Сомнение определённо возникает в отношение "вотчины": это подразумевает какую-то традиционную связь, генеалогические привязки в виде династических мифов – ничего этого в наличии нет. Кроме того это указывало бы на невысокий статус семейства будущей великой княгини – в отсутствие каких-либо сведений о таковом предпочтительней полагать его повыше…
"На кормление вдовы"? Но малый срок от нечаемого убийства Игоря до разгрома Искоростеня как-то не вяжется с относительно долгим процессом отделением имущества "княжого рода" – хотя как сказать: Игорь уже бросался в смертельно опасные авантюры 941и 944 годов, мог и призадуматься в канун хотя бы второй из них…
Относительно просто выглядит ситуация в случае "вено/дара-залога", чему подыгрывает и Исторический и Лингвистический мифы о стороннем Южной Руси происхождении Ольги из Плескова/Плиски… Или из Плеснеска на территории дулебов в землях древних бужан, 7-километровые циклопические валы которого снискали ему славу самого большого фортификационного сооружения в славянском мире 8-13 веков – по крайней мере в утверждениях путеводителей.
В год 6455 (947). Отправилась Ольга к Новгороду и установила по Мсте погосты и дани, и по Луге – оброки и дани, и ловища её сохранились по всей земле, и есть свидетельства о ней, и места её и погосты, а сани её стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места её для ловли птиц, и по Десне, и сохранилось село её Ольжичи до сих пор. И так, установив всё, возвратилась к сыну своему в Киев, и там пребывала с ним в любви.
…В совокупности это значило проведения экстренных мер по упорядочиванию лоскутного собрания территорий в нечто более государственно – органическое. Можно согласиться с П. Толочко, что Ольга является истинной создательницей основ Древнерусской государственности из льнувшего конгломерата, но с добавлением одного замечания: на путях достижения взаимопреемлемого согласия великокняжеской власти и территорий. Рисуемый им террор и избиение древлянской знати совершенно не вписывается в эту линию – Ольга спешила предупредить Искоростень в Новгороде, Пскове, т. е. в Северном домене "рюриковичей", по Десне у северы, по Днепру у кривичей, по Мсте у чуди, по Луге у ижоры…
В год 6456 (948)…
…По год 6462 (954) – ПУСТО
В год 6463 (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду…
Далее баснословия об уклонении от домогательств императора Константина Багрянородного через крещение и т. д. – отставим это.
В приведённом тексте 2 ЛЖИ, по византийским источникам описавшим визит с точностью до дней недели он состоялся в 957 году; Ольга не пришла, а приплыла с караваном судов, и крепко запомнила, как византийцы держали её в Суде, не пуская на берег… – тут она была не права, это скорее всего являлось необходимым карантинным мероприятием.
…А право, пикантная деталь, 54 летний император – философ склоняет к любви 67-летнюю бабушку /по сверке дат рождения наличных исторических субъектов/…
Констатируем по наличному тексту: византийские источники, а среди их авторов и сам император Константин, не упоминают о такой "мелочи", как крещение "архонтиссы скифов"; тема переговоров, как о них известно: утверждение митрополии в Киеве и сватовство византийской царевны за Святослава – немыслимы были даже для заявления от нехристиан. О том, что Ольга явилась в Константинополь уже христианкой, свидетельствует и присутствие в её свите священника…
В год 6464 (956)…
…По год 6471 (963) – ПУСТО
Широка ты широта поднебесная – глубоки омута Днепровские…
В год 6472 (964). Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус…
– Далее хрестоматийное "Иду на ВЫ" – вежливые были тогда ребята… А я попадаю в двусмысленное положение, выбрав самый вылизанный, и ещё переведённый на современный русский язык филологическими девочками академика Д. Лихачёва, т. е. ещё раз причёсанной под сторонний "смысл" в меру его уловления, список ПВЛ; и всё, чтобы не играться в "ошибки перевода", "несовпадения исторической и современной семантики", а как они там уж "филологически положили" т. е. в следовании "кесарю – кесарево, слесарю – слесарево"… – и напоролся на такой ущербный фрагмент, что рассмотрение его обратится в углубление и критику не ПВЛ, а её вылупившегося уродца, Лаврентьевского списка. Поэтому дальнейшие замечания по непосредственному тексту, имейте в виду, несли бы заранее предугаданную долю предвзятости в отношении общего, подобно тому, как по одному изложению судить о грамотности, памятливости и разумению всего класса. В преодолении её насколько возможно без выхода на свободное изложение придётся всё шире и шире обращаться к сторонним материалам и мнениям по итогу получив ещё более извращённого урода, уже двухголового, одна голова которого морщится на землю, другая воет на небо. Тьфу!
