Ларчик открывается просто. Книга, на которой самозваный "исследователь" основывал свой подсчет, содержит, как это видно из названия, сведения лишь о примечательных храмах. Множество ничем не примечательных церквушек, особенно сельских, в перечень не вошли. А без них составить общее представление о распространенности христианства невозможно.
Мало что доказывает и следующий приводимый Билинским "аргумент". Названия многих рек в Ростово-Суздальской земле финно-угорского происхождения. Ничего удивительного тут нет. До начала массового переселения в Х веке в эти края славян там обитали финно-угорские племена - меря, весь и другие. Впоследствии, в ходе славянской колонизации финно-угры были частично вытеснены, частично ассимилированы более многочисленными переселенцами. Разумеется, произошло это не в один миг. Долгое время славяне жили бок о бок с аборигенами и восприняли многие (хотя и не все) существовавшие наименования рек.
Однако автор "Страны Моксель" пытается отрицать сам факт славянской колонизации. По его мнению, славяне обязательно бы переназвали реки по-своему. А раз финно-угорские названия сохранились, значит, считает Билинский, славян там не было, а сведения об их переселении в регион - "российский шовинистический миф", выдуманный великороссами, чтобы скрыть свое финно-угорское происхождение.
Спорить тут, на мой взгляд, незачем. Нужно просто посмотреть на географическую карту Украины. Днепр, Днестр, Сула, Ворскла, Хорол и многие другие реки носят имена не славянские. Здесь тоже не было славян? Украинцы - не славяне? Если следовать "логике" автора "Страны Моксель", то получается так.
Демонстрировать антиукраинскую направленность рассматриваемого опуса можно и дальше. Стесняют только рамки главы. Но думается, приведенного достаточно.
Остальные имеющиеся в сочинении ляпы подразделяются на две категории. Одни обусловлены невежеством автора опуса, другие - склонностью его ко лжи. Первые из них часто курьезны. Ну как не рассмеяться, когда малограмотный сочинитель начинает "поправлять" известных историков? Он, например, гневается на Василия Ключевского, упомянувшего в одной из работ о Древней Руси Киевскую область.
"Как вам нравится?" - негодует Билинский. И "уличает" ученого: "Не было в древние времена Киевской области!" Более сведущим читателям, наверное, ясно: под Киевской областью у Ключевского подразумевается не административно-территориальная единица (какой не существовало и в его время), а территория возле Киева. Но автор "Страны Моксель" в подобные тонкости не вникает.
Достается от него и Николаю Карамзину. Тот в своей "Истории государства Российского" назвал главу Московского княжества сначала монархом, а чуть далее - великим князем. "Великий князь уже, оказывается, совсем не монарх", - ловит историка на "противоречии" Билинский. И второй раз: "Великое княжество. А монархии, оказывается, и в помине нет!"
Казалось бы, общеизвестно, что великий князь - такой же монарший титул, как император, король, царь, только рангом ниже. А великое княжество - такая же монархия, как империя, королевство, царство. Но объяснять это автору "Страны Моксель", по-видимому, бесполезно. Он разительно напоминает персонажей известной песни Владимира Высоцкого, собирающихся "с лопатами и с вилами" заявиться к ученым в лабораторию, чтобы "денечек покумекать" и "выправить дефект".
И ведь "кумекает". И "выправляет". Например, российского археолога Алексея Уварова, проводившего в ХIХ веке раскопки на территории бывшего Ростово-Суздальского княжества. Уваров обнаружил там много арабских и западноевропейских монет, но ни одной киевской. И к неудовольствию Билинского, не объяснил этот факт.
"Как с гуся вода. Даже единым словом не обмолвился!" - возмущен сочинитель. И берется "доделывать" будто бы не доделанное ученым. "Следуя логике великого археолога А.С. Уварова, мы вправе продолжить его мысль", - не испытывая никаких сомнений, рассуждает автор опуса. Вправе потому, что "А.С. Уваров попросту проигнорировал очевидный факт. Как его проигнорировали и десятки других российских историков".
Вот за всех этих историков Билинский и "делает вывод" о полном отсутствии на протяжении IХ–ХIII веков каких бы то ни было связей между Киевской Русью и Ростово-Суздальской землей. То есть между предками нынешних украинцев и великороссов.
"Надеюсь, это очевидно, - уверенно заявляет он. - Хотя "старая московская ложь" до сих пор и не позволяет нам непринужденно, легко принять эту простую, очевидную аксиому. Однако не забывайте: Киев чеканил монеты с Х по ХIII век и далее, во времена Литовского и Русского княжества, в ХIV–ХV веках. Эти истины несокрушимы".
Между тем очевидным и, вероятно, несокрушимым является невежество сочинителя "Страны Моксель". Киевские монеты чеканились эпизодически и в небольшом количестве. Дважды при князе Владимире Святославиче (вскоре после принятия христианства и затем, после долгого перерыва, почти в самом конце правления этого князя) и при его непосредственном преемнике Святополке, вскоре лишенном власти. И все. Такие монеты являлись не столько средством денежного обращения (эту роль в Древней Руси выполняли арабские и западноевропейские монеты), сколько знаками государственного суверенитета. А с ХI века на Руси наступает безмонетный период, продолжавшийся почти до самого конца ХIV века.
Историкам это хорошо известно. Билинскому, естественно, нет. Как неизвестно ему и многое другое.
"Христианских курганов не обнаружено", - комментирует автор опуса другой аспект археологических раскопок в бывшей Ростово-Суздальской земле. Данное обстоятельство, по его мнению, опять же свидетельствует о том, что христиан там не было, а были исключительно язычники финно-угры. Только вот сами курганы - захоронения преимущественно дохристианской эпохи, о чем, как видно, сочинитель не подозревает.
Не знает он и о том, что такое летописные своды. В "Стране Моксель" утверждается, что все такие своды были написаны по приказу Екатерины II, чтобы подменить ими подлинные летописи. Факты свидетельствуют несколько об ином. Летописные своды известны на Руси с ХI века. Таковым сводом являлась и знаменитая Повесть временных лет, и предшествующие ей летописи. "Для составления новых летописей использовались более ранние летописные записи, - поясняется в научной литературе. - Поэтому обширные летописи, как правило, представлены соединением многих источников в одно целое, т. е. являются летописными сводами". Но требовать от Билинского знакомства с научной литературой - значит требовать от него слишком многого и, видимо, непосильного.
И так далее. Вновь-таки: перечислять ляпы скандального невежды можно долго, но одной и даже нескольких глав для этого не хватит.
В заключение о лживости разбираемого сочинения. Проявлений лжи в "Стране Моксель" также предостаточно. Врет Билинский безудержно. Он "сокращает" цитаты (так, что меняется смысл сказанного), приписывает другим авторам собственные измышления, извращает факты. При этом, не скромничая, называет свое вранье "величайшей истиной", а все, что ему противоречит, "величайшей ложью".
Например, автор разглагольствует о якобы украденном великороссами у украинцев имени Русь. Он уверяет, что вплоть до ХVIII века "московитов" Русью "никто не называл". И добавляет: "Напоминаю вам, что эти истины начали фиксироваться в мире с 1246 года, когда папский посол Плано Карпини проследовал из Европы через Киев в Сарай и Каракорум".
Обращение к первоисточнику показывает нечто прямо противоположное. "В то же время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Руси, которая называется Суздалем, - читаем у Плано Карпини о смерти великого князя Ярослава Всеволодовича (отца Александра Невского). - Он только что был приглашен к матери императора, которая, как бы в знак почета, дала ему есть и пить из собственной руки".
Любопытно, что Билинский приводит ту же цитату, но в несколько "усеченном" виде: "В то же время умер Ярослав, бывший великим князем… Он только что был приглашен к матери императора, которая… дала ему есть и пить из собственной руки". Нужны ли к этому комментарии? Здесь уместно, пожалуй, вспомнить еще одно изречение из Себастьяна Бранта: "О, сколь неумные лгуны - их трюки сразу же видны".
Вот автор "Страны Моксель" рассказывает о "фальсификации" текста Повести временных лет, будто бы осуществленной "московскими мужами от науки" по приказу Екатерины II, "о чем свидетельствовал и говорил А.А. Шахматов". А у академика Алексея Шахматова речь идет о вставках в текст летописи, сделанных в 1116 и 1118 годах, когда не было еще ни Москвы, ни тем более "московских мужей от науки". Да и Екатерина II, если не ошибаюсь, к тому времени еще не родилась.
Достается от сочинителя и Александру Невскому, все подвиги которого объявлены в книге опять же "российскими шовинистическими мифами", распространенными все той же Екатериной II. Билинский якобы обнаружил собственноручное "признание" императрицы на сей счет. В "Размышлениях о проекте истории России ХVIII века" государыня будто бы "четко записала", что в 1237 году Александру "так называемому Невскому" было "не больше 5–6 лет". Следовательно, ни в Невской битве (1240 год), ни в Ледовом побоище (1242 год) участвовать он не мог, да и сами эти сражения, по заверению Билинского, выдумка. "Великие и неоспоримые свидетельства оставила императрица", - констатирует "разоблачитель мифов".
