Впервые понятие "боцман" встречается в документах о постройке первого российского мореходного парусного корабля европейского типа "Орел". Правда, понятие это звучит как "ботеман" и "бутман".
Впрочем, среди унтер-офицерских чинов был такой, как боцманмат. Соответствовал он сухопутному старшему унтер-офицеру, а производили в него унтер-офицеров второй статьи по особой аттестации и при наличии годичного стажа Чаще всего боцманматами становились рулевые, водолазы и марсовые.
Боцманмат в случае необходимости исполнял обязанности боцмана и должен был знать такелажные работы, правила подъема и спуска рангоута, вопросы вооружения корабля, компас, управление рулем и шлюпкой под парусом.
Ниже боцманмата стоял унтер-офицер первой статьи, в которые производились унтер-офицеры второй статьи с годичной выслугой. В унтер-офицеры второй статьи (до 1910 года - в квартирмейстеры) обычно выдвигали выпускников разного рода школ младших специалистов.
На несколько категорий делились и собственно матросы.
Матросом первой статьи мог стать либо выпускник школы специалистов, либо человек, прослуживший матросом второй статьи не менее восьми месяцев. А в матросы второй статьи производили уже после первоначального строевого обучения в береговом флотском экипаже.
В 1910-х годах ежемесячное жалование матроса второй статьи в Балтийском и Черноморском флотах составляло 75 копеек, а матроса первой статьи - один рубль. Несколько больше получали "на руки" нижние чины Сибирской флотилии. Матросу первой статьи полагался один рубль 45 копеек, а матросу второй статьи - один рубль пять копеек.
Сразу после призыва новобранец именовался "молодым матросом", а воспитанник Кронштадтской школы юнг (или "ютов", как тогда говорили) - соответственно, юнгой.
Расскажем о Школе юнг в Кронштадте поподробнее.
Открыта она была в октябре 1910 года и первоначально насчитывала 112 воспитанников. Это было всесословное учебное заведение, куда принимались юноши 16–18 лет "христианского вероисповедования" с образованием не ниже трех классов "начальных народных школ". С 1912 года школа была расширена до 439 юнг, причем на такое количество мест претендовали 1540 кандидатов!
После полутора лет обучения (из них год - практические плавания) выпускники школы зачислялись в строй флота на действительную службу. После прохождения унтер-офицерского курса они имели возможность получить чин кондуктора
Во времена Петра Великого и до второй четверти XIX века к числу нижних чинов относились юнги, "матрозы", "добрые матрозы", трубачи, барабанщики, парусные мастера, купоры (бондари), конопатчики, канониры, пушкари и плотники. Унтер-офицерами были тиммерманы, подлекари, профосы (палачи, следившие также за чистотой на корабле), квартирмейстеры, "подштюрманы", "подконстапели", подшкиперы, боцманы и боцманматы.
Обучение матросов продолжалось и на кораблях. Особое внимание уделялось внутрисудовой подготовке людей, которые могли бы в бою заменить выбывших из строя специалистов - артиллеристов, минеров, машинистов. В связи с этим со второй половины XIX века повышается роль грамотности матросов, поэтому командирам напоминали о том, что они должны по "возможности заниматься с новобранцами грамотностью, столь облегчающей нижним чинам приобретение специальных знаний".
Кроме того, матросы должны были упражняться в гребле на шлюпках и в управлении парусами - "почти каждый нижний чин должен уметь в случае надобности управляться шлюпкой".
Наиболее перспективных нижних чинов рекомендовалось готовить к поступлению в школы строевых квартирмейстеров.
