С апреля 1957 г. руководством ГРУ Попов был переведён в Карлехорст (предместье Берлина), где ему доверили работу с нелегальными разведчиками СССР в других странах. Сотрудничество же с ЦРУ продолжалось.
"Пока Попов находился в Шверине, он, несмотря на все старания, не мог лично встретиться с Кайзвальтером, - уточняют А.И. Колпакиди и Д.П. Прохоров. - Эта возможность предоставилась ему в 1957 году, когда он был переведен на работу в Восточный Берлин. Их встречи происходили в Западном Берлине на конспиративной квартире, причём Кайзвальтер изменил фамилию, под которой работал, с Гроссман на Шарнхорст.
- В Берлине, - рассказывал Попов на следствии, - Гроссман взялся за меня основательнее. Он интересовался буквально каждым моим шагом. Например, после возвращения из отпуска, который я проводил в Советском Союзе, Гроссман потребовал наиподробнейшего отчёта о том, как я провёл отпуск, где был, с кем встречался, требовал, чтобы я говорил о мельчайших деталях. На каждую встречу он приходил с заранее подготовленным вопросником и во время беседы ставил мне конкретные задания по сбору информации.
Временное прекращение связи с Поповым после его отзыва из Вены встревожило ЦРУ. Чтобы подстраховаться от подобных неожиданностей, были отработаны условия контактов с Поповым на тот случай, если его отзовут из Берлина. Он был снабжён средствами тайнописи, шифровальными и дешифровальными блокнотами, радиопланом, подробной инструкцией пользования шифрами и адресами, по которым он мог известить ЦРУ из СССР о своём положении. Для приёма радиосигналов Попову выдали приёмник, и на одной из встреч с Кайзвальтером он прослушал магнитофонную запись сигналов, которые он должен был принимать, находясь в СССР. В инструкции, врученной Попову, говорилось:
"План на тот случай, если Вы останетесь в Москве. Пишите тайнописью по адресу: Семья В. Краббе, Шильдов, ул. Франца Шмидта, 28. Отправитель Герхард Шмидт. В этом письме сообщите все данные о Вашем положении и дальнейшие планы, а также когда Вы будете готовы принимать наши радиопередачи. Радиоилан следующий. Передачи будут по первым и третьим субботам каждого месяца. Время передачи и волна указаны в таблице…"
Помимо этого весной 19S8 года Кайзвальтер познакомил Попова с его возможным связником в Москве - атташе посольства США в СССР и сотрудником ЦРУ Расселом Августом Ланжелли, специально вызванным по этому случаю в Берлин, и получившим псевдоним "Даниил". В то же время Кайзвальтер заверил Попова, что он всегда может уехать в США, где будет обеспечен всем необходимым".
Как известно, кто платит деньги, тот заказывает музыку. Попов, сам того не подозревая, попал в такую зависимость от ЦРУ, которая его стала тяготить, но обратного пути у него уже не было…
6
В первый раз Попова подвела переписка с любовницей Эмилией Коханек, которую он так и не мог позабыть. КГБ СССР напрямую заинтересовался ей в ноябре 1958 г. По мере чекистской разработки пребывание Попова в ГДР становилось чрезвычайно опасным, и 24 ноября, после последней встречи с Кайзвальтером, подполковника ГРУ отозвали в Москву. Именно там дело оперативной разработки офицера ГРУ получило кодовое наименование "Бумеранг", а его фигурант подполковник Попов - псевдоним "Иуда".
Во второй раз Попова подвёл Рассел Лэнжелли, как, впрочем, и себя самого. В своей статье "Операция "Бумеранг"" Н. Щербаков весьма достоверно рассказывает об этом эпизоде:
"Лэнжелли Рассел Аугуст, 1922 года рождения, вместе с женой прибыл на работу в посольство США в Москве на должность атташе административно-хозяйственного отдела в январе 1958 года. Своими тесными контактами с работающими под "крышей" посольства американскими разведчиками Римстедом и Уинтерсом он привлёк внимание московской контрразведки. Установленное за Лэнжелли наблюдение подтверждало, что он вёл себя очень осторожно, даже дома при разговорах с женой включал радиоприёмник, активно изучал Москву, причём именно в те часы, когда должен был бы заниматься выполнением своих непосредственных служебных обязанностей. Уже этот необычный штрих в его поведении позволял сделать обоснованный вывод о вероятной связи "атташе" с американской разведкой.
