он все время говорит?" - размышляла Елизавета Андреевна.
- Приедешь? Да, жду, - донеслось до слуха матери.
- Витя, - взмолилась Елизавета Андреевна, - что происходит?
Виктор посмотрел на нее исподлобья:
- Долгая история…
В палату зашла миловидная медсестра и в считанные секунды, улыбаясь Виктору, как лучшему другу, сделала укол. Когда она скрылась за дверью, Елизавета Андреевна спросила прямо:
- Витя, скажи мне, кто такая Дина?
Виктор не знал, как объяснить все матери, тем более что и не помнил, когда говорил с ней по душам. Стоило ли теперь? Но она настаивала:
- Витя, я должна знать.
- Мам, ну…, - он поджал губы, потом все же решился, - это моя девушка.
- Она втянула тебя в неприятности, да? - Елизавета Андреевна почувствовала, что от напряжения у нее подергивается глаз.
- Нет. Ее похитили, - выдавил из себя Виктор.
- Какой ужас, - пробормотала Елизавета Андреевна.
В палате повисла пауза. Не в силах держать все в себе, Виктор выговорился:
- Знаешь, когда я встретил Дину, сразу понял, она - та самая. Такая… светлая! Вокруг нее все сияет. Вывернулся бы наизнанку ради нее! Но я, как последний идиот, не могу даже подняться! С ума можно сойти! Я не должен лежать здесь! Я должен что-то делать! Я…, - отвернулся Виктор к стене.
- Ты ее любишь, - тихо сказала мать.
- Да.
- Все будет хорошо, - Елизавете Андреевне хотелось как-то утешить его.
- Но как?! - в отчаянии закричал Виктор.
- Ты только успокойся, - попросила мать, - ведь ты не один на свете.
Видя, что он не верит ее словам, женщина взяла его ладонь в свою, стараясь быть убедительной:
- Сынок, если ты не возьмешь себя в руки, ты не выздоровеешь. А если не выздоровеешь, никому помочь не сможешь. Надо успокоиться. Как говорил твой дед, если заблудился в лесу, отпусти поводья, лошадь вывезет тебя к людям сама.
- Хорошо, - спустя несколько мгновений согласился он, - наверное, ты права. Только я должен очень быстро поправиться, - и тяжело вздохнул. - Как я устал…
Укол начал действовать, и Виктор почувствовал, что у него слипаются веки. Засыпая, он попросил:
- Позвони Ракитину. Расскажи…
- Ладно, - кивнула мать, больше не задавая вопросов.
Через минуту Виктор крепко спал. Елизавета Андреевна осторожно высвободила из его пальцев побывавший в переделке айпод и тщательно укрыла многострадального сына. В голове рисовались заголовки в желтой прессе: "Ужасная трагедия в семье известной актрисы" или "Сын Елизаветы Миллер при смерти", и, пожалуй, первый раз в жизни это ее не трогало. Ракитина она не знала, слышала как-то его фамилию, ну что ж. Раз ее мальчик просит, надо звонить.