Но серьезная проблема заключалась в том, что, в целях экономии средств, корабли Российского Императорского флота часто находились в так называемом "вооруженном резерве","находясь в кампании" лишь по нескольку месяцев в году. Не делалось исключение даже для боевых судов, находившихся на Дальнем Востоке перед Русско-японской войной. Естественно, говорить о каких-либо серьезных "достижениях" в области боевой и строевой подготовки личного состава в таких случаях не приходилось. Предоставим слово известному российскому военно-морскому публицисту, старшему офицеру крейсера бронепалубного крейсера первого ранга "Диана" капитану второго ранга Владимиру Семенову (1867–1910):
"…Работы оказалось столько, что едва хватало времени на стол и еду. Крейсер, начавший кампанию 17 января, до того 11 месяцев простоял в резерве! Если бы даже при уходе его из Кронштадта на Дальний Восток (осенью 1902 года) команда была формирована строю по правилам, так и то в составе ее должно было бы находиться два призыва, то есть около трети людей, не видавших моря. На деле же этих мужиков, одетых в матросские рубахи, оказалось почти 50%, а морская практика доброй половины остальных исчерпывалась единственным походом из Артура во Владивосток и обратно… Нравы и обычаи установились не только не морские, но даже и не сухопутно-казарменные, а просто… деревенские. При выполнении какой-нибудь работы, хотя и не общей, но требовавшей значительною числа людей, вместо определенного приказания или команды - такое-то отделение туда-то! - унтер-офицеры просили "земляков" подсобить, и даже старший боцман, вместо начальнического окрика, приглашал "ребят" навалиться "всем миром", чтобы скорее "отмахнуть - и шабаш"!.. По сравнению с этой просто сплотившейся и сформировавшейся деревней сборная команда "Ангары", составленная из людей (конечно, не самых лучших), назначенных с разных судов эскадры (но судов все же плававших), показалась мне образцовым войском. Немало трудов и забот пришлось положить на искоренение этих патриархальных нравов и ведения хотя бы некоторого воинского уклада жизни. Грязь, особенно в местах, недоступных беглому "смотровому" обзору, была невозможная. Единственный результат 11-месячной стоянки в резерве, когда крейсер был официально преврагцен в казарму, но на деле, конечно, не мог превратиться в казарму благоустроенную. На корабле люди живут так скученно, в такой, строго говоря, ненормальной обстановке, что поддерживание прядка, как внешнего, так и внутреннего, выполнение насущнейших требований гигиены возможны лишь при полном, правильном и непрерывном функционировании всех элементов этого гигантского механизма.."
Впрочем, такая ситуация с большим количеством неопытных матросов не была чем-то экстраординарным.
К примеру, проанализируем состав нижних чинов винтового клипера "Крейсер" по состоянию на осень 1884 года, когда корабль уходил в дальнее заграничное плавание (как тогда говорили - "в дальнюю").
Всего на борту было 172 нижних чина. 67 человек - призыва 1884 года (32 процента), 24 человека - призыва 1883 года (14 процентов), 52 человека призыва 1882 года (30 процентов), десять человек - призыва 1881 года (шесть процентов), 11 человек призыва 1880 года (шесть процентов), три человека - призыва 1879 года (два процента), два человека - призыва 1878 года. Кроме того, имелось два сверхсрочника (два процента). Нетрудно заметить, что 83 процента нижних чинов служили менее трех лет, а 39 процента - вообще менее одного года.
Другой проблемой была постоянная нехватка подготовленных людей, включая даже такие потенциально опасные театры, как Тихий океан. По официальным данным, на первое ноября 1901 года некомплект на Эскадре Тихого океана обер-офицеров составлял 19,2 процента (в том числе вахтенных начальников - 26 процентов). Необходимо было где-то взять 33 процента инженер-механиков, 13,4 процента артиллерийских унтер-офицеров и комендоров. Некомплект старших комендоров (артиллеристов) составлял вообще 34,1 процента
На 1913 год в Морском ведомстве существовала 21 школа для подготовки унтер-офицеров и рядовых. В этих школах готовили гальванеров, артиллеристов, электриков, минеров, телеграфистов, кочегаров, машинистов, мотористов, водолазов, строевых инструкторов, подводников, рулевых, сигнальщиков, писарей, баталеров, подшкиперов, юнг, фельдшеров и музыкантов.
Подготовка унтер-офицеров первоначально производилась силами Учебных морских экипажей (Первый учебный морской экипаж располагался в Кронштадте, а Второй - в Николаеве). Принимали в них главным образом кантонистов.