28 мая 1958 года предположение московских контрразведчиков получило реальное и окончательное подтверждение. Именно в тот ясный и тёплый день Лэнжелли вместе с семьёй отдыхал на Ленинских горах. И хотя иностранец устроил под деревом пикник, фотографировал на лоне природы детей и играл с ними - всеми своими действиями давал понять, что занят только семьёй и отдыхом, он сумел незаметно заложить под одной из деревянных лестниц тайник, прикрепив его к балке специальным приспособлением. Благодаря мастерству чекистов тайник был обнаружен. В нём находились необходимые элементы шпионской атрибутики: инструкции, средства тайнописи и деньги, которые предназначались одному из жителей Москвы, завербованному американской разведкой и впоследствии арестованному при изъятии им тайника.
С этого момента оперативный контроль за Лэнжелли усилился в расчёте на выявление других возможных американских агентов, находившихся у него на связи. И это нашло свое подтверждение. В один из декабрьских дней 1958 года Лэнжелли вместе со своим напарником Римстсдом на автомашине с дипломатическими номерами выехал в Калинин, где был взят под оперативное наблюдение калининскими чекистами.
Следуя по различным улицам, Лэнжелли пытался настойчиво выяснить, нет ли за ним "хвоста". Он то следовал с малой скоростью, то давил на перекрёстке на "газ", проскакивая перед красным сигналом светофора. Калининские чекисты умело создали у иностранца уверенность в том, что ему удалось оторваться от слежки. "Проутюжив" большинство улиц центра города, пище не останавливаясь, Лэнжелли через несколько часов выехал обратно в Москву. Тщательное изучение маршрута передвижения Лэнжелли по городу показало, что медленнее всего он проезжал по Медниковской улице, где притормозил в районе дома номер 53. Чекисты решили установить и проверить всех жильцов этого и соседних домов. Выяснилось, что в одном из этих домов у тещи проживает подполковник Пётр Семёнович Попов с женой и двумя детьми.
При первичной проверке оказалось, что до ноября 1958 года он являлся сотрудником Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Советской Армии и служил в Австрии и ГДР, откуда был отозван за "не вызванную служебной необходимостью связь с гражданкой Австрии". Из Москвы командирован в Калинин, в НИИ-2 (военный институт). Было принято решение проверить Попова, особенно во время его выездов в Москву. И не напрасно".
7
Пётр Семёнович Попов был человеком невысокого роста и худощавого телосложения. Знавшие его по службе коллеги отмечали в нём нервозность, отсутствие воображения. Держался Попов всегда особняком, отличался скрытностью и очень плохо сходился с людьми. Однако вышеперечисленные недостатки Попов с лихвой компенсировал на службе. Для начальства он всегда был исполнителен, дисциплинирован, имел положительные аттестации и характеристики. Особой активностью отличался он и во всех общественных мероприятиях. Как подчеркнет майор КГБ Пётр Дерябин, отвечавший за безопасность советского посольства в Австрии и бежавший на Запад в 1954 г., при этом Попов "успешно справлялся с поручавшимися ему заданиями и был на хорошем счету у руководства".
Неудивительно, что такой офицер попал в разведку исключительно по протекции, то есть по блату, ибо в ином случае двери ГРУ для него были бы закрыты наглухо.
