Как организовали внезапное нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Шапталов Борис 9 стр.


После смерти Сталина его соратники первым делом, помимо прекращения репрессий, попытались аннулировать практику перманентных перегибов. Последней вспышкой "культуры перегибов" стали так называемые волюнтаристские загибы Хрущева. За что его, собственно, и погнали из власти. Желание избавиться от перегибов понятно, ибо, по сути, то была политика создания искусственных трудностей ("одной рукой лечим, другой калечим"). А вот чем такая, с позволения сказать, "политика" была вызвана – труднейшая задачка для исследователя. Уж больно много в них странностей.

Но перегибами дело не ограничилось. В 1930-х годах, опять же совершенно неожиданно, Сталиным были уничтожены интернационалисты, и вместо предполагаемой революционной войны с фашизмом за Европу получился 1941 год и Великая Отечественная война. С тех пор так и повелось: вместо ожидаемых плановых процессов как черт из табакерки выскакивал поначалу ничем не примечательный "вождь", который реализовывал совершенно неожиданную альтернативу складывающемуся ходу вещей. Получилась уникальная история, осмыслить которую никак не удается, несмотря на огромные усилия многих исследователей. Это тем более удивительно, что человеческое общество живет по вековым канонам и лишь иногда появляются альтернативы бытия. Таковой редкой альтернативой стал коммунизм в марксистской версии. Новая доктрина сочетала в себе идеологическую практику мировых религий, но уже в светском варианте. Христианство и ислам, в отличие от язычества, своей центральной задачей ставили преобразование Человека. Маркс тоже. Но доктрина коммунизма предполагала изменить для этого условия труда и распределения материальных и культурных благ. Без этого, по его мнению, чисто духовные усилия обречены на неудачу, а успехи на уровне отдельных людей-верующих не изменят природу общества и государства, ибо причина зла в эксплуататорской сущности государства и классовом антагонизме. Это глобальная задача, и решаться она должна была также на общемировом уровне.

Марксизм сделал тысячи пассионариев революционерами, чтобы исполнить "научное" предначертание. Социализм же, по мнению марксистов, мог быть достигнут только в содружестве группы высокоразвитых наций. 30 октября 1917 года Троцкий писал: "По окончании этой войны я вижу Европу воссозданной не дипломатами, а пролетариатом. Федеративная республика Европа – Соединенные Штаты Европы – вот что должно быть создано. Экономическая эволюция требует отмены национальных границ. Если Европа останется разделенной на национальные группы, тогда империализм снова начнет свою работу. Только Федеративная республика Европы может дать миру мир".

На тех же позициях в то время стоял и Сталин. В речи на смерть Ленина 26 января 1924 года он говорил: "Ленин никогда не смотрел на Республику Советов как на самоцель. Он всегда рассматривал ее как необходимое звено для усиления революционного движения в странах Запада и Востока, как необходимое звено для облегчения победы трудящихся всего мира над капитализмом. Ленин знал, что только такое понимание является правильным не только с точки зрения международной, но и с точки зрения сохранения самой Республики Советов". Тем удивительнее была его перемена воззрений и принятие концепции "построения социализма в одной стране". Такая политика предполагала изменить многое…

СССР – уникальное государство по своим масштабам. Все-таки самая большая территория на планете и по числу народов тоже одно из первых. Получается, Советский Союз был "мировой системой" в миниатюре. Предтечей нынешнего Европейского союза. Так было задумано. Но так не получилось.

Сталин в 1930-х годах вроде бы разрешил "гамлетовский" вопрос: быть или не быть социализму в одной стране. Но это решение оказалось промежуточным, временным. Это Китай в древности мог проводить политику блестящей изоляции, но времена изменились. Остров "СССР" не получился.

2

Коммунисты до Сталина всегда были откровенны и никогда не скрывали своих намерений. О своих целях и задачах коммунисты писали охотно, начиная с "Манифеста Коммунистической партии" 1847 года, в документах 1-го Интернационала и т. д. Да и зачем коммунистам было скрывать свои желания, если своей целью они провозглашали построение общества социальной справедливости, без войн и угнетения. Точно так же не было никакой необходимости скрывать свои желания первым идеологическим глобалистам мировой истории – христианам и мусульманам. Они жаждали создать мировую общину социальной справедливости.

