Русский изразцовый убор. XVII в.
Но около императора плотной стеной выстраиваются Долгорукие. Фавор Ивана Алексеевича, которого Петр II даже ночью не отпускает из своей спальни, должен быть закреплен браком его сестры. Екатерина Алексеевна Долгорукая получает громкий и заново придуманный титул "государыни-невесты". Брат может ее ненавидеть - семейных уз никто из Долгоруких не предаст. Елизавете остается посторониться.
Значит, несмотря ни на что, Александрова слобода - Петр II и слышать не хотел о возвращении в Петербург, жалкая видимость собственного двора из ближайших родственников и полунищих дворянчиков, штат, который едва-едва удавалось прокормить, и постоянный ненавистно-напряженный досмотр Долгоруких: лишь бы ничего не упустить, никакой провинности цесаревны не забыть, каждый шаг переиначить в глазах императора и большого двора.
Все благонамеренные люди радуются уменьшению царского фаворитизма принцессы Елизаветы, которая четыре дня тому назад отправилась пешком за десять или двенадцать миль на богомолье в сопровождении одной дамы и Бутурлина.
Из дневника герцога де Лириа-Бервика, испанского посланника при русском дворе. 5 августа 1728 г.
По сему отправили к нему (действовавшему на Украине против татар Голицыну. - Н. М.) три полка под начальством генерал-майора Бутурлина, которого выбрали не потому, что считали его способным, а для того, чтобы удалить его от принцессы Елизаветы, которой он был фаворитом и камергером.
Из дневника герцога де Лириа. 1729 г.
Человек, который пороха не выдумает, но которого Господь Бог в гневе своем сделал генерал-майором.
Из донесения саксонского посла Лефорта об Александре Бутурлине. 1729 г.
Всемилостивейшая государыня цесаревна, вашего императорского высочества обичайная ко всем милость, паче же та предовольно мною следованная, приводит в дерзновение меня ненадлежащим чрез cиe представить себя пред ваше императорское высочество во всемилостивейшее предприятие, которым столько премного награжден бывал, что в жизни моей не достанет всерабственно отслужить, и тая самая усердность привлекает меня завсегда предстоять пред вашим императорским высочеством в раболепнейших замыканиях, еже и чиню от искательной моей вседолжной верности, когда явлюсь угоден быть под высочайшим повелением по делам имеющим здесь домовым. Ваше императорское высочество, то всемилостивно мною взыскательным прошу приказывать, то не токмо с охотным желанием, но и крайнею ревностною прилежностью во всеповиновении моей простираться рабски долженствую; понеже как известился от управителя вашего императорского высочества, не без нуждных дел находится, кои все и себя самого подвергаю во всемилостивейшее высочайшее призрение.
Вашего императорского высочества
наипослушнейший одолженной раб
Александр Бутурлин
А. Б. Бутурлин - Елизавете Петровне. 27 марта 1741. Москва
Отпускается к поставцу ее высочества и служителям, окроме банкетов и приказов, водка, вино, пиво.