Свидетельства, конечно, неоспоримые. Но у Екатерины II рассказывается о событиях середины 1220-х годов (а не 1237-го), когда Александру Невскому действительно было не больше 5–6 лет. Чем никак не опровергаются известные исторические факты.
Вот сочинитель повествует о том, что московская государственность происходит из Золотой Орды. Он ссылается на труд русского автора конца ХVII века Андрея Лызлова "Скифская история". Там, по сообщению Билинского, приведен диалог между "двумя высокопоставленными воинами московского воинства", называющими Орду своим Отечеством. Сочинитель цитирует этот диалог и добавляет: "Лучше не скажешь!"
Цитата на этот раз верная. Только разговор тот происходил не между природными московитами, а между находившимися тогда на русской службе бывшим крымским ханом Нур-Даулет-Гиреем и его мурзой, о чем Билинский "позабыл" сообщить читателям.
И так во всем, на протяжении всего повествования! Напомню еще раз: с помощью сего сочинения на Украине насаждается "национальное сознание", утверждается "историческая память". Билинский премирован именно за это. Заслуженно? Лауреат перевирает почти всех авторов, на которых ссылается, - от Нестора-летописца до современных ученых. Ложь эта примитивная, легко выявляемая при первой же проверке. Но творец "Страны Моксель" уверен: для современной Украины сойдет и такое.
И ведь действительно сходит.
Технология лжи
Не без колебаний выбрал я для этой главы такое название. Обычно под технологией мы понимаем что-то сложное, требующее специальных знаний. А тут…
В предыдущей главе уже говорилось об опусе Владимира Билинского "Страна Моксель". Думается, каждому хоть мало-мальски сведущему в истории читателю будут очевидны невежественность, лживость и (уж простите!) глупость упомянутого сочинителя. Сомнения могут возникнуть лишь в тех случаях, когда, для подкрепления своих разглагольствований, Билинский апеллирует будто бы к историческим фактам, как бы цитирует труды ученых, пересказывает нечто, якобы давно и точно установленное наукой. Ведь автор "Страны Моксель", как правило, дает точные указания на то, откуда почерпнул он ту или иную мысль, взял такую-то информацию, привел соответствующую цитату. По идее это должно внушать доверие. А поддержанные "фактами" и "цитатами" утверждения самого Билинского приобретают наукообразный вид, кажутся уже не его собственными измышлениями, а неопровержимой истиной.
Вот только "казаться" и "быть" - понятия различные. Не все, что кажется, есть таковым на самом деле. Многочисленные библиографические ссылки приведены в "Стране Моксель" именно для вида, в расчете, что проверять их никто не станет.
Проверять же надо, ибо в "цитируемых" Мокселем-Билинским работах содержится совсем не то, в чем пытается он уверить читателей. А главное - точно так же поступают многие подельники Билинского. Его сочинение является хрестоматийным примером, на котором можно демонстрировать методы обмана. Это тоже технология, хоть и весьма примитивная. Потому и стоит уделить "Стране Моксель" еще немного внимания.
С обманом в опусе сталкиваешься постоянно. Скажем, повествуя о Ростово-Суздальской земле, Билинский "цитирует" видного русского историка Василия Ключевского: "Русские переселенцы не вторгались в край финнов крупными массами, а, как бы сказать, просачивались тонкими струями, занимая… промежутки, какие оставались между разбросанными среди болот и лесов финскими поселками". Из этого сочинитель "Страны Моксель" делает свой "вывод": "Таким образом, среди финского этноса, в его обители, появлялись редкие поселенцы. Этот метод заселения свидетельствует о том бесспорном факте, что пришельцев было очень мало и были они преимущественно монахами". Сей "бесспорный факт" для Билинского очень важен. Он будто бы доказывает, что славянских поселенцев в Ростово-Суздальской земле почти не наблюдалось, славянской колонизации тут не происходило, а значит, край этот, где позднее формировалось великорусское племя, был по составу населения не славянским, а угро-финским и нынешние русские (великорусы), в отличие от украинцев, к славянам отношения не имеют.
Выглядит все вроде бы логично. Только Ключевский писал совершенно о другом - о постепенной славянской колонизации Ростово-Суздальской земли и о том, как в среде славянских переселенцев почти без сопротивления растворялось сравнительно немногочисленное финское население: "Сами колонисты не вызывали туземцев на борьбу. Они принадлежали в большинстве к мирному сельскому населению, уходившему из Юго-Западной Руси от тамошних невзгод и искавшему среди лесов Севера не добычи, а безопасных мест для хлебопашества и промыслов. Происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев. Могли случаться соседские споры и драки; но памятники не помнят ни завоевательных нашествий, ни оборонительных восстаний. Указание на такой ход и характер русской колонизации можно видеть в одной особенности той же географической номенклатуры Великороссии. Финские и русские названия сел и рек идут не сплошными полосами, а вперемежку, чередуясь одни с другими. Значит, русские поселенцы не вторгались в край финнов крупными массами, а, как бы сказать, просачивались тонкими струями, занимая обширные промежутки, какие оставались разбросанными среди болот и лесов финскими поселками".
В вырванном из контекста фрагменте из Ключевского Моксель-Билинский убирает одно слово - "обширные" (заменив его многоточием). Почему - понятно. Само собой разумеется, что, будь славянских поселенцев "очень мало", как уверяет сочинитель опуса, о занятии ими обширных пространств не могло быть и речи.
Василий Ключевский, вопреки заявлениям Билинского, писал о преобладании славянского населения в Ростово-Суздальской земле как минимум со второй половины ХІ века. Так же, как и другой русский ученый - Дмитрий Корсаков. Его Билинский тоже "цитирует": "Мало-помалу… меря… пропадает, или, лучше сказать, претворяется… в особый тип - великорусский".
Выходит, будто Корсаков (как и сам Билинский) считал предками великорусов не славян, а финское племя меря, обитавшее в тех краях в дославянские времена. Однако обратимся к первоисточнику: "В таких только чертах кажется нам возможным представить гипотетическое изображение мери, - отмечал историк. - Таким мог быть этот исчезнувший народец в то время, когда стали среди него появляться первые славянские поселенцы. Мало-помалу эти поселенцы берут верх над мерею, которая пропадает, или, лучше сказать, претворяется посредством славян в особый тип - великорусский".
"Цитирование" Мокселем-Билинским работы профессора Корсакова уместно упомянуть еще раз. Историк по Повести временных лет Нестора-летописца рассказывает о событиях 1071 года, когда Ян Вышатич, наместник черниговского князя, к владениям которого принадлежала Ростово-Суздальская земля, подавил там мятеж волхвов.
Мятеж, насколько можно судить, был поддержан местными жителями. В связи с этим сочинитель "Страны Моксель" делает вывод о проживании в указанном регионе исключительно язычников-мерян и саму Ростово-Суздальскую землю именует мерянской. "Легендарный летописец Нестор свидетельствовал: христианство в мерянской земле к концу ХІ века отсутствовало, - заявляет он. - Среди мери господствовали языческая вера и хранители той веры - волхвы. Здесь вполне резонно возникает вопрос: где же увидеть в той земле пришлых славян, которые, согласно московским лживым писаниям, повсеместно господствовали еще с ІХ века в мерянской земле? И, к великому огорчению великороссов, вынуждены, уже в который раз, засвидетельствовать: к концу ХІ века в мерянской среде, на земле древней Московии, славян не обнаружено. Московская ложь о присутствии в Ростово-Суздальской земле славян великим Нестором не подтверждается".
Между тем речь у Нестора идет о мятеже не во всей Ростово-Суздальской земле и даже не на значительной ее части, а на самой северной окраине - в Белоозере, где действительно влияние язычества было еще сильным. Но, "цитируя", будто бы по Корсакову, летопись Нестора, Билинский аккуратно убирает отовсюду упоминание конкретной местности, произвольно "распространяя" случившееся на глухой окраине на всю территорию Ростово-Суздальской земли.
По уверению сочинителя, христианство в Ростово-Суздальской земле стало распространяться лишь в середине ХІІ века. Он вновь "цитирует" Корсакова: "Юрий Долгорукий… В его время христианство… утверждается в Ростово-Суздальской области".
У самого Корсакова говорится иное: "Христианство пустило уже к концу ХІ века достаточно глубокие корни в Ростово-Суздальской земле". И далее: "Мы видели, как усердно строил церкви Юрий Долгорукий. В его время христианство окончательно утверждается в Ростово-Суздальской области".
Но, пожалуй, наиболее ярко задействованный в "Стране Моксель" метод "цитирования" проявился при попытке сочинителя "полемизировать" с российским, а затем советским археологом Александром Спицыным. Спицын доказывал, что в Ростово-Суздальской земле уже с Х века преобладало славянское (а не финно-угорское) население. Доказательства он излагал по пунктам:
"1). Раскопанные в 1851–1854 гг. владимирские курганы массами расположены именно там, где в Х–ХІІ вв. жило русское население и существовали русские города (Ростов, Суздаль, Переяславль);
2). Найденные в этих курганах вещи тождественны с открываемыми в русских курганах иных местностей, кроме весьма небольшого количества поделок финского характера;