- Вить, но мы все равно не знаем, где она, - неуверенно произнес друг.
- У тебя есть знакомые хакеры?
- Хакеры? - переспросил Денис. - Да нет. Как-то не довелось завести таких друзей…
- Значит, надо найти, - твердо сказал физик.
- Зачем?
- Опытный хакер сможет найти источник мобильного звонка и путь электронного сообщения, хотя бы до серверного центра, - сказал Виктор.
- Точно! - обрадовался Денис, а потом засомневался. - Может, это только в кино бывает?
- Да ладно тебе! Настоящий специалист сможет это сделать, я не сомневаюсь.
- Не лучше ли все-таки задействовать милицию? - не унимался друг, ерзая на стуле.
- Ты думаешь, этот низкорослый следователь примет участие в наших экспериментах?
- Он вроде - неплохой мужик…, - пробормотал Денис.
- Который готов обвинить меня в соучастии в похищении, лишь бы закрыть дело! - взорвался Виктор. - Хороша помощь! Ты вообще хочешь найти сестру?! Хочешь остановить этот бред?!
- Конечно! - вскипел в ответ Денис. - Как ты можешь сомневаться?!
- Тогда найди хакера и перестань миндальничать, - отрезал Миллер, - это только наше дело.
И без того взъерошенный Денис привычным жестом запустил пятерню в шевелюру:
- Не припомню, чтобы ты когда-нибудь так командовал…
- А я не помню, чтобы оказывался в такой ситуации…
В палате повисла неловкая пауза. Друзья смотрели друг на друга выжидающе.
- Уболтал, - наконец, нехотя сказал Денис, - поищу хакера. Однако, ты - фрукт! Не ожидал от тебя… Тебе еще долго вставать нельзя?
- Пару дней, наверное. Как раз чтобы доработать мою концепцию до конца.
- Ну, дерзай! - согласился Денис. - Я только я не пойму, Вить, а ты на костылях собрался за бандой бегать?
- Об этом я тоже подумал, - хитро прищурился тот, - есть версия, как ускорить процесс…
Денис посмотрел на друга задумчиво:
- Все-таки ты или гений, или псих…
- Думай, как хочешь, - равнодушно ответил Виктор, - только найди хакера.
- Найду, - протянул руку Денис, - бывай!
- До встречи!
Когда за Денисом закрылась дверь, Миллер, превозмогая острую боль в сломанных ребрах, наклонился и втащил на кровать ноутбук, притаившийся возле тумбочки. Физик пошарил в карманах сумки и облегченно вздохнул - его походный набор инструментов и детали миниатюрного прибора, над которым он трудился, оказались на месте. "Молодец, Василий Игнатьич!" - порадовался молодой человек. Виктор открыл крышку Макинтоша и углубился в работу.
* * *
Медсестра вошла в палату. На одеяле лежала вскрытая серая крышка корпуса с блестящим названием "Полюс-2", возле которой на аккуратные кучки были разложены детали.
- Виктор Александрович! Что вы делаете? - закричала женщина, глядя, как пациент с деловым видом копается в аппарате для физиотерапии.
Миллер мельком взглянул на нее и буркнул: "Не волнуйтесь, все нормально!". Секунду медсестра стояла на месте, покрываясь пятнами от желания накричать на безобразничающего больного и страха быть за это уволенной, а затем метнулась вон с шепотом: "Это слишком…".
Вооруженный походными инструментами, Виктор с олимпийским спокойствием занимался усовершенствованием прибора. Через пару минут в дверях показался покрасневший Семен Ефимович:
- Э-эй! Молодой человек, зачем вы портите технику? - строго окрикнул он пациента, тыкая пальцем в сторону безнадежно разобранного аппарата. - Это ни в какие рамки…
Невозмутимый Виктор оставил на мгновение свое занятие и возразил:
- Извините, Семен Ефимович. Я не порчу, улучшаю.
Хирург прокашлялся, и его кашель больше напомнил львиный рык:
- Гм, может быть, вы все-таки объяснитесь?
- Этот аппарат примитивен, - снисходительно улыбнулся физик, - а мне надо срочно поставить себя на ноги. Я занимаюсь цепью смещения, чтобы предотвратить появление импульсов противоположной полярности при падении магнитного потока.
- "Понятно", - сказал Семен Ефимович, сожалея, что сразу не прописал Миллеру транквилизаторы.
- Дело в том, - продолжал объяснять Виктор, - что если воспроизвести электромагнитное поле, идентичное тому, которое выделяют здоровые ткани, и воздействовать им на поврежденные, процесс заживления должен ускориться. Переломы, как вы сами сказали, заживают в течение месяца, а у меня есть максимум неделя.