Кантонистами в Российской империи до 1856 года именовали малолетних сыновей нижних чинов армии и флота, по сути, с рождения принадлежавших Военному и Морскому ведомству (на довольствие их зачисляли в полугодовалом возрасте - считалось, что именно шестимесячный ребенок уже не нуждается в кормлении материнской грудью). Само понятие "кантонист" пришло из Пруссии, где существовали полковые округа-кантоны.
В 1721 году Петр Великий основал при каждом полку гарнизонную школу на 50 человек солдатских сыновей (позже такие школы появились и при портах). Детей обучали грамоте, писарскому делу, ремеслам, а также - внимание! - музыке и пению. В 1805 году гарнизонные школы были реорганизованы и получили название "кантонистских". Из этих учебных заведений армия и флот получали строевых унтер-офицеров, музыкантов, топографов, чертежников, писарей и мастеровых.
Сословие кантонистов было уничтожено коронационным манифестом императора Александра Второго.
В Учебных морских экипажах преподавали, говоря современным языком, общеобразовательные предметы, строевую подготовку. Были и практические плавания на судах флота В унтер-офицеры производили лиц не моложе 20 лет.
Впрочем, в унтера могли произвести и просто грамотного матроса - в среднем один унтер-офицер приходился в середине XIX века на 13 матросов.
В 1874 году при Кронштадтском Минном офицерском классе была создана Минная школа, которая сначала готовила матросов-специалистов, а с 1878 года - и унтер-офицеров. Организационно и Класс, и Школа входили в состав Учебно-минного отряда Балтийского флота. Выпускниками были специалисты в области минно-торпедного дела и электротехники.
Около трехсот человек ежегодно назначались из числа новобранцев флота в Учебную артиллерийскую команду, которая организационно входила в состав Учебно-артиллерийского отряда (УАО). Курс Команды был рассчитан на полтора года, из которых восемь месяцев проходили на боевых кораблях УАО - на каждое орудие крупного и среднего калибра приходилось по два ученика, а на орудие малого калибра - по одному.
Наиболее преуспевшие в науках оставлялись в УАО еще на один год, после чего они выпускались со званием квартирмейстера Это давало возможность в дальнейшем получить чин артиллерийского кондуктора.
С 1858 года вела свое начало Машинная школа Балтийского флота - в этом году Главный начальник флота и Морского ведомства генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич (1827–1892) приказал откомандировать на только что созданный Пароходный завод в Кронштадте свободных машинистов с судов флота. Их задачей было получить опыт в сборке и разборке судовых механизмов. С 1868 года в Кронштадте работали краткосрочные курсы машинистов и кочегаров (опять же на базе мастерских завода).
Собственно же Машинная школа Балтийского флота была открыта в ноябре 1885 года; ее слушателями стали 66 нижних чинов Балтийского и Черноморского флотов. Полный курс смогли одолеть 39 человек, а звание машинного унтер-офицера получили лишь 32 человека - они имели право самостоятельно управлять судовыми машинами мощностью до 1500 лошадиных сил.
В 1906 году Школа получила новое здание, в котором помимо учебных классов разместились токарная, слесарная и "железнокотельная" мастерская, а также кузница и лаборатории. Несколько позже Школа была разделена на несколько отделов: класс машинистов и унтер-офицеров, изучающих ремесла; класс кочегаров; класс кочегаров порта императора Александра Третьего (Либавского).
С лета 1917 года существовала матросская авиационная школа, которая действовала на материальной базе гидроавиационного отряда Воздушной дивизии Балтийского флота в Гапсале. До октября из 13 механиков и мотористов подготовили четырех летчиков; остальные были переведены в Бакинскую офицерскую Морскую школу.