Именно такому разведчику было поручено в середине 1958 г. забросить "в Нью-Йорк нелегала - молодую женщину по фамилии Таирова. Таирова выехала в США по американскому паспорту, принадлежавшему парикмахерше из Чикаго, который она "потеряла" во время поездки на родину в Польшу. Попов предупредил о Таировой ЦРУ, а Управление в свою очередь поставило в известность ФБР. Но ФБР допустило ошибку, окружив Таирову слишком плотной слежкой. Та, обнаружив слежку, самостоятельно приняла решение вернуться в Москву. На разборе причин провала Попов обвинил во всём Таирову, его объяснения были приняты и он продолжил работу в центральном аппарате ГРУ" (Империя ГРУ).
После ареста Попова станет известно, что всего за время пребывания в Австрии он, согласно своим показаниям на Лубянке, имел девять конспиративных встреч с Кайзвальтером: пять в 1954 г. и четыре в 1955 г. Но это, повторюсь, со слов самого Попова. На самом деле таких встреч могло быть гораздо больше. Как пишет И. Коротченко: "Роль и значение "Грэлспайса" особенно возросли после того, как первым председателем Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР 13 марта 1954 г. был назначен покровитель Попова Иван Серов, вскоре ставший генералом армии. В перспективе это открывало дополнительные возможности для служебного роста Попова. Все послевоенные годы он поддерживал отношения с Серовым и напоминай о себе сувенирами и подарками, которые привозил ему в Москву во время отпусков".
"Среди наиболее значимых документов этого периода, переданных "Грэлспайсом" американской разведке, - закрытый доклад Никиты Хрущева на XX съезде КПСС с критикой культа личности Сталина, состав агентурной сети Разведывательного управления Группы Советских войск в Германии (ГСВГ), а также содержание секретного выступления министра обороны СССР маршала Георгия Жукова перед руководящим составом ГСВГ", - добавляет И. Коротченко.
Н. Щербаков приводит ещё более весомые факты предательства Попова:
"Всего он "сдал" американцам около 100 своих коллег-разведчиков находившихся в Австрии, ГДР, ФРГ. Также он представил отчет о проведении в 1954 году в районе Тоцка первого советского военного учения с реальным применением ядерного оружия. По оценкам специалистов, донесения "крота" позволили сэкономить Пентагону не менее 500 млн. долларов на научно-исследовательских программах.
За шпионские сведения Попов систематически получал крупные суммы денег в иностранной валюте и рублях, часть которых переводилась на его текущий счёт в одном из банков США.
Сейчас трудно сказать, каких бы высот достиг подполковник, если бы он не был вовремя разоблачён контрразведчиками".
8
В Калинине, рядом с домом, где проживала семья Поповых по улице Медниковская, дом 53, чекисты оборудовали стационарный пост наблюдения, оснащённый современными на тот момент приборами ночного видения. В самом доме была скрытно установлена техника слухового контроля. Кроме того, чекистами просматривалась вся входящая корреспонденция. Наружное наблюдение фиксировало связи подполковника среди новых сослуживцев, его возможные контакты с иностранцами и возможную отправку им почтовой корреспонденции. Все эти и другие мероприятия оперативной разработки Попова очень скоро дали самые неожиданные результаты.
"21 января 19S9 года Попов под наружным наблюдением выехал в столицу, - продолжает свой рассказ II. Щербаков. - В это время Лэнжелли на автомашине, а затем пешком ходил по Москве и в 20.00 оказался в районе одной из автобусных остановок, где в это время оказался и подполковник Попов. Их встреча была мимолётной, как бы случайной, лишь на мгновение их пути пересеклись, но этого оказалось достаточно, чтобы американец успел передать подполковнику какой-то предмет.
Благодаря грамотным действиям и нестандартным решениям калининские чекисты обеспечили контроль за проведением и маршрутами передвижения Попова и его выездами за пределы города. (…)
…уже через несколько дней в руки контрразведчиков попадает письмо из Москвы с нанесённой на обычный текст тайнописью. Американская разведка сообщала Попову расписание передачи из разведцентра, задание но сбору разведывательной информации и просила сообщить о будущем назначении. Здесь же они дали высокую оценку ранее переданных им данных о тайнах ГРУ. Кроме того, в доме семьи Поповых скрытно устанавливается техника слухового контроля. С её помощью 3 января 19S9 года был зафиксирован приём Петром Поповым шифрованного сообщения франкфуртского радиоцентра ЦРУ.