СССР создавался не как обычное государство и не как империя, то есть конгломерат народов под властью Центра, а как цивилизационный лидер, призванный проложить человечеству дорогу в новое будущее. Каким виделось это будущее, можно прочитать в таких романах, как "Туманность Андромеды" И. Ефремова, или ранних произведениях А. и Б. Стругацких. Если же брать политический документ, то видение принципиально иного будущего изложено в Программе КПСС 1961 года. Однако к 1970-м годам стало выясняться, что коммунистическая перспектива сомнительна, а в цивилизационном соперничестве вперед выходят Соединенные Штаты и демократический Запад в целом.

Что мог предложить Советский Союз человечеству в 1970-х годах? Политический режим выглядел устаревшим (вождизм, авторитаризм, демагогия вместо народовластия). По производительности труда реальный социализм оказался не способен обогнать развитые капиталистические страны. Советские ученые могли предложить новые системы ракет, перспективные модели истребителей и танков, но почти ничего из сферы гражданских технологий. Цивилизационный проект "СССР" оказался в тупике. Совершенно иначе обстояло дело в США. Там предложили то, что мы сейчас имеем: всеобщую компьютеризацию, Интернет как глобальную систему связи, переход к "цифровому" этапу жизнедеятельности человечества. Куда более привлекательной выглядела модель либеральной демократии как способ политического существования народов. Это были не бумажные декларации о намерениях, не фантазии о грядущем коммунизме, а реальный вариант настоящего.

Подчеркнем: кроме американского никаких серьезных проектов будущего на тот момент не существовало. Это сейчас заговорили о приближающейся исчерпанности рывка, начатого в 1970– 1980-х годах, но даже критики США не хотят отказываться от достижений новой глобализации – компьютеров, мобильной связи, свободы информации и прочего.

Ответом руководства СССР на вызов времени стала… капитуляция! Команда Горбачева решила отказаться от роли социалистического "динозавра" и уступить дорогу реальному лидеру, заодно взяв у него предлагаемый народам цивилизационный проект (так называемые "общечеловеческие ценности"). Почему-то из этого благого намерения получилось то, что получилось. Опять не то, что хотели и планировали.

Политиков условно можно разделить на три типа. Одни действуют в предлагаемых обстоятельствах и на большее не претендуют. В анналы истории они обычно не попадают и известны лишь специалистам по истории. Других можно отнести к носителям мировых тенденций. Они способствуют внедрению в свои страны мировых достижений в экономике и культуре. Третьих можно назвать реализаторами возможных вариантов будущего. Они идут нехожеными тропами, выступая либо в качестве "архитекторов", либо разрушителей, расчищающих площадку для нового здания. К типу реализаторов относится Дэн Сяопин, взявший на себя задачу демонтажа маоистской тупиковой модели. Таковыми попытались быть Горбачев с Ельциным, но им оказалось не под силу быть архитекторами и созидателями. Они не были государственными деятелями по духу, а лишь по должности, а Сталин – был. Он обладал качествами и разрушителя, и архитектора одновременно. Созданный им государственный механизм, пусть и с переделками, просуществовал 35 лет после его смерти. Вопрос только – что за вариант он реализовал?

Отказавшись от интернационалистского проекта, Сталин сделал ставку на иной вектор – на превращение СССР в имперскую гегемонистскую державу (Мао Цзэдун пытался сделать то же самое с Китаем). И этот курс (как и маоистский) потерпел историческую неудачу. Получается, их создатели не учли что-то чрезвычайно важное.

3

Англия и Франция выиграли войну у Германии в Первую мировую с огромным трудом и только с помощью США. Правящие классы обеих империй урок запомнили и постарались обезопасить себя статьями Версальского договора. Но надолго связать Гулливера не удалось. При Гитлере гигант стал распрямляться. Правительства Франции и Великобритании постарались полюбовно договориться с Берлином. 1940 год показал, что боялись немцев не зря. Английская и французская армии были раздавлены без особого труда. Положение спасли СССР и США, выиграв войну. Но ценой спасения стал закат Британской и Французской империй. Лидерство перешло к настоящим победителям, и после некоторого сопротивления Париж и Лондон признали коренное изменение мирового соотношения сил.

Ситуация с Францией и Англией понятна: в джунгли мировой политики пришли новые хищники – Германия и Япония, и старым хозяевам пришлось уступить первенство. Затем и они сошли с тропы… А с Советским Союзом такой ясности нет. Советское руководство капитулировало, не проиграв войну и не уступив в силе другим. Да, страна испытывала ряд трудностей, прежде всего с продовольствием и отставанием в технологиях гражданских отраслей. Но они не были смертельными, что доказал Китай, находившийся при Мао Цзэдуне в намного более трудном положении.

После катастрофы 1918 года в Германии был выдвинут тезис об ударе воюющей армии в спину. Подобное можно сказать и о политике группы Горбачева. Одно непонятно: зачем это было им нужно? Ради того, чтобы обменять власть на собственность? Но это миф. Никто из партийной номенклатуры не стал миллиардером. К тому же с древности была известна комбинация "власть-собственность", когда обладание властью являлось условием распоряжения государственным имуществом и личного обогащения. Нынешнее положение во многих бывших советских республиках, включая Россию, убедительное тому подтверждение. Неужели горбачевская "элита" не догадывалась о такой возможности? Но партноменклатура распоряжалась гос-имуществом столько десятилетий, что соответствующие навыки, казалось, должны были сформироваться. Получилось же, что СССР угробили ради "общечеловеческих ценностей" и процветания ловких ребят типа Березовского и Гусинского. Есть и другое объяснение: уровень компетентности экономической и политической правящей верхушки был столь низок, что попытки реформировать столь сложную систему, как Советский Союз, привели к обрушению ремонтируемого здания. Если последнее предположение верно, то оно означает, что кадровая политика в государстве с течением времени осуществлялась все хуже и хуже, выдвигая из среды бюрократии все менее компетентных руководителей.

Разбор возможных причин демонтажа Советского Союза – не тема данной книги, но у каждой истории есть своя предыстория. И за фигурой Горбачева маячит тень создателя этой системы, начиная от модели хозяйствования и кончая принципами подбора руководящих кадров. Именно Сталин создал политическую систему, венчающую непререкаемым и несменяемым генеральным секретарем, чьи полномочия не были зафиксированы в Конституции, что делало его "парящим" над властной вертикалью.

Сталинская экономическая система не была способна решить продовольственные затруднения, зато могла на равных тягаться с мощной экономикой США по выпуску военной техники. То есть она была "специализированной". Все попытки изменить модель, предпринятые Хрущевым и Косыгиным, потерпели неудачу. Система оказалась не реформируемой, а значит, не гибкой.

Сталин оставил после себя такое наследство, что на волне критики сталинизма проходили все антисоциалистические восстания в Восточной Европе. По той же схеме шла борьба и в годы перестройки. То есть Сталин своими деяниями дал оружие врагам социализма и Советского Союза и во многом способствовал дискредитации идеологии коммунизма. И что совсем плохо, антисталинизм широко используется уже в борьбе с современной Россией.

Со сталинским наследием получилось очень накладно. Хрущев яро критиковал культ личности, но не смог найти ничего лучше, чем создать свой культик. Почитатели Сталина ругают Хрущева, не видя, что хрущевский культ был пусть жиденьким, но продолжением традиции сталинской практики "небесного" почитания руководителя государства и партии. И эта традиция оказалась неистребима, продолжившись затем в пародийном культе Брежнева. Остается воскликнуть: ай да Сталин! Какую прочную и неудобоваримую конструкцию создал! Эта прочность заслуживает не только порицания, но и уважения. При одном важном уточнении: она работает в государствах (Куба, КНДР), рассматривающих себя в роли осажденной крепости. Понятна тогда и причина падения государства. Если ворота крепости открывают, то противник немедля захватывает ее. Значит, крепость должна быть на запоре. Одно плохо: неужели ее обитателям придется вечно жить в крепости с редкими вылазками за ее стены? Причем самовольно покинуть ее стены нельзя – автоматически переходишь в разряд дезертира и предателя. Безрадостная перспектива. Потому сталинскую модель и пытались изменить, чтобы выйти из тупика бессрочно осажденной крепости. И тут мы вновь логически возвращаемся к идее Ленина (и Троцкого) о "мировой революции" и федерации народов как условия и ухода от исторического тупика. Они, оказывается, ясно представляли неперспективность "острова СССР" в мире усиливающейся глобализации (в те времена эти процессы назывались "интернационализацией").

Сталинская политико-экономическая система потому и не поддавалась модернизации, что была рассчитана на жизнедеятельность "осажденной крепости". Отсюда гипертрофированная роль военно-промышленного комплекса и колоссальные трудности конверсии, ибо созданный и успешно работающий организм сложно переделать под что-то другое. Да и зачем менять то, что хорошо функционирует? И население вроде бы приспособилось. Люди получали гарантированные пайки, гарнизон – оружие. Тыловые органы во главе с Госпланом вели учет имеющихся запасов и их расходование. Направляемые властями рабочие заботилась о производстве необходимого. А во главе крепости стоял Комендант, чьи распоряжения подлежали безусловному исполнению, как и полагается в чрезвычайной обстановке. Но такая жизнь далеко не всем пришлась по вкусу. Если не считать венгерского восстания 1956 года, которое можно списать на "белую контрреволюцию", первую попытку перебежать в лагерь противника предприняло руководство компартии Чехословакии в 1968 году. Отчасти вдохновлял пример Югославии, которая покончила с ролью "осажденной крепости" и с большой выгодой входила в мировую хозяйственную систему. Дезертирство тогда удалось пресечь на целых 20 лет. Потом, воспользовавшись послаблениями при Горбачеве, восточноевропейские государства рванули на интернациональный Запад скопом. На этот раз танки попытались в том же августе, только 1991 года, ввести на улицы Москвы. Но изменить ситуацию было уже невозможно. Продолжать сидеть в "крепости" смертельно надоело не только чете Горбачевых, но и подавляющей части населения, включая партноменклатуру. Надоело положение, когда даже для поездки в соцстраны требовалась характеристика и разрешение парткома. (Что делать, нравы осажденной крепости предписывали бояться не только врагов, но и друзей!) Надоело пайковое распределение, бесконечный дефицит, очереди и прочие тяготы нескончаемого "военного" времени. Надоело собирать информацию по крупицам, слушая западные радиоголоса и обмениваясь сплетнями со "знающими" людьми. Надоело славить Коменданта крепости и его приближенных. Вот только ценой разрушения крепостных стен, символом чего была Берлинская стена, стал крах государства. Причем не просто социалистического, а государства как такового.

Сталин не только увел страну с ленинского маршрута, где Советский Союз представлял собой федерацию европейского типа, но и встал на путь, завещанный Иваном Грозным, – путь превращения СССР в модификацию Золотой Орды. Ему не удалось дойти до конца, до полного переформатирования цивилизационной матрицы и культурного кода, но наследие оставил крепкое. Прежде всего, наследие властвования генерального секретаря. Власти, в сущности, нелегитимной, ибо такого поста и описания его функций в Конституции не было. Власти если и ограниченной, то лишь кругом ближних бояр, объединенных в орган, которого также не было в Конституции, называемый политбюро. Получилась "оригинальная" система, не закрепленная в Основном законе страны, однако действенная, полновластная и безответственная по отношению к народу и другим ветвям власти (законодательной, судебной).

Ситуацию углубляли системные противоречия. Если Сталин отказался от создания федерации народов в пользу империи, то процесс надо было доводить до логического конца – перестать насаждать национальные огороды. Однако в мае 1936 года Сталин в докладе о новой Конституции объявил, что сочтено необходимым (кем?) повысить статус Азербайджанской, Армянской, Грузинской, Казахской, Киргизской автономных республик до уровня союзных, а Кабардино-Балкарской, Чечено-Ингушской, Марийской, Северо-Осетинской, Коми и Марийской автономных областей перевести в разряд автономных республик. Оно бы ничего, если бы это не порождало проблемы национального размежевания. Так, в Казахскую Республику включили казачьи области Урала (где воевали Пугачев и Чапаев) и Семиречья. Местных референдумов, понятно, не проводили. Кроме того, на ее территории оказалась часть Транссибирской железной дороги. Не спрашивали мнение населения Абхазии и Карабаха при включении их в другие республики. Заложенные мины взорвались много позже.

По непонятным основаниям образовывались новые республики. Например, в Карельской АССР численность карелов не превышала 10 процентов от всего населения. А на Дальнем Востоке сформировали сугубо искусственную Еврейскую автономную область. Получилось ни то ни се – ни империя, ни федерация народов. Точнее, получилась лоскутная империя.

Назад Дальше