Остаётся по другому. Общий обзор, и особое внимание тому, что думала – недодумала историческая ша…, простите, наука; что обговаривают в кулуарах и умалчивают в собраниях; а и о том, что тревожит само по себе.
В ЛЛ перепутано, перемешано, а потом ещё и подправлено усилиями сводчика к сколько-нибудь удобоваримому виду всё: покорение вятичей, открывавшее Болгаро-Хазарскую кампанию, поставлено после неё, и вдобавок разрезано: перед кампанией возложение дани – после завершения разгрома хазар военная операция; по тому же принципу события Дунайского и Балканского походов 968–971 года старательно перетасованы друг с другом в результате чего после "почти-взятия Царьграда" русские уходят с Балкан… Болгар Серебряных Камских, Чёрных Причерноморских и Крумовых Балканских он тем более не различает.
Поэтому минуя ЛЛ…
Летописцы – христиане почти сквозь зубы, через себя, только сгибаемые мощным дружинно – военным началом древнерусской государственности, приводят сообщения о подвигах и деяниях, летучей комете-судьбе последнего языческого князя-героя; только почти прощают его и прямо-таки соболезнуют Руси, оказавшейся под его рукой.
В сущности о дате его рождения мы можем судить-полагать или противоречить только по двум датам ПВЛ, приводимым и в Лаврентьевском списке: в 946 году метнув копьё-копьецо он открыл битву с древлянами, а всех лет его правления 28 т. е. 972-28=944, а как мы знаем, Игорь погиб осенью-зимой 945 года. Ошибка минимальна. По второй дате, и указанию, что в 946 году Святослав был очень мал, год его рождения полагают в промежутке 940–943 годов, при этом ранее более употребительна была дата 943, но в последнее время более склоняются к 940-му году, как более реальному в свете биографии Игоря, и более применимому к копьецу 946-го – я бы добавил и одну этнографическую деталь: в русских крестьянских семьях и в начале 20-го века мальчиков впервые сажали верхом на коня в возрасте 5 лет. В ряде сторонних источников указывается, что у Святослава был младший брат Глеб/Улеб, и скорее всего он и был младенцем 943 года. Святослав всегда, в том числе и в международном договоре 944 года назывался старшим сыном – наследником Игоря, чем подтверждается молодость родителей, и косвенно ставится под сомнение сообщение той же ЛЛ о многожёнстве Игоря – его дети от других жён неизвестны. Очень знаменательно, что уже при рождении Святослав утверждён в своём княжом праве присвоением ему статусного славянского имени, которое не дано заявляемому младшему брату.
По сохраняемой неукоснительно даже петровскими уставами 18 века русской военной традиции "в городовой службе с 11 лет, в полевой с 14" рыцарское наездничество князя началось с 954 года и не позднее 958 (если придерживаться более старой даты 957–961). Дату реальной возмужалости Святослава в 954–958 году подтверждает и Ольгино сватовство византийской принцессы в 957 году – ранее 16-18-летнеговозраста жених выглядит скоропалительно.
Эпопею Великой Восточной кампании 958–968 годов я сознательно обхожу стороной: она, её итоги, и значение уже для другой, Великорусской истории, украдена и прямо-таки зарезана ПВЛ на их общих страницах – жаждущих отсылаю к своей давней программно-теоретической статье "Линии Игоря и Святослава в древнерусской истории"…
В согласии всех источников одной из жён Святослава была некая Малуша, заявленная "ключницей" Ольги, что вполне почётно – "хранительница добра княжого дома", и те же великие Каролинги вышли из мажодомов двора Меровингов, но такому простому объяснению претит высокий, и на многое намекающий статус его сына, получившего имя-титул Владимир, что было бы вполне необычное на фоне матери Малуши и деда по материнской линии Малка Любечанина; если бы не мужской род самого имени деда, когда всё восточно – славянское некняжое окружение от смердов вплоть до боярской знати носило имена в женском роде по "родине", не по "отечеству": Добрыня, Путята, Ходота, Бермята… Заветное слово уже сказано: из факта умолчания судьбы Мала Древлянского, и непостижимого возвышения некой Малуши и брата её Добрыни делается вывод, что это ни кто иные, как семейство Мала, получившего в обмен за Искоростень Любеч, дарованную плату за неслыханное родовое предательство. И не этим ли объясняется странное понижение имени-статуса от отца к сыну: Княжому сопричастное МАЛК мужского рода, самоценное по себе, к нетитулованной знати ДОБРЫНЯ женского, возносимой и низвергаемой Княжой Волей…
Впрочем, не так уж просто сложено это имя – титул ВЛАДИМИР, дословно означающее владение и миром-социумом и миром-согласием, соборность; это накликание покоя, а не владение "славой" – "полками". Только биография конкретного лица добавила в его звучание литавренную ноту. В настоящее время признано, что русский "Владимир" породил германского "Вольдемара" через династические связи детей Ярослава Мудрого, т. е. это был бы "социальный новояз", если б не исторический "Вадим" Храбрый – специалисты по антропонимике усматривают в нём сокращённую форму всё того же "Владимира"…
Иоакимова летопись даёт разъяснение по поводу других сыновей Святослава: Ярополк и Олег были детьми от "главной" представительской жены, безымянной "угорской княжны", имя которой христианские книжники вытравили бесследно. И знаменательно, что как и в паре Святослав – Улеб, княжое имя Ярополк получил только старший. Но и более того, по статусу оно наивысшее среди всех трёх: мир-согласие значил не много в кругу боевых петухов; Олег выделен из общего круга только мужским родом имени.
Естественно, жёны были язычницы, и это создавало особую семейно – политическую ситуацию: в случае крещения Святослава одна должна была уйти, и было очевидно, что эта участь ждёт скорее Малушу, чем Главную, но ещё более очевидно, что все браки, заключённые до крещения, становятся неправоспособным сожительством, и возможен выбор сторонней новой жены – та же византийская или болгарская царевна, – дети которой и становятся единственно законными престолонаследниками; что сразу поднимает вопрос об участи всех детей Святослава, не только о судьбе и жизни Владимира при его подмоченном праве престолонаследия. Уже из одного этого понятна диктуемая самим чувством самосохранения отчаянная борьба всех присных Святослава за его "староверие" против христианских увещеваний свекрови – с чем он был вполне солидарен.
В год 6475 (967). Пришёл от царя Никифора Калокир патрикий из Корсуня, и говорил Святославу: "Даёт тебе золота 15 кентинариев (495 кг.) царь, коли пойдёшь на болгар, как отец твой обещал по договору, а я от себя скажу, будет тебе вся их земля, которая люба, коли сделаюсь я императором ромеев – только помоги. И вся казна царская тебе будет…"… так должен был начать годовую статью 967 года летописец ПВЛ, следуя сообщениям византийских источников, например, Истории Льва Диакона, о подоплёке начала Дунайско – Болгарской кампании Святослава… То, что хвалили как императорскую мудрость Никифора Фоки в 967 году в Константинополе, и проклинали там же в 969 году, как умопомрачительную глупость выжившего из ума знаменитого полководца, ухватившегося не за своё дело…
Но чем же мерил князь – воин свой поворот от впервые открывшейся перспективы Великорусского Мира, когда в результате блистательной 10-летней Восточной кампании граница с Днепра и Десны была передвинута на Волгу, Терек, Кубань, Азово – Черноморское побережье, и открывалась перспектива лёгким занятием Крыма оформить контур Западно – Евразийского великодержавия, единственный гарант существования этносов и социумов на пространстве великих равнин от Саксонского Леса до Тихого океана?
Самая главная загадка этой войны, с кем и за что же всё-таки воевал Святослав на Балканах, если после разгрома и пленения царя Петра со всем семейством, и в том числе с наследником царевичем Борисом, он заключает союзный договор с Первым, после смерти которого в 969 году подтверждённый Вторым. С 969 года это была коалиционная война Русских, Болгар, Венгров и Печенегов против Византии, охватившая большую часть европейских земель империи вплоть до пригородов Константинополя; и какие цели ставил князь, установив военный контроль над несколькими ключевыми пунктами Северо-Восточной Болгарии, но полностью сохранив администрацию и гражданскую власть болгарской династии Крумовичей на всей территории страны?
В том же 968 году какое-то чрезвычайное событие заставило князя спешно вернуться с Балкан, основанием к чему летопись заявляет первое нападение печенегов на Киев. Исправим счёт, не факт: даже по тексту ЛЛ начиная с Аскольда это было бы Третье "Первое" Нападение Печенегов. Событие было настолько важное, что князь задержался на Руси до 969 года, что объясняют будто бы новым хазарским походом и разрушением Итиля, что вполне логично отвергает крупнейший специалист по истории хазар М. Артамонов – впрочем, спор имеет академический характер, т. к. местоположение Итиля не открыто, археологический материал отсутствует. Удивляют фантазии гг. историков: в наличии огромной военной акции на Балканах броситься в головокружительный поход через переполненные отчаянными степными удальцами степные пространства в 1500 км. – при максимальной концентрации общерусских сил в 1111 году Владимир Мономах смог углубиться не более чем на 400 км. на восток от Днепра…
М-да!