Духовник Федор Яковлев
Фрелина Анна Карловна [Скавронская, двоюродная сестра Елизаветы Петровны, будущая жена М. И. Воронцова]
Фрелины Симоновны [Гендриковы, двоюродные сестры Елизаветы Петровны]
Села Царского священник
Камор-юнкер Александр Шувалов
Дьякон Иван Лаврентьев
Г-н Воронцов [Михаил Илларионович, будущий канцлер]
Г-н Возжинский Пимен Лялин
камер-фурьеры
Петр Гагин
Камер-паж Шубин Василий
Чулков
камординеры
Игнат Полтавцев
Певчему Алексею Григорьеву [Разумовскому] чрез день и два дни водки и вина по 1 крушке, пива по 4, по 6 и 7 кружек на каждый день
Авдотья Павлова, Устинья Никитина, Анна Самарина, Акулина Чулкова, Катерина Яблонская, Агафья Яковлева, Авдотья Селихова - камор-юнгферы
Елизавета Ивановна
Лекарь Ведре
Мадамы
Кристина Крестьянова
Мадама, что при фрелинах
Мадама, что шьет золотом кормилица Василиса Степанова
кофишенки: Василий Страшников, Карл Сиверс
музыканты: Штройс, Иван Матвеев
кухмистер Яган Фукс
футер-маршал Ратков
лейб-кучер Скорняков
бандурист Григорий Михайлов
валторнисты 2 человека
певчие: Иван Петров, Кирила Степанов, Петр Еремеев, Петр Лазорев, Федос Мосеев, Иван Федоров
капрал Купреянов, что у строения
кузнец Яган Карла
Татьяна Тютчева
Яков Дмитриев
мадам Пангорша
Штат цесаревны на время между апрелем 1729-го и апрелем 1730 г.
Можно было лишиться и больше не искать милостей взбалмошного мальчишки. Уехать в глухую Александрову слободу и месяцами не наведываться в старую столицу. Забыть о похоронах родного дяди и пренебречь обязательным придворным празднованием собственных именин. Развлекаться строительством - хоть всего-то дела был дом на слободской Торговой площади: верх деревянный, низ каменный. Высчитывать гроши на новые салфетки - старые давно излохматились - и пару ситцевых платьев. Устраивать домашние праздники (откуда взять гостей!) и сочинять стихи:
Я не в своей мочи огнь утушить,
Сердцем болею, да чем пособить?
Что всегда разлучно и без тебя скучно -
Легче б тя не знати, нежель так страдати
Всегда по тебе.
Затишной жизни не получалось. Все равно цесаревна. Все равно теперь уже единственная (Анна Петровна умерла годом позже матери) дочь Петра. Самого Петра! Обходительная. Улыбчивая. Ловкая в седле и танцевальном зале. Не знавшая усталости. Каждому припасавшая ласковое словцо. Ее легкомыслие современники готовы были рассматривать как непосредственность, слабость к увлечениям - как искренность.
Долгорукие, как никто, умели ее оценить. И они не сомневались: единственная надежная защита от цесаревны - монастырь. Чем быстрее по времени, чем дальше по местоположению, тем лучше. Былой фаворит Петра II, Иван Алексеевич Долгорукий, подтвердит это через много лет сибирской ссылки на дыбе, чтобы оказаться приговоренным к смертной казни через четвертование.
Иван Алексеевич Долгорукий при надписывании допроса один на один с канцеляристом сказал: "ныне де фамилия и род наш весь пропал; все де это… нынешняя наша императрица (Анна Иоанновна. - Н. М.) разорила, а все де послушала… цесаревны Елизаветы Петровны за то, что я де хотел ее за непотребство сослать в монастырь".
В допросе у дыбы Долгорукий показал, "что будто ее императорское величество послушала цесаревны Елизаветы Петровны, и о том он, князь Иван, говорил, вымысля собою, потому что во время ево князь Иванова благословенные и вечно достойные памяти при его императорском величестве Петре Втором, когда ее высочество государыня цесаревна Елисавет Петровна приезжала во дворец и в поступках своих казалась ему, князь Ивану, и отцу ево, князь Алексею, к ним немилостива, и думал он, князь Иван, что ее высочество имела на него какой гнев, и как он де, князь Иван, с отцом своим и с матерью и женою его и братьями и сестрами послан в ссылку, мыслил, что ее императорское величество с совету цесаревны Елисавет Петровны его в ссылку сослала, для того и говорил; а в том он, князь Иван, ни от кого никогда не слыхал, и никто ему не сказывал, а говорил подлинно вымысля собою. А ее де высочество благоверную государыню цесаревну Елисавет Петровну сослать в монастырь намерение он, князъ Иван, имел с отцом своим, о том на одине говаривал для того, что в поступках своих казалась ему, князь Ивану, и отцу ево, князь Алексею, немилостива, а чтоб сослать в который монастырь именно, такого намерения у него, князь Ивана, и отца его еще не было положено…"
Из пыточных допросов И. А. Долгорукого. 1738 г.
