Греция – это яркий пример острого кризиса, несоответствия реальности доктрине. Но ведь и с Австрией, совершенно западной страной, вступление в ЕС проделало не очень хорошую штуку. Это была по– своему прекрасно и мирно живущая католическая и консервативная в массе народа страна. В Австрии не было огромной динамики роста и развития, но, тем не менее, в отличие от Греции, это была очень развитая страна. Как только она вошла в ЕС, хлынувшие туда китайские товары начали обессмысливать многое из собственного производства. Появились большая безработица, высокий государственный долг и ещё огромное количество мигрантов. Конечно, австрийцев все это сильно раздражает, страна-то небольшая.
Вообще, в последнее время все чаще звучат нотки сомнения, нужен ли ЕС в таком виде, в каком он существует сейчас. Многие финансовые аналитики и экономисты считают, что у еврозоны очень непрочные шансы на выживание. Кризис может стать началом конца евро, тем более что в этом могут быть заинтересованы США. Это пока не приговор, но опасность для евро очень реальная.
Конечно, есть трезвые аналитики с холодным умом и в руководстве Евросоюза. Они приводят данные, что на самом деле экономика Греции – это всего 2 % от всей экономики ЕС. В принципе ЕС, если он боится непредсказуемых последствий краха Греции и ее выхода, вполне может взять Грецию на содержание. 2 % – это не так много, если учесть, что на другой чаше весов лежит опасность цепной реакции распада Евросоюза.
Но отмечу, кстати говоря, и еще одну черту современной политической жизни. Двести тысяч демонстрантов на площади единым дыханием выражают свои требования, на экранах ТВ это выглядит всеобщим восстанием и революцией, а в это время в другой части Афин люди сидят в тавернах – они потягивают вино, поглощают кебабы, журчит смех, и всё спокойно…
Сложно делать широкие обобщения о других странах и нациях, но, конечно, в православной культуре, глубоко пронизавшей патриархальный быт Греции и создавшей свой уклад жизни, выработалась этика достаточности. Сказать, например, греку: "Будешь работать и субботу, и воскресенье – заработаешь ещё больше!" – Грек возразит: "А зачем мне деньги при жизни без субботы и воскресенья? Зачем мне заработок, если нет Пасхальной недели, когда никто не работает, съезжается вся семья, и весь клан после службы потом дома празднует, режет барана и т. д.
Жизнь-то не только в том, чтобы купить лишний автомобиль. В чем-то они ведь правы? Но глобализация всех хочет сделать похожими на некий рациональный образец.
Экономика Запада, основанная по Максу Веберу на протестантском духе мотивации к труду и богатству совершенно иная. Об этом социологи писали ещё в начале XX века: до философии прогресса в христианской культуре и на Западе везде существовала этика достаточности. И люди, когда им прибавляли заработок, начинали работать меньше, а время отводить на другое – на жизнь. А сегодняшний человек находится в вечной погоне за заработком и в вечном плену "вещизма". Его раздирают соблазны кредитов на то и другое, соблазн неустанной замены всего вокруг себя на новое, продвинутое… И жизнь проходит в этой, в сущности, бессмысленной погоне. Хотя человеку нужно так немного…
Еще один штрих. Экономика ЕС – это на самом деле весьма командно-административная экономика. При всей свободе частной инициативы и прочего, там есть жесткие директивы и разделение труда: ваша страна должна, например, прекратить выращивать помидоры, потому что они уже производятся в Голландии на гидропонике и более эффективно! Нам ваши натуральные помидоры не нужны! И фермеры разоряются, ибо, чтобы вырастить помидоры в естественных условиях – сочные, вкусные, ароматные, сладкие, полезные, – надо потратить больше сил при меньших урожаях, да и быть куда более уязвимым от погоды…
А в Греции действительно очень здоровая пища, это все отмечают. Например, оливковое масло там ручной отжимки, не пастеризовано, им лечат и язву желудка, и горло, и косметику делают отличную. И рыбу они едят выловленную в море, а не разведенную в океанариях, как в Норвегии, где добавляются гормоны.
Это всё бытовые вещи, но это такие чёрточки, из которых складывается мозаика жизни.
И вот тот пакт, который греческое правительство было вынуждено подписать, посягает не только на материальное состояние греков. Он посягает полностью на их традиционный образ жизни, а это больнее пережить, чем даже подтягивание кушака. Они не без основания считают, что им просто не дают жить, не дают оставаться греками. Не поверите, они даже несли лозунги: "Вы нас не превратите в немцев – трудоголиков-автоматов!"