Куда как более естественным выглядит внутриполитическая причина, представляемая Житиём Равноапостольной Ольги, в крещении Елены, где приводится сообщение о расправе и казни Святославом – язычником младшего брата – христианина Глеба/Улеба… Не было ли сделано попытки сменить языческую линию династии христианской по отсутствию князя с дружиной на Руси и вполне очевидному сочувствию правительницы Ольги к христианам? П. Толочко установил факт разгрома христианских храмов Киева в Святославово время, датировав событие 971 годом, что свидетельствует о малом уважении почтенного археолога к письменным источникам – в 971 году Святослав вёл отчаянную войну на Дунае и в низовьях Днепра: разгром храмов при нём мог состояться только в 968–969 годах. В 971 году эту акцию мог провести только Ярополк; возможно, как месть за покушение на права престолонаследия детей Святослава. Завершением мрачных историй 969 года становится смерть Ольги – исполнение Святославом посмертной воли матери похоронить её по христианскому обряду священником в церкви Святого Николая "на Ольжином дворе" ещё раз подтверждает, что князь – сокол к разгрому христианских храмов, в том числе и церкви Св. Николая, непричастен… Для него, жившего на переломе меча между небом и землёй, в том не было достойного противника – в данном случае летопись совершенно права: "ибо для неверующих вера христианская юродство есть".
Последним политическим актом Святослава в древнерусской истории становится распределение земель в управление между сыновьями: Киев и Полянская земля достаются Ярополку, как наследнику великокняжеского титула; Владимир получает Новгород и Северо-Запад; Олег утверждается над важной и богатой Древлянской землёй с новой столицей-градом Овручем.
Следует признать, распределение наместничеств совершенно не совпадает с традиционным. Из Днепровского Трёхградья почтён только Киев, ни старопамятный Переяслав, ни быстро поднимающийся в значении Чернигов, через который идут все прямые связи через обретённую степь вплоть до Таматархии/Тьмутаракани и нововзятого у хазар Корчева/Керчи.
Впервые почтён князем-наместником Новгород, только с этого времени поднятый в какую-то политическую реальность от рюриковых баснословий. Вполне очевидно, что это была почётная ссылка – удаление "славянской" ветви династии от "угорской", от опасной близости к Киеву.
Назначение младенцу Олегу древлянской земли было разумно, как средство пресечь местные сепаратные поползновения, которые по его возрасту не могли через него реализоваться; в то же время, разрывая единство Староолегова Киевского домена, умеряло чрезмерное сосредоточение власти в руках Ярополкова окружения.
По распределению столов, значение которых определялось во всю историю политического единства Древней Руси не богатством земель, а географической близостью к Киевскому Столу очевидно и распределение права на престолонаследие в порядке Ярополк-> Олег-> Владимир, при обычных условиях исключавших надежды Владимира и "славянской" линии династии на верховную власть, а при простом служебно-административном "наместничестве" делавшей проблематичным и её сохранение в составе дома, как и даже само существование.
Следует особо подчеркнуть: Святослав рассадил своих сыновей по землян не князьями, а Великокняжескими наместниками – Великим Князем Русским был и оставался только он один. Даже агитирующий против него летописец не может вытравить этой ноты Восходящего Великодержавия из приписываемой ему речи: "Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мёд и рабы".
Это любопытное построение, вполне ложное, т. к. в полное отрицание заявленному Святослав держал свою ставку не в "Переяславце", в котором полагают бездумно ошибочно и Предслав, сохранявший во всё время кампании статус и значение СТОЛИЦЫ БОРИСА 2-го, и Переяслав Малый где-то в устье Дуная – Святослав же держался, в нарушение всего за него прописанного, в Доростоле… Но то Святославово зерно, что пытаются опорочить, в нарушении всех замыслов сводчика текста сохранилось: "хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей" – оно вполне разумно в географическом и геополитическом смысле, если полагать в нём то, что оно и утверждает: Единодержавие Руси и Болгарии от Верхней Волги до Ионических островов: напомню, северной границей Великой Евразийской Болгарии Симеона были Карпаты, южной Коринфский перешеек, западной Пешт и албанское побережье Адриатики, восточной Южный Буг и Черноморское побережье… И средостение этого единства лежит на Нижнем Дунае! Это, знаете ли, заявка на Санкт – Петербург 10 века; и куда как более обоснованная…