7
Создать империю сложно, но еще сложнее сделать ее жизнь продолжительной. Империя – это конгломерат народов с самыми разными интересами, надобно или подавлять "лишние", или искать общий для всех интерес, что, как показывает историческая практика, очень непросто. Но не меньшая проблема – растрата энергии имперского народа. Для многих империосозидателей нагрузка оказалась чрезмерной.
Великий Чингисхан сумел увлечь монголов и другие кочевые племена в походы на соседние и отдаленные государства. Успех оказался на грани фантастики. Был завоеван даже более мощный и многолюдный Китай. Появилась одна из самых больших по территории держав. И чем все завершилось? "Кино" кончилось быстро: вскоре Китай поглотил Монголию, и она на столетия превратилась в окраину соседнего государства. То же самое случилось с Грецией, Римом, Византией. И нынешним Англии, Франции, России грозит участь быть растворенными среди бывших подвластных народов. При наличии такой перспективы опыт сталинской империи примером быть не может, ибо не отвечает на главный вопрос: как сохраниться имперскому государству?
Но прежде чем разобраться с вопросом самосохранения державы, попытаемся выяснить, что представляло собой государство Сталина. На эту тему написано много книг и статей, но к единому мнению исследователи не пришли. Неясно даже, был ли при Сталине социализм.
Сторонники Сталина утверждают, что тот хотел создать империю. Предположим. Но для чего? С какой целью? Идея Ленина и Троцкого понятна – создание федерации народов. Это давало огромное хозяйственное и военное преимущество. Общемировая экономика позволяла всем нациям развиваться при взаимной помощи. В военном плане такой союз гарантировал безопасность. А что получилось у Сталина: если верить сталинистам, СССР должен был опираться исключительно на свои силы и иметь в противниках весь капиталистический мир. Ленин и Троцкий боялись ситуации драки один против десятерых, а Сталин, ровно наоборот, к ней стремился. Неужели это умно? И наконец, все-таки не понятна цель, ради которой должна существовать одинокая Советская империя.
Указывая на Сталина, современные имперцы предлагают воссоздать империю. Это предполагает бодание с Соединенными Штатами и с десятками других государств. Одно непонятно: на каком поле? На экономическом? На финансовом? На научно-техническом? Но у современной России нет шансов победить в этих сферах. Может, на военно-политическом поле? Но это уже было, и Советский Союз проиграл соперничество в куда более выгодных условиях.
Если Сталин гений, то на рубеже 1940– 1950-х годов он должен был понять, что военно-политическое соревнование с Западом на равных для Советского Союза слишком тяжелая ноша. Нужны дополнительные ресурсы. США без особых проблем могли их получить через своих союзников и сателлитов – а это примерно две трети планеты. Доллар, ставший мировой валютой, расчетной единицей международной торговли и средством хранения резервов для центральных банков почти всех государств (даже социалистических!), способствовал этому. А Советскому Союзу обрести дополнительные силы было неоткуда, – страны, взявшие курс на строительство социализма, были слишком слабы и сами нуждались в поддержке.
Мысль о том, что в глобализированном мире необходимо искать доступ к глобальным ресурсам, не пришла в голову ни Сталину, ни его преемникам. Впрочем, она не осеняет головы "элиты" и в наше время, потому Россия остается донором для других государств. Но речь идет о Сталине, и ему следовало бы задуматься над вопросом, как бороться с миром капитализма, если от этого зависел исход борьбы между СССР и США.
Сталинисты не видят, что Сталин не только создал империю, но и завел страну в исторический тупик. Созданная им политическая и экономическая модель просуществовала по историческим меркам недолго – до 1990 года. Как ни богата была страна – не хватило ресурсов.
Главной движущей силой научно-технического прогресса в Советском Союзе было военно-техническое соперничество с Западом. На этом поприще были достигнуты колоссальные успехи. Военной машине СССР качественно и количественно могли противостоять лишь богатые Соединенные Штаты с их самым развитым научно-техническим потенциалом на планете. Но это слишком узкий стимул. Потому и получалось, что в СССР производились великолепные танки и ракеты, отличные атомные подводные лодки, прекрасные истребители, мощная электроника военного назначения, автомат Калашникова признан лучшим в мире, но Советский Союз безнадежно отставал в сфере гражданских товаров. До поры до времени ссылки на угрозу со стороны США спасали положение (только не в европейских социалистических странах, которым это противоборство было, как говорится, до фонаря), потом и населению Советское Союза такое соперничество тоже стало надоедать, особенно народам Прибалтики, Закавказья, которым вообще оно было чуждо. И они при первой возможности восстали и отделились.
