Она выглядела довольно забавно, но вместе с тем Халеду хотелось дать ей встряску. Почему она так беспокоится? Почему вообще обращает на них внимание? Мнение этих людей ничего не значит. Их мнение будет меняться в соответствии с новыми газетными заголовками. Учитывая то, что он ей наговорил, она не должна была так энергично становиться на его защиту.
– А ты вообще кто такая? – с осуждением спросила женщина.
Джиджи сама не понимала, что ждала именно этого момента. Она выпрямилась во весь свой рост и открыла рот…
Халед что-то грубо произнес по-русски.
– Довольно, – сказал он по-английски и схватил Джиджи за руку. – Спектакль окончен.
К удивлению Джиджи, он потащил ее прочь.
– Джиджи Валенте! – крикнула она через плечо. – Я танцовщица в "Синей птице", лучшем кабаре города!
Китаев дернул ее к себе.
– Эй, ты что делаешь? – возмутилась Джиджи.
– То же самое я мог бы спросить у тебя!
– Пытаюсь продвигать наше кабаре!
Халед выругался. Он оглянулся через плечо и стиснул зубы. Джиджи тоже оглянулась: прохожие доставали свои смартфоны и фотографировали их.
– Не оборачивайся, – приказал он, – и никак не реагируй.
– Ладно, – ответила Джиджи, вдруг осознав, что они держатся за руки.
– Не могу поверить, что ты сказала им свое имя. – Китаев осуждающе посмотрел на нее сверху вниз.
Джиджи моргнула, ее мысли все еще крутились около их переплетенных пальцев.
– А почему нет? – Джиджи оступилась. – Вот черт! – Он посмотрел на нее, и Джиджи нахмурилась. – Что? Ты считаешь, я сделала это нарочно?
– Нет. Я думаю, ты сделала это точно так же, как делаешь все на свете, Джиджи, – не оценивая реальную ситуацию и последствия своих действий.
– Варвар! – крикнул кто-то из толпы.
Джиджи содрогнулась от неприкрытой злобы, прозвучавшей в голосе.
– Да что происходит с этими людьми?
– Ваше кабаре стало катализатором общественного мнения.
Джиджи понятия не имела, что общественное мнение может быть таким устрашающим. Она слабо вскрикнула, когда вспышки ослепили ее, и инстинктивно отвернулась. Халед прикрыл ее своим телом.
"Папарацци" – единственное слово, которое она распознала в потоке русской брани. Надо признать, что способность ясно мыслить у Джиджи была явно нарушена потому, что она была прижата к Халеду. Он был таким большим и сильным, и она вдыхала его запах, как наркоман – кокаин. От него пахло лосьоном и мускусом – пьянящее сочетание. Рукой он придерживал ее за спину, и Джиджи поняла, что он хочет, чтобы она оставалась на месте и не двигалась.
Папарацци уехали так же внезапно, как и приехали, но они так и не сдвинулись с места. Джиджи замерла: он заставлял ее чувствовать себя женщиной, привлекательной, желанной.
– Надо двигаться, – сказал он, и его дыхание обожгло ей щеку.
Китаев не шевельнулся. Он тоже это чувствовал? Джиджи вдруг осознала, что тесно прижимается к его мускулистым бедрам, да и вообще ей очень комфортно в его объятиях. Жар охватил ее бедра, соски затвердели, и внезапно она почувствовала, что с подобной проблемой столкнулась не одна она.
Джиджи напомнила себе, что он мужчина из плоти и крови, а их тела буквально вжаты друг в друга, так что это может быть чисто физиологической реакцией. Но она все еще помнила его комментарии о ее назойливости, и все же ее уверенность в себе окрепла и расцвела от весьма внушительного подтверждения того, что он не так уж равнодушен к ней, как старался показать.
Джиджи подняла голову, и их взгляды встретились. У нее участилось дыхание, они стояли так близко, что она могла разглядеть золотистые искорки в его карих глазах. Она вдруг подумала, что он не такой, каким она себе его нарисовала. Умный человек, возможно даже, достаточно проницательный, чтобы увидеть перспективу в их кабаре.
Чем дольше они так стояли, тем неудобнее она себя чувствовала. Возможно, и он сможет рассмотреть в ней что-то, чего она предпочла бы никому не показывать.
Джиджи инстинктивно отстранилась. Неожиданно он снова взял ее за руку, и их пальцы переплелись. Она попыталась освободиться, потому что жест показался ей слишком интимным, но он вдруг пошел вперед, потянув ее за собой.
– Что мы делаем? Что происходит?
– Мы идем, – грубовато ответил он.
Это она уже поняла. Только куда они идут?
Он достал мобильный телефон из заднего кармана, нажал несколько кнопок и что-то сказал по-русски своему собеседнику.
– Благодаря твоей болтливости наши фотографии скоро облетят весь Интернет, – спокойно произнес он и убрал телефон.
– Что? О чем ты?
Словно из ниоткуда материализовалась небольшая группа мужчин. Китаев приобнял ее за плечи.
– Все в порядке, это моя служба безопасности, – сказал он с такой спокойной уверенностью, что она покорно взяла его за руку и молча последовала за ним к лимузину с тонированными стеклами, припарковавшемуся у тротуара.
Не говоря ни слова, он затолкал ее в машину. Она забралась на роскошное кожаное сиденье, поскольку у нее не было особого выбора.
– У меня были некоторые проблемы с безопасностью с тех пор, как я прибыл в Париж, – сообщил он ей, когда автомобиль мягко вклинился в поток машин.
– Какие проблемы? – переспросила она.
– Обычные. Нарушение личной жизни, фотографы, агрессия от людей, готовых накинуться на меня с топорами, – да ты сама только что видела.
Джиджи поджала губы и промолчала. Китаев смотрел на дорогу.
– По правде говоря, если тебя это интересует, у меня есть кое-какая собственность на юге Франции и несколько холдингов в Париже и за его пределами. У меня нет никакого великого плана. "Синяя птица" свалилась мне как снег на голову, и это стало катализатором для ксенофобии в этом городе. – Он задумчиво посмотрел на нее. – И да, информация лично для тебя, Джиджи. Соланж Делон мне нужна для рекламы. Моя пиар-команда собиралась сфотографировать меня с одной из французских танцовщиц при полном параде, чтобы братья Дантон смогли прикрыть все негативные отзывы.
– О-о… – тихо протянула она.
– Подумай сама, – он раздраженно посмотрел на Джиджи, – стал бы я развлекаться с танцовщицами при таком общественном мнении о себе?
– Думаю, что нет.
Молчание затягивалось, оставляя невысказанным один вопрос: зачем он в таком случае взял ее на пробежку, рискуя быть узнанным?
– Куда мы едем? – спросила она, выглядывая в окно.
– В отель.
Глава 6
– Прошу прощения за доставленные неприятности, – проговорила Джиджи, ей было явно неловко. – Я недооценила ситуацию.
Да, недооценила, но и он сам тоже не ожидал ничего подобного. Физическое притяжение между ними было настолько сильным, что могло многое усложнить. К счастью, у черного хода в отель не было ни одного фотографа, только пара фургонов с продуктами.
Если они будут осмотрительны, то смогут без проблем попасть внутрь к лестнице, ведущей наверх. Он заметил, что Джиджи выскочила из машины со скоростью света, но слегка замешкалась по мере приближения к служебному входу. Было ясно, что внутрь она входить не хочет.
Халед скрипнул зубами от поднимающейся волны ярости.
– Двигай дальше. – Он положил руку ей на спину и слегка подтолкнул вперед. Чем дольше они тут проторчат, тем выше вероятность навлечь новые неприятности.
Они уже стояли посреди многолюдного холла, когда она вдруг присела, делая вид, что завязывает шнурки. Он чуть не споткнулся об нее.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
Она откинула непослушную прядь волос и украдкой взглянула на него.
– Не волнуйся обо мне. Ты иди, а я сама вернусь домой.
Разочарование в нем боролось с еще каким-то чувством. Он проигнорировал это непонятное чувство и практически дернул ее вверх. Они и без того слишком часто устраивали сцены на публике, так что скоро можно будет продавать билеты на шоу.
Мадемуазель Валенте посидит в одной из комнат его президентского люкса, пока он будет звонить своему адвокату и Жаку Дантону. Халед нахмурился и посмотрел вниз – он увидел ее круглую попку, обтянутую джинсами, как второй кожей. Недвусмысленные мысли мгновенно забурлили в его голове.
Он переключил свое внимание с круглой попки чуть ниже и заметил, что ее пятка под кроссовкой вся в крови. К полнейшему удивлению Джиджи, ее новый босс присел перед ней на корточки и расшнуровал ее кроссовки прежде, чем она успела среагировать.
– Ты что делаешь?
Он молча взял ее левую ногу в свои горячие руки и снял с нее обувь. Она зашипела от боли и вдруг осознала, что он снимает с нее носок.
– Эй-эй, прекрати немедленно!
Она вырвала из его рук свою ногу и побежала по мраморному полу: одна нога в кроссовке, другая в одном носке. Она понимала, что привлекает к себе внимание, хотя никто из них этого не хотел. Но это уже перебор. Он просто какой-то фетишист!
Он смотрел на нее со смесью удивления и раздражения.
– Я не собираюсь нападать на тебя, женщина!
– Я этого и не утверждала. – Она с опаской посмотрела на него. Он встал и весело глянул в ее сторону. – Просто стой, где стоишь, а я останусь на своем месте. И давай будем держать свои руки и ноги при себе, – поспешно добавила она.
Она не собирается показывать свои ноги этому мужчине! Никому она не показывала свои ступни, даже Лулу.
Посетители отеля останавливались, чтобы посмотреть на девушку в одной кроссовке. Джиджи почувствовала, как начинают краснеть ее щеки. Она попыталась засунуть ногу обратно в кроссовку, но ступня так распухла, что отказывалась помещаться в привычную обувь. В конце концов она бросила бесплодные попытки и взяла кроссовку в руки.
Люди продолжали смотреть. Ну и пусть смотрят!
Она повернулась в другую сторону и успела прохромать несколько метров, когда тяжелая рука сомкнулась на ее локте.
– Лифты в другой стороне, котенок. – Ее ухо обожгло его жаркое дыхание.
Джиджи вздрогнула от такого тесного контакта. Халед развернул ее в сторону лифтов.
– Выход там, – сопротивлялась она. Ноги безумно болели, так еще эти девяносто килограммов литых мышц и высокомерия тащат ее к лифту. – Господин Китаев, я думаю, это не самая удачная мысль.
– Видимо, нет. И мы вроде перешли на "ты". – Его рука соскользнула с локтя Джиджи на ее спину, и она перестала сопротивляться.
– Эти фотографии действительно разлетятся по всему Интернету? – спросила она сдавленным голосом, когда двери лифта закрылись.
– Несомненно.
Джиджи обратила внимание, что он так и не убрал руку с ее спины, и нервно прикусила губу. Она тщетно пыталась подобрать подходящие слова, чтобы он отпустил ее.
– Не мог бы ты мне позвонить, когда они появятся? Я дам тебе свой номер. – Она облизнула губы. – Или можешь связаться со мной через кабаре, – пробормотала она.
Джиджи подумала, что, предложив ему свой номер телефона, действовала чересчур напористо и интимно. Его рука слегка сдвинулась и обвила ее талию. Хотя нет, кажется, излишняя интимность для него не проблема.
– Во сколько начинается сегодняшнее представление? – спросил он.
– Э-э-э… – Джиджи постаралась отвлечься от его прикосновений. – В восемь часов.
Джиджи воспрянула духом. Неужели он придет? Неужели ей все-таки удалось его зацепить?
– К тому времени, как ты выйдешь на сцену, Джиджи, весь Париж уже увидит эти фотографии.
– Ой! – Ее надежды разбились на осколки.
– Вот именно.