И снова смерть. На этот раз пятнадцатилетнего подростка. В Москве, переполненной съехавшимися на его свадьбу дворянами. Только не просто смерть императора - конец наследников от первой жены Петра I, Евдокии Лопухиной. Годом раньше в одночасье то ли от кори, то ли от "простудной горячки" - никто ничего не стал выяснять - умерла во Всехсвятском, на пути в Москву, единственная сестра Петра II. Царевна Наталья умела при случае взять в руки брата, распорядиться его капризами, ограничить фаворитов. Долгоруким она была не нужна, зато как же им необходим сам император!
Удержать власть всеми правдами и неправдами - подложным завещанием в пользу "государыни-невесты", простым утверждением якобы заключенных в самом ее титуле прав. Но у членов Верховного тайного совета свои планы. Освободиться от ненавистных Долгоруких, а с ними вместе и от своеволия самодержца, найти гарантии собственного положения и власти в стране. Ограничительные условия - "кондиции" в свою пользу, только на них должен быть выбран новый правитель. Именно выбран, как в незапамятные времена Годунова, Шуйского, первого из Романовых.
Взвесить, все учесть, предусмотреть - полунищая, на вечном содержании русского двора вдовствующая герцогиня Курляндская подойдет как нельзя лучше. За двадцать лет рабской униженности при ничего не значившем титуле научилась Анна Иоанновна не подымать голоса, не иметь своих желаний, каждому кланяться, в каждом заискивать и благодарить. Без конца благодарить. Ей ли не принять любых условий, не подписать "кондиций", не согласиться даже на разлуку с безответно любимым, знающим цену своей власти над ней Бироном?
Здесь дела дивные делаются. По окончании его величества выбрали царевну Анну Иоанновну с подписанием пунктов, склонных к вольности, и чтоб быть в правлении государством Верховному совету 8 персонам, а в Сенате одиннадцати; и в оном спорило больше шляхетство, чтоб быть в верховном совете двадцать одной персоне и выбирать оных баллотированием, а большие не хотели оного, чтобы по их желанию было восемь персон. И за то шляхетство подали челобитную Ее величеству, чтоб быть в двадцать одной персоне, и оная челобитная ее величества собственною рукою тако: "тако по сему рассмотреть", и потом имя ее; и оную челобитную изволила отдать князю Алексею Михайловичу Черкасскому; и с шляхетством подавал челобитную князь Алексей Михайлович. И потом с опасностью шляхетство подали челобитную другую ее величеству, чтобы изволила принять суверенство, и тако учинилась в суверенстве, и присягу вторично сделали, и оное делал все князь Алексей Михайлович, и генералитет с ним, и шляхетство, и что из того будет впредь, бог знает.
…А большие в большом стыде и подозрении обретаются, две фамилии, а с ними Матюшкины, Измайловы, Еропкин, Шувалов, Наумов, Дмитриев, Матвей Воейков. И такого дива от начала не бывало…
И. М. Волынский, нижегородский вице-губернатор - Артемию Волынскому. 1 марта 1730 г.
Вы усмотрите из нее [депеши], какое важное событие совершилось здесь вчера вечером, - восстановление самодержавной власти, которая, казалось, была уничтожена с вступлением царицы на престол.
Из донесения французского посла Маньяна. 9 марта 1730 г.
Русские упустили удобный случай освободиться от своего старинного рабства лишь по собственной своей ошибке и по тому, что дурно взялись за дело.
Из донесения Маньяна. 3 апреля 1730 г.
Пир был готов, но гости были недостойны его! Я знаю, что я буду жертвою. Пусть так - я пострадаю за отечество! Я близок к концу моего жизненного поприща. Но те, которые заставляют меня плакать, будут проливать слезы долее меня.