- Молодой человек, - возмутился Семен Ефимович, - но это же невозможно!
- Отнюдь, - сказал Виктор, - я высчитал, что электромагнитное поле с необходимой частотой следования униполярных прямоугольных импульсов и определенной амплитудой должно привести меня к нужному результату именно в недельный срок.
Рассерженный врач не понимал всех этих терминов и решил, что испорченный аппарат занесет в стоимость лечения, как бой посуды включают в счет ресторане. Доктор произнес недовольно:
- Я же сказал вам не подниматься.
Виктор скорчил поддельно виноватую мину:
- Как-то не лежится… Извините.
- Голова ваша. С сотрясениями не шутят. Рискуете заработать эпилепсию…
- Или сойти с ума от бездействия, - пробормотал Виктор. - Мне в любом случае обещан всего лишь год жизни. Я мало, чем рискую.
- Ваш диагноз - опухоль паренхимы шишковидной железы - не подтвердился, - сказал Семен Ефимович, - я только что рассказывал об этом вашей матери…
- Все гораздо хуже?
- Да нет, зачем так сразу? - подошел поближе хирург, опуская руки в карманы. - Скорее наоборот.
- Не томите! - вскричал Виктор. Его худое лицо исказилось от волнения.
- Я не могу сказать, что вы здоровы, - издалека начал доктор, - но МРТ показала, что опухоли эпифиза нет, однако железа у вас аномально большая.
- И что это значит? - Миллер нервно теребил в длинных пальцах крошечную отвертку.
- Мы пока выясняем, - сказал Семен Ефимович, - у вас уникальный случай. Нейрофизиологи хотят исследовать ваш мозг более досконально, - недовольно произнес хирург, решив, что посттравматический синдром налицо.
- Хорошо, - сказал Миллер, - мне надо закончить с прибором… - и повернулся к врачу спиной, пытаясь в неудобной позе орудовать над разобранным железом.
- И все же я настоятельно рекомендую вам лечь, - ответил доктор, покидая палату. Закрыв дверь, он предупредил медсестру:
- Я вызову к пациенту психиатра. Сегодня вряд ли он придет, скорее всего, завтра утром. Если я задержусь, расскажите ему об этом, - Семен Ефимович жестом указал в сторону Миллера, - на мой взгляд, пациент неадекватен. В историю болезни я пишу "посттравматический синдром".
- Я поняла, - вытянулось лицо полной медсестры, сменившей на посту милую Наташу.
- И добавьте в больничный лист пару инъекций феназепама: одну днем и одну на ночь.
- Конечно, - сделала себе пометку в тетради дежурная.
- Проследите, чтобы обязательно спал, - на ходу распорядился главврач, возвращаясь в свой кабинет к обеспокоенной матери Миллера, впервые услышавшей о страшном диагнозе, с которым один на один жил ее сын.
Когда врач вернулся, она, испуганная, сидела в кресле для посетителей.
- Елизавета Андреевна, мне неприятно вам это говорить, но нередко черепно-мозговые травмы негативно влияют на психику, - стараясь быть мягким, произнес хирург. - Анализ МРТ, как я уже вам говорил, выявил наличие аномалий в мозгу вашего сына. А только что Виктор Александрович разобрал очень дорогой физиотерапевтический прибор, доступный только для пациентов ВИП-палат, - преувеличивая ценность аппарата, бурчал в усы Семен Ефимович. - Я вынужден включить его стоимость в счет… и вызвать для консультации психиатра…
- Вы думаете, что мой сын сходит с ума?!
- Я ничего не хочу утверждать, но понаблюдайте за ним сегодня внимательнее, - шевелил хирург пышными усами, которые показались женщине приклеенными, настолько самостоятельно они выглядели на красноватом лице неравнодушного к выпивке доктора, - в любом случае, консультация специалиста лишней не будет. Вашему сыну нелегко пришлось…
- Да, - произнесла мать, вспоминая вчерашний день, - если надо, то надо. Но, Семен Ефимович, вы уверены, что рака нет?
- По нашим данным - нет, - развел руками врач, - хотя, судя по полученной из онкологического диспансера истории болезни, опухоль была. Смотрите сами, вот томограмма, сделанная почти две недели назад. Здесь отчетливо виден тумор на эпифизе, - Семен Ефимович хотел было показать пальцем, но передумал и воспользовался ручкой. Он обвел темное пятно опухоли на одном снимке, затем положил рядом другой и ткнул тупым концом ручки в изображение, похожее на крошечную сосновую шишку. - А здесь видите: опухоли нет, но железа увеличена до невероятных размеров… Кстати, анализ крови тоже изменился…
- Семен Ефимович, - взмолилась актриса, под шелковой блузой по спине катились ледяные капли пота, - только скажите! Это опасно для жизни?! Он будет… жить?!
