"Великий князь полон решимости наступать на полной скорости на Берлин и Вену, особенно на Берлин, пролагая свой путь между крепостями Торн, Познань и Бреслау", – сообщал в Париж посол Франции в России Палеолог. Впрочем, стратегические планы союзников по Антанте тоже не отличались сдержанностью. Французы собирались вести "безудержное наступление" в глубь Германии через Эльзас и Лотарингию, а англичане высаживать десанты в "десятимильной полосе твердого песка" в Восточной Пруссии – в 150 километрах от Берлина. В общем, будущее виделось в духе последней фазы Наполеоновских войн. А к 100-летию Венского конгресса 1815 года союзники уже собирались проводить совместные парады в столице Германии!
В битве при Сольдау 2-я армия генерала Самсонова была окружена и полностью разгромлена, погибли сразу 10 генералов, а командующий покончил с собой. Десятки тысяч солдат, в том числе 13 генералов, попали в плен. Затем немцы нанесли удар по 1-й армии генерала Ренненкампфа и отбросили ее почти на исходные позиции. Уже к 15 сентября русские войска, потерявшие 80 тысяч убитыми, были почти полностью отброшены с территории Германии.
На Юго-Западном фронте русской армии сопутствовал куда больший успех. Уже 21 августа был занят Львов, а 8 сентября передовые части достигли Перемышля и, преследуя противника, к 13 сентября вышли к предгорьям Карпат. Уже тогда стала ясно видна огромная разница между профессиональными и отлично подготовленными дивизиями вермахта и разношерстной, собранной из разных провинций многонациональной империи австрийской армией. Однако еще в октябре в русской ставке, в соответствии с довоенными планами, всерьез готовились к "вторжению в пределы Германии". Однако начавшееся 29 октября наступление немецких войск быстро положило конец этим иллюзиям. Хотя в ходе кровопролитных сражений удалось удержать подступы к Варшаве и Ивангороду, западная часть Царства Польского, в том числе крупный промышленный центр Лодзь, были оккупированы противником.
Тем временем в тылу по-прежнему царило единодушие и примирение. "Можно сказать, что в течение первых месяцев войны в России не было "внутренней политики", – писал Ольденбург. – Царило общее единодушное желание победы. Ждали скорой развязки, и все спорные вопросы естественно откладывали до окончания войны. Армия и ее вожди пользовались огромной популярностью. На общем ходе жизни "тыла" война отражалась сравнительно мало… В высших учебных заведениях шли занятия, театры и кинематографы были переполнены, промышленность и торговля, так или иначе, приспосабливались к новым условиям, получившимся вследствие закрытия всех главных границ".
В этих условиях прошедшая в начале ноября в Озерках конференция большевиков, принявшая воззвание к студентам, многим показалась "гласом вопиющего в пустыне". "Великие идеи панславизма и освобождения народов из-под власти Германии и Австрии и покорение их под властью русской нагайки явно мерзостны и гнусны, – говорилось в нем. – Организуйте массы. Подготовляйте их к революции. Время не терпит. Близок день. Вспомните, что было после Русско-японской войны". Впрочем, даже оптимисты стали понимать, что к концу 1914 года уже стали "воскресать старые настроения". Сергей Витте незадолго до своей смерти 27 февраля 1915 года также высказался за прекращение войны и предсказал великие бедствия в случае ее продолжения. Кроме того, впервые появились слухи, что некие "правые круги" при дворе хотят сепаратного мира. Потом эти "сведения" о "сепаратниках", "изменниках", "предателях" и прочих "темных силах" будут только расти, как снежный ком.
Но большинство по-прежнему было настроено оптимистически. "Прими, великий государь, земной поклон народа твоего! – заявил Михаил Родзянко на январском заседании Госдумы. – Народ твой твердо верит, что отныне былому горю положен навеки прочный конец!" Другие депутаты хвалили сухой закон, который якобы вызвал в стране "одобрение всех", и всерьез мечтали о Царьграде. Благо и турки сами в войну вступили, теперь захватить у них Стамбул – святое дело! "Все отчетливее обрисовывается перед нами светлое историческое будущее России, там, на берегах моря, у стен Царьграда", – пафосно кричал И. Л. Горемыкин.
И последующие события только подогрели эти иллюзии!
9 марта 1915 года русские войска после многомесячной осады наконец овладели крепостью Перемышль. К австрийской твердыне передовые части подошли еще в сентябре 1914-го, после чего стали готовиться к штурму. Перемышльская крепость состояла из восьми секторов обороны. Первые два включали внутренний обвод протяженностью 15 километров и радиусом 6 километров. Всего в рамках внутреннего обвода крепости было возведено 18 фортов и 4 батареи. Внешний обвод крепости общей протяженностью 45 километров подразделялся на шесть секторов обороны в составе 15 главных и 29 вспомогательных фортов. Между фортами размещались 25 артиллерийских батарей. Осада растянулась на полгода и стала одним из крупнейших сражений такого рода во время Первой мировой войны.
"Вчера в седьмом часу вечера началась большая патриотическая манифестация по случаю важного для России события: падения Перемышля и сдачи его русским войскам, – сообщал "Нижегородский листок". – Инициативу в деле устройства манифестации взяли на себя семинаристы. Они достали портрет Государя Императора и более десятка национальных флагов. С флагами и портретом они двинулись от семинарии по Благовещенской площади на Большую Покровку". Поначалу в шествии участвовало около трехсот человек, затем к толпе присоединилось еще около тысячи прохожих. Дойдя до Малой Покровки, где город в те времена, по сути, заканчивался, радостный народ развернулся и двинулся обратно к Благовещенской площади (ныне Минина и Пожарского). По дороге к манифестантам стихийно присоединилось еще несколько тысяч нижегородцев.
Весть о падении Перемышля, дополненная запахом начавшейся весны, буквально опьянила город, будто речь шла о взятии Вены или Берлина. Казалось, для русского солдата – чудо-богатыря – теперь нет ничего невозможного и победа Антанты близка. "Центральная группа манифестации с портретом Государя Императора и флагами вошла в Александровский сквер, где у пьедестала памятника Императору Александру II хор в несколько тысяч человек исполнил "Боже, Царя храни" и затем торжественно с большим благоговением пропел несколько раз "Вечную память" героям, павшим на полях брани, – писал "Нижегородский листок". – Этот момент манифестации был самым сильным. Толпа манифестантов была захвачена одним настроением – чувством великого преклонения перед памятью героев, отдавших свою жизнь за родину".
Далее народ отправился в кремль, к Аракчеевскому корпусу, по пути остановившись возле квартиры директора этого военного учебного заведения генерал-лейтенанта Л. П. Жилинского. Там толпа пропела песню "Спаси, Господи, люди твоя".
"На крыльцо вышел генерал-лейтенант Л. П. Жилинский и сказал с большим подъемом речь, – писала газета.
– Господа! Я рад, что вы пришли ко мне поделиться общей радостью по случаю сдачи первоклассной крепости Перемышль. Эта австрийская крепость удерживала много наших войск. Теперь они будут направлены по тем путям, которыми поведет их Верховный Главнокомандующий. Далее Л. П. Жилинский указал на громадное моральное значение взятия этой крепости и закончил провозглашением "ура" Верховному Главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу, верховному вождю армии Государю императору и чудо-богатырю русскому солдату. Громовое "ура" раздалось в ответ на эту речь.
Затем Л. П. Жилинский предложил исполнить народный гимн. Толпа стройно пропела "Боже, царя храни". Л. П. Жилинский сказал еще одно краткое слово, восхваляя храбрость русского солдата, который победит и австрийца и германца".
На следующий день состоялось экстренное заседание Нижегородской городской думы, на котором под крики "Ура!" и пение "Боже, царя храни!" была принята верноподданническая телеграмма государю: "Вознеся Всевышнему горячие молитвы о здравии Вашего Императорского Величества по случаю радостного известия о взятии Перемышля – последнего оплота Галиции, нижегородская городская Дума в сегодняшнем очередном своем собрании просила повергнуть к стопам Вашего Императорского Величества свои верноподданнические чувства и сердечные пожелания новых успехов нашим славным, доблестным, геройским войскам".
Ну а 23 марта жители Петрограда (вскоре после начала войны это "немецкое" название было изменено на русифицированное) увидели невиданное зрелище. По Невскому проспекту маршировали толпы пленных австрийцев, захваченных в Перемышле. Их по приказу главнокомандующего Николая Николаевича специально привезли в столицу на поездах, дабы обыватели могли наглядно видеть (и даже потрогать) свидетельства побед русской армии.
Впрочем, люди, близко знакомые с событиями, понимали, что "великая победа" была сильным преувеличением. "9 марта пал Перемышль, – вспоминал Михаил Родзянко. – Без штурма, почти без боя. Генерал Селиванов, отчаявшийся взять Перемышль, собирался было снимать осаду, но неожиданно, чуть ли не в тот же день, когда собирались уходить, Перемышль сдался… оказалось, что в крепости не хватало продовольствия и что славяне враждовали с венграми. Кусманеку, коменданту крепости, запертые в Перемышле солдаты грозили смертью…
Перемышль – последнее слово военной науки, где природные условия дополнялись чудом фортификации: казалось, что взять его было нельзя и только предательство Кусманека помогло сдаче крепости".
"С водкой покончено навсегда!"
На фоне военных успехов партия и правительство… пардон, государь император объявил народу еще об одной "громкой победе". Над ее величеством русской водкой!
Так, нижегородский губернатор Виктор Борзенко подписал обязательное постановление "О торговле и потреблении крепких напитков". Согласно ему продажа и употребление любых видов спиртного, включая даже пиво и крепкий квас, без специального разрешения были запрещены. "Воспрещается продажа денатурированного спирта кем бы то ни было и где бы то ни было, а также хотя бы безвозмездная передача от одного лица другому… – сообщало постановление. – Воспрещается продажа браги, вина и меда, приготовленного в домашних условиях, а также кваса, приготовленного на хмеле… Воспрещается продажа одеколона лицам, кои приобретают его с целью распития… Воспрещается продажа киндербальзама и других капель, содержащих спирт и эфир…" Кроме собственно торговли, приготовления и "безвозмездной передачи", указанное постановление вводило административную и уголовную ответственность даже за хранение у себя дома крепких напитков "в количестве, явно превышающем потребность лиц, населяющих эту квартиру"… Прямо как с наркотиками: если заныкал бутылку водки для личных нужд, это одно, а если у тебя дома целый бар – это уже уголовка! При этом размер "личной потребности", как водится, точно определен не был, этот вопрос отдали на откуп полиции. Виновные в нарушении постановления подлежали либо административному аресту на три месяца, либо тюремному заключению на тот же срок, либо огромному штрафу размером до 3000 рублей.
Чиновники восприняли эти меры с воодушевлением и даже патриотическим подъемом. Мол, когда же еще, как не сейчас, в эпоху славных побед русского оружия, народу не сплотиться и раз и навсегда не покончить с вековой проблемой алкоголизма?!
К примеру, Балахнинское земское собрание направило царю телеграмму следующего содержания: "Ваше Императорское Величество, чрезвычайное Балахнинское уездное собрание повергает к стопам Вашего Императорского Величества чувство своей беспредельной любви и преданности. Все гласные собрания преисполнены безграничной признательностью и радостью при вспоминании священных слов Вашего Императорского Величества о прекращении навсегда в России продажи водки. Запрет продажи крепких напитков, давший по слову Вашему, Великий Государь, отрезвление русского народа, даже теперь, несмотря на тяжелую годину переживаемой нами беспримерной войны, уже поднял благосостояние оставшегося на местах населения, увеличивая производительность народного труда, приучая его к бережливости, явно уменьшая преступность, водворяя добрые нравы, оно способствует также поднятию религиозности в народе, воскрешает нашу родную деревню и дает твердую уверенность, что в скором будущем, после победоносного уничтожения врагов нашей родины и славянства, дерзнувших поднять оружие против Вашего Императорского Величества, – Россия, сильная своим единением, трудом и трезвостью, пойдет неуклонно и быстро по пути расцвета и встанет во весь свой гигантский рост несокрушимой твердыней".
Одним словом, земцы, как и многие другие, верили в чудо. Что после победного окончания войны страна буквально переродится. И не просто выйдет из нее трезвой и могучей державой, но и вернется "к истокам", к формуле "самодержавие – православие – народность". Забудутся всякие там либеральные увлечения, революционные идеи, которые будут вспоминаться лишь как страшный сон. В общем, Россия вернется в "счастливое прошлое", только еще более могучей и трезвой!
Примечательно, что насчет евреев в очередном сухом законе были особые оговорки. Тот же губернатор Борзенко разослал циркуляр для полиции о разрешении духовным хозяйственным управлениям еврейских молелен и синагог с 1 по 24 марта приобретать виноградное и изюмное вино, необходимое для пасхальных обрядов. "Продажа и отпуск указанных вин разрешается по удостоверениям, выданным: в городе Н. Новгород – в канцелярии г. губернатора, а в уездах – исправниками, – гласил циркуляр. – Отпуск же пейсаховой водки воспрещается совершенно". Напомним, пейсаховка – это еврейская водка из изюма крепостью 40%, получившая название в честь религиозного праздника Пейсах (Пасха). В этот день евреям запрещено употреблять и хранить в доме спиртное, приготовленное из зарубежного некошерного сырья. Учитывая, что в Израиле растет только виноград, выбор небольшой. Верующим можно пить лишь вино, бренди и собственноручно сделанную "изюмовку". И вот накануне Пейсаха 1915 года евреев взяли и лишили их любимой водки!
Итак, водку и спиртное запретили, но, как это часто бывает в России, оставили лазейку. То есть сделали исключение "в медицинских целях". По всей стране тут же был оперативно налажен бизнес по подделке "рецептов" на водку и коньяк! Часть бумаг продавали сами врачи, а кто-то попросту крал чистые бланки и вписывал в них желаемое количество "лекарств". "В аптеке Гейнце на Рождественской улице задержан мальчик, мещанин Иван Николаевич Фалеев, 14 лет, живущий на Суетинском переулке, в доме Сереброва, явившийся туда с рецептом от доктора Апраксина, – сообщала криминальная хроника. – Оказалось, он никакого рецепта не выдавал". Подозрение вызвал объем спиртного, якобы рекомендованного врачом: 3 литра коньяка! Кто и от чего собирался "лечиться" этим "лекарством", догадаться было нетрудно. Следствие установило, что указанный "рецепт" мальчику дал некий Н. В. Ядров, живущий на Новой Стройке, а тот, в свою очередь, просто купил его на улице у неизвестного мужика, представившегося "фельдшером", за полтора рубля.
Чиновники отреагировали очень оперативно, после чего закрыли и эту лазейку для пьяниц! "На днях последовало запрещение губернской власти продавать из ренсковых погребов (магазинов, торгующих виноградными винами; от старинного названия всякого виноградного вина – ренское. – Авт.) виноградные вина и водочные изделия по рецептам врачей, – сообщала пресса. – Так как по поводу отпуска напитков по рецептам врачей в обязательных постановлениях упоминалось не совсем ясно, содержатели ренсковых погребов истолковали эту неясность в свою пользу и беспрепятственно отпускали напитки по любому рецепту врача. Но даже их испугало чрезвычайное увеличение, растущее crescendo (музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение силы звука. – Авт.) количества поступающих рецептов".
Отныне для получения в аптеке крепких напитков вместе с рецептом от врача требовалась еще и справка из полиции и канцелярии губернатора!
Между тем вся нижегородская общественность была буквально шокирована грандиозным пожаром, произошедшим на заводе "Сименс и Гальске". В тушении участвовали все городские пожарные части, в том числе двенадцать паровых машин, которые, работая на три ствола каждая, подавали 1000 ведер воды в минуту. Борьба с огнем шла всю ночь и утро, однако все усилия оказались бесполезны. Пламя полностью уничтожило главный корпус завода с десятками дорогостоящих станков и машин, при этом часть здания обрушилась. Пострадали и соседние строения, в том числе сгорели дотла главная мастерская и склады телеграфных и телефонных аппаратов. Убытки от пожара составили 400 тысяч рублей, а предприятие, выпускающее важную продукцию для фронта, было выведено из строя. "О причинах пожара ведется строгое расследование, – рассказывал "Нижегородский листок". – Все данные указывают, что пожар возник вследствие поджога. То отделение завода, в котором начался пожар, было совершенно закрыто".
Виновных в злодейском поджоге так и не нашли, но, по слухам, это была "инициатива" рабочих, озлобленных невыносимыми условиями труда, точнее – запретом пьянства! Ибо наш народ, конечно, терпелив, может многое вынести и простить власти. И войну, и "реформы", и нехватку денег. Но когда еще и водки лишают, это уж, извините, за гранью разумного. Такое простить нельзя! А весной 1915 года людям оставалось одно – самогон…