Водолазная школа в Кронштадте была создана в 1882 году и ставила целью подготовку собственно водолазов, а также "указателей" - людей, которые должны были направлять находящегося под водой человека к цели для облегчения его работы. Круг людей, которые могли быть водолазами, был определен в Морском ведомстве еще 1865 году. Инструкция гласила:
"Избирать крепких людей, моложе 26 лет, с развитою грудью, свободным дыханием и без малейших признаков страданий сердца; врач обязан наблюдать, чтобы погружение в воду не совершалось вскоре после принятия пищи, и чтобы, в холодное время водолаз не оставался долгое время в воде".
В водолазы не принимали также лиц, страдавших головной болью и шумом в ушах; предрасположенных и больных туберкулезом; "холерического темперамента, с синеватыми губами и слишком красными щеками", имевших короткую шею (это мешало закреплению верхней части водолазного оборудования); флегматиков; пьяниц; ревматиков, больных почками, венерическими заболеваниями, а также людей с пороками сердца.
Пирамиду матросов и унтер-офицеров Российского Императорского флота венчал институт людей, имевших странное для современного уха воинское звание - "кондуктор" (ударение - на последнем слоге). У современного человека это звание может вызвать вполне определенные ассоциации - человек, проверяющий железнодорожные и прочие проездные документы.
Скажем прямо - кондукторы никакого отношения к железнодорожным служащим не имели. Хотя название данного чина и происходит от латинского слова coduco, что в переводе на русский язык означает "ведущий". Его присваивали унтер-офицерам сверхсрочникам по аттестации и по экзамену, причем приказ о производстве подписывался либо начальником Главного Морского штаба, либо начальником отдельного отряда судов.
Первоначально - с 1798 года - кондукторы были только в штате строителей и техников кронштадтского Канала императора Петра Великого ("Петровского дока"). Кондуктор первого класса приравнивался к прапорщикам по инженерной части, а кондуктор второго класса - к старшим унтер-офицерам.
До конца XIX века кондукторами именовали уже не унтер-офицеров, а выпускников различных училищ Морского ведомства (штурманских, артиллерийских и инженерных), окончивших курс, но еще не прошедших практику на кораблях и в береговых учреждениях флота, после чего им присваивался чин прапорщика Корпуса корабельных инженеров, Корпуса флотских штурманов, Корпуса инженеров-механиков флота либо Корпуса инженеров морской строительной части.
Ситуация коренным образом изменилась в конце XIX века. В соответствии с "Положением о старших боцманах и кондукторах флота" от июля 1894 года, звание "кондуктор" было введено для старших боцманов, а также выходцев из сверхсрочных артиллеристов, минеров и машинистов.
Что же касается выпускников Морского инженерного училища, то они были последними кондукторами не из нижних чинов - это звание им перестали присваивать в 1896 году.
Согласно приказу по флоту и Морскому ведомству от августа 1902 года, к числу кондукторов причисляли старших судовых и береговых боцманов. Кроме того, имелись артиллерийские, минные, рулевые, сигнальные, минно-машинные кондукторы. Кондукторами должны были быть также корабельные и береговые шкиперы, старшие баталеры, старшие минно-артиллерийские содержатели, старшие машинные содержатели и старшие фельдшеры.
С апреля 1910 года в числе кондукторов появились также трюмные, кочегарные, гальванерные, телеграфные, а также кондукторы-электрики. Еще год спустя ввели сигнально-дальномерных кондукторов.
На первое мая 1913 года в списках всех флотов и флотилий числись 1213 кондукторов. Из них на Балтике служил 761 человек, на Черном море - 342 человека, на Каспии - 18 человек, в Сибирской флотилии - 56 человек, а в.Амурской флотилии - 36 человек.
Срок службы в чине кондуктора составлял 25 лет, причем обладатель этою чина имел право на определенные привилегии. На боевых кораблях имелись особые кондукторские кают-компании, кондукторы получали повышенное денежное содержание (включая пособие на воспитание детей), получали бесплатное медицинское обслуживание и имели отпуск с сохранением денежного содержания. За отличие по службе кондуктора могли произвести в подпоручики по Адмиралтейству, в результате чего он превращался в офицера.
При отставке бывшие кондукторы получали пенсию, а также права почетного гражданина
В июне 1917 года институт кондукторов был упразднен.