Минуло время, и в России вновь заговорили о возрождении империи – Пятой, не разобравшись с причинами поражения прежних. Сторонники новой Российской империи не говорят ясно, что будет являться источником силы такой державы. Что выбрать в качестве идеологии? Православие? Значит, остальные конфессии будут находиться на периферии политической жизни? А они на это согласятся? А если начнут бороться за политическое и идеологическое равноправие? Делить с ними власть в империи? В какой пропорции? Ответа нет. А что, если эти народы, подобно народам в СССР, в ответ на призыв побороться скажут: "Спасибо, но нам это без надобности. У нас свой национализм, своя идея, своя религия, и вообще, вы идите своей дорогой, а мы своей"?
Государство жизнеспособно, если покоится на единых для всех граждан идеологических и культурных основаниях. Как сказано в Библии: "Царство, разделившееся в себе, не устоит". В многонациональном СССР господствовала идеология интернационализма, и она реально объединяла народы, пока экономика, а вслед за ней идеология не оказались в глубоком кризисе. И когда скрепы распались, то постсоветское пространство оказалось между двумя жерновами – ярым национализмом и необходимостью найти новый вектор интернационализма, который теперь называют интеграцией. Государства Балтии быстро решили эту проблему, войдя в Европейский союз, другие же мечтают об этом (Украина, Молдавия, Грузия). То есть, по сути, хотят нового интернационализма, но отнюдь не имперской длани.
Итак, империя – это диктат, но если США помимо диктата могут предложить народам научно-технические достижения цивилизационного уровня, то Советский Союз не смог ничего дать, кроме оружия. Потому СССР как лидер был сдан в архив истории.
8
Валить на одного Сталина вроде бы нечестно. Советский Союз долгое время развивался успешно. Сначала как государство с изоляционистской экономикой и политикой, затем, покинув свой "ареал", стал мировым социалистическим лидером. Но если Соединенные Штаты оказались полностью готовыми к своей глобальной миссии, то Советский Союз – нет. И если Сталина величать гением, то он обязан был озаботиться такой перспективой. Но никаких серьезных теоретических наработок при Сталине получить не удалось. А значит, было непонятно, что делать с новой ролью СССР. Справедливости ради следует отметить, что ничего толкового не было сделано и после Сталина.
Новые государства, которые оказались в зоне доминирования Москвы, принялись создавать свой строй, копируя политическую систему СССР (всевластие партаппарата во главе с несменяемым и не подлежащим критике вождем). Переняли они и теорию построения социализма в одной стране – "философию" автаркии. Но если СССР в силу своих огромных природных богатств и большого населения мог производить практически всю номенклатуру изделий, характерных для развитой страны – от пуговиц до космических кораблей, то большинству социалистических государств автаркия была неподъемна. Отчасти этим требованиям более-менее удовлетворяли Китай да Чехословакия. Китай – из-за размеров страны и населения, Чехословакии же от буржуазных времен досталась сильная промышленность, способная производить широкий спектр высокотехнологичных товаров: локомотивы, автомобили, танки, самолеты, станки. Остальные необходимые товары могли быть получены за счет меновой торговли – "я тебе – сапоги, ты мне – рубаху". Но то был уровень первой половины XIX века.
В 1949 году был создан Совет экономической взаимопомощи. Само название организации говорило об уровне подхода к проблеме: не интеграция, а помощь!
СЭВ координировал производство товаров, необходимых для меновой торговли. Конкуренции не было, все, что производилось, было "обречено" на потребление. Недостающее сырье поставлял СССР. Такая "взаимовыгодность" тормозила развитие участников социалистической системы, хотя по идее международная организация социалистических государств должна была называться Советом по экономической кооперации и интеграции. Взаимная помощь нужна, но временно, пока погорельцы не отстроятся, иначе помощь будет стимулировать не развитие, а иждивенчество. Но самое большее, что могла сделать Москва в рамках "интеграции", – это допустить небольшое количество ученых в свои научные центры, да еще десятку летчиков поучаствовать в космических полетах. Ни предприятия, ни производственные объединения, ни даже министерства не могли устанавливать хозяйственные связи напрямую с партнерами в других социалистических странах. Любой шаг требовал предварительного одобрения правительства и политбюро ЦК.
Если бы Советский Союз был государством неразвитым, то ситуация с "взаимопомощью" была бы понятна. Но СССР вышел на вторые роли в мире по экономике и науке и потому имел все основания уходить от меновой торговли в сторону более высоких форм международного сотрудничества. Западный мир в этом плане выгодно отличался от советского блока. Там любая фирма могла заниматься международным предпринимательством вплоть до создания в других странах своих предприятий, потому процесс интеграции шел быстрыми темпами.
Сталин, избравший путь строительства социализма в одной стране, вроде бы повел себя как прагматик, предпочитающий синицу в руках, но затем государство столкнулось с проблемой "журавля". Советский Союз оказался наедине с глобальным вызовом, и его руководители адекватный ответ не нашли, хотя и пытались. В 1971 году была обнародована Комплексная программа интеграции участников СЭВ, но для ее осуществления надо было ломать границы, соглашаться на свободное передвижение людей и капиталов, а это уже противоречило устоявшемуся образу жизни и мышления "крепости".
Можно строить социализм и империю в отдельно взятой стране, но надо понимать, чем это обернется для такого государства, – оно становится "изгоем". Единственный способ уйти от этого – создавать свою мировую систему, противоположную господствующей, но это противоречит идее классической империи.
История СССР показала, что даже такое огромное по территории и богатое по природным ресурсам государство мало в глобальном мире. Почему социализм мог состояться лишь как всемирное явление, о чем толковали Ленин с Троцким, а до них Маркс с Энгельсом? По той же причине, по которой капитализм смог развиться до современного уровня лишь как мировая система. Чем активнее развивается капиталистическая экономика, тем больший рынок сбыта требуется. А какой самый большой рынок? Конечно мировой! Южная Корея не смогла бы раскрутить свое автомобилестроение, ориентируясь лишь на свой небольшой внутренний спрос. И это относится ко всем богатым капиталистическим странам. Экспорт товаров, услуг и капиталов – важнейшее условие их развития. Поэтому глобализация не умысел неких заговорщиков, а условие нормальной жизнедеятельности капитализма.
Одна страна не может производить все и вся, поэтому необходима система кооперации. Сталин пришел к власти, когда СССР было не до проблем международной кооперации труда. Стояла задача восстановить и развить экономику в рамках одного государства. И с этих позиций Сталин был прав в спорах о ближайших целях строительства социализма. Но после 1945 года ситуация коренным образом изменилась. "Дальний прицел" 20-х годов стал насущной "сегодняшней" задачей, требующей решения. Но выяснилось, что решать ее уже некому. Сталину она оказалась не по плечу, потому что шла вразрез с его имперскими убеждениями. Уровень понимания экономической науки можно проиллюстрировать следующим пассажем: "Там, у капиталистов, крупные зерновые хозяйства имеют своей целью получение максимума прибыли… У нас, наоборот, крупные зерновые хозяйства. не нуждаются для своего развития ни в максимуме прибыли, ни в средней норме прибыли, а могут ограничиваться минимумом прибыли, а иногда обходиться и без всякой прибыли, что опять-таки создает благоприятные условия для развития крупного зернового хозяйства".
Пока шло развитие мобилизационной экономики по принципу "миллионом больше или меньше – не важно, главное, чтобы танков было больше", – это сходило с рук. Но затем обозначился тупичок. И как из него выбраться, было непонятно. Прежние теоретики, толковавшие про "мировой социализм", лежали в могилах как "враги народа". Правда, один из той плеяды выжил и пытался подобрать ключи к теме "мировое социалистическое хозяйство" по прежней марксистской стезе, пока ему не дали по рукам. Теоретика звали Евгений Самуилович Варга. Венгр по национальности, переселившийся в Советскую Россию после поражения революции в Венгрии, он, благодаря своим способностям, сделал успешную карьеру, возглавив один из первых и лучших научно-исследовательских гуманитарных центров в СССР – Институт мирового хозяйства и мировой политики. В 1930-х годах Варга чудом избежал участи расстрелянных интернационалистов (хотя в Институте арестовали около двух десятков сотрудников), но не успокоился, а продолжал пытаться воздействовать на руководство политическими аргументами.
28 марта 1938 года Варга отправил Сталину записку, озаглавленную "Проблема нелегальных партий и массовые аресты". В ней автор обратил внимание Сталина на разгул ксенофобии, сопровождающийся арестами коммунистов-политэмигрантов. "Вместо правильного сочетания советского патриотизма и интернационализма, – писал Варга, – все более выигрывает односторонний ограниченный национализм. Ненависть к иностранцам свирепствует. Иностранцы без разбора рассматриваются как шпионы".
Понимая, кому он пишет, Варга взывал к "хозяйственному" отношению к кадрам иностранных коммунистов перед лицом надвигающейся войны: "Меня беспокоит прежде всего один политический вопрос: процесс быстрого истощения и деморализации кадров коммунистических партий фашистских стран, на долю которых в предстоящей войне должна бы пасть очень крупная роль".
От арестов иностранцев и казней это письмо не спасло, но Варгу не тронули. Варга избежал репрессий, наверное, потому, что давал Сталину довольно точные прогнозы. В 1929 году Варга предсказал начало крупномасштабного экономического кризиса на Западе, а в 1933 году, вопреки мнению пылких умов, ожидавших скорого краха капитализма, заявил, что кризис идет на убыль. Именно эту оценку Варги Сталин использовал в докладе на XVII съезде, и, как говорится, не пожалел.
Мир после Второй мировой войны стал меняться. Но в какую сторону? Академик поспешил сказать свое слово. В конце 1946 года выходит книга Е. Варги "Изменения в экономике капитализма в итоге Второй мировой войны". В мае 1947 года в Институте экономики АН СССР состоялось обсуждение книги. Оно шло в рамках научной дискуссии, однако заключительное слово академика Островитянова, курировавшего в Академии наук СССР экономические исследования, указывало на то, что деловой тон будет недолгим: "Тов. Варга не попытался подойти к анализу явлений современного капитализма с точки зрения сталинской постановки проблемы общего кризиса капитализма и абстрагировался от политики при анализе экономических явлений. В этом методологический порок книги".
В теоретическом органе ЦК ВКП(б) "Большевик" (1947. № 17) был помещен отклик редакции на дискуссию по книге Е.С. Варги. Главный вывод по тем временам звучал убийственно: "Основной недостаток книги тов. Варга… объясняется прежде всего тем, что изменения в экономике современного капитализма автор рассматривает изолированно, вне связи с обострением общего кризиса капитализма в итоге второй мировой войны. Проблема развития и углубления общего кризиса капитализма, по существу, обойдена в книге".
В сентябре 1947 года Институт был расформирован. Что, собственно, произошло? Неужели на пороге 70-летия Е. Варга перестал разбираться в марксизме? Марксизм, думается, он продолжал понимать, а вот понимал ли как надо сталинизм?
В октябре 1948 года на расширенной сессии ученого совета ИЭ АН СССР академик Островитянов заявил: "Тов. Варга считает маловероятным вооруженное столкновение в будущем между империалистическими странами…было бы грубой ошибкой недооценивать значение этих противоречий и их неизбежного обострения в связи со стремлением американского империализма к мировому господству и закабалению стран Западной Европы. Мы должны поэтому решительно отвергнуть попытку пересмотра со стороны тов. Варга основного положения ленинско-сталинской теории империализма о неизбежности войн между империалистическими державами, вытекающей из обострения неравномерности экономического и политического развития капитализма в период империализма и общего кризиса капитализма".
Получив недвусмысленное предупреждение, упрямый Варга, однако, не угомонился.
В конце 1951 года под эгидой ЦК ВКП(б) было созвано Всесоюзное совещание экономистов, в котором приняли участие более 400 научных работников и преподавателей политэкономии из разных вузов СССР. В течение четырех месяцев шли дебаты по основным положениям будущего учебника политэкономии. Соответствующий отдел ЦК подготовил "Справку о спорных вопросах, выявившихся в ходе дискуссии по проекту учебника политической экономии".
"Академик Варга Е.С., – отмечалось в "Справке", – выступил на секции по вопросам капитализма с утверждением, что тезис о неизбежности внутриимпериалистических войн уже устарел, что такие войны возможны лишь абстрактно-теоретически, а конкретно-практически невозможны. Он объяснил это тем, что:
а) противоречия между лагерем социализма и лагерем капитализма в настоящее время сильней, чем внутриимпериалистические противоречия;
б) в лагере империализма США имеют подавляющее превосходство над всеми капиталистическими странами и не нуждаются в войне, чтобы подчинить их себе. С другой стороны, США достаточно сильны, чтобы помешать войне между европейскими империалистами;
в) опыт первой и второй мировых войн научил руководство империалистических государств, что внутри империалистическая война имеет очень плохое последствие для империалистов".