Тем временем подполковник развернул активную деятельность: общался с бывшими сослуживцами, встречался в ресторане с офицерами, служившими на особо важных объектах ПВО, но самое главное - посетил штаб ГРУ, где с ним но указанию начальника ГРУ генерала армии Ивана Серова - старинного покровителя Попова - обсуждались варианты его возвращения в военную разведку.
Поскольку добытые в отношении Попова материалы не вызывали сомнений в том, что он является американским агентом, и учитывая, что он мог собрать важную информацию для передачи противнику, калининскими и московскими чекистами было принято решение задержать Попова во время его очередной поездки в столицу. Это произошло 18 февраля 1959 года на Ленинградском вокзале в Москве. При обыске у него изъяли записную книжку, в которой были домашний телефон Лэнжелли и пароль для вызова его на встречу но телефону, шесть листов специально обработанной бумаги, служившей копиркой для написания сообщений тайнописью, и блокнот, на котором при обработке появился тайнописный текст сообщения, подготовленного для американской разведки.
Одновременно произвели обыск на калининской квартире Попова, где также были обнаружены улики и материалы, свидетельствующие об участии Попова в шпионаже. В частности, инструкция но способам связи с американским разведцентром, дешифровальные блокноты и таблетки для проявления тайнописи, которые находились в специально изготовленных американцами контейнерах в рукоятке охотничьего ножа, катушках с леской для спининга и помазка для бритья. Также был обнаружен пистолет "вальтер" с заряженной обоймой и боевыми патронами к нему".
9
До сих пор можно встретить утверждение, будто бы офицер СИС Джордж Блейк, работавший на КГБ, способствовал разоблачению Попова. Об этом писатель Монтгомери Хайд пишет в своей книге "Суперагент Блейк". Однако сам Джордж Блейк в мемуарах "Иного выбора нет", вышедших в Москве в 1991 г., опровергает вымысел мистера Хайда. И вот что он пишет:
"Второй случай, приведённый мистером Хайдом, касается подполковника ГРУ (Главного разведывательного управления) Петра Попова, который, я цитирую:
"…первоначально работал в Вене, где добровольно предложил свои услуги американцам, бросив записку на переднее сиденье американской дипломатической машины. Его предложение было принято, и он попал под опеку Джорджа Кисвальтера, офицера ЦРУ, воспитывавшегося в Санкт-Петербурге до революции и свободно говорившего по-русски. За последующие два года Попов передал Кисвальтеру имена и коды около 400 советских агентов на Западе. В 1955 году во время отпуска он вернулся в Москву и, поскольку ГРУ ни о чём не подозревало, был назначен в Восточный Берлин. Однако этот перевод означал, что у ЦРУ не будет возможности поддерживать с ним связь. Попов тоже понял это, написал письмо Кисвальтеру, объясняя в нём свои затруднения, и вручил его одному из членов британской военной миссии в Восточной Германии. Тот передал послание в МК-6 (Олимпийский стадион, Западный Берлин), где оно легло на стол Джорджа Блейка вместе с инструкцией переслать его в Вену для ЦРУ. Блейк так и сделал, но лишь после того, как прочитал письмо и передал его содержание русским, которым потребовалось некоторое время, чтобы отреагировать.
Попов продолжал встречаться с Кисвальтером, но попал под подозрение после того, как передал американцам, что ему предстояло забросить в Нью-Йорк секретного агента, молодую девушку по фамилии Таирова. Сделать это следовало но американскому паспорту, принадлежавшему парикмахерше польского происхождения, жившей в Чикаго, и "потерянному" во время ее визита на родину в Польшу. ЦРУ с некоторой неохотой предупредило о ней ФБР, и девушку окружили столь плотной слежкой, что она это почувствовала и самостоятельно приняла решение вернуться в Москву. ГРУ отослало Попова в Москву, и он обвинил во всём Таирову. Его объяснениям поверили, и некоторое время он, как обычно, работал в Главном разведуправлении. тогда же его связным стал Рассел Ленгрелл, сотрудник ЦРУ и американского посольства в Москве.