Д. М. Голицын, один из "верховников", по поводу восстановления самодержавия. 1730 г.
Мне также в настоящее время сообщают, что герцогиня Мекленбургская Екатерина Ивановна и сестра ее великая княжна Прасковья Ивановна тайно стараются образовать себе партию, противную их сестре императрице. Однако мне трудно поверить этому, ибо успешный исход невозможен, и они этим делом нанесут наибольший вред самим себе.
Из донесения прусского королевского посланника барона Густава фон Мардефельда. 2 февраля 1730 г.
Великая княжна Елизавета Петровна нисколько не беспокоится относительно этого дела и послала уже свои поздравления герцогине Мекленбургской.
Он же, 6 февраля 1730 г.
Как был выбор государынин в Сенате, так Иван Алексеевич Мусин-Пушкин сказал: "а цесаревна Елисавет Петровна?" Так князь Михаила Михайлович Голицын сказал: "та-де побочная" и все закричали, что царевна Анна Иоанновна! Разве девяностый год вспомнить хотите… того году бунт был! И Иван Алексеевич, чаю, рад был, что из Сената вышел, чтоб не убили!
Расспросные речи Егора Столетова в Тайной канцелярии.
1736 г.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. Столетов Егор (1706–1736) - состоял при канцелярии Вилима Монса для особых поручений, между прочим, писал для него любовные письма и стихи. Замешанный вместе с Иваном Балакиревым в дело Монса, был наказан кнутом и сослан солдатом на работы в Рогервик на десять лет. После смерти Петра I назначен Екатериной I в штат цесаревны Елизаветы Петровны. С избранием на престол Анны Иоанновны перешел от Елизаветы к В. В. Долгорукому, вместе с которым сослан в начале 1732 г. на вечные работы в Нерчинск. В 1735 г. пропустил заутреню в день тезоименитства Анны Иоанновны, о чем было донесено начальнику Нерчинских заводов, будущему историку В. Н. Татищеву. Татищев отдал приказ о строительстве за городом двух специальных изб и сарая "для розыска" и начал следствие "с пристрастием" - дыбой и всеми другими видами пыток. Следствие велось с такой жестокостью, что Столетов выдал много того, о чем сумел в свое время промолчать в Тайной канцелярии.
Когда князь (Михаил Белосельский-Белозерский. - Н. М.) был за государынею цесаревною в походе у Троицы, то, воротясь в Москву сказывал мне наедине: государыня-де царевна сказывала ему, князь Михайле, что "государыня-де императрица дивится сама, как бог пронес без бунта во время выбора".
Расспросные речи Егора Столетова после получасовой пытки на виске и трехсот ударов "изредка". Нерчинск. 1735 г.
Когда в 1731 году я уезжал из Москвы в Петербург, Столетов приезжал ко мне проститься и со мною вместе ходил в церковь для слушания молебна напутственного. Он говорит, будто я, услыхав звон, сказал: "Точно набат… не к бунту ли? Я бы рад был!" Это неправда. И то ложь, будто я прибавил: "нашей братьи, кои тому рады, человек с триста".
Расспросные речи М. Белосельского-Белозерского
в Тайной канцелярии. Петербург. 1736 г.
Яко бы я, без указа, в розыски важных дел вступил, в которые бы вступать мне не надлежало, и хотя я сначала от великого страха не мог опамятоваться и того числа изготовленный Столетову розыск остановил, но ныне едва опамятовался, мню, что об оном вашего императорского величества присланном мне о Столетове и других указе, как господам министрам, так и в Тайной канцелярии, неизвестно, и для того еще вчера им, Столетовым, разыскивал жестоко, токмо, почитай, более прежнего ничего не показал.
В. Н. Татищев - Анне Иоанновне Август 1735 г.