Греция отличается от Западной Европы, это видно везде и во всем. Они не торопятся. Например, любая покупка даже в большом универмаге, где надо лишь кнопки компьютера нажимать, в Германии займёт 5 минут, в Греции – минут 20. Почти никто не знает английского языка – на улице, в магазине бесполезно спрашивать что-либо по-английски… И учить его они вовсе не хотят: "Не понимаете? Ваша проблема, сидите дома, мы вас не приглашали…"
Греческий журналист, с которым мы беседовали часа полтора, сказал, что народ сейчас настолько разочарован в ЕС, НАТО и во всём Западе, что для России открывается шанс какими-то проектами "войти в Грецию". На что я как историк была вынуждена ответить, что любой интерес России к Балканам всегда становился объектом пристального внимания прежде всего англосаксонских сил.
Сколько русско-турецких и русско-персидских войн велось для того, чтобы не пустить Россию в Средиземное море! А ведь за спиной всегда стояла Британия! А уж какое отношение было к итогам русско-турецкой войны на Берлинском конгрессе 1878 года, когда победу России уполовинили!
Балканы и Средиземное море – это та геополитическая точка, где всегда сходились интересы всех великих держав. Я вспоминаю документы по Второй мировой войне. Не случайно же Черчилль вплоть до 1944 года настойчиво предлагал Сталину именно "правофланговое наступление через Балканы" вместо открытия второго фронта на западе Европы. А в Средиземном море англичане сразу появились. Британия в конце войны устроила в Греции прозападный переворот и погром коммунистов, и мы не сочли возможным этому препятствовать. Нам надо было другие острые темы с союзниками решать. Наше руководство понимало, как дорога и важна была балканская тема для Британии. Если бы мы вошли тут с ними в конфликт, не смогли бы согласовать ничего в Восточной Европе.
Это и есть геополитика… Кому нужен был бы Саакашвили, если бы не надо было создавать плацдарм против России и вытеснять её как главного стратегического субъекта с Чёрного моря? Никто не ухаживал бы так и за "оранжевыми" на Украине, если бы не её стратегическое положение.
Поэтому лучше не испытывать излишних иллюзий, что легко сейчас войти в Грецию. Этого не допустят, но это и не значит, конечно, что не надо ничего делать. Мелкое кружево надо плести. И российскому капиталу, и государству стоило бы подумать, чтобы закрепить с помощью крупных проектов своё присутствие в этом стратегическом регионе и оказывать большее воздействие на ситуацию. Ведь в Греции сейчас возможна покупка земли и крупных объектов инфраструктуры – продаются целиком острова, аэропорты, морские порты! А в нашем государстве, несмотря на кризис, денег обращается очень много. Но препятствий будет немало, причем не со стороны греков!
Что еще нельзя не отметить? Греки считают себя носителями византийского наследия, а русских – своими учениками. Да что там! Греки, иногда кажется, считают, что своей античной культурой и философией они уже столько дали миру, что мир должен им быть вечно благодарен и содержать их как реликвию!
Но при этом наиболее расположенными к России у них традиционно являются левые силы, а религиозно-консервативная политическая элита настроена прозападно. Это ещё один парадокс современной Греции.
Греки доброжелательно, но в то же время ревниво относятся к России и русским. Возможно, они даже считают: пусть пропадает поствизантийское и православное пространство, если не Греция на нём царит. С Греческой церковью у нашей тоже всегда были не самые простые отношения…
А по большому счёту греки, как многие замечают, вообще довольно равнодушно относятся ко всем иностранцам и совершенно не пытаются им понравиться или подражать. Они любят себя и своих сограждан гораздо больше… Самодостаточность, автаркия по– гречески – это основа их национального самосознания.