- Я не знаю, - покачал головой врач, - не знаю. Всё неопределенно. Нужны обследования.
- Пожалуйста! - умоляла женщина, чувствуя себя раздавленной. - Семен Ефимович! Что угодно… делайте что угодно! Только спасите моего сына!
- Мы постараемся, - закряхтел врач, и снова усы пришли в самостоятельное движение, - но медицина не всесильна, особенно, когда мы не знаем, с чем бороться!
- Пожалуйста… пожалуйста! - повторяла безутешная мать. - Я прошу вас, сделайте что-нибудь!
- Успокойтесь, Елизавета Андреевна, рака нет, и это само по себе неплохо! - увещевал хирург. - С остальным как-нибудь разберемся. Хотите чаю? - внезапно предложил он.
- Нет, благодарю, - отказалась актриса, пытаясь взять себя в руки. - Я лучше к сыну пойду.
- Конечно. Ему нужна сейчас ваша поддержка, - согласился врач, - а я всегда к вашим услугам!
- Спасибо, - тихо ответила женщина и вышла в коридор. Прикрыв дверь, она прислонилась к стене, чувствуя слабость в коленях. В страшной реальности на женщину тяжелыми комьями навалилось чувство вины. У нее никогда не было времени на сына, а теперь, может быть, у него совсем не осталось времени ни на нее, ни на собственную жизнь. Надо сейчас идти и улыбаться, поддерживать Витю хоть как-нибудь, но, на самом деле, больше хотелось проснуться и узнать, что все это только привиделось, и тогда, вздохнув спокойно, включить воду в ванной, повторяя, как молитву: "Куда ночь, туда и сон!"…
Но нет, не убежать и не проснуться: вот больничный коридор, по которому снуют врачи и пациенты, а там, чуть подальше палата, в которую она должна зайти бодро и не показать, что ее разрывает отчаяние. "Сейчас. Сейчас, - уговаривала она себя, - еще минутку… Я соберусь".
Елизавета Андреевна выпрямилась и направилась к палате. Она зашла в женский туалет, чтобы поправить у зеркала прическу и освежить макияж. Актриса растянула губы в улыбку, сначала искусственную, потом естественнее, тряхнула завитой головой и ровной походкой пошла к сыну, готовая к новой роли.
* * *
- А, мам, это ты? - обернулся на шум открывающейся двери Виктор. - Слава Богу!
- Я, Вить! Как ты? - улыбалась мама, заходя к нему. Внешне спокойная и подтянутая, она еле сдерживалась, чтобы не броситься к сыну и не схватить его в охапку, как ребенка.
- Я в порядке, - пробурчал он, продолжая привинчивать что-то, - тебе, наверное, уже доложили?
- Точно, - печально вздохнула она, - сказали, ты безобразничаешь.
Виктор поднял глаза, вглядываясь в лицо матери:
- Это целесообразно. Ты теперь знаешь…?
- Да, - Елизавета Андреевна коснулась руки Виктора, - ты, как и я, предпочитаешь все хранить в секрете.
Он пожал плечами, ничего не ответив.
- Ты еще на меня сердишься? - осторожно спросила мать.
- Да нет, - он чуть качнул головой и поморщился.
- Больно? - обеспокоилась Елизавета Андреевна.
- Не волнуйся, мне только что укололи обезболивающее. Сейчас пройдет, - Виктор снова отвернулся к аппарату, манипулируя над ним, как над старым знакомым.
Она погладила сына по плечу:
- Хочешь поговорить со мной?
Миллер долго молчал, а потом, наконец, попросил:
- Не говори бабушке.
- Хорошо, - согласилась актриса, - я и не собиралась.
- Как она?
- Прибаливает понемножку. Как узнала о твоей аварии, слегла с давлением. Все рвется сюда, но я не пускаю.
- Правильно, не нужно, - кивнул Виктор. И в палате опять воцарилось молчание.
Елизавета Андреевна навела порядок на тумбочке возле кровати, размышляя, как лучше вести себя. Но сын вскоре подал голос:
- Поможешь мне?
- Да, конечно, - подхватилась мать. - Что ты хочешь?
- Поставь крышку аппарата сюда, - указал он пальцем.
- Так? - уточнила женщина, выполнив его просьбу.
- Ага, - подтвердил Миллер, опустив длинные ручки аппарата физиотерапии с толстыми дисками по краям к загипсованной ноге. - Теперь включи его в розетку, пожалуйста.
- Ты уверен, что не сломал его? - обеспокоилась женщина.
- Мам, хоть ты можешь мне доверять? - раздраженно бросил Виктор. - Неужели я похож на идиота?!
- Не нервничай. Сейчас включу, - поторопилась она успокоить сына.
Прибор на высокой подставке тихо зажурчал, включаясь. Миллер отстроил тумблеры и с удовлетворенным видом лег, наконец, на подушку:
- Теперь пусть работает. Не выключай, хорошо? Даже если засну…
- Как скажешь, - не возражала она. - Ты не голоден? Может, тебе купить что-нибудь?
- Да, купить надо, - заметил Виктор и начал перечислять, загибая пальцы, - привези мне, пожалуйста, гарнитуру для телефона. Сейчас напишу, какую. Потом еще метра два тонкого кабеля, тоже пишу название, - размышлял вслух Миллер, - м-да, как раз то, что нужно! Еще портативный USB холодильник для пива… в компьютерном магазине спроси в отделе гаджетов. Потом у меня в комнате захвати все из второго ящика стола, ты не разберешься там сама. Просто привези все, что в ящике, хорошо?
Она вспомнила слова врача о психическом состоянии сына, и мелькнула фраза: "А может он прав?", и спросила:
- Что ты затеял?
- Как тебе объяснить? Есть идеи, которые надо воплотить. Зачем терять время, пока валяюсь здесь, как овощ?
- Ты бы не переутомлялся, - ласково попросила мама, все еще недоумевая по поводу странных заказов.
- Мне надо чем-то заняться, чтобы с ума не сойти, понимаешь? - вскинул он на нее отчаянный, но полностью осознанный взгляд. Под искусственным освещением глаза его горели сине-зеленым светом морской бездны, совершенно нереальным, показалось матери. Она кивнула:
- Да-да, хорошо, привезу.
- Одежду какую-нибудь привези, удобную, и костыли…. нет палку. Выбери такую, чтобы была полой внутри.
- Тебе же вставать нельзя, - заволновалась Елизавета Андреевна.
- Скоро будет можно, - безапелляционно заявил он, закрывая глаза. - Не верь врачам. Я уже не верю. Все будет в порядке.
Она выходила, когда он вспомнил о еде:
- Привези мне шоколадку и печенья с орехами, пожалуйста! Что-то сладкого хочется.
Актриса улыбнулась:
- Хорошо, сынок.
Дверь за матерью закрылась, и Виктор, наконец, остался один в тишине, разбавленной журчанием аппарата. Еле слышное потрескивание убаюкивало, а с закрытыми глазами Миллеру вообще казалось, что ногу с двух сторон обнял огромными лапами теплый мурчащий кот. От этой мысли Викторуу даже стало уютно, и он позволил себе немного отдохнуть в ожидании своей посланницы.
Она вернулась нескоро, нагруженная, как вьючный мул:
- Ну, Витя! Твои заказы выполнять оказалось не так-то просто!
Виктор заулыбался виновато:
- Извини…
- Все нормально, - присела на стул женщина, - только со всем этим скарбом нас с тобой из больницы выгонят…
- Значит, выгонят, - растянул губы в дурацкую улыбку Виктор, - мне тут порядком надоело! Где мои железки?
- Сейчас, подожди. Тут целая мастерская. Я даже не знаю, куда это все выложить, - в замешательстве обернулась мать.
- А ты стул придвинь и поставь туда пакет. Сам разберусь.
- Ладно, - согласилась Елизавета Андреевна. - Я пока посижу, отдохну.
Миллер, обнаружив сверху конфеты, засунул одну себе за щеку и принялся увлеченно колдовать над массой инструментов, деталей и проводов, на вид которые матери казались грудой технического хлама. Тем не менее, она охотно подавала ему то одно, то другое, придерживала и откладывала, с радостью отмечая, что с лица ее сына сошла маска безысходности. Работа лечит. С короткими перерывами на процедуры Виктор возился над чем-то непонятным, а мама с удивлением для себя обнаружила, как ей хорошо рядом с ним. И, несмотря на то, что за все время они перекинулись почти невесомой горсткой слов, оба почувствовали, что никогда еще между ними не было такой близости. Елизавета Андреевна ушла поздно, когда двери в отделение уже запирали, взяв с сына обещание спать ночью.