Оный экстракт хотя я с великою прилежностью сочинял, смотря, чтоб не проронить, излишнего не писать и ясно истину донести; однако ж, как оное, а паче его повинные весьма коварно, скрытно, но и с ненадлежащим смешав писаны, я же в моем здоровье слаб и в том сам себя опасаюсь: довольно ль я то сделал, подлинных же до указа вашего величества послать не смел, а понеже мню, что ему, для улики оных, ежели будет запираться, надобно там быть, здесь же для превожания людей способных нет и поверить опасаюсь. Того ради, не соизволите ль ваше величество по него послать надежного человека и подлинное дело взять, а между тем стану еще из него подлинное вытягивать…
В. Н. Татищев - Анне Иоанновне о розыске
над Егором Столетовым. Сентябрь 1735 г.
Легкомыслие? Неспособность к интригам? Безразличие к власти? Или страх потерять то пусть немногое, что уже есть, оказаться в ссылке, того хуже - в монастыре?
Поздравление именно герцогини Мекленбургской говорило совсем о другом. Елизавета куда как неплохо разбиралась в расстановке сил, и это ей принадлежали слова о выборе на престол Анны Иоанновны: "Народ наш давно душу свою чорту продал". Могли недоглядеть, ошибиться в своих догадках иностранные дипломаты - Елизавета ясно представляла, какой силой обладали эти две ее двоюродные сестры - Екатерина и Прасковья, измайловские царевны. Властные. Крутые нравом. Окружившие себя достаточным числом сторонников. И как же похожи они на свою тетку - царевну Софью!
Так же любят театр, сами сочиняют и исполняют пьесы. В Измайлове, родном их гнезде, каждый съезд гостей заканчивается представлением. Может не быть стола и угощения - безденежье былых лет сменилось откровенной скупостью, зато театр будет непременно с большим составом актеров, откуда только их удастся набрать - от придворных чинов до простой прислуги. С париками и кафтанами, которые часто приходилось одалживать у гостей. С темным зрительным залом, как только закрывался занавес, - специальной опускающейся люстры так и не удалось завести.
Так же строили свою жизнь. Упрямо. Уверенно. Не считаясь даже с волей Петра. Для старшей, Екатерины, выбран нужный жених - Россия заинтересована в союзе с Мекленбургом. Венчание в Гданьске ошеломило Европу размахом празднеств - фонтаны вина, жареные быки, столы на всех улицах, иллюминация, фейерверки.
Только герцог Мекленбургский не подошел Екатерине. Просто не подошел. Буянил, все время проводил на охотах, был груб во хмелю. И с годовалой дочкой на руках герцогиня Мекленбургская появляется в России, чтобы отказаться вернуться к мужу. Ни уговоры, ни угрозы не приведут ни к чему. Она поселится с матерью и младшей сестрой, согласится на безденежье. Найдет замену герцогу - появятся князья М. Белосельский-Белозерский и Борис Туркестанов. И письма любимцам будет писать, не боясь ни царского окрика, ни чужих пересудов.
Прасковья и вовсе без венца родит сына от И. И. Дмитриева-Мамонова. И у Петра I не будет иного выхода, как согласиться на "необъявленное" их венчание. К тому же Прасковья заблаговременно устроит свои денежные дела, поделит по-хозяйски имущество с сестрами и матерью, сумеет для выгодного раздела подкупить доверенную горничную Екатерины I.
И совсем как у царевны Софьи, настоящая страсть измайловских царевен - политика, борьба за влияние и власть при дворе: им не на что рассчитывать и не на кого надеяться. Это в их домах собираются недовольные Петром II и Анной Иоанновной. К ним тянутся нити от пыточных допросов в Тайной канцелярии. Не где-нибудь - в Измайлове собирается "факция", первая в России политическая группа, искавшая способов законом ограничить своеволие самодержца. Своим влиянием, пока живут, они сумеют оберегать заговорщиков.