Столетие.ru,
24 мая 2010
Храм как символ свободы
3 марта – день освобождения Болгарии от османского ига
Вот уже сто лет визитная карточка Софии – патриарший храм-памятник Святого благоверного князя Александра Невского. Сегодня трудно себе представить болгарскую столицу без этого великолепного сооружения на самом высоком и красивейшем месте в центре города. За годы после освящения храма были убиты четыре премьер-министра, Болгария пережила одну войну, один переворот и революцию, вступила в период разброда и шатаний. Храм стал свидетелем митингов и шествий коммунистов и антикоммунистов, раскольников и русофобов…
Когда русские войска под командованием И. В. Гурко освободили от турок Софию 23 декабря (4 января) 1877 года, перед ними предстал типичный захолустный восточный городок с двадцатью тысячами жителей. За частоколом минаретов купола церквей и не просматривались: из двенадцати великолепных православных храмов в центре уцелели лишь две крохотные церквушки, наполовину врытые в землю (специальным законом турки ограничивали высоту православных храмов, дабы они не возвышались над минаретами). Древний, некогда блестящий храм Св. Софии, давший в свое время имя городу, еще в XVI веке был превращен в мечеть, а после двух разрушительных землетрясений лежал в руинах и использовался турками как склад для боеприпасов. На месте чудесного храма Св. Иоанна Крестителя – центральная мечеть. В самом центре Софии – остатки римского некрополя, брошенные турецкие казармы, конный рынок, сновавшие повсюду разносчики кофе в фесках и стаи бездомных собак.
Доподлинно известно, кто и когда впервые высказал идею строительства нового храма. 10 (22) февраля 1879 года в средневековой столице Болгарии Тырнове открылось Учредительное собрание, которому, предстояло выработать конституцию возрожденного болгарского государства. "Какие слова прежде всего должны прозвучать с этой трибуны?" – обратился к собравшимся депутат Марко Балабанов и сам же ответил: "Первыми с этой трибуны должны прозвучать слова признательности великому русскому народу". А 13 апреля Петко Каравелов, известный общественный деятель, младший брат выдающегося болгарского писателя и борца за освобождение Болгарии Любена Каравелова, в своем выступлении перед депутатами сказал:
"Поскольку у нас нет памятника в честь нашего Освобождения, нравственный долг нашего народа – построить храм и посвятить его Александру Невскому, русскому святому и герою".
Предложение посвятить новый храм небесному покровителю российского императора Александра II встретило всеобщее одобрение. Русский царь в сознании болгар стал Царем-освободителем, именно так с той поры и по сей день его поминают в молитвах в болгарских храмах, так называется одна из центральных улиц Софии, на которой в 1907 году был установлен замечательный памятник Александру II работы итальянского скульптора А. Цокки.
Потребовалось без малого полвека, чтобы идея строительства храма воплотилась в жизнь. Болгарии предстояло пережить три войны, два восстания, два переворота, отречение двух монархов, убийство трех премьер-министров (одного зарезали, второго расстреляли, третьего обезглавили). Строительство храма останавливалось из-за очередного переворота, вступления в войну и прихода к власти русофобского правительства.
Первоначально предлагалось построить храм в Тырново, однако затем было решено возвести его в Софии, которая стала столицей болгарского княжества. Настоял на этом избранный Великим Народным собранием 17 апреля 1879 года князь Болгарии, 22-летний гессенский принц Александр Баттенберг. Он был компромиссной для великих держав фигурой, поскольку находился в родстве со многими царствующими в Европе династиями, в частности, доводился племянником русской императрице. Будучи лейтенантом прусской армии, Александр Баттенберг, сын австрийского генерала, с разрешения российского императора участвовал в русско-турецкой войне в составе русской армии. Он хотел быть самодержцем, управлять Болгарией без "вредных либеральных привычек" и мечтал превратить Болгарию в "балканскую Пруссию".
19 февраля 1881 года князь Александр обратился к болгарскому народу с воззванием, в котором говорилось: "Возлюбленный мой народ, Народное собрание изъявило желание воздвигнуть в моей столице великолепный храм во имя св. Александра Невского! Приглашаю каждого из вас внести свою лепту в сооружение этого храма, который будет памятником признательности болгарского народа Царю-освободителю. Для этой высокой цели – всякое деяние благо". А 1 марта 1881 года из России пришло сообщение об убийстве Царя-освободителя. Князь Баттенберг произвел государственный переворот, приостановил действие конституции и ввел "режим полномочий". Развернувшаяся политическая борьба отодвинула вопрос о строительстве храма. Только через год болгарское правительство возвращается к нему и принимает решение заложить первый камень к юго-востоку от храма Св. Софии, на месте конного базара.
Торжественная церемония прошла 19 февраля 1882 года. Несмотря на дождливый день в центре празднично украшенного города собралось несколько тысяч человек. На расчищенной площадке был установлен аналой, вокруг него болгарские знамена с траурными лентами в память о погибшем Александре II, выстроен почетный караул, присутствуют дипломаты в парадной униформе, духовенство. Прибывший князь приветствует собравшихся, поднимается на аналой. Пловдивский митрополит Гервасий служит панихиду по убиенному Царю-освободителю, а затем зачитывает тексты, которые заложили в основание будущего храма. Один текст выгравирован на металлической пластине, другой написан на пергаменте.
Люди не сдерживают рыданий, когда звучат слова о подвиге русских солдат, благодаря которому был избавлен от "рабства и тьмы и выведен к свободе и свету многострадальный болгарский народ".
Грянул военный марш, строем прошли солдаты, защитники возрожденной Болгарии.
Сайт Н. Нарочницкой,
06.03.2013
Россия и Украина не должны стучаться в Европу как бедные родственники!
Некоторые украинские эксперты считают, что в отношениях между Украиной и Россией наметилось разделение на отдельные формы: экономическую, политическую, научную и т. д. В России придерживаются такого же мнения?
В России в целом отношение к Украине – это трепетный момент. Все болезненно воспринимают осложнения и ухудшения отношений, особенно переворачивания истории, особенно поиски врага. Это очень болезненно, а для многих – совершенно неожиданно. Поэтому любая нормализация на уровне ли экономических отношений, или нахождения каких-то устраивающих или возможных решений воспринимаются, конечно, очень положительно.
Большинство русского общества, и экспертного сообщества, и интеллигенции убеждено, что, в общем– то, мы должны быть партнерами. И все считали, что нервическое отношение к тесным отношениям с Россией в Украине связано с ещё не закончившимся периодом самоутверждения. Поэтому болезненно воспринимается "Россия как старший брат". Чем спокойней и увереннее государство в себе, тем меньше оно задеваемо.
Поэтому я лично считаю, что мир стремительно меняется. И кто-то первым осознает, что через 50 лет западноевропейская цивилизация будет всего лишь одной из моделей (причём не на своём пике), а незападные миры могут стать первыми в динамике и развитии, а также в производстве каких-то новых опытов и так далее.
Мы принадлежим к одной общеевропейской цивилизации, где православное общероссийское пространство является яркой самобытной частью, которая должна добиваться, чтобы её наследие, её исторический опыт был признан равноценным и бесценным, так же, как опыт западноевропейский. То есть латинский опыт и православная ойкумена. Есть французский историк, один из крупнейших историков школы Анналов Jacques Le Goff, он вообще считает, что задача будущего, которая стоит перед европейцами – это единение двух половинок разделённой Европы с уважением к обретенным в ходе истории различиям.
Вот поэтому Украина, Россия, русский народ, украинский народ и Западная Европа стоят, на мой взгляд, перед выбором: как сформировать сильную сторону треугольника, который будет в будущем мировой конфедерацией. Это Китай и бурно развивающиеся восточные цивилизации, которые доказывают, что может быть модернизация без слепой и тотальной вестернизации, а, наоборот, – использование собственных ресурсов с применением тех западных моментов, которые хорошо работают, без слепого копирования, именно это как раз даёт огромный результат.
И здесь, мне кажется, не надо противопоставлять отношения с Россией отношениям с Европой. Там… всё больше в правящих кругах, в том числе во французских, которые я лучше знаю, есть понимание, что без России Западная Европа (сама) будет проигрывать как центр, где совершаются исторические события.
Поэтому, мне кажется, для Украины и для России очень важно предложить той же Европе: мы не должны стучаться туда, как бедные родственники, бесприданницы духовные, да ещё и заплатить своим наследием за это местечко в этнографическом музее народов. Мы должны идти туда с гордо поднятой головой.
Интервью для газеты "2000",
http://skovoroda.net
16.06.2011
Хочется воскликнуть, как Суворов: "Я – русский, какой восторг!"
Ничего не изменилось со времен революции и Гражданской войны: по полям Украины бродили враждующие друг с другом банды, всякие батьки Махно, Петлюра, гетманы менялись, но никогда не было общей идеи. Кому такая воля нужна?
Президент России, общаясь с народом, заметил, что русский человек прежде всего думает о каком-то высшем моральном начале, "поэтому он обращен больше не в себя, любимого, а развернут вовне". "Вечёрка" поинтересовалась у Наталии Нарочницкой: а что значит быть русским?
Многие мечтали окоротить Россию