КГБ, не спускавший с Попова глаз, 16 октября 1959 г. перешёл к действиям и арестовал его в московском автобусе во время передачи записки Ленгреллу. Последнего тоже арестовали, однако, воспользовавшись дипломатической неприкосновенностью, ему удалось освободиться. А Попову была уготована участь предателей: так же как и его предшественники, он был приговорен к "высшей мере" (согласно газете "Известия"). Он принял страшную смерть: в присутствии его коллег по ГРУ Попова заживо сожгли в топке".
Я привожу этот отрывок полностью, так как, по-моему, он объясняет, как на самом деле был пойман Попов. Прежде всего я должен заявить, что никогда не слышал о Попове, пока не прочёл о нем в книге мистера Хайда. Не я предупредил советскую разведку, что он - агент ЦРУ. Письмо, врученное им сотруднику британской военной миссии в Восточной Германии, не могло лечь на мой стол: в берлинской резидентуре не я отвечал за связи с этой миссией и с ЦРУ. Письмо должно было пройти по совершенно другому каналу. Во-вторых, очевидно, что в 1955 году советские власти ещё не знали, что Попов - американский агент, а если бы я их проинформировал, как пишет мистер Хайд, они уже тогда были бы в курсе дела. Знай они об этом, то: а) Попову бы не позволили отправлять Таирову в США с секретным заданием; б) не поверили бы его объяснениям, что Таирова сама его провалила; в) не стали бы его держать столько лет в Главном разведуправлении.
Советские власти узнали о работе Попова на ЦРУ просто в результате слежки за Ленгреллом, который, как сотрудник посольства США в Москве и предполагаемый связной ЦРУ, находился под постоянным наблюдением. Они дождались момента передачи Поповым записки и арестовали обоих. Что же касается способа казни Попова, остаётся только удивляться, откуда оп стал известен мистеру Хайду. Происходи всё действительно так, как он это описал - в чём я лично сомневаюсь, - подобный факт держался бы в строжайшей тайне в любой стране, а в столь закрытой, как Советский Союз, особенно".
10
Для КГБ было достаточно всего двух, документально зафиксированных наружным наблюдением, встреч Попова с атташе посольства США (4 и 21 января 19S9 г.), чтобы принять меры к его задержанию.
В ходе обыска, проведенного на квартире подполковника, кроме изъятых средств тайнописи, шифра, инструкций, хранившихся в тайниках, было обнаружено тайнописное донесение, подготовленное для передачи Расселу Лэнжеллу:
"Отвечаю на Ваш номер один. Ваши указанию принимаю к руководству в работе. На очередную встречу вызову по телефону перед отъездом из Москвы. При невозможности встретиться перед отъездом напишу на Крабе. Копирка и таблетки у меня есть, инструкция но радио нужна. Желательно иметь адрес в Москве, но весьма надёжный. После моего отъезда постараюсь два-три раза в год выезжать на встречи в Москву.
…Сердечно благодарен Вам за заботу о моей безопасности, для меня это жизненно важно. За деньги тоже большое спасибо. Сейчас я имею возможность встречаться с многочисленными знакомыми с целью получения нужной информации. Ещё раз большое спасибо".
Неудивительно, что подполковник Попов стал давать показания на первом же допросе. Сразу же он дал признательные показания и в сотрудничестве с ЦРУ Правда, не будучи дураком, в своих показаниях Попов, как мог, преуменьшал всю степень нанесенного им ущерба. Более того, Пётр Семёнович заявил, что работать на американцев стал под давлением. Словом, как обычно бывает в таких случаях, выкручивался, как только мог, прекрасно понимая неотвратимость наказания за содеянное - расстрела.
Желание избежать высшей меры вынудило Попова принять предложение чекистов: