…От смешения алан-ясов с русскими, говорит Рубруквис, образовался "народ особенный"; народ этот известен по русским летописям под именем "бродников". Некоторые историки полагают, что бродники образовались в хазарский период из дружин, назначение которых было охранять броды или переправы и сопровождать купеческие караваны. Другие производят "бродник" от бронник, носителей брони. Но ни то, ни другое неверно. Бродники, по русским летописям, были известны раньше нашествия монголов; они нередко шли в наемные дружины к русским князьям в борьбе их за уделы, а иногда вместе с половцами нападали на русские украины. В то время, как родственные им казахо-черкасские общины, отстаивая свою независимость от половцев, сгруппировались на нижней Кубани и на Днепре, бродники свободно разгуливали в придонских степях и по найму служили то тем, то другим владельцам, в сущности никому не подчиняясь и управляясь избранными из своей среды головами или воеводами (боеводами). Следовательно, под словом "бродники" русские летописцы разумели "свободных, вольных людей", "бродивших" в придонских степях и имевших, по словам Рубруквиса, главный прибой на Дону у Переволоки, там, где Дон сближается с Волгой".
Из приведенного отрывка видно, что занимались бродники отнюдь не производительным трудом, а как раз наоборот: принимали участие в междоусобной грызне русских князей в качестве наемников. Не стоял для них остро и вопрос веры, что позволяло им без зазрения совести наниматься и в войска "безбожных моавитян" – татар. Да и по отношению к обитателям Киевской Руси они не испытывали родственных чувств, о чем говорят их совместные с половцами грабительские набеги на "русские украины".
Сказать, что бродники – самые первые из известных предков казацкого племени, было бы так же неверно, как и утверждать, что предательское поведение на Калке – один из первых "рыцарских подвигов" потомков "кшатриев и берсерков". Сообщения о казаках встречаются в летописях задолго до битвы на Калке. Пожалуй, впервые они упоминаются под своим современным именем (черкасы) в Московском летописном своде XV века. Здесь под 1152 годом читаем: "Изяслав же то слышав, скопя свою дружину, поиде, поима с собою Вячеслав весь полк, и все Черные Клобуки, еже зовутся Черкасы".
Кроме упомянутых "черных клобуков", черкасами, т. е. казаками, были и другие тюркские племена домонгольской Руси – торки, берендеи, ковуи и т. д. Подтверждение этому находим у Н.М. Карамзина: "Заметим, что летописи времен Василия Темного в 1444 году упоминают о козаках рязанских, особенном легком войске, славном в новейшие времена. Итак, козаки были не в одной Украйне, где имя их сделалось известно по истории около 1517 года; но вероятно, что оно в России древнее Батыева нашествия и принадлежало торкам и берендеям, которые обитали на берегах Днепра, ниже Киева. Там находим и первое жилище малороссийских козаков. Торки и берендеи назывались черкасами: козаки также. Вспомним касогов, обитавших, по нашим летописям, между Каспийским и Черным морем; вспомним и страну Казахию, полагаемую императором Константином Багрянородным в сих же местах; прибавим, что оссетинцы и ныне именуют черкесов касахами: столько обстоятельств вместе заставляют думать, что торки и берендеи, назывались черкасами, назывались и козаками; что некоторые из них, не хотев покориться ни моголам, ни литве, жили как вольные люди на островах Днепра, огражденных скалами, непроходимым тростником и болотами; приманили к себе многих россиян, бежавших от угнетения; смешались с ними и под именем козаков составили один народ, который сделался совершенно русским тем легче, что предки их, с десятого века обитав в области Киевской, уже сами были почти русскими. Более и более размножаясь числом, питая дух независимости и братства, козаки образовали воинскую христианскую республику в южных странах Днепра, начали строить селения, крепости в сих опустошенных татарами местах; взялись быть защитниками литовских владений со стороны крымцев, турков и снискали особое покровительство Сигизмунда I, давшего им многие гражданские вольности вместе с землями выше днепровских порогов, где город Черкасы назван их именем. Они разделились на сотни и полки, коих глава, или гетман, в знак уважения получил от государя польского, Стефана Батори, знамя королевское, бунчук, булаву и печать. Сии-то природные воины, усердные к свободе и к вере греческой, долженствовали в половине XVII века избавить Малороссию от власти иноплеменников и возвратить нашему отечеству древнее достояние оного".
Из песни слов не выбросишь. Казаки по происхождению – тюрки и Н.М. Карамзин – не единственный, кто писал об этом. Тот же Вольтер, например, считал казаков потомками татар в силу их внезапного появления на территориях, принадлежащих прежде Золотой Орде. В русских летописях казаки (ордынские) также именовались татарами. Вот, что пишет Татищев об их проделках в 1493 году: "Того же лета приходили татарове, ординские казаки, изгоном на рязанские места, и взяша три села, и поидоша вскоре назад".
Наличие татарских черт в казаках отмечает и историк казачества Е.П. Савельев: "В XVII и XVIII вв. донские казаки и их жены часто носили татарскую одежду и в домашнем быту нередко говорили на татарском языке". Правда, делает он это очень неохотно в силу убежденности в славянском происхождении станичников.
На примере одного фрагмента из сочинения того же Е.П. Савельева можно увидеть, что взаимоотношения татар с казаками были гораздо более тесными, чем это принято считать. Вот как он объясняет отсутствие казаков на исторической арене во времена Золотой Орды: "С принятием татарами магометанства население Приазовья и Дона, оставшееся на своих старых местах, терпело большие унижения и притеснения от врагов своей веры и часть его под усиленным давлением магометанства окончательно смешалась с ними, положив основание особому военному сословию, известному впоследствии под именем казаков ордынских, а в настоящее время киргиз-кхасаков, или кайсаков. Потомки этих омусульманенных казаков известны также под именем казахов, Казахского уезда, Елизаветпольской губ., в Закавказье, которых соседние жители просто называют казаками. Все же остальное свободолюбивое и сильное духом казачество, оставшееся верным религии и заветам предков, переселилось на Днепр и в русские украинные города, под защиту литовских и московских великих князей, и объявило всему мусульманству непримиримую войну, войну страшную и многовековую, и, в конце концов, вышло из этой кровавой борьбы победителем".
Впрочем, у Е.П. Савельева, который по своему обыкновению воротил нос от "азиатчины", казаки – это все-таки арийцы, а татары – тюрки. Но это всего лишь его мнение, с которым можно и не согласиться. Тянуться к "прекрасному" не возбраняется, однако, надобно и от истины не отклоняться. Тем более что истина эта, как мы увидим далее, не делает казаков "азиатами".
Е.П. Савельев совершенно правильно говорит о том, что население Приазовья и Дона терпело притеснения в ходе принятия татарами ислама. Но татарами ли оно притеснялось? Ведь татары были их единоверцами, что неоднократно подтверждает сам Е.П. Савельев. Этим, например, он объясняет отсутствие сопротивления со стороны приазовских народов этим грозным пришельцам: "Надо полагать, что они подчинились им добровольно". Этим он объясняет и предательство бродников на Калке: "Духовенство их (бродников. – Г.К.) жило при дворе Батыя и свободно совершало богослужение в христианском войске. Для христиан, живших в Золотой Орде, в 1261 году была учреждена особая епархия – Сарайская. Епископ этой епархии жил в столице Золотой Орды Сарае и именовался Сарским и Подонским и подчинялся московскому митрополиту. Епархия эта просуществовала до конца XV века".
Ранее уже отмечалось наличие у татар несторианства – религии, очень близкой к верованиям казаков.
Вера в одного бога – момент, который сильно сближает монголов с казаками. И вот мы видим, что во времена Золотой Орды известий о казаках нет. То есть до Орды и после Орды казаки есть, а во время ее их нет. О чем это может говорить вкупе с данными о сходстве верований? Да о том, что они этой самой Ордой и были! А потом, когда Орда ослабла и османы (кстати, тоже "козацького роду") навязали ей ислам (впрочем, "навязали" – сильно сказано), часть несогласных отошла под покровительство царя, придерживающегося той же веры, что и они сами. Это были донские казаки. Другая же часть, запорожцы, отдалась под покровительство Литвы и Польши, с которыми, как и с турками, тоже плохо уживалась, только в этом случае в силу неприятия католичества.
Но иногда их по привычке продолжали называть татарами. Со временем это прекратилось, поскольку этноним "татары" закрепился лишь за потомками омусульманенных казаков – крымских и казанских татар.
Впрочем, название "казаки" распространилось не только на христианскую часть Орды. "Казаками" стали еще одни омусульманенные ордынцы – казахи и киргизы (киргиз-кайсаки). Государство потомков семиреченских ордынцев так сейчас и называется – Казакстан. А "казахами" их назвали по следующим причинам. Слегка изменив название, можно было отсечь эту ветвь казачьего "древа" от его ствола. Посчитали, видно, что эта ветвь негодная и не пристало гордому казацкому племени ходить в родственничках у мусульманских монголоидов. Хотели, как и Савельев, видеть в казаках "арийцев", а казахи мешали этому видению. Вот и отсекли, заменив букву. Не может же один народ быть одновременно и европеоидным и монголоидным, и мусульманским и христианским! Не ведали редакторы, что казаки – это не народ, а просто войско, которое может состоять из различных этнических элементов.
И вот еще что может не понравиться идеализирующим казацкое прошлое. Торков, берендеев и черных клобуков, являющихся предками казаков, называли на Руси "свои поганые", характеризуя их таким образом как "нехристей" местного разлива.
Под "нехристями", впрочем, здесь имеются в виду все-таки христиане, только не греческого, а сходного с арианским (несторианским) толка. Это как раз тот тип христианства (с элементами ислама), приверженность к которому порицал в "московитах" вышеупомянутый Голденков. "Погаными" казаки были еще в XVI веке, о чем находим упоминания у того же Татищева.
В то же время Е.П. Савельев активно придерживался мнения о распространенности среди казаков именно греческого православия. Но это надо отнести, скорее, на счет его субъективных пристрастий. Нельзя согласится и с мнением Н.М. Карамзина, характеризующего казаков, как людей, "усердных к вере греческой". Ведь почти все имеющиеся данные по этому вопросу говорят по крайней мере о нетвердой позиции казаков в отношении данной веры. Я имею в виду господствующее во времена Н.М. Карамзина никонианское православие.
У того же Е.П. Савельева, несмотря на то, что он всеми силами противится этому, можно найти подтверждение своеобразия казацкой веры. Оно четко зафиксировано в цитируемом им воззвании Кондратия Булавина к казакам в 1707 г.: "Всем старшинам и казакам за дом Пресвятыя Богородицы, за истинную христианскую веру и за все великое войско Донское, также сыну за отца, брату за брата и другу за друга стать и умереть за одно! Зло на нас умышляют, жгут и казнят напрасно, вводят в эллинскую веру и от истинной отвращают (выделено мной. – Г.К.). А вы ведаете, как наши деды и отцы на всем Поле жили и как оное тогда крепко держалось; ныне же наши супостаты старое наше Поле все перевели и ни во что вменили и так, чтобы нам его вовсе не потерять, должно защищать единодушно и в том бы все мне дали твердое слово и клятву".
Нетрудно понять, что в качестве "истинной" веры упомянуто здесь старообрядчество, загнанное после реформ Никона в подполье. Насаждение Москвой "эллинской веры", т. е. никонианства, и явилось одной из причин восстания Булавина.
Стараясь откреститься от этого факта, Е.П. Савельев пишет, что гонениями на старообрядчество просто хотели воспользоваться недовольные московскими порядками атаманы для провокации раскола между Доном и Москвой. Однако все говорит о том, что наступление на старую веру было с болью воспринято казаками, а, значит, она и была их "истинной" верой. В чем суть этой веры? И точно ли это старообрядчество, или что-то лишь подобное ему?
И здесь следует обратиться к истории Византии, где и кроются истоки "казацкой" веры. Я не ошибся. Казацкая вера представляет собой сочетание, казалось бы, несовместимых начал – "византийства" и "поганства".
3.8. Несторианство – русская вера
– Здравствуй! Что, во Христа веруешь?
– Верую! – отвечал приходивший.
– И в Троицу святую веруешь?
– Верую!
– И в церковь ходишь?
– Хожу!
– А ну, перекрестись!
Пришедший крестился.
– Ну, хорошо, – отвечал кошевой, – ступай же в который сам знаешь курень.
Н.В. Гоголь. "Тарас Бульба"
Simplex sigillum veri (Простота – печать истины).
Латинская пословица
В предыдущих разделах выяснилось, что "сарацинами" именовались в Византии не мусульмане, а тюркские наемники. То есть "сарацински мудрствующие" – это на самом деле "размышляющие по-тюркски". В подтверждение этого сошлюсь на следующий факт. Лев III, один из столпов иконоборчества, представителей которого как раз и называли "сарацински мудрствующими", был выходцем из малоазийского племени исаврийцев – горцев из Тавра. Поначалу он был губернатором двух провинций Фригии – мест обитания данного племени. Исаврийцев считали кровожадными разбойниками и пиратами, однако, длительное время наряду с готами они составляли византийское войско. Выше было отмечено, что "сарацин" – искаженное "таурусин", и это как нельзя более точно соотносится с горцами – исаврами (из Тавра).
То, что иконоборчество поддерживалось именно военщиной, не случайно, как не случайно и то, что и другие антиклерикальные течения возникали именно в армейской среде. Готы с франками, лангобардами и бургундами, вдохновившись проповедью Ульфилы, "подсели" на арианство – разновидность протестантизма. То же с прирожденными воинами монголами, уйгурами и кыпчаками, которых пленила простота несторианства. Ислам, почти полностью изгнавший из обращения все связанное с Христом, стал религией арабских солдат и воинственных сельджуков. Юго-восточное пограничье самой Византии, населенное исаврийскими наемниками, просто-таки кишело всевозможными антицерковными ересями, самыми известными из которых были монтанизм, павликианство и маркионитство.
В качестве одной из причин всего этого можно назвать неспособность солдат к овладению слишком сложной религиозной догматикой. Да и сама армейская жизнь не благоприятствовала обилию и разнообразию религиозных отправлений. Как результат – примитивизация как обрядовой, так и гносеологической составляющих веры.
Но не только это было причиной широкой распространенности примитивизма (рационализма) в религии. Такая вера помогала солдатским вождям, называемым в Риме императорами, отнимать у духовенства властные полномочия. Чем проще религия, тем ниже статус духовенства, тем, следовательно, выше статус императора.
Здесь надо вспомнить, что власть в тогдашних государствах была двойственной. Причина этого заключалась в опоре на наемные войска. Двойственная власть – слабая власть. В самом деле, когда царь, халиф или король, имея регулярную армию, набирает несколько сот наемников из иностранцев, это только укрепляет вертикаль власти. Другое дело, когда армия полностью состоит из наемников, а во главе ее – иноземный князь, которому ничего не стоит освободить трон для себя, а двор – для своих приближенных. Поговорка "Не хочешь кормить свою армию – будешь кормить чужую" относится как раз к этому случаю. Территориальное образование, в котором наемники играют первую скрипку, не может быть полноценным государством.
Идеальный вариант – "два в одном". Это когда власть в одном лице совмещает функции духовного пастыря и светского владыки. Доктрина, предлагающая такой вариант, называется "цезарепапизмом". Именно ее претворение в жизнь может обеспечить целостность государства.
Это было осуществлено османами, впервые отказавшимися от услуг наемников и создавшими регулярную армию. Их можно считать и пионерами в создании государственности, ибо опорой ее, как бы нам ни хотелось обратного, является регулярная армия.
Историки никогда не уделяли этому моменту должного внимания. Ведь судят они обо всем с "современной колокольни", когда наемничество почти совсем изжито, так же как изжита власть духовенства в светских делах вместе с отделением церкви от государства. Вот и ставят их в тупик ситуации, подобные хазарскому двоевластию, когда "хакан выше царя, но его самого назначает царь".
С современной колокольни не поддаются осмыслению и многочисленные факты "соправительства", имеющие место на латинском Западе во времена правления готских и франкских королей (вспомните мажордомов при Меровингах) и позже – в эпоху борьбы гвельфов и гибеллинов.
Надо понять одно: до появления регулярных армий, – а это совпало по времени с расцветом Оттоманской Порты, т. е. с XV веком, – власть во всех странах делилась между духовными и военными лидерами. Борьба между ними, а точнее, попытки каждого из них перетянуть одеяло власти на свою сторону и составляет суть всей средневековой, а, возможно, и более ранней истории.
В этой борьбе разменной монетой стала религиозная догматика, что подготовило появление на свет трех основных религий – католичества, православия и ислама, каждая из которых четко представляет интересы одной из сторон этого многовекового спора.
Интересы военного сословия выражает ислам, доктрина которого лишена спорных моментов и усваивается без какого-либо умственного напряжения. Ислам не потому стал религией арабов и всего Востока, что учение Магомета затронуло какие-то тайные струны в арабских сердцах, а потому, что сам халифат в свое время превратился в игрушку в руках тюркских наемников – гулямов, мамелюков, кулов. Именно они, будучи военной "костью", и, стало быть, далекими от богословских споров, стали инициаторами упрощенческого подхода к теологическим вопросам, рационализации религии. Это и привело в конечном счете к торжеству этой разновидности арианства.