Двери лифта открылись, но Джиджи не шелохнулась, она была не совсем уверена в том, что она здесь делает. Халед покрепче обхватил ее за талию и без особых усилий поднял ее на руки.
– Что ты делаешь?
– Забочусь о тебе.
Джиджи открыла было рот и тут же его закрыла. В конце концов, ей двадцать пять лет, и в последние несколько лет она вполне успешно сама о себе заботилась. Тем не менее о ней еще никогда не заботился мужчина, а она, как большинство женщин, втайне мечтала об этом.
Он вышел из лифта, и Джиджи волей-неволей пришлось обхватить его шею руками. Джиджи сказала себе, что это просто необходимость.
– Ты не должен этого делать. – Она чувствовала себя обязанной сказать это.
– Я в курсе.
Он открыл двери люкса, и их мгновенно окружила роскошь.
– Миленько, – невпопад сказала Джиджи.
– Не в моем вкусе, – коротко ответил он.
– Тогда почему ты здесь остановился?
– Мне нужно было снять весь этаж на выходные, и этот отель единственный смог предоставить эти условия.
Он пронес ее через просторный холл и роскошную гостиную в спальню. Кровать оказалась просто огромной. Джиджи задумалась: услышал ли он, когда она говорила, что не такая, как Соланж? Не то чтобы у них совсем не было ничего общего, но она не прыгала в постель к мужчине, с которым едва знакома.
– На этом матрасе можно поместить человек десять, – сказала Джиджи напряженным голосом, мало похожим на ее собственный. Халед молчал. – Я просто представила себе труппу, лежащую тут, как сардины в банке, – пояснила она, чувствуя себя полной идиоткой.
Он смотрел на нее так, словно она сказала что-то нелепое. В конце концов, это не он оказался в чужом номере, в который его приволокли, как багаж!
– Даже не думай предпринимать попытки!
– Это ты о девушках из кабаре?
Джиджи прикусила нижнюю губу. Она хотела сказать "обо мне", но ей было совершенно ясно, что относительно ее у него нет никаких фантазий. Это она, кажется, слишком увлеклась.
– Я просто хотела сказать, – смутилась она, – в любом случае у тебя ничего не выйдет.
Халед фыркнул.
Джиджи вытянула шею, чтобы посмотреть через его плечо в сторону кровати, но он не проявил никакого интереса. Китаев совершенно точно не путает ее с Соланж.
Халед отнес ее в ванную комнату и поставил на пол. Джиджи уловила свое отражение в зеркале: ничего общего с сексуальными привлекательными девушками. Она выглядела просто кошмарно! А вот он выглядел… ужасно сексуально, хотя все, что его сейчас занимало, – кран с горячей водой.
Джиджи охватила внезапная паника. Может, он притащил ее сюда, чтобы наказать за то, что их подловили папарацци? Если он не собирается соблазнять ее, зачем она здесь?
Китаев взял ее за ноги.
– Так, стоп! Полегче! – Она стиснула его руки, с опаской глядя ему в глаза. – Не на что тут смотреть.
– В чем проблема? – Он внимательно изучал ее лицо. – Не думаю, что у тебя есть что-то такое, чего я не видел раньше.
Она вдруг почувствовала, как напряглись ее соски под тонким кружевом бюстгальтера. Ой-ой.
Джиджи настолько увлеклась своими мыслями, что не заметила, как он снял с нее носки. Когда показались ее потрескавшиеся пятки, она вскрикнула и отдернула ноги. Джиджи попятилась и уперлась спиной в зеркало.
Он пробормотал что-то по-русски и посмотрел на нее так, словно она была проблемой, которую ему нужно решить. Но ее это не волновало. Если и было в ней что-то абсолютно асексуальное, так это ступни. Они были все в мозолях и рубцах, скопившихся за по чти двадцать лет танцев. Она никому и никогда не показывала их, это было слишком интимно, сродни откровению. Профессия далась ей нелегко, но она заплатила свою цену, только она не собиралась признаваться в этом Китаеву.
– А сейчас в чем проблема? – Его русский акцент стал заметнее и почему-то еще сексуальнее.
И что значит "сейчас"? Можно подумать, она создает ему проблемы каждую секунду. Он такой же полноправный участник переполоха, как и она. Джиджи не собиралась нести ответственность за то, что произошло утром, в одиночку.
– Нет никаких проблем, – проворчала она, усаживаясь на низкую скамеечку. – Я просто хочу посмотреть сама.
Он взглянул на нее довольно скептически.
– Знаешь, я не просила приводить меня сюда.
Он окинул ее долгим, оценивающим взглядом, подразумевавшим, что все было как раз наоборот. Это несправедливо! Джиджи поерзала. Его взгляд сместился ниже и на чем-то остановился.
Ну теперь-то что? Джиджи посмотрела вниз. Она знала, что футболка у нее немного задралась из-за всех этих манипуляций. Только она не подумала о том, что ее джинсы с низкой посадкой оголили пупок с пирсингом. Прежде чем она успела одернуть футболку, он провел костяшками пальцев по миниатюрному серебряному колокольчику в ее пупке, и он издал мелодичный звон.
– Это колокольчик, – сказала она.
Господи! Ну как можно быть такой дурой?
Он снова невыносимо нежно тронул колокольчик. Ее тут же посетила непристойная мысль о том, как он мог бы сделать то же самое в более интимной обстановке. Джиджи прикусила губу и подняла на него взгляд.
– Мне было интересно, какой звук он издает, – улыбнулся Халед, его акцент стал еще заметнее.
Дыхание Джиджи мгновенно сбилось, и она почувствовала пульсацию между ног. Если он еще хоть раз дотронется до нее, эта тикающая бомба замедленного действия мгновенно детонирует.
Джиджи вдруг очнулась от своих мыслей и быстро опустила колени, которые были прижаты к подбородку. Только теперь оказалось, что Китаев стоит между ее коленей, и значит, она в ловушке… Он слегка пошевелился, но ее было трудно обмануть. Он стоял, облокотившись ладонями на скамейку, на которой она сидела.
Сердце Джиджи затрепетало как сумасшедшее, потому что он стоял так близко и от него так хорошо пахло, и сексуальная энергия, пульсировавшая между ними, была почти осязаема.
Она нервно сглотнула, не в силах оторвать от него взгляд. Господи, надо придумать, как выскользнуть отсюда! Мало того, что он увидел во всей красе ее безобразные ступни; она не хотела оказаться танцовщицей, которая отдается прямо в ванной комнате мужчине, от которого зависит будущее "Синей птицы".
Боже мой, он еще и улыбается!
– Ну так что за проблема с твоими ногами? – протянул он.
– Никаких проблем, – сказала она, прочистив горло.
Халед дотронулся до колокольчика подушечкой большого пальца, и Джиджи издала какой-то сдавленный звук. Он посмотрел на ее губы.
– Динь-Динь.
– Динь-Динь? – с сомнением повторила она.
– В детстве я читал книжку про Питера Пэна. Фея Динь-Динь всегда была маленькой, но весьма ощутимой занозой.
Джиджи прищурилась, и ему захотелось рассмеяться. Сказать женщине, что она напоминает ему фею из детской книжки, почти такое же безумие, как то, что он делает сейчас: поглаживает кончиками пальцев нежную кожу ее живота.
Стоило его пальцам скользнуть всего на пару сантиметров ниже, и он смог бы расстегнуть пуговицу на ее джинсах. Еще пара сантиметров – и он будет совершенно точно знать, какое белье она носит. Еще пара – и она достигнет сладчайшей нирваны.
– Прекрати! – прохрипела она.
Халед убрал руку и сжал пальцы в кулак. Он сделал глубокий вдох, а потом медленно выдохнул.
– Так что там с твоими ногами?
Джиджи открыла рот от удивления, но он уже ухватил ее за ступни и поднял их на скамейку. На это раз она не стала сопротивляться, но крепко зажмурилась, как на приеме у стоматолога